10 лет без Туркменбаши. Как изменилась Туркмения за годы без диктатора
Аркадий Дубнов
Сегодня Туркмению скорее можно назвать страной-изгоем, которую часто ставят в один ряд с Северной Кореей. Стремления модернизировать политическую систему и экономику так и остались пустыми декларациями. Культ личности в эпоху правления Гурбангулы Бердымухамедова продолжает быть такой же фирменной маркой туркменского режима, как и при Туркменбаши Великом.
Десять лет назад Туркмения стала первой страной СНГ, где власть сменилась из-за смерти пожизненного президента – Сапармурата Ниязова. После президентских выборов в 1992 году, на которых результат Ниязова едва не достиг 100% (ему насчитали 99,5%), он решил впредь выборов не проводить. Его преемник, нынешний туркменский президент Гурбангулы Бердымухамедов, выглядит на этом фоне образцовым демократом: через месяц, 12 февраля 2017 года, он уже третий раз будет участвовать в президентских выборах.
Туркменский опыт властного транзита важен, если вспомнить недавнюю кончину другого фактически пожизненного президента, Ислама Каримова в Узбекистане. К тому же нет никаких признаков, что уступить власть при жизни готовы президенты Таджикистана и Казахстана, руководящие своими странами третий десяток лет.
Три узбекских дежавю
Сапармурат Туркменбаши Великий, как велено было его величать, скончался неожиданно в 1 час 10 минут ночи 21 декабря 2006 года в возрасте 66 лет. «По причине внезапной остановки сердца», – было написано в официальном сообщении туркменских властей. В Туркмении тут же поползли слухи, что непоправимое с вождем случилось раньше, а сообщили о смерти только через несколько дней (вспомним, сколько дней узбекские власти готовили мир к смерти Каримова).
И ведь правда, немецкий профессор Мейснер, делавший Ниязову операцию на сердце в 1997 году и проводивший последнее регулярное обследование царственного пациента, за несколько недель до его неожиданной смерти утверждал, что «все жизненно важные органы президента Туркмении функционируют нормально», а сам он «находится в превосходной физической форме».
Спустя несколько часов после смерти Туркменбаши стало известно, что председателем комиссии по организации похорон будет мало кому известный вице-премьер, сорокадевятилетний министр здравоохранения Гурбангулы Бердымухамедов. Прошло еще несколько часов, и страна узнала, что арестован спикер туркменского Меджлиса (парламента) Овезгельды Атаев, вовремя обвиненный в том, что чуть ли не довел до суицида невесту своего сына. Все сложилось как нельзя лучше для министра здравоохранения, ведь по действующей тогда Конституции Туркмении временно исполняющим обязанности президента должен был стать тот самый арестованный председатель Меджлиса.
Ничего не поделаешь, пришлось нарушить Конституцию, в итоге Бердымухамедов получил полномочия врио президента Туркмении. Тут возникает еще одно дежавю с ситуацией в Узбекистане, где после смерти Каримова Конституция была отставлена в сторону более щадящим образом: спикер узбекского парламента Юлдашев просто взял самоотвод в пользу председателя комиссии по организации похорон, премьера Мерзиеева.
Попутно возникла еще одна конституционная проблема: по Основному закону Туркмении врио президента не имел права баллотироваться в президенты. Но и ее в Ашхабаде решили оперативно, уже через день после похорон Туркменбаши Конституцию нужным образом поправили. Во-первых, узаконили переход полномочий умершего вождя не к спикеру Меджлиса, а к вице-премьеру. А во-вторых, отменили запрет на участие врио президента в президентских выборах.
Дорога к туркменскому трону вчерашнему министру здравоохранения, карьерному стоматологу и, как утверждают в Туркмении, любимому врачу президента была открыта. 11 февраля 2007 года Гурбангулы Бердымухамедов был избран президентом, получив 89,2% голосов. Остальные проценты поделили между собой пять его «соперников», выбранные из числа правящей номенклатуры.
Забавно, но почти с таким же счетом, 88%, в «соревновании» с тремя соперниками победил на первых после смерти Каримова президентских выборах в Узбекистане его преемник, узбекский премьер-министр Шавкат Мирзиеев.
Правила наследования
Однако это третье дежавю на сегодняшний день последнее. Потому что право Мирзиеева наследовать власть в Узбекистане выглядело достаточно убедительным, – 13 лет на посту премьер-министра, высокая степень публичности, – в отличие от Бердымухамедова в Туркмении. Возможно, поэтому в Ашхабаде сразу после смерти Туркменбаши был запущен слух, что преемник приходится Ниязову каким-то очень близким родственником или даже сыном.
