Игра в нестабильность. Как смягчить противоречия России и ЕС в Молдавии
Андрей Девятков
Старший эксперт направления «Внешняя политика и безопасность» Центра стратегических разработок, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института экономики РАН
Международные участники должны снизить свои ожидания от молдавских политиков, не делить их на своих и чужих и содействовать большей конкуренции в политической жизни страны. Иначе и Россия, и ЕС, преследуя свои геополитические интересы, могут стать объектом манипуляции со стороны локальных политиков, для которых проевропейскость или пророссийскость – это просто удобные инструменты, а не руководящие принципы.
В Молдавии уже давно никого не удивишь разговорами об угрозе поглощения страны соседней Румынией или победы пророссийской «пятой колонны». Однако по мере приближения парламентских выборов, намеченных на осень 2018 года, все заинтересованные стороны, как внутренние, так и внешние, резко повысили ставки. Вплоть до того, что в качестве реальной опасности стала обсуждаться возможность размораживания приднестровского конфликта. Тем не менее пока рано утверждать, что кто-либо из влиятельных сил готов к радикальному слому сложившегося в регионе статус-кво.
Нестабильность как модель управления
Понять происходящее в Молдавии можно, только если учитывать некоторые особенности этой страны как политического сообщества. Во-первых, Молдавия остается сугубо постсоветским государством – в том смысле, что при слабости гражданского общества, низком уровне политической культуры, катастрофической бедности и апатии большинства активно эмигрирующего населения национальные элиты могут навязывать обществу свою повестку.
В результате политические дебаты, особенно в ходе предвыборных кампаний, сконцентрированы не на развитии экономики или системы образования, а на искусственных геополитических сюжетах. Хотя по опыту модернизации в странах Центральной и Восточной Европы, вступивших в ЕС, известно, что нормальная политика там начиналась с того, что граждане отказываются от спускаемых сверху политических сюжетов и ставят перед властями свои острые, близкие собственным конкретным нуждам вопросы.
Во-вторых, Молдавия – это государство пограничья, где велико влияние как Европы, так и условного «русского мира». Существенная часть избирателей здесь помнит советское прошлое в радужных тонах – как время расцвета республики, особенно на фоне ее нынешнего состояния. Кроме того, после распада СССР большинство молдавских мигрантов нашли для себя работу прежде всего в России, отсюда и пророссийские настроения.
Но есть совсем другая группа молдавских избирателей, не менее влиятельная. Для них советское прошлое – это репрессии, дискриминация молдаван при назначении на ключевые посты, конструирование «молдавской нации» вопреки идее «великой Румынии».
Столкновение этих взглядов предопределило то, что ключевым для молдавской политики остается вопрос внешнеполитической ориентации страны. И простые избиратели, и политики (по крайней мере, в представлении избирателей) здесь четко делятся на прозападных и пророссийских.
Один политический лагерь говорит, что стране угрожают попытки Запада втянуть Молдавию в противостояние с Россией (через укрепление присутствия НАТО), а также желание Румынии поглотить Молдавию как якобы оккупированную в прошлом Российской империей и Советским Союзом исконно румынскую землю. В противоположной части политического спектра популярны утверждения, что пророссийская «пятая колонна» готова сдать страну имперской России, которая не просто пытается всеми способами приостановить европейскую интеграцию Молдавии, но и оккупирует Приднестровье, создавая там плацдарм для военно-политического давления на Кишинев.
Проблема здесь не просто в расхождении мнений, а в том, что все эти панические заявления погружают молдавскую политику в нескончаемый режим чрезвычайной ситуации. В информационном пространстве интенсивно нагнетаются страхи, и нестабильность становится одним из основных методов государственного управления. Это позволяет политическим элитам легитимизировать коррумпированную и олигархическую систему власти, а также добиться определенной благосклонности от внешних держав, что приносит разного рода финансовые и политические бонусы.
