Станислав Притчин: в Кыргызстане есть конкурентная борьба, а также присутствует фактор непредсказуемости
«Россия старается сейчас никаким образом не обозначать свою поддержку, отдавая приоритеты кыргызским кандидатам. И уже потом с новым руководителем Кыргызстана Россия будет выстраивать отношения», — научный сотрудник Института востоковедения РАН и руководитель ECED (Expert Center Eurasian Development) Станислав Притчин, в интервью CABAR.asia, раскрывает позицию России в региональной политике Центральной Азии.
- Как бы Вы охарактеризовали региональную политику России в Центральной Азии? Можно ли ранжировать государства региона по приоритетности интересам Москвы?
- Конечно, мы можем говорить о том, что у России несколько основных приоритетов в отношении Центральной Азии, которые прослеживаются на протяжении 25 летней истории независимости региона. В первую очередь, это обеспечение безопасности и стабильности региона через многостороннее и двустороннее сотрудничество. Это приоритеты, которые обозначаются российским руководством о том, что мы работаем только с официальными властями, и таким образом, поддерживаем официальные власти, политическую стабильность в этих странах.
Мы видим, что со всеми пятью центральноазиатскими государствами у России сложился свой уникальный характер многосторонних форматов, а также двусторонних. С кем-то у нас только двусторонние форматы, например, с Туркменией, ведь в рамках СНГ практически никаких контактов не идет. С Узбекистаном у нас также не совсем ровно. Когда-то Узбекистан был страной – сооснователем организации договора о коллективной безопасности, потом были периоды, когда Узбекистан выходил, потом присоединялся к договору. Но настоящий формат отношений с Узбекистаном подтвержден очень серьезными двусторонними контактами и соглашениями, которые в некоторой степени даже сильнее по силе взаимодействия и кооперации, чем соглашения в рамках ОДКБ. И, естественно, есть несколько стран, которые являются нашими партнерами, как в рамках ОДКБ, так и по ЕАЭС – это, в первую очередь, Казахстан.
С Казахстаном вообще особые отношения, потому что у нас огромная длинная граница, порядка двадцати субъектов и РФ, и РК, которые находятся в приграничной зоне. Поэтому здесь, безотносительно даже многостороннего формата, в котором мы достаточно эффективно взаимодействуем, есть свои уникальные форматы. Например, формы приграничного сотрудничества, которые ежегодно проводятся в России и в Казахстане с участием всех глав приграничных субъектов федерации и областей, а с участием президентов есть своя повестка. Естественно, есть сотрудничество по линии космической сферы, потому что Байконур является одним из наших основных мест, откуда мы реализуем наши космические программы. С Киргизией и Таджикистаном есть и военное присутствие в регионе в раках ОДКБ, и сотрудничество в рамках двусторонних соглашений. Поэтому мы видим, что с каждой страной в зависимости от ее понимания какие должны быть отношения с Россией, складываются разные, но в целом позитивные отношения, на мой взгляд, достаточно конструктивные.
- Узбекистан занимает особое место в региональной политике России. После прихода к власти Ш.Мирзиеева какие новые тенденции во внутренней политике и важные аспекты во внешней Вы можете выделить?
- Конечно, минувший год для Узбекистана был во многом значимый и очень знаковый, потому что в государстве произошел впервые транзит власти, бессменный лидер и создатель независимого Узбекистана И.Каримов ушел. Произошел спокойный, без каких-либо взрывов, транзит власти. Сначала был назначен в.р.и.о. Президента Ш.Мирзиеев, который получил эту возможность ввиду самоотвода спикера сената, и в течение трех месяцев шла предвыборная кампания. Ш.Мирзиеев, с одной стороны, продемонстрировал готовность к реформированию, обозначил очень много приоритетов, и уже на стадии предвыборной кампании большую часть из них начал реализовывать. Т.е. начали разрабатываться программы, начались изменения в составе правительства, и мы видим, что первый период, первые полгода президентства — они в целом отражают ту программу, которую Ш.Мирзиеев обозначил в качестве своего плана действий. Это перестройка государственного аппарата, ведь самое главное внутриполитическое достижение, на мой взгляд, заключается в том, что удалось отстроить обратную связь в Узбекистане: сначала за счет создания общественной приемной президента в Интернете, потом, создав общественные приемные во всех регионах.