Сомневающиеся ссылались на биографию Сапармурата Ниязова, в которой ничто не указывало на то, что он стал отцом уже в юном семнадцатилетнем возрасте. Но в родство легко было поверить, ведь появившиеся везде официальные фото нового туркменского лидера были удивительно похожи на портреты молодого Ниязова. Очевидно, это должно было говорить о некоей сакральной связи первого и второго президентов и снимать все вопросы, почему именно Бердымухамедов – преемник.
Но как только прошли президентские выборы, эти туркменские политтехнологии были отброшены за ненадобностью. Новый президент начал строить новую мифологию, последовательно и настойчиво. Уже через три месяца после инаугурации вышла в свет первая книга Бердымухамедова – «Научные основы развития здравоохранения в Туркменистане». К настоящему времени вышло, по самым скромным подсчетам, 37 книг, написанных вторым президентом, – про туркменские дыни и ковры, ахалтекинских скакунов и лекарственные растения, музыку и чай.
К пятидесятилетию президента в июне 2007 года появилась и первая книга о втором президенте – «Избран и уполномочен народом». А затем и официальная биография с указателем его статей и рационализаторских предложений в области стоматологии – как иронизирует оппозиционный туркменский интернет-ресурc Gundogar.org, за временным отсутствием других научных работ.
Название предисловия к книге полностью воспроизводило классическую характеристику Сталина, провозглашенного ленинским наследником, – «Преданный соратник великого Сердара, активный продолжатель его дел».
Это никого не смущало, таковы были правила игры, предписанные советской историей и древними туркменскими традициями, основанными на неразрывном течении времени. Не будем забывать, что в обязательной при Туркменбаши настольной книге каждого туркмена «Рухнама», им же написанной, сказано, что именно предки нынешних туркмен пять тысяч лет назад изобрели колесо.
Оттепельный замах
Тем не менее поначалу Бердымухамедов стремился выглядеть модернизатором. Первые его заявления после вступления в должность людям нравились, широко расходились его слова, якобы сказанные на правительственных совещаниях о «перестройке, свободе СМИ». Особенно запомнилось его обещание «вернуть Фирюзу народу». Это курортное место в горах над Ашхабадом в годы правления Туркменбаши стало закрытой зоной для дачи вождя – оттуда были выселены все местные жители, убраны пионерские лагеря, санатории и дома отдыха.
Однако прошло некоторое время, и обещание было забыто. Более того, полностью был закрыт въезд в эти места. Если раньше бывшим жителям Фирюзы можно было хотя бы раз в год организованно собираться и посещать два местных кладбища, то несколько лет назад такие визиты были полностью запрещены.
Тогда же, в 2007 году, в пору, казавшуюся преддверием туркменской оттепели, Бердымухамедов, как и полагается новому начальнику, выглядел в поездках бодрым и энергичным, выгодно отличаясь от одряхлевшего Туркменбаши, который в последние годы жизни уже не мог передвигаться самостоятельно, и для него на объекты привозили специальный электромобиль. Также начало президентства Бердымухамедова запомнилось отменой пышных церемоний с песнями и плясками, которые считались непременным атрибутом встреч его предшественника с соотечественниками.
Преемник действительно выглядел поначалу реформатором, говорил про быстрый и свободный интернет, устранил контроль при пересечении административных границ внутри Туркмении, отменил пограничные зоны, из которых состояла почти половина пригодной для проживания территории Туркмении. Людей стало понемногу отпускать.
К тому же начало бердымухамедовского правления пришлось на счастливое время высоких мировых цен на газ. Казалось, эта эра изобилия навсегда. В Ашхабаде строили грандиозные планы по обустройству роскошной курортной зоны Аваза на Каспии, надеясь завлечь туда богатых иностранцев. Получив право на проведение Азиатских игр, начали строить престижный олимпийский комплекс в Ашхабаде. Сносили старый аэропорт имени Туркменбаши, при нем же построенный, и возводили новый при Аркадаге, то есть Покровителе, как официально стали величать Бердымухамедова (10 января здание нового аэропорта, строительство которого обошлось туркменской казне в $2 млрд, внезапно стало проседать). Циклопические олимпийские объекты, выстроенные вдоль трассы от аэропорта до центра Ашхабада, должны были поражать воображение ожидавшихся иностранных туристов и прочих гостей столицы.
