Выборы в Европейский парламент все ближе
Андрей Ганжа
Традиционное деление политического диапазона на «левых», «центр» и «правых» —это, безусловно, уже политический антиквариат, созданный в эпоху Великой французской революции, когда в Генеральных штатах 1789 года либеральные депутаты третьего сословия (простолюдины-налогоплательщики) обычно сидели слева от президентского кресла, а первое и второе сословия (клирики и дворянство) размещались справа. Победило, как известно, «болото» («умеренные», «колеблющиеся», «центристы» — на выбор), которое отрубило головы сначала правым жирондистам, потом левым якобинцам и привело Францию к Директориям, Консулату, в итоге к Империи.
Формально такая «политическая триада» используется и в настоящее время, хотя это может и привести к когнитивному диссонансу, когда осознаешь, что «правые», по рождению своему социальные консерваторы и элитаристы, ныне вдруг стали знаменем антиэлитарности и выразителями интересов «среднего Джо» и «средней Джейн» (ставшее уже традиционным обозначение в США гипотетических «совершенно обычных людей»).
В современной «большой и реальной» политике места среднему Джо не предусмотрено, там речь идет о веках и державах. Это в полной мере относится и к самому крупному феномену гражданского строительства рубежа XX и XXI веков, государству под названием «Европейский союз». Еще несколько лет назад казалось, что ЕС — это незыблемая скала со своей вертикалью власти, валютой, бюджетом, Банковским Пактом, Пактом стабильности и роста. И совершенно неимоверным «Acquis communautaire», под которым понимают необъятное правовое наследие Союза, являющееся условием европейской интеграции и эталоном совершенства для стран, стремящихся в ЕС. Насколько необъятное? Считается, что к 2020 году может достичь 351 000 страниц. Если образно — это гора правовых бумаг общим весом более тонны, из которых около 300 килограммов — ныне действующие акты. Это уже как-то заставляет вспомнить мудрого китайца Лао Цзы с его «Когда множатся законы и приказы, растет число воров и разбойников».
В этих условиях правительствам и элитам национальных государств отводилась разве что роль прокладок между центральным имперским правительством в Брюсселе и населением конкретного региона. Правительствам, элитам, да и населению это нравится далеко не всегда, поэтому в настоящее время европейский политический диапазон наиболее полно отражает дихотомия (раздвоенность): «глобалисты-евроинтеграторы» против «популистов-евроскептиков». А между ними — «зеленые» охранители природы, которые еще самоопределяются как «мягкие евроскептики».
Евроинтеграционное засилье…
В нынешней каденции Европарламента (ЕП), высшего законодательного органа ЕС, у евроинтеграторов безусловное преимущество. Три политические парламентские группы интеграторов — EPP (Европейская народная партия), S&D (Прогрессивный альянс социалистов и демократов) и ALDE (Альянс за либералов и демократов за Европу) — имеют 472 места из 751, и их представители формируют Еврокомиссию, европейский Кабинет министров: 14 народников, 8 социал-демократов, 5 либерал-демократов и примкнувший к ним внефракционный англичанин Джулиан Кинг (комиссар по безопасности).
Откровенные евроскептики — EGR (Европейский консерваторы и реформисты), EFDD (Европа за свободу и прямую демократию) и ENF (Европа наций и свобод) — занимают 142 кресла в Европарламенте и не в состоянии реально воздействовать на принятие решений, поскольку не имеют возможности сформировать «блокирующее меньшинство». Ведь по правилам «Внутреннего регламента» ЕП даже в тех исключительно редких случаях, когда решение принимается абсолютным большинством (2/3 от общего числа депутатов), для его блокировки необходим 251 голос. Такого количества «популисты-евроскептики» набрать не могут, даже если произойдет невозможное и жесткие популисты впрягутся в одну телегу с «зелеными» мягкими евроскептиками. У которых в нынешней каденции ЕП 104 депутата.