Однако наличие противоположных дискурсов вовсе не означает, что политические силы в Молдавии последовательно придерживаются какой-то одной геополитической позиции. Они давно научились жонглировать геополитикой, менять свои убеждения в соответствии с требованиями политического момента.
Например, Владимир Воронин, председатель Партии коммунистов и президент Молдавии в 2001–2009 годах, за свою долгую политическую карьеру побывал сторонником и вступления страны в Союз России и Белоруссии, и интеграции в ЕС. Нынешняя правящая Демократическая партия раньше была центристской и отстаивала концепцию, что для Молдавии губительно становиться ареной противостояния Востока и Запада. А сейчас она позиционирует себя главным защитником страны от «российской угрозы».
Кроме того, молдавские политические силы, хоть формально и относятся к разным политическим лагерям, охотно сотрудничают друг с другом. Тот же Владимир Воронин после выборов 2005 года вступил в политическую коалицию с якобы ненавистными ему сторонниками объединения с Румынией.
Также и сегодня многие наблюдатели подозревают, что правящая Демократическая партия, с одной стороны, и Партия социалистов и президент Игорь Додон – с другой, совместно разыгрывают для внутреннего и внешнего потребителя своеобразный геополитический театр. Они постоянно нападают друг на друга по внешнеполитическим вопросам и таким образом симулируют внутриполитическую борьбу.
Поэтому споры о геополитическом выборе для молдавских политиков – это скорее политическая технология, а не руководство к реальным действиям на международной арене. Геополитические конфликты в регионе протекают в основном в головах, а не на полях дипломатических и военных сражений. Например, сомнительно, что молдавские правые готовы реально бороться за объединение с левым берегом, ведь при их прозападной риторике приднестровские избиратели вряд ли будут голосовать за них на выборах.
В свою очередь левый фланг во главе с Додоном вряд ли готов разрывать отношения с Евросоюзом и денонсировать соглашение об ассоциации. Ведь экономическая система Молдавии не самодостаточна и требует постоянных внешних вливаний, а любое движение в сторону реальной евразийской интеграции будет означать серьезную угрозу цветной революции по образцу 2009 года.
Молдавские покровители
На общественно-политический раскол внутри Молдавии накладывается то, что эта страна стала объектом интенсивной геополитической конкуренции между коллективным Западом и Россией. Казалось бы, Молдавия не имеет серьезного геополитического значения, но несколько факторов придают этой стране особый символический вес в глазах глобальных центров силы.
Во-первых, Молдавия находится непосредственно на внешней границе Евросоюза и рядом с Украиной. Во-вторых, на территории Молдавии сохраняется российское военное присутствие, причем как в виде миротворческого контингента, что закреплено в российско-молдавском соглашении об урегулировании приднестровского конфликта 1992 года, так и в виде войск и вооружений, представляющих собой остатки бывшей 14-й советской армии и не имеющих четкого международно-правового статуса. Российское военное присутствие усиливает внимание Запада к Молдавии – там считают, что Москва таким образом стремится сохранить рычаги давления на Кишинев.
Для России важно, с одной стороны, сохранить свою миротворческую роль как признак статуса ключевой региональной державы. А с другой – Москва надеется использовать свое военное присутствие для противодействия любым, даже гипотетическим попыткам Запада включить Молдавию в свою сферу влияния, в особенности за счет расширения инфраструктуры НАТО на молдавской территории. А сдерживание НАТО – одна из самых постоянных мотиваций в российской внешней политике.
И Россия, и Запад убеждены в недобрых намерениях друг друга. Отправной точкой для взаимного недоверия и геополитического противостояния на Днестре послужила история с «меморандумом Козака» 2003 года, когда Россия попыталась решить приднестровский конфликт на основе признания Кишиневом особого статуса левого берега Днестра и согласия на размещение там российской военной базы. Накануне подписания соглашения ЕС и США надавили на Кишинев и сорвали договоренность. С тех пор страны ЕС и США активно борются за сохранение проевропейского курса Кишинева, а Россия желает восстановить там хотя бы часть своих прежних позиций, при которых без оглядки на Москву в Молдавии не принималось ни одно важное политическое решение.