Но тучные годы кончились. В мире начался экономический кризис, потоки газодолларов из Китая, России, Ирана стали иссякать. Дело дошло до публичного выяснения отношений с Тегераном – Ашхабад обвинил иранцев в неуплате долга за газ в размере $2 млрд. Перед этим были трудные и вязкие переговоры с «Газпромом», который несколько лет отказывался покупать туркменский газ по старым, докризисным ценам.
Китайцы, главный и чуть ли не монопольный покупатель туркменских углеводородов, снизили цену на газ до минимальной, $185 за тысячу кубометров, ссылаясь на необходимость погашения предоставленных Туркмении кредитов на строительство газопроводов.
К нынешним временам ситуация стала выглядеть совсем грустно. Власти были вынуждены отменить конвертацию валюты, мелкий бизнес в стране почти замер, появились очереди за продуктами, исчезли из продажи сигареты, недовольство начало выплескиваться наружу, начались столкновения людей с полицейскими.
Работа с наследием
Впрочем, разочарование Бердымухамедовым обнаружилось и раньше, когда строительный зуд новой власти привел к сносу палисадников во дворах многоэтажных домов – так разрушалась культура традиционной туркменской общины.
Обиды людей доходили наверх через широко развитую систему доносительства. В очередях за продуктами и сигаретами появились так называемые барабанщики, фиксирующие в бытовых разговорах падение авторитета Аркадага. Это привело к ужесточению давления на тех, кто, по его мнению, был источником вредных настроений, – иностранные СМИ, возвращающиеся в Туркмению на каникулы студенты, учащиеся в соседних странах, их родственники, бизнесмены. То есть на всех, кто имеет возможность сравнить туркменскую действительность с заграницей.
Как утверждают наблюдатели, имеющие возможность лицезреть происходящее внутри этой страны, обнаружилась существенная разница между покойным диктатором и его казавшимся поначалу прогрессивным преемником. Если Туркменбаши был самоуверенным и вальяжным деспотом, снисходительно относившимся к тому, что о нем писали и говорили, то нынешний туркменский повелитель весьма чувствителен к этим нюансам и воспринимает их чуть ли не как личную обиду. Итогом стала кампания по тотальному сносу спутниковых антенн с домов, позволявших принимать российское и прочее иностранное телевидение, слушать туркменскую службу «Радио Свобода».
В аэропорту всех прибывающих из-за границы граждан с туркменским паспортом подвергают получасовому тотальному досмотру, вплоть до отправки на «раздевающий» сканер. Причем все эти унизительные процедуры делаются не столько для того, чтобы обнаружить какую-то крамолу или тем более оружие или взрывчатку, а исключительно для устрашения, психологического давления.
Мнительность второго президента Туркмении уже много лет остается притчей во языцех. Особенно хорошо она известна зарубежным лидерам, которые не один раз имели возможность увидеть, как Гурбангулы Бердымухамедов раздражается и меняет тему разговора, когда речь заходит о политических узниках в Туркмении. Об этом, к примеру, рассказывали источники в ближайшем окружении канцлера Германии Ангелы Меркель и президента Швейцарии Дидье Буркхальтера.
В частности, речь идет об исчезнувших в туркменских тюрьмах еще в 2003 году обвиняемых в так называемой попытке покушения на Туркменбаши 25 ноября 2002 года. Среди них бывшие министры иностранных дел Туркмении Борис Шихмурадов и Батыр Бердыев. Сообщения о судьбе некоторых из десятков заключенных по этому делу изредка появляются только в те редкие моменты, когда их изможденные тела выдаются родственникам для захоронения.
В конце ноября 2016 года делегация Туркмении, представлявшая в Женеве ежегодный доклад на сессии Комитета ООН против пыток, в очередной раз отказалась отвечать на вопрос о судьбе «ноябристов», а также арестованного в июле 2015 года корреспондента «Радио Свобода» тридцатишестилетнего Сапармамеда Непескулиева, который с тех пор содержится под стражей без связи с внешним миром.
По мнению президента российского Центра развития демократии и прав человека Юрия Джибладзе, принимавшего участие в сессии Комитета ООН, причина отказа туркменских властей в том, что «исчезновение людей – уголовно наказуемое деяние не только по международным законам, но и по законодательству Туркмении, за которое нужно отвечать. Многие, кто был у власти во время задержания участников событий 25 ноября, до сих пор находятся у власти, – указывает Джибладзе. – В том числе и Рашид Мередов, министр иностранных дел Туркменистана, который перед народом требовал смертного приговора ноябристам. Таким образом, если туркменские власти предоставят сведения о политических заключенных, они должны будут признать преступления, совершенные при режиме предыдущего президента. Молчание туркменских властей говорит о том, что они к этому не готовы», – объясняет эксперт.