… и его грядущий кризис
Новый Европарламент будет избран 23−26 мая сего года. В будущей каденции ЕП евроскептиков будет больше, и это при том, что там не будет английских парламентариев. А это 39 «евроскептических» кресел. Но, по данным Группы мониторинга общественного мнения Kantar Public (а именно они проводят опросы общественного мнения по заказу ЕП), в составе девятого парламента евроскептические группы получат 144 мандата.
Хотя эта цифра кажется заниженной. Ведь за последние пять лет прошли выборы во всех странах Евросоюза, и практически на каждых из них евроскептические партии показали значительный рост. Оно и не мудрено, ведь евроскептики — закоренелые популисты. О пороках и достоинствах популизма можно писать бесконечно, но с точки зрения практики электоральной жизни следует зазубрить одну максиму: популизм — это артикуляция пожеланий тех самых «Среднего Джо» и «Средней Джейн», о которых забывают мастера «большой и реальной политики». А ведь «голос народа» это, как известно, «vox Déi», «глас Божий».
Для примера возьмем пять стран, которые делегируют в ЕП наибольшее количество депутатов. Великобритания с ее 73 депутатами не учитываются, поскольку там евроскептики уже добились своей цели и сейчас уже обсуждается не факт, а условия Брексита.
Итак.
Германия, 96 депутатов, 12,8% голосов Европарламента. Сейчас в евроскептических парламентских группах находятся 8 немецких депутатов. Но следует заметить, что на выборах в Европарламент 2014 года основные немецкие евроскептики (партия «Альтернатива для Германии») набрали 2 070 014 голосов и получили семь мест в Европарламенте. На федеральных выборах 2017 года «альтернативщики» взяли 5 878 115 голосов. Так что в случае даже не развития, а просто повторения своего федерального успеха-2017 «АдГ» может уверенно рассчитывать на 13 мест.
Франция, 74 депутата, 9,9% голосов Европарламента. Среди евроскептиков 19 французов, из которых пятнадцать — члены партии «Национальное объединение» (до 1 июня 2018 — «Национальный фронт»). На европарламентских выборах 2014 года партия Марин Ле Пен получила 4 712 461 голосов. Было бы заманчиво сравнить этот результат со вторым туром президентских выборов 2017 года, когда за Марин проголосовали 10 638 475 французов. Ведь это означает рост электоральных симпатий в 2,2 раза, что может материализоваться в 16 дополнительных евромандатов.
Но такое сравнение некорректно, поскольку выборы в Европарламент, при всем многообразии вариантов, проходят по пропорциональной избирательной системе. А президентские выборы — это все-таки мажоритарка. Столь же некорректным было бы привлечение для сравнения результатов выборов 2017 года в Национальное собрание. Партия Ле Пен на них провалилась, получив поддержку всего лишь 2 990 454 избирателей. Но не следует забывать, что эти выборы проходили спустя всего лишь полтора месяца после президентских, с их «феноменом Макрона», когда за девять месяцев не самый удачливый министр из правительства Мануэля Вальса превратился в президента Франции.
Поэтому для сравнения правильнее всего было бы взять выборы 2015 года в региональные советы Франции (двухтуровые, пропорциональные), где «Национальный фронт» получил 6 820 147 голосов. Позитивная динамика, в сравнении с евровыборами-2014, сорок четыре процента, что вполне может конвертироваться в дополнительные 8 парламентских «евромест».
Тем более что рейтинг Макрону французские «желтые жилеты» подпортили основательно…
Италия, 73 депутата, 9,7% голосов Европарламента. 24 евроскептика, из которых 6 — из партии «Северная Лига» и 14 — из «Движения 5 звезд». На Евровыборах 2014 года «Лига» получила 1 688 197, а «пятизвездочники» — 5 807 362 голосов. На выборах в нижнюю палату парламента в 2018 году «Лига» взяла 5 698 687, а «Д5З» — 10 732 066 голосов. Рост — в 3,3 и 1,8 раза соответственно. Что в сумме может принести основным итальянским евроскептикам 24 новых места в ЕП.