В регионе сложилась система патрон-клиентских отношений: страны Запада в виде кредитов и грантов вливают в Молдавию до 450 млн евро ежегодно, а Россия поддерживает Приднестровье за счет фактически бесплатного газа, который правительство Тирасполя перепродает на внутреннем рынке, доплат приднестровским пенсионерам и точечных социальных проектов.
Кроме того, Запад и Россия активно работают с молдавскими политическими силами. Несмотря на склонность правящей Демократической партии к фиктивной европеизации, ЕС продолжает с ней диалог о реформах и внедрении европейских норм и стандартов. Россия после избрания в 2016 году президентом Игоря Додона тоже пошла на некоторые уступки – объявила амнистию для молдавских мигрантов и отменила некоторые торгово-экономические ограничения для молдавских экспортеров, чтобы помочь Додону на внутриполитическом поле.
Конечно, на Западе или в России могут проявлять недовольство отдельными политиками в Кишиневе и Тирасполе. Так, Россия в 2011 году содействовала поражению Игоря Смирнова на президентских выборах в Приднестровье. А сейчас на Западе растет недовольство молдавским олигархом и лидером правящей Демократической партии Владом Плахотнюком из-за его стремления построить режим личной власти и любыми способами сохранить его и после грядущих парламентских выборов. Это недовольство выливается в уменьшение грантовой (но не кредитной) поддержки Кишинева. Тем не менее такое недовольство не приводит к снижению вовлеченности России или Запада в регионе.
В итоге международная ситуация также создает предпосылки для того, чтобы геополитика определяла повестку во внутренней политике Молдавии и содействовала расколу и дезинтеграции страны. С другой стороны, вовлеченность внешних сил не дает локальным конфликтам перейти в горячую фазу и стабилизирует статус-кво в регионе.
Дело в том, что для глобальных игроков Молдавия является периферийной территорией, где они не готовы обострять противостояние и доводить его до украинского сценария. Для России это означало бы принуждение к реализации «проекта Новороссия» с непредсказуемыми последствиями, а для Запада – перерастание пока еще политического конфликта с крупной ядерной державой в региональное военно-политическое противостояние.
Покачнувшееся равновесие
Что же сегодня раскачивает лодку в Молдавии? Основным фактором, как представляется, являются приближающиеся парламентские выборы – ключевое политическое событие для Молдавии как парламентской республики. В стране распадаются прежние политические проекты, представленные ныне в парламенте, – Либерально-демократическая партия находящегося сейчас в тюрьме экс-премьера Влада Филата, унионистская Либеральная партия Михая Гимпу и Партия коммунистов Владимира Воронина.
Нынешнее парламентское большинство создано одной из прежних партий Альянса за европейскую интеграцию – Демократической партией, причем одним из главных ресурсов для сбора нужного числа депутатов выступают обломки фракций распадающихся партийных структур.
Борьба за новый состав парламента развернется между тремя силами: правящей Демократической партией, Партией социалистов и не представленной в парламенте правой оппозицией (партийные проекты Майи Санду и Андрея Нэстасе).
После взаимных нападок и скандалов, связанных в том числе с выводом из молдавской банковской системы примерно $1 млрд в 2014 году, проевропейские партии Альянса за европейскую интеграцию были дискредитированы в глазах населения. Лидер Демократической партии Плахотнюк, контролирующий медиахолдинг, куда входят четыре центральных телеканала Молдавии, – это политик с самым высоким в стране антирейтингом. В то же время его Демократическая партия явно стремится остаться у власти. Сам Плахотнюк еще в январе 2016 года заявил о своих премьерских амбициях, но тогда его кандидатура не была согласована президентом Тимофти.
Сейчас в Молдавии мало кто верит заявлениям демократов об их поддержке европейской интеграции, желании создать новый политический класс, борьбе с коррупцией и так далее. При честной игре шансов на победу у нынешнего парламентского большинства немного.
Поэтому руководство Демпартии решилось на ряд экстраординарных действий. Во-первых, в июле был принят закон об изменении избирательной системы с пропорциональной на смешанную, что, как ожидается, поможет Демпартии обеспечить себе необходимое количество депутатов за счет щедро финансируемых одномандатников. Этот шаг вызвал недовольство как у правой оппозиции, так и у внешних партнеров, прежде всего Европейского союза.
«Позорно, что большинство в молдавском парламенте выбрало сегодня для своих граждан авторитаризм, а не демократию, хаос, а не правовое государство», – так, например, отреагировал на одобрение избирательной реформы президент Европейской народной партии Джозеф Дол. Брюссель фактически приостановил выделение финансовой помощи Кишиневу на 100 млн евро, а также отказал Молдавии в грантах по многим другим программам. Осторожную критику позволило себе и посольство США. Тем не менее закон об избирательной системе вступил в силу, со ссылкой на то, что это «суверенное право» Молдавии.
Также правящая Демпартия стала активно использовать разного рода политтехнологические акции. Для демонстрации борьбы с коррупцией по всей стране активно идут обыски и аресты в государственных и бюджетных учреждениях, хотя реальную судебную перспективу имеют дела прежде всего против оппонентов нынешних властей.
Власти решились опять обострить и тему о внешних угрозах. В угрозы определили Россию и Приднестровье. Хотя поначалу, до мая этого года, работа в этом направлении была не очень последовательной. Так, премьер-министр Павел Филип просил США помочь Молдавии в борьбе с российской пропагандой, а параллельно Плахотнюк рассуждал о том, что Молдавия должна быть в хороших отношениях как с Западом, так и с Востоком.
Однако с мая – июня политтехнологическая машина Демократической партии окончательно была сориентирована на борьбу с «российской угрозой». Для этого есть две основные причины. Первая состоит в том, что правящей партии необходимо было переломить негативную для нее информационную повестку, связанную с принятием закона об изменении избирательной системы. Так как кризис в отношениях с Западом стал явным, а на улицах постепенно стала собираться правая оппозиция, информационные акции должны были быть максимально эффектными.
Вторая причина в том, что после прихода к власти Додона Москва стала наращивать с ним сотрудничество, и все шаги по нормализации двусторонних отношений подаются как личные достижения Додона, а не как результат совместных действий молдавского президента и правительства.
Осенью 2016 года возобновились заседания российско-молдавской межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, был подписан план по нормализации отношений в сфере торговли. Но основные лавры открытия российского рынка и облегчения жизни молдавских мигрантов Додон с подачи Кремля решил забрать себе.
Кроме того, в апреле молдавский президент принял участие в заседании высшего органа ЕАЭС, а 9 мая он был главным иностранным гостем на праздновании Дня Победы в Москве. Поэтому жесткие действия на российском направлении были, по всей видимости, нацелены на то, чтобы поставить президента на место и не допустить дальнейший рост рейтинга Партии социалистов за счет нормализации отношений с Россией.
Стоит отметить, что даже если между Демократической партией и Партией социалистов существует негласный альянс, позволивший, в частности, принять закон об изменении избирательной системы, то Плахотнюк рассматривает Додона не как равного, а скорее как младшего партнера, которому можно отдать, например, мэрство в нескольких городах, но никак не возможность формировать парламентское большинство и правительство.
Кроме сугубо внутриполитических причин дестабилизации ситуации в Молдавии, можно выделить и международные факторы, которые усиливают информационное напряжение вокруг этой страны. Во-первых, украинский кризис. Он усилил негативный имидж России среди молдавских правых, и приднестровский конфликт теперь рассматривается ими по аналогии с Донбассом – как пример российской «гибридной войны». Это одна из причин (наряду с сопротивлением Москвы подписанию соглашения об ассоциации Молдавии с ЕС), почему любой антироссийский шаг сегодня воспринимается в Кишиневе несколько иначе, чем, например, в 2013 году.
В свою очередь Киев после 2014 года резко изменил свою политику на приднестровском направлении. Раньше Украина занимала в целом дружественную позицию в отношении Тирасполя: Молдавия практически не контролировала внешние коммуникации отколовшегося региона на приднестровском участке границы с Украиной; в Приднестровье, в том числе на Молдавском металлургическом заводе, были украинские инвесторы. Но после Евромайдана Приднестровье в Киеве стали рассматривать как пророссийский, контрабандистский анклав, который может стать плацдармом для вторжения российской армии или диверсантов, поэтому его необходимо как можно скорее реинтегрировать в Молдавию, причем ни в коем случае не на основе российского «плана федерализации».
По всей видимости, какая-то часть политических элит в Киеве реально убеждена в том, что Приднестровье может быть источником опасности для Украины. Но основные причины для негативного отношения к этому региону видятся все-таки в другом. В Киеве прекрасно понимают, что Приднестровье – это ахиллесова пята Москвы, потому что Тирасполь логистически изолирован от России и основные экономические связи поддерживает в первую очередь с Молдавией, странами ЕС и Украиной. Поэтому давление на Тирасполь в Киеве воспринимают как способ давления на Москву, что укладывается в общую логику украинских шагов против Крыма и российских экономических агентов на своей территории. Кроме того, приднестровский вопрос – это хороший источник сюжетов в информационной войне с Россией.
Еще один фактор неопределенности – деградация отношений России и Запада. С одной стороны, с уходом администрации Обамы и лично Виктории Нуланд, которая была одним из главных визави для молдавских властей в Вашингтоне, Кишиневу стало сложнее продвигать свои интересы в США. Демпартия официально наняла уже три американские лоббистские кампании для продвижения своей повестки в Вашингтоне и странах ЕС.
С другой стороны, антироссийская информационная волна, которую поддерживают Конгресс, Минобороны США и сообщество американских спецслужб, достигла в последние месяцы своего пика. Кульминацией в этой связи был закон, предполагавший введение дополнительных санкций против России, а также обсуждение новых мер по сдерживанию российского влияния в сопредельных государствах и в странах Европы. Для молдавских властей открывалась хорошая возможность встроиться в эту волну. Это была одна из главных целей визитов Плахотнюка в США в мае и июле 2017 года.
Кроме того, для самостоятельной игры у Демократической партии есть еще один хороший ресурс – это политически близкие отношения с правящей в Румынии Социал-демократической партией. Эта румынская партия по своим базовым характеристикам очень похожа на своего молдавского партнера, и между двумя политическими силами, по всей видимости, сложились хорошие отношения.
Румыния не раз поддерживала Демократическую партию: предоставила Молдавии крупный льготный кредит еще до возобновления международного финансирования со стороны МВФ, поддержала изменение молдавской избирательной системы и прикрыла Кишинев с запретом на въезд в Молдавию Дмитрию Рогозину. Позиция Румынии размывает единую позицию Евросоюза, что создает для Кишинева определенную свободу маневра в отношениях с Брюсселем.
Очаги конфликтов
Каковы основные источники возможной дестабилизации вокруг Молдавии? Во-первых, острый кризис может возникнуть в отношениях Кишинева с Москвой. Так, 29 мая 2017 года Молдавия без объяснения причин объявила о высылке пяти российских дипломатов. Позднее агентство Reuters со ссылкой на источники в Кишиневе написало, что причиной высылки якобы было то, что представители российского посольства занимались вербовкой добровольцев для Донбасса.
Также за день до принятия закона об изменении избирательной системы, 20 июля 2017 года, в прессе появился скан ноты, которую молдавское Министерство иностранных дел и европейской интеграции направило в посольство России. Там говорилось о нежелательности визита российской делегации в Кишинев и Тирасполь, приуроченного к 25-летию российского миротворчества на Днестре. Когда Рогозин попробовал прилететь в Молдавию на гражданском рейсе S7, Бухарест закрыл свое воздушное пространство для самолета, а позднее Кишинев объявил российского вице-премьера персоной нон грата.
Последний шаг был встречен многими в Молдавии с особенной радостью. Ведь Дмитрий Рогозин после своего назначения на молдавско-приднестровское направление не раз позволял себе довольно жесткие и эксцентричные заявления и полуугрозы, из-за чего стал символом агрессивности российской политики в регионе. Записи Рогозина в твиттере и фейсбуке только помогали разжигать кампанию против него в Молдавии.
Еще один источник напряженности – приднестровский вопрос. Молдавские власти развернули, в том числе в ООН, широкую информационную кампанию против российского военного присутствия. Речь идет не только о выводе остатков бывшей 14-й советской армии, но и фактически о замене российских миротворцев, которых молдавское правительство обвиняет в содействии приднестровскому сепаратизму. Также Кишинев препятствует приезду российских военнослужащих в Приднестровье для ротации в Объединенной группе российских войск, из-за чего та вынуждена все больше привлекать к военной службе местных граждан.
Кроме того, Кишинев совместно с Киевом пытается расширить свой контроль над внешними коммуникациями Приднестровья – передвижением физических лиц, экспортом и импортом. Молдавия и Украина договорились разместить на украинской территории совместные таможенно-пограничные посты, в том числе на приднестровском участке границы.
В конце мая при консультативной и финансовой поддержке пограничной миссии Евросоюза EUBAM был оборудован совместный пост в Кучурганах, одном из ключевых таможенных постов для приднестровской внешней торговли. Пока он функционирует в тестовом режиме, но максимум через год при желании Киева и Кишинева может выйти на полную мощность.
Также Киев запретил импортировать в Приднестровье с Украины подакцизные товары и товары, подлежащие ветеринарной сертификации, без соответствующих разрешительных документов молдавских профильных органов. А вице-премьер Молдавии по реинтеграции Георгий Бэлан заявил, что Украина скоро перестанет признавать приднестровские автомобильные номера и приднестровским физическим и юридическим лицам придется регистрировать свои автомобили в Кишиневе.
Все эти шаги очень беспокоят власти в Тирасполе, ведь для них это означает не просто формальный перевод внешних коммуникаций под юрисдикцию Кишинева, но и резкое расширение возможностей Молдавии оказывать давление на Приднестровье через приднестровских экономических агентов и пересекающих границу приднестровских чиновников.
Кишинев не идет на какие-либо компромиссы по мерам доверия в отношениях с Тирасполем, выдвигая дополнительные условия и тем самым блокируя как двусторонние переговоры, так и переговоры в формате «5+2». Фактически блокируется и нормальное функционирование Объединенной контрольной комиссии, которая следит за развитием ситуации в зоне безопасности с 1992 года.
В этой ситуации Москва и Тирасполь находятся в позиции обороняющихся, и делать им это не так просто. Во-первых, Кишинев и Киев активно используют логистическую изолированность Приднестровья – их административные и экономические меры формально являются их суверенным правом. Во-вторых, Россия и так еще в 2013 году ввела против Молдавии широкий спектр разнообразных торгово-экономических ограничений, и любые новые шаги в этой сфере политически ничего не дадут. А если решаться на более серьезные меры, например усложнение жизни молдавским мигрантам в России, то о нормализации отношений с Кишиневом можно будет забыть на долгие годы. И, наконец, в-третьих, Москва с начала года сделала ставку на Додона, поэтому любые резкие шаги против Молдавии перечеркнут ту работу, которая была проведена по линии Путин – Додон.
По этим причинам реакция Москвы и Тирасполя на действия молдавских властей носит в основном информационно-политический характер. Сюда явно относятся заявления Рогозина о возможном размораживании приднестровского конфликта. Также в сентябре появились сообщения, что российские правоохранительные органы перекрыли канал контрабанды наркотиков в Россию через Молдавию, и основным комментатором этого события на российском телевидении выступил живущий в Москве политический оппонент Плахотнюка Ренато Усатый.
На круги своя?
Главный для региональной безопасности вопрос состоит в том, способна ли текущая ситуация привести к слому сложившегося статус-кво и, например, к возобновлению вооруженного конфликта. Или хотя бы к провокациям в зоне безопасности по примеру той, что случилась в 2013 году, когда приднестровские пограничники в соответствии с новым законом о государственной границе самопровозглашенной республики попробовали продвинуться на подконтрольные Кишиневу территории.
Если говорить о Западе и России, то для них продолжают действовать определенные красные линии, препятствующие росту военно-политической напряженности. ЕС и США явно предпочитают тихую и скрупулезную работу по укреплению своего влияния в регионе, а не какие-то провокации и открытое противостояние.
К концу года в Кишиневе откроют офис связи НАТО, который должен содействовать модернизации молдавской армии в соответствии со стандартами альянса. К концу 2018 года на кредиты и гранты ЕС, ЕБРР и Европейского инвестиционного банка планируется достроить трубопровод из Румынии в Молдавию, который позволит диверсифицировать молдавский импорт газа. ЕС неуклонно распространяет положения соглашения об ассоциации на Приднестровье, фактически содействуя реинтеграции страны в таможенной сфере и сфере нетарифного регулирования.
Если говорить о Демократической партии Молдавии, то для нее переводить напряженность с Россией и Приднестровьем в плоскость реального конфликта очень рискованно и вряд ли необходимо. Плахотнюк и так в целом добивается реализации своих планов: закон об избирательной системе изменен, правая оппозиция остается слабой, Додон и Партия социалистов утратили политическую инициативу и выглядят беспомощными, популярность Демпартии постепенно растет.
Вопрос лишь в том, когда проводить парламентские выборы – как запланировано, осенью 2018 года, или раньше, чтобы закрепить полученные в последние месяцы пиар-успехи. Возможно, инициируемый сейчас кризис в отношениях между Игорем Додоном и правительством (когда они блокируют инициативы друг друга) нацелен в конечном счете на то, чтобы спровоцировать досрочные выборы.
Имидж лично Плахотнюка на Западе серьезно подорван. Особенно в ЕС видят, что при Плахотнюке в стране не будет проевропейских реформ, а будет лишь дальнейшая концентрация власти в руках одного человека, стремящегося контролировать страну и политически, и экономически. Если даже Михаила Саакашвили, которого считали успешным реформатором, в 2008 году в Европе резко критиковали за действия в Южной Осетии, то Влад Плахотнюк в случае военно-политических инцидентов на Днестре будет воспринят не иначе как основной инициатор агрессии.
Признаки определенной стабилизации ситуации уже налицо. Так, Тирасполь, ранее шедший в фарватере российской информационной политики, сейчас явно сдает назад. Ссылаясь на белорусскую модель, приднестровские власти пытаются по разным каналам наладить отношения с Киевом, заявляя, что стратегическое партнерство с Россией не должно означать для них враждебности в отношениях с Украиной.
В свою очередь Украина никогда не могла проводить последовательной политики на молдавско-приднестровском направлении. Сейчас внимание Киева приковано уже не к реинтеграции Молдавии, а к новому украинскому закону об образовании, который вызвал недовольство во многих соседних странах, в том числе и в Молдавии.
Избежать дальнейшего обострения ситуации в Молдавии вполне возможно. Международные участники должны снизить свои ожидания в отношении молдавских политиков, не делить их на своих и чужих и содействовать большей конкуренции в молдавской политике. Иначе и Россия, и ЕС, преследуя свои геополитические интересы, могут незаметно для себя стать объектом манипуляции со стороны локальных политиков, для которых проевропейскость или пророссийскость – это просто удобные инструменты, а не руководящие принципы.
Московский Центр Карнеги. 09.10.2017
