Конфликт неизбежен? Отнюдь

Василий Кашин, кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН


Российско-китайские отношения последних 20 лет – история медленного, но неуклонного прогресса. Попытки радикальным образом ускорить этот прогресс предпринимались Москвой и Пекином много раз, но в целом заканчивались неудачно. С другой стороны, остановить развитие отношений не могли ни срывы отдельных проектов, ни кратковременное сближение России с США после 11 сентября, ни экономические кризисы 2009 и 2014 годов.

С каждым годом Китай занимал все более значительное место во внешней торговле России. Каждый год стороны немного продвигались вперед в военном и политическом взаимодействии. Теперь КНР является вторым торговым партнером России после Евросоюза. Это также самый доверенный контрагент России среди крупных держав в сфере обороны и безопасности.

Западный подход к взаимодействию России и Китая с конца 1990-х гг. начинался с игнорирования значимости этого партнерства в принципе. Отношения описывались как наивный тактический ход Москвы и Пекина в надежде укрепить позиции в диалоге с Соединенными Штатами. Отмечалось отсутствие у партнерства сколько-нибудь прочных оснований, прежде всего в экономике.

Надо отметить, что игнорирование Вашингтоном зарождавшегося российско-китайского партнерства было не самой лучшей стратегией даже в ситуации середины – второй половины 1990-х годов. Торговля между сторонами была тогда незначительной, зато Россия помогла КНР осуществить беспрецедентный прыжок через одно-два поколения военной техники. В результате Китай уже к началу 2010-х гг. возродился в качестве великой военной державы. Признав этот факт, США вынуждены были осуществлять военное и военно-промышленное планирование преимущественно с «антикитайских» позиций. Российско-китайское ВТС сыграло важную роль в расстановке сил в Азии и в мире, став, таким образом, мощнейшим вкладом Москвы в становление реальной многополярности.

К 2010 г. игнорировать значимость российско-китайских отношений в принципе стало невозможно. На место отрицания важности этих отношений приходит признание того, что партнерство Москвы и Пекина, конечно, имеет место. Но не стоит слишком беспокоиться по этому поводу, поскольку оно не может быть длительным. «Я вижу немногое, что может сближать Россию и Китай в долгосрочной перспективе», – говорил в свое время министр обороны США Джеймс Мэттис.

К возникновению противоречий и развалу отношений должен был, по мнению западных комментаторов, рано или поздно привести ряд факторов. Прежде всего «китайская экономическая и демографическая экспансия в Сибирь и на Дальний Восток», «столкновение интересов в Центральной Азии» и, наконец, то обстоятельство, что две страны «расположены рядом и обречены видеть друг в друге угрозу», особенно учитывая «тяжелое историческое наследие двусторонних отношений».

Однако китайская демографическая экспансия так никогда и не материализовалась – китайцы, напротив, уезжают из провинций собственного Северо-Востока в процветающие мегаполисы Южного Китая. После девальваций рубля в 2009 и 2014 гг. по отношению к доллару и юаню массовая китайская миграция в Россию с целью заработка стала заведомым экономическим абсурдом. Присутствие китайского бизнеса в некоторых регионах России заметно, но о доминировании речь точно не идет. Скорее, проблемой является неспособность российских властей привлекать китайские инвестиции.

Экономическая конкуренция в Центральной Азии имеет место, но носит ограниченный характер, поскольку Россия и Китай присутствуют в разных секторах местных экономик. Китай для расположенных здесь государств – главное направление экспорта сырьевых товаров, Россия – экспорта рабочей силы и источник импорта.

Страны региона сами заинтересованы в тщательной политике балансирования между крупными державами, а Россия и Китай стремятся удерживать свою конкуренцию под контролем. «Исторический багаж» двух стран не слишком тяжел. С момента установления отношений в XVII веке Россия и Китай воевали редко и мало. По масштабу конфликты не идут ни в какое сравнение с войнами, которые Россия вела против большинства крупных стран Европы, и столкновениями Китая с Японией, США или Великобританией. Конфликт КПСС и КПК в 1960–1980-е гг. был неприятным, но относительно коротким эпизодом в развитии отношений.

Наконец, последним этапом отрицания российско-китайского взаимодействия является идея о превращении России в «младшего партнера» Китая, вынужденного следовать в фарватере китайской политики и «играть вторую скрипку». Такое положение якобы должно рано или поздно стать нестерпимым для России, существовавшей всю историю в качестве великой державы, и привести к развалу отношений. Достаточно для этого почаще напоминать России о том, что она стала «младшим партнером».

У этого подхода есть изъян – его невозможно обосновать. Аргументы, которые приводятся, носят наивный, детский характер и не имеют отношения к сути вопроса.

Обычно речь идет о том, что «китайский ВВП в семь раз больше российского», а также о том, что Китай уже занимает около 15% в российской внешней торговле, а Россия – менее 2% в китайской и так далее.

Но дело в том, что, когда мы говорим о союзах, равных или неравных, то имеем дело с политическими, а не экономическими категориями. Речь идет о наличии у одной стороны такого неравного альянса асимметричных рычагов влияния на другую. Эти рычаги могут быть связаны с экономической, политической, военной, иногда – технологической зависимостью друг от друга. Большой ВВП не тождественен политическому весу и влиянию. Никакая держава не может обратиться к окружающим: «Посмотрите, какой у меня огромный ВВП! Падите ниц, негодяи!». Это не будет иметь желаемого эффекта.