Таким образом, этот год объявлен годом общения и контактов с народом, и это очень важно для Узбекистана. У И.Каримова была задача создать независимый Узбекистан, и обеспечить его безопасность во многом в ущерб каким-то вопросам развития, и сейчас мы видим по тем заявлениям, амбициям и по тем программам, которые реализуются и формируются, что задача, в первую очередь, добиться развития Узбекистана во многом идет за счет обратной связи, за счет поворота ряда программ ряда развития в сторону интересов людей, в сторону создания рабочих мест, создания более привлекательного инвестиционного климата в Узбекистане.
Так как государство растет, население растет, ресурсов не добавляется, и земель больше не становится, поэтому есть необходимость развиваться дальше. Мы видим, что на региональном уровне идет очень серьезная активизация даже с теми странами, которые в период И.Каримова рассматривались как источник угрозы, но не как возможность для развития, и в первую очередь, это Афганистан. Был организован визит министра иностранных дел Узбекистана в Афганистан, был создан институт специального представителя Президента по этой стране. Мы видим, что идет активизация экономического сотрудничества, то же самое мы видим с Туркменистаном, с Казахстаном. С Россией и Китаем проведены серьезные визиты с очень серьезными соглашениями и договоренностями. Несколько соглашений на сумму десятков миллиардов долларов, в том числе инвестиционных соглашений внутри Узбекистана.
Несколько в стороне здесь сотрудничество с КР и Таджикистаном. Здесь, определенно, своя логика, потому что характер взаимоотношений был достаточно напряженный, в силу конфликтных точек. Это и водно-энергетическая проблема, и некоторые этнические вопросы, и вопросы с границей. Сейчас по некоторым из них мы видим, что идет определенный диалог, в первую очередь, по границе, потому что водно-энергетический вопрос более сложный, более комплексный и требует создания механизмов взаимодействия и согласованности. Пока принято решение начать с межграничных вопросов. По поводу водных вопросов сложно сказать, что позиция Узбекистана сильно поменялась. Для Узбекистана, мне кажется, остается приоритетом получение достаточного количества воды для деятельности сельского хозяйства. Потому что большая часть населения занята в сфере сельского хозяйства и потребность воды очень высокая, в условиях дефицита воды и дефицита земель. Поэтому, здесь мне кажется, фундаментально позиция Узбекистана меняться не будет. Можно предположить, что переговоры теперь будут проходить в более в конструктивном русле.
- Как Вы сами верно отметили, Казахстан — один из главных союзников РФ. Тем не менее, в настоящее время Астане удается довольно активно сотрудничать с Китаем по линии «ОПОП». Не приведет ли это постепенно к определенным проблемам во взаимоотношениях с РФ?
- Да, Вы абсолютно правы в том, что Казахстан для Китая является одним из ключевых приоритетов в Центральной Азии. Мы видим это по активности и еще до объявления инициативы «Один Пояс – Один Путь» (ОПОП), которая была сделана в Астане в сентябре 2013 во время визита председателя КНР Си Цзиньпина. Еще до этого момента начали строить через Казахстан такие проекты как трансцентральноазиатский газопровод с Туркменистана, нефтепровод с восточной части Казахстана, часть китайских инвесторов пришла на запад в проекты Казахстана, в том числе и в крупнейший Кашаган. Т.е. активность КНР была и до «ОПОП», здесь, конечно же, нужно рассматривать, что Казахстан проводит многовекторную политику.
На первом этапе независимости инвестором был Запад, и основными потребителями нефти и газа были Запад и Россия. Для того, чтобы проводить сбалансированную политику и внешнюю торговлю Казахстан, естественно, приветствовал приход Китая. В условиях кризисных годов Китай своими кредитами поддержал и бюджетную стабильность Казахстана и за счет тех проектов, которые реализовывались удалось создать возможности для инвестиционной активности, и здесь мы можем говорить, что те транзитные инфраструктурные проекты, которые реализуются нацелены на то, чтобы создать возможность снижения диверсификации экономики и снижения зависимости от нефти и газа.
Другой вопрос, что есть договоренности, пусть и предварительно, о том, что у нас будет сопряжение ОПОП и ЕАЭС в мае 2015 года. К сожалению, до сегодняшнего момента какой-то детализации плана этого сотрудничества и сопряжения нет, и Китай, по своей практике, предпочитает действовать на двусторонней основе, потому что это логичней, когда тебе проще достигнуть своих целей: у тебя более сильная переговорная позиция на двустороннем уровне, нежели в многостороннем формате с Евразийской комиссией. Поэтому, Китай предпочитает двусторонние отношения, создавая возможности для сопряжения уже не объединения экономического, а частных программ на страновом уровне: «Нурлы Жол» в Казахстане, сейчас «Таза Коом» в Кыргызстане. Т.е. КНР действует понятными для себя, и более эффективными для себя способами. Здесь мы можем говорить о том, что, в любом случае, ЕАЭС – это организация, нацеленная на создание интеграции, и, соответственно, у нас общее пространство, поэтому обязательства всех стран по защите внешнего таможенного тарифа в рамках свободного пространства, в любом случае, стоят перед государствами. В силу чего, каких-то серьезных противоречий между обязательствами ЕАЭС и в рамках Китайско-Казахстанских двусторонних соглашений нет, и поэтому серьезных оснований для конфликта не видно, и нет недопониманий в этом ключе.