От мрачного наследия, оставленного усопшим 10 лет назад туркменским диктатором, его преемник не в силах освободиться до сих пор. Хотя такой шанс у него явно был – в начале правления можно было сослаться на то, что эти чудовищные преследования за рамками его ответственности. Собственно, так Бердымухамедов и делал в 2007 году, отвечая на вопрос о судьбе Шихмурадова и еще одного экс министра иностранных дел Туркмении Батыра Бердыева, который ему задали во время выступления в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Только что вступивший в должность главы государства Бердымухамедов сказал, что он «еще молодой президент», пообещав разобраться с людьми, чьи имена ему назвали.
Но с тех пор Аркадаг больше не позволял себе подобного рода встреч или пресс-конференций, где можно было столкнуться с неподготовленными ранее вопросами.
Гораздо удачнее второй президент Туркмении освобождался от другого наследия Туркменбаши – свидетельств его величия и неограниченной власти. Впрочем, сам покойный вождь еще при жизни предсказывал такого рода развитие событий – во время своего визита в США в 1998 году, чему автор был лично свидетелем. Выглядело это забавно, вот как я описывал это 18 лет назад: «В ходе частной встречи в Нью-Йорке с лидерами еврейских организаций Америки Ниязов вдруг сам, по своей инициативе, упреждая возможные вопросы, заговорил о "культе какой-то личности, насаждаемом в Туркмении". "Вы помните, – делился в узком кругу собеседников Ниязов, – был такой у нас Ильич в Советском Союзе, и его культ в течение 70 лет. И где теперь этот Ильич и его культ?! А я всего семь лет президент. Я же знаю, что будет после моей смерти, памятники мои разрушат, портреты на деньгах уничтожат, но поймите – сегодня моему народу нужны символы, которыми он может гордиться"».
Примерно так все и произошло. Часть памятников Туркменбаши демонтирована либо перенесена из центра Ашхабада. На месте, правда, остался монумент книги «Рухнама», а у Музея духовности Туркменбаши до сих пор меняется почетный караул. Но уже давно изъяты из обращения денежные купюры с портретом «отца всех туркмен» – поводом для этого стала проведенная в 2008 году деноминация туркменского маната. Только на купюре 500 манат (около $175) можно теоретически увидеть Туркменбаши, но ее мало кто видел, слишком дорогое удовольствие.
На днях стало известно, что и «священная книга» туркмен «Рухнама» с 1 января нынешнего года будет постепенно замещаться на школьных занятиях по духовности книгой «Источник мудрости», в которой собраны туркменские пословицы и поговорки. Создал «Источник», разумеется, президент Бердымухамедов. Десять лет без Туркменбаши – достаточный срок, чтобы поменять ориентиры, оптимизировать ресурсы и их источники, причем в буквальном смысле.
Особенности стиля
Попытки постсоветской Туркмении выжить, строя собственную государственность в расчете на четвертые в мире запасы природного газа и стремясь закрыться от внешнего мира, не увенчались особым успехом. Обещания стать «вторым Кувейтом», популярные в первые годы независимости, так и остались на бумаге.
Сама независимость, которая была подарена Туркмении четверть века назад в результате распада СССР, была воспринята тогдашним ее властителем Сапармуратом Ниязовым, по воспоминаниям его тогдашнего заместителя Назара Союнова, в первую очередь как возможность встать вровень с авторитетными лидерами-соседями, Исламом Каримовым и Нурсултаном Назарбаевым. Выйти за пределы феодально-байского устройства страны, реформировать его исходя из требований времени и мира, переплетенного с Туркменией общим экономическим пространством, ниязовское руководство было не в состоянии. Не многим удачнее в этом отношении оказался и Бердымухамедов.
Сегодня Туркмению скорее можно назвать страной-изгоем, которую часто ставят в один ряд с Северной Кореей. Стремления модернизировать политическую систему и экономику так и остались пустыми декларациями. Культ личности в эпоху правления Гурбангулы Бердымухамедова продолжает быть такой же фирменной маркой туркменского режима, как и при Туркменбаши Великом.