Какими же асимметричными рычагами давления на Россию располагает Китай? Если говорить об экономической стороне вопроса, то таковым обычно является долг. Например, долговой рычаг превратил США во влиятельного игрока в Европе уже по итогам Первой мировой войны и обеспечил их доминирование после Второй мировой. Опираясь на этот рычаг, Соединенные Штаты заставили своих настоящих, а не воображаемых младших партнеров в Европе отказаться от борьбы за их колониальные империи.

У Китая, разумеется, нет эффективных долговых инструментов давления на Москву, и российское правительство тщательно следит за тем, чтобы они не появились. Россия занимает одно из последних мест среди крупных экономик и по показателю отношения госдолга к ВВП. Весь внешний государственный долг России составлял на апрель 2019 г. скромный 51 млрд долларов, в том числе 11 млрд – госгарантии по валютным кредитам, а 38 млрд – задолженность по евробондам. Естественно, для долговой зависимости от Пекина места при такой структуре долга не остается. Российский совокупный внешний долг (включая долги корпоративного сектора) покрывается российскими золотовалютными резервами, и доля КНР в нем по-прежнему невелика. Если говорить об обязательствах российского банковского сектора на начало 2019 г., то на Китай приходилось лишь 4,5 млрд долларов.

Китай выступал крупным источником займов для российских госкомпаний в кризисные 2014–2015 гг., затем чистый приток китайских кредитов в российскую экономику резко сократился. Российский бизнес вслед за этим стал выплачивать их быстрее, чем привлекать новые. В момент резкого падения курса рубля в декабре 2014 г. Китай предлагал России финансовую помощь, но это предложение российское правительство отклонило.

Российское руководство осторожно относится к совместным проектам с Китаем, если считает, что они могут привести к появлению дополнительной нагрузки на бюджет и задолженности перед китайскими партнерами. Это напрямую отражается на российском участии в китайских проектах «Пояса и пути», хотя на политическом уровне Россия данную китайскую инициативу поддерживает. В конце марта 2019 г., накануне визита в Китай на саммит «Пояса и пути», Владимир Путин принял решение в очередной раз отложить на неопределенный срок проект высокоскоростной магистрали «Москва–Казань», несмотря на его значительное политическое значение для двусторонних отношений.

При анализе места, которое занимают Россия и Китай в двусторонней торговле, бросается в глаза дисбаланс, вытекающий из разницы в размерах двух экономик. Но трудно представить себе, каким образом КНР может использовать это для шантажа или давления на Москву. В российском экспорте в Китай, как и в российском экспорте в целом, доминируют топливно-энергетические ресурсы – на минеральное топливо приходилось 73% поставок 2018 года. Россия является одним из главных поставщиков нефти в Китай, соревнуясь за первое место с Саудовской Аравией.

Это скверно характеризует структуру российской экономики. Но если говорить о политическом аспекте вопроса, то весь предыдущий опыт свидетельствует о том, что торговля энергоносителями создает сильнейшую взаимозависимость между поставщиком и покупателем. В отличие от прочих товаров, давление на экспортеров энергоносителей всегда сопряжено с немедленными и значительными потерями для страны-импортера, поэтому прибегают к нему лишь в редких случаях. Насколько уверенно может чувствовать себя крупный экспортер энергоресурсов, мы можем увидеть на примере отношений России и ЕС на фоне украинского кризиса.

В технологической сфере Россия по-прежнему остается заметным поставщиком в КНР продукции и технологий военного и двойного назначения, имеющих значение для обеспечения национальной безопасности. Таким образом, даже учитывая куда большие поставки Китаем в Россию гражданских машин и оборудования, речь идет о взаимной зависимости. Импорт компонентов для российской военной техники из Китая имеет место, но не является значительным, он несравним с российскими военными поставками в Китай.

Наконец, в международной политике Россия в целом остается более активным и влиятельным игроком, чем Китай. Несмотря на декларируемый переход к «дипломатии великой державы», китайский внешнеполитический аппарат неповоротлив и не способен действовать в условиях риска и быстрого изменения ситуации. Москва и Пекин часто выступают со скоординированными позициями по международным вопросам. Но в этом дуэте Китай играет ведущую партию только по проблемам, возникающим в непосредственной близости от его границ, таким как ситуация вокруг КНДР. При решении международных вопросов в других частях мира роль России, как правило, является более важной и активной. Характерна нынешняя ситуация вокруг Венесуэлы, где Россия, имея на порядок меньшие экономические интересы, чем Китай, играет намного более заметную политическую роль в дипломатической борьбе. Таким образом, можно скорее говорить о зависимости КНР от сотрудничества с Россией по международным вопросам, чем наоборот.

Российско-китайские отношения не стоит идеализировать. Россия и Китай имеют противоречия, а в их сотрудничестве могут быть подъемы и спады. Но эти отношения явно не укладываются в искусственные схемы, построенные на крайне упрощенных представлениях о российской политике и экономике.

Данный материал – сокращенная версия статьи, опубликованной на сайте МДК «Валдай» http://ru.valdaiclub.com в мае 2019 года.

Россия в глобальной политике. №3. 2019

Читайте также: