Двинулся тем же курсом
Дмитрий Бутрин
Событий в экономике Казахстана, которые бы объясняли решение президента страны, фактически не было. Тем не менее его отставке предшествовала отставка правительства и главы ЦБ. Новому же правительству Казахстана придется разбираться с тем, почему плохо работает программа «фискального стимула» в стране, которая должна была увеличить темпы экономического роста выше нынешних 4%. Потенциальная волатильность экономики Казахстана при этом выше российской.
Большинство международных организаций (например, ЕБРР в конце 2019 года) признают экономику Казахстана стабильной. Официальная динамика ВВП страны за 2018 год — прирост на 4,1% (часть аналитиков считают эту цифру завышенной, полагая, что ВВП вырос на 2,5–3%), прогнозы предполагают стабильный рост в 2019–2020 годах на уровне 3,5–4% при условии нефти на уровне $60 за баррель и выше — экономика Казахстана более зависима от нефтеэкспорта, чем российская. Тем не менее в феврале 2019 года работавшее менее двух лет правительство Казахстана было отправлено Нурсултаном Назарбаевым в отставку с крайне критической мотивацией — в вину команде Бакытжана Сагинтаева (премьер-министра сменил Аскар Мамин) были поставлены низкий прирост числа рабочих мест и низкий эффект от мер стимулирования экономического роста. В отставку также был отправлен глава Нацбанка Казахстана Данияр Акишев (возглавлял его с 2015 года), которому также была вменена в вину низкая эффективность фискального стимула. Главу ЦБ сменил Ерболат Досаев, один из ветеранов правительств Казахстана (министр финансов в правительстве в 2003–2004 годах, глава Минздрава в 2004–2006 годах, министр экономики в 2012–2016 годах).
В экономике Казахстана в последние годы отмечено несколько относительно новых системных проблем, замедляющих потенциально высокий рост ВВП страны с высоким нефтеэкспортом и относительно небольшим населением. В нефтяной сфере это проблема с наращиванием нефтедобычи на ключевом месторождении Кашаган (консорциум «Казмунайгаза» и шести крупнейших мировых нефтекомпаний, включая ExxonMobil и Shell). Казахстан после 2014 года существенно сократил ненефтегазовый экспорт наряду с денежными объемами нефтегазового экспорта (крупнейшие экспортные отрасли после ТЭКа — черная металлургия, около 12–13% экспорта, и цветная — около 7–8%). Долгосрочной промышленной проблемой является зависимость большей части энергосистемы Казахстана от импорта электроэнергии из России и стран Средней Азии.
Относительно высокий экономический рост в Казахстане в прошлые годы был обусловлен, с одной стороны, высокими ценами на нефть, с другой — притоком инвестиций в страну до 2016 года, связанных с перспективами экспорта продукции в Россию в рамках ЕврАзЭС. С 2017 года интерес к несырьевым инвестициям в Казахстан из-за его пределов существенно упал.
В Казахстане относительно невысока безработица (постоянный уровень с 2014 года около 4–5% по методологии МОТ), достаточно высокий уровень бедности (предельная оценка — 25% населения). При этом Казахстан практически не уступает РФ по оценкам ВВП на душу населения по паритету покупательной способности. В последние годы правительство Казахстана за счет средств национальных суверенных фондов осуществляло программу «фискального импульса» (терминология Нацбанка Казахстана) (повышение зарплат, пособий, пенсий), который, впрочем, ограничен. На 2019–2020 годы анонсировано гораздо более существенное вливание в соцсферу средств суверенных фондов (ING оценивает его в 2% ВВП), предполагается, что это приведет к временному дефициту бюджета страны и росту сейчас низкого объема госдолга. Возможно, смена правительства, главы ЦБ и отставка Нурсултана Назарбаева связаны с невозможностью гарантировать исполнение этой программы. В стране крайне низка инвестактивность за пределами ТЭКа.
Денежно-кредитная система Казахстана сильнее, чем в России, отреагировала на обвал цен на нефть в 2014 году. К свободному плаванию казахстанского тенге Нацбанк Казахстана перешел лишь в 2015 году (при курсе 120 тенге/$, сейчас 370 тенге/$), но на уровень инфляции ниже 7% удалось выйти лишь в 2018 году. Банковская система Казахстана компактна (28 банков), сильно огосударствлена, тесно связана с российской, в том числе инвестициями. Нацбанк Казахстана почти не имеет резервов (около $300 млн), но более $60 млрд активов страны инвестировано в систему суверенных фондов. Базовая (аналог ключевой в РФ) ставка Нацбанка Казахстана в 2016 году составляла 17% годовых, за последние два года снизилась до уровня 9%, однако банковское кредитование в 2018 году в стране стагнировало.
Потенциально самая серьезная проблема экономики Казахстана в ближайшие два года — сокращение и обнуление торгового баланса (в 2018 году его сальдо было самым низким с 2005 года, составив, впрочем, довольно большую величину для страны — $11 млрд). В сочетании с программой «фискального стимула» это достаточно серьезная угроза: во многом проблемы экономики Казахстана напоминают российские, однако в силу меньшего размера экономики (ВВП Казахстана в десять раз меньше российского при населении в восемь раз меньшем) потенциальная волатильность экономических процессов там выше.
Коммерсантъ. 20.03.2019