Испания, 54 депутата, 7,2% голосов Европарламента. В группах «популистов-евроскетиков» испанцев нет. Зато последние испанские электоральные баталии показывают активную динамику партии «Подемос» («Мы можем!»), евродепутатская группа которой относится к «зеленым» мягким евроскептикам и входит в группу «Европейские объединенные левые / Лево-зеленые Севера». «Подемос» на выборах в ЕП-2014 набрали 1 253 837 голосов (пять евродепутатских мест. А уже через год, на выборах в Кортесы улучшили свой результат в 4,1 раза (5 212 711 голосов). Испанские голоса не присоединятся к евроскептическому хору, но их вполне возможное увеличение на майских выборах будет явно за счет «евроинтеграторов».
Польша, 51 депутат, 6,8% голосов Европарламента. Из 21 польского депутата-еароскептика пятнадцать представляют правящую партию «Право и Справедливость». Электоральная динамика ПиС последнего пятилетия тоже позитивная. На евровыборах в 2014 году за них проголосовали 2 246 870 поляков, а на выборах в Сейм 2015 года — уже 5 711 687, что позволяет шефу партии Ярославу Качиньскому с уверенностью смотреть на майские выборы в ЕП, в ожидании как минимум 15 новых мест.
Я полностью отдаю себе отчет, что предложенный метод сугубо арифметический и спорный, но он дает возможность определить тенденции, а значит — спрогнозировать результат. А результат таков: судя по электоральным результатам евроскептических партий за последнее пятилетие, их представительство в Европарламенте может увеличиться, только за счет ТОП-5 стран, на 60−68 мест. Что не только полностью отыграет потери евроскептиков от ухода английских джентльменов на тропу Брексита, но и значительно увеличивает численность евроскептического представительства в парламенте.
И это только первая пятерка стран. А ведь за эти годы значительно укрепили свои позиции евроскептики в Австрии, Чехии, Швеции. Уже не говоря о недавнем ошеломительном успехе голландского «Форума за Демократию», которому от роду нет и трех лет, а он уже стал победителем на выборах в Провинциальные Штаты, а значит — самой большой фракцией в Сенате страны. И лидер «Форума», евроскептик Тьерри Боде, уже заявил об участии своей партии в европарламентских выборах.
Не следует также забывать о тех парламентариях, которые не входят в одну из признанных политических групп. Их еще называют «Non-Attached Members» (NA, не прикрепленные члены). В нынешнем Европарламенте их двадцать два, и в основном это ярые евроскептики: как, например, греки из «Золотой зари», немцы из Национал-демократической партии или сам Жан-Мари Ле Пен, самый старый (90 лет) и опытный политический скептик в Евросоюзе.
Кроме того, евроинтеграторы уже сейчас несут потери. Причем сознательно, «во имя сохранения имиджа». Поскольку «мы не можем идти на компромисс в отношении демократии, верховенства закона, свободы прессы, академической свободы или прав меньшинств. А антиевропейская риторика недопустима». Так, экс-президент группы «Европейская народная партия» Джозеф Даул 20 марта объяснил приостановку членства в группе венгерской партии «Фидес» (11 евродепутатов). Представители лидера «Фидеса», венгерского премьера Виктора Орбана отреагировали мгновенно: партия «не примет приостановку членства и намерена в таком случае выйти из состава крупнейшей политической силы Европарламента». То есть евроинтеграторы буквально пинками гонят венгерскую группу в объятия евроскептиков.
О целях и об Украине
Своей цели на будущих выборах евроскептики особо не скрывают: превратиться в «блокирующее меньшинство». Ведь в особо важных случаях учредительные документы ЕС требуют, чтобы Европейский парламент принимал решения абсолютным большинством от общего числа депутатов. Абсолютное большинство — это 2/3 поданных голосов.
Поскольку, в связи с Брексит-уходом англичан численность парламента уменьшится с 751 до 705 депутатов, то группа из 236 парламентариев сможет заблокировать, например, формирование Европейской комиссии (правительства Евросоюза). То есть фактически парализовать деятельность ЕС. Арифметика и политические тенденции последней пятилетки делают это более чем возможным.
REGNUM. 02.04.2019