- Таджикистан в последние годы активно сотрудничает с Китаем в военной сфере. По сути КНР запускает новый формат в ЦА, когда РФ — уже не единственный гарант безопасности региона. Что Вы думаете по этому поводу?
- Да, действительно, мы в последнее время наблюдаем, что Китай активно проявляет активность и в Афганистане, и Пакистан является важным партнером в сфере безопасности для Китая, и вот пошли первые серьезные контакты на уровне министерств обороны. Т.е. первые шаги Китая вышли за рамки той парадигмы, которая долгое время была доминирующей (только экономика и никаких военных вопросов безопасности за территорией Китая). Но, с одной стороны, может возникнуть такой алармистский подход, что Китай переходит в сферу безопасности. Но пока это происходит на уровне консультаций и контактов высших лиц, но не на уровне живой силы и реальных проектов. Например, два-три года назад наблюдались проблемы на афганско-туркменской границе, которые всячески отвергались туркменской стороной. В первую очередь, если проблема и могла бы прийти к негативному сценарию, то она бы угрожала китайским газодобывающим проектам, которые в Туркменистане присутствуют. Но на уровне каких-то политических движений мы не видим стремление Китая к отправке войск для защиты своих активов или хотя бы переговоров о том, чтобы что-то вместе мониторить, и о том, что нужно что-то проводить. Т.е. мы видим, когда есть реальная угроза, Китай предпочитает все равно занимать осторожную позицию. И если обозначить договорную базу между Россией и Таджикистаном в рамках ОДКБ (в Таджикистане крупнейшая военная база России за рубежом), в рамках Кыргызстана, то с этой точки зрения, в реальное время Россия является гарантом безопасности для региона и южных рубежей.
- Перейдем к Кыргызстану. После визита А.Атамбаева в Москву стал вновь муссироваться вопрос об открытии военной базы на юге Кыргызстана. Целесообразно ли, на Ваш взгляд, открытие второй военной базы, формат которой (под эгидой ОДКБ или на основе двусторонки) и место расположения остаются до сих пор за скобками?
- Сам факт того, что обсуждения ведутся и для обеспечения безопасности Кыргызстана открытие базы – это, в принципе, очень разумная мера. И то, что есть различные механизмы обеспечения безопасности – это, в любом случае, позитивно для повестки дня. Другой вопрос, когда в условиях присутствует определенное напряжение между сторонами по приграничным вопросам, по этническим вопросам, то появление здесь какой-то базы внерегиональной будет рассматриваться региональными игроками как механизм усиления своих позиций в споре с соседями. С этой точки зрения, для России сохранение добрососедских и партнерских отношений с Узбекистаном и Таджикистаном важно, и нецелесообразно выглядит размещение базы в Баткенской области на юге КР до решения тех вопросов, которые есть на повестке дня между странами. А так в целом, конечно же, все заинтересованы в том, чтобы было четкое и эффективное сотрудничество в сфере безопасности на случай каких-либо форс-мажорных ситуаций. Поэтому, я думаю, что вопрос все равно находится в той или иной степени на столе переговоров.
- На фоне несостоявшегося сотрудничества РФ и КР по вопросу строительства Камбаратинской ГЭС и имиджевых потерь, получат ли развитие какие-либо новые либо грандиозные двусторонние проекты?
- Ну вот здесь как раз проблема заключалась в грандиозности проекта, который требует вовлечения всех игроков. Камбаратиская ГЭС, как и Рогунская ГЭС требуют колоссальных инвестиций порядка 2 млрд долларов. В условиях кризиса (соглашение было подписано в 2012 году), когда в 2013-14 годах началось строительство, а это начало санкций и снижение возможности России кредитоваться в зарубежных банках, привело к тому, что целесообразность соглашения была поставлена на повестку дня, и, в конечном итоге, было принято решение заморозить проект, что привело к денонсации соглашения со стороны КР. Конечно, есть определенные имиджевые потери, потому что это слишком большой проект, который затрагивает и страны низовья.
