Две сироты киргизской экономики – экспорт и инвестиции
Интервью с председателем комитета по вопросам промышленной политики, экспорта, инфраструктуры и государственно-частного партнерства Торгово-промышленной палаты Киргизской Республики Кубатом Рахимовым о некоторых проблемах киргизской экономики и способах их решения.
– Кубат Калыевич, год с лишним назад перед выборами президента говорилось, что первая, мирная, то есть не революционным путем, передача власти станет признаком стабильности ситуации, а это важно для инвесторов. Но вот в правительстве озвучили цифры, и оказывается, что уровень инвестиций упал на 31%. И как это понимать?
– При формальном соблюдении условий мирного перехода власти нынешние реалии таковы, что у нас произошел весьма серьезный тектонический сдвиг. Белая кошма одна, кого на ней подняли – тот и хан. Выборы прошли согласно Конституции, признаны международным сообществом. Отметим, что не было ни одного значимого демарша, заявлений на тему, что выборы прошли с нарушениями, что они нелегитимны.
Но при формальном соблюдении правил мы на выходе получили два мощных течения. Представьте, что вы ходите по речному льду. Вы видите течение, верхний слой. В сегодняшней политике это сейчас называется антикоррупционной кампанией, заключающейся, собственно, в «зачистке рядов», что неизбежно, потому что некоторые чиновники «попутали берега и не видели краев», как говорится. Но есть еще донное течение, которое вы не видите. К примеру, процессы по назначению новых кадров. Привлечение новых кадров не носит какой-то явный региональный, родовой или иной характер, но оно есть.
И на фоне этих разноскоростных течений очень тяжело инвесторам. Особенно тем, которые имели определенные договоренности с теми, кого, извините, смыло верхним течением. Достаточно сказать, что сидят в СИЗО два бывших премьер-министра, два бывших столичных мэра. И теперь представьте крупных инвесторов, которые хотят запустить нечто в Кыргызстане, что должно работать не один месяц, а с горизонтом планирования как минимум от трех до десяти лет. Есть определенные, скажем так, порядки, сложившиеся в предпринимательском сообществе, не только кыргызстанском, и заключающиеся в том, что переговоры ведутся с конкретными лицами в конкретных ведомствах. И бизнесмену-инвестору легче, когда есть человек, который в курсе его задумок, даже проникся его идеей.
Этот человек, чиновник, может быть даже бескорыстным, во что сейчас трудно поверить, но, уверяю вас, такие чиновники есть. Конечно, чаще всего инвестору говорят, что все нормально, но надо взять на работу вот этих людей или заключить контракты с вот этими фирмами или внести сумму в некий фонд или партийную кассу, но бывает, что многим инвесторам открывают окно возможностей и без каких-либо условий, но в любом случае это содействие персонифицированно. Чаще всего инвестор соглашается с предложениями. Это реальность.
То есть можно сказать, что по многим контрактам, что были заключены до ноября 2017 года, не все так просто. Часть инвесторов приостановила реализацию своих проектов, часть просто ушла. Всюду есть свои «но». Если чиновник говорит, что инвестору надо связываться вот с этими фирмами, которые сидят без работы и им нужно подняться, нужно оживить бизнес в конкретном регионе, то это назвать коррупцией сложно.
– Так поднимался Китай в свое время?
– Да, и я не против таких чиновников. И когда экс-президент говорит, что он привлекал китайские инвестиции, то на самом деле это кредиты под государственные гарантии. И тут работают серые схемы, выводятся активы, живые деньги за пределы страны. Когда парламент ограничивал внешний долг перед Китаем в пределах 50% процентов от всего внешнего долга, то у нас уже был долг в 42%.
Я предлагал зафиксировать 25%. Мне сказали, мол, какие 25, когда у нас уже 42. Но долг можно продать третьей стороне, вывести в ценные бумаги – есть такая практика. Или же мы должны настолько стремительно развиваться, чтобы в обозримом будущем снизить долг именно до 25% и ниже.
– Когда мы сейчас говорим об инвестициях, то имеем в виду крупный бизнес, на уровне межгосударственном. Но получение таких инвестиций – это долгий и муторный процесс. И ко всему – в Киргизии нет крупного бизнеса как такового. А вот на многих экономических международных форумах в рамках ЕАЭС говорилось, что нужны межрегиональные контакты, на уровне областей, чтобы бизнес договаривался между собой, а чиновники областного уровня только помогали процессу. На ваш взгляд, что-то делается, процесс пошел?