Однако, есть и различия. В годы «Золотого века Туркменбаши» (официальное название времени правления первого президента Туркмении) страна не знала столь всеохватывающего влияния президентской семьи на жизнь подданных. Сына Мурата близко к себе Ниязов не подпускал, ограничив его бизнес ввозом в Туркмению спиртного и сигарет, а дочь Ирина, как и его жена Муза, в Ашхабад вместе с ним из Москвы так и не вернулись еще в конце 1980-х. А больше родственников у Ниязова не было.
Не то в «Эпоху всемогущества и счастья», как принято называть время власти Бердымухамедова. Тут правит огромная семья, насчитывающая около 80 человек: пять сестер Бердымухамедова, их мужья, дети, зятья. Понятие кланово-иерархической структуры в Туркмении под названием «тохум» теперь применяется, причем с негативной коннотацией, исключительно к президентскому клану.
Под контролем тохума находятся практически все сферы жизни и экономики страны, от торговли и ресторанного бизнеса до строительства и грузоперевозок. Не гнушаются в тохуме и обыкновенным рейдерством, среди жертв которого только-только становящиеся прибыльными предприятия мелкого и среднего бизнеса.
Особенно печальной славой в этом отношении пользуется одна из сестер президента, Гульнабат Довлетова, исполнительный директор в структуре общества Красного Полумесяца Туркмении, ее муж Назар и дети, сын Батыр и дочь Шекер. Вместе с еще одним президентским племянником, Шамурадом, их называют в Ашхабаде «беспредельщиками». Как ни странно, урезонить эту золотую туркменскую молодежь, как свидетельствуют ашхабадские инсайдеры, позволено лишь иногда сыну самого президента, Сердару Бердымухамедову.
Неудивительно, что бегство из Туркмении в последние годы, несмотря на различные препоны, приобретает массовый характер. Во время слушаний доклада, представленного Туркменией в Комитете ООН против пыток в ноябре 2016 года, говорилось о 15 190 заявлениях, зарегистрированных в ООН от туркменских граждан на получение статуса беженца. По данным «Туркменской хроники», по состоянию на август 2016 года в российском консульстве в Ашхабаде в очереди на получение статуса переселенца было более 25 тысяч человек, значительную часть которых составляют коренные жители страны, туркмены и узбеки.
Перспективы выживания
Устойчивость туркменского режима, его экономическое выживание сегодня может быть обеспечено только извне. События последних недель тому свидетельство. Из-за почти пустой государственной казны Бердымухамедов решился на отчаянный шаг – стал просить денег у Москвы. В ноябре он совершил блиц-визит в Сочи, где встретился с Владимиром Путиным.
Официально ни в Москве, ни в Ашхабаде, кроме подтверждения самого факта визита, ничего о ее содержании не сообщают. Но источники в Туркмении утверждают, что Ашхабад получил от Москвы значительное финансовое вспомоществование, называют цифру $2 млрд, возможно, в форме кредита. Подтверждением тому стало значительное оживление в стране, были выданы задолженности по зарплате бюджетникам, в магазинах появились продукты и даже импортный ширпотреб, открылась конвертация валюты для оптовых закупщиков.
Ашхабад пытается найти иностранных инвесторов для освоения газовых месторождений на шельфе Каспия, цена вопроса – $600 млн. В поисках средств власти объявили о планах масштабной приватизации госсобственности, в том числе даже тех объектов, что ранее были законодательно защищены от приватизации.
В такой обстановке Бердымухамедов вполне может рассчитывать на небольшую передышку, успокоить страсти, снять социальное недовольство и провести без лишних эксцессов президентские выборы, назначенные на 12 февраля 2017 года. Выборы, разумеется, будут демократические, да и сам Бердымухамедов баллотируется от Демократической партии. Своих кандидатов выставили две недавно созданные партии, промышленников и предпринимателей, а также аграрная. А всего «бороться» с Аркадагом за его пост будут девять тщательно отобранных претендентов.
Недавно внесенные поправки в Конституцию Туркмении увеличили срок президентских полномочий с 5 до 7 лет и особенно предусмотрительно сняли верхнее возрастное ограничение, 70 лет, для избрания президентом. В будущем году Бердымухамедову исполнится всего 60 лет, так что эта конституционная новелла принята с запасом.
Кроме того, начинает набираться политического опыта единственный сын президента, Сердар, выпускник российской Дипакадемии и доктор технических наук, доизбранный в нынешнем ноябре депутатом Меджлиса.
Но главное, подрастает любимый внук президента, Керимгулы. Ему уже 12 лет, но туркменские аксакалы на торжественных мероприятиях почитают его не меньше, чем главу государства. Очевидно, тоже с запасом.
Московский Центр Карнеги. 11.01.2017