К сожалению, другие какие-то проекты в настоящее время не обсуждается, помимо того, что уже реализуется в рамках ЕАЭС: это российско-кыргызский фонд инвестиций, который, по заверениям обеих сторон, действует достаточно эффективно, дает кредиты. Причем здесь кредиты целевые, под очень четкие понятные проекты, что само по себе стимулирует экономические показатели, т.е. это обязует бизнесменов вырабатывать четкий бизнес-план по получению прибыли. С этой точки зрения, это еще один стимул повышать эффективность своей работы и прозрачность проектов. Что для КР опять-таки же тоже важно.
С точки зрения двустороннего сотрудничества мы видим, что во время последнего визита, который во многом оказался завершающим, потому что он получил статус государственного, а это наивысший статус по протоколу, так получилось, что он прошел за полгода до следующих президентских выборов. Т.е. он стал фактически завершающим аккордом в отношениях между А.Атамбаевым и В.Путиным. Были проведены достаточно серьезные переговоры и списан долг в 240 млн долларов КР пред РФ. И вот буквально на днях было принято решение о том, чтобы пока отложить реализацию инициативы по обязательному использованию только российских водительских прав для граждан КР, которые в рамках ЕАЭС активно работают в России в транспортной сфере. С первого июня этого года было введено постановление о том, что ездить можно только по российским правам. Соответственно те граждане КР, которые ездят в России, но не имеют российских прав, потеряли возможность продолжить работу в транспортной сфере. Сейчас временно эта мера отменена, я думаю, что это предмет для переговоров, и в том числе, показывает уровень готовности РФ поддерживать КР в любых ситуациях для сохранения стабильности экономического развития.
- Ну и завершающий вопрос: в СМИ много говорится о важности поддержки со стороны Москвы того или иного кандидата в Президенты. Что вы думаете по этому поводу и у кого из кандидатов наибольшие шансы, на Ваш взгляд?
- Да, действительно так сложилось в КР, что поддержка в Москве на любом уровне является важным залогом на любой предвыборной кампании. Это во многом сложилось, благодаря логике развития двусторонних отношений, когда у нас есть огромное количество соглашений, совместных программ, серьезная поддержка КР со стороны РФ, как в финансовом, так и в политическом поле. Любая поддержка и сигнал из Москвы является серьезным фактором конкурентной борьбы между политическими игроками. Если мы проанализируем внимательно какие были сделаны заявления во время визита в Москву, то заметим, что никаким образом не было обозначено кто является приоритетным для России кандидатом. Во время недавних поездок спикера Госдумы Вячеслава Володина и Валентины Матвиенко спикера верхней палаты парламента кроме протокольных встреч и достаточно ожидаемых заявлений, не было сделано каких-то сигналов о том, что вот именно за этого кандидата Россия выступает. Поэтому возникает ощущение, что Россия старается активно не вмешиваться в эту кампанию, потому что действительно выборы ожидаются достаточно конкурентными. Как минимум 5-6 человек с опытом и возможностями, и поддержкой среди населения заявили о своих планах участвовать в выборах. Поэтому в такой ситуации видно, что Россия старается сейчас никаким образом не обозначать свою поддержку, приоритеты отдавая кыргызским кандидатам. И уже потом с новым руководителем Кыргызстана Россия будет выстраивать отношения. Мне кажется логика со стороны России будет развиваться таким образом.
Если говорить о внутриполитической ситуации то, как минимум 3 кандидата заявили о своих планах. Они, на мой взгляд, имеют больше шансов – это лидер партии «Республика» О.Бабанов, Т.Сариев, который возглавляет партию «Ак-Шумкар» и действующий премьер-министр С.Жээнбеков. Здесь появились интересные моменты о том, что спикер парламента заявил, что будет участвовать, но уже не от партии CДПК, а как самовидвиженец. Естественно, в условиях нынешней ситуации приоритетная позиция у действующих властей: есть и поддержка А. Атамбаева, который старается обеспечить преемственность и последовательность своего курса. Поэтому на нынешнем этапе действующий премьер-министр имеет, на мой взгляд, больше шансов. Если, конечно, ничего не поменяется, если не будет эффекта Брексита, Д.Трампа, которые мы видели за последние несколько лет, учитывая, что кыргызская ситуация в этом плане тоже достаточно интересная, выборы проходят динамично, население привыкло, что есть конкурентная борьба, то можно сказать, что в стране присутствует фактор непредсказуемости.
CABAR.asia. 18.07.2017