– Наши бизнесмены достаточно активны. После того как китайцы стали не очень охотно давать им визы, они обратили взор именно на рынок ЕАЭС. Цифры же говорят, что активность небольшая. Но это данные Статкома страны, которым трудно верить. Ведь у нас бизнес поставлен в такие условия, что вынужден работать по серым схемам, у нас, скажем так, специфическая структура налогообложения и статистических данных. В особенности во взаимоотношениях бюджета и налогоплательщиков в части возврата налога на добавленную стоимость.
Например, в Белоруссии бизнесмен-экспортер гарантированно получит обратно НДС, который он ранее заплатил в бюджет. В России эта система худо-бедно тоже работает. Что касается Кыргызстана, то… как бы сказать… она не работает полноценно.
– Почему это происходит? Нет контроля или в Киргизии нельзя внедрить ту же схему, что и в Белоруссии?
– Чиновники сразу пытаются взять с экспортера мзду. Нет нормальной, прозрачной схемы возврата НДС. Соответственно, добросовестный экспортер страдает. Отсюда возникновение эффекта неучтенного производства. У нас в Кыргызстане есть промышленность. Но очень много предприятий, которые показывают в два-три раза меньше произведенных изделий, чем на самом деле. «Излишки» вывозятся, допустим, в Казахстан по другим документам, через фирмы, которые специализируются на таких схемах.
Резюмирую: производство в стране больше, чем показывает кыргызский Статком. Когда я говорю бизнесменам, мол, зачем по такой схеме работать, вам же вернут этот НДС, если экспортируете в ЕАЭС, то бизнесмены смеются мне в лицо и говорят: «Это долго, это беготня по инстанциям, это куча документов. Это – время и затраты».
Соответственно, люди научились работать в режиме «фантомной экономики», и речь не только о промышленности, но и сельском хозяйстве. То есть сырье закупается, станки работают, люди получают зарплаты. Но мы этого не видим. Не видят и статистики. Соответственно, надо пройтись по всей цепочке производственной и экспортной операции и понять, где именно гнобят производителя. Иначе мы получим спринтеров на марафонской дистанции, которые будут быстро сходить с трассы.
– Не могу не спросить об итогах года?
– Отвечу так: страна живет, и живет неплохо. Повторюсь насчет Статистического комитета. Там либо занимаются приписками-отписками, либо несколько тысяч сотрудников этой структуры просто не видят реальной картины мира. То есть на самом деле мы живем лучше, чем нам кажется, и лучше, чем утверждает Статком… Есть фактор ЕАЭС, и он работает. Есть сложившаяся структура экономики, и она худо-бедно работает.
– Я как-то года три не был в Бишкеке. И по приезде меня удивило, как резко подскочило количество автомобилей. Появились пробки… А все жалуются, что страна бедная…
– … И главное на хороших, дорогих машинах стоят в пробках. То есть люди зарабатывают. Но бизнесмены уходят в сумрак, пользуются серыми схемами. Например, им выгодней логистику выстроить через реэкспортные фирмы на крупнейшем в Центральной Азии вещевом рынке «Дордой». Потому что у тех налажена доставка в Россию, Казахстан. И соответственно, государству не виден весь бизнес. Могу я осуждать этого предпринимателя? Я могу его спросить, почему он не покажет реальную накладную на реальный товар, почему не отправляет груз «по-белому», через экспедиторскую компанию. В ответ – опять смех в лицо. Это же в разы увеличивающиеся траты, и пока еще этот НДС получишь, из оборота выпадают огромные деньги. А контрагент не хочет терять деньги и время.
– Но мы можем ожидать, что в следующем году все поменяется? Грубо говоря, к примеру, к 1 марта будет создан пакет документов для экспортеров, который облегчит им жизнь?
– У нас промышленность – словно сирота казанская. Так же, как и экспорт. Они тщательно изгоняются с уровня министерств до уровня комитетов. У нас есть монстр по имени ГКПЭН – Государственный комитет по промышленности, энергетике и недрам. Лебедь, рак и щука. То есть все свалено в кучу. Раньше у нас была еще одна примечательная структура – ГАКПИЭ – Государственное агентство по привлечению инвестиций и содействия экспорту. Она потеряла «экспорт» и теперь просто «привлекает и защищает инвестиции»
Сейчас есть надежды на создающийся при президенте комитет по промышленности, как он точно будет называться – неважно. Правда, не совсем понятно, как этот комитет будет взаимодействовать с двумя ветвями власти. То есть у меня определенные сомнения по поводу данной структуры – информации пока мало. Но очень хотелось бы, чтобы надежды не оказались напрасными.
Беседовал Эгамберды Кабулов
Ритм Евразии. 21.12.2018
