Китай готовится к прыжку… Или уже прыгнул?

Андрей Ганжа

Этот день, безусловно, стал днем политической победы Китая — 1 октября 2016 года — когда китайский юань был включен в корзину резервных валют Международного валютного фонда. Формально это признание растущего значения китайской валюты и экономики страны и значительный шаг вперед в обретении статуса валюты для международных расчетов и сбережений. Статистически — отражение увеличение доли юаня в планетарном межбанковском обороте, хотя еще и предельно малому по сравнению с долларом или евро (2012−2013 гг. — 0,85%, 2013−2014 — 1,46%, 2014−2015 — 2,74%, 2015−2016 — 4,04%). Вполне естественно было ожидать, наряду с ростом авторитета валюты, и роста ее стоимости.

Но никаких качественных изменений не произошло. Юань не стал свободно конвертируемой валютой, на рынках продолжает оставаться в категории «экзотических валют», а его обменный курс не «свободный, плавающий», но регулируется Народным банком Китая, то есть — правительством КНР.

Более того.

В 1994 году Китай заявил курс юаня к доллару на уровне 1 доллар = 8,27 юаня. После этого, под давлением «коллективного Запада» китайская валюта крепчала, достигнув на конец 2013 года курса 6,054 юаня за доллар.

Однако с начала 2014-го «американец» опять активное начал «ралли вверх», и ко «дню попадания юаня в корзину» пара «доллар-юань» достигла курса 1 к 6,671. Потом юань несколько дней подумал… и опять начал дешеветь. На день написания статьи (19.10.2016) соотношение USD/CNY составляет 1 к 6,739. Это явно не предел, и эксперты Deutsche Bank считают, что в ближайшие два курс вырастет еще на 17% (из-за оттока капитала из Китая) и курс пары на конец 2017-го и 2018 годов составит 7,4 и 8,1

На фоне этих прогнозов постоянные опровержения версии девальвации как обеспечении ускорения экономического роста Китая (а опровергает не кто-нибудь, а Чжоу Сяочуань, управляющий Народного Банка) вызывают вполне обоснованные сомнения. Как и общие заявления китайских лидеров о приоритете развития внутреннего рынка. Зато не вызывает сомнения заинтересованность Китая в сохранении и приумножении притока валюты.

Об этом же свидетельствует и растущий долг КНР, принимающий уже лавинообразный характер. В первом квартале 2016 года общий долг Китая (total debt) составил более 28 триллионов долларов, то есть вырос до рекордных 237 процентов от ВВП, что выше, чем у США или Германии (The Financial Times, со ссылкой на собственные расчеты). Однако при этом государственный долг страны составляет, на момент написания этих строк, 3.072.845.614.658 долларов, что совсем немного по сравнению с задолженностью федерального правительства США перед своими кредиторами (national debt, 19.647.833.000.000).

Основная часть китайского долга — это обязательства корпоративного и финансового сектора. Но здесь следует заметить, что Китаем руководят коммунисты и они, в силу своей идеологии, не обязаны поддерживать адамсмитовскую «невидимую руку рынка». Поэтому, при необходимости, смогут безмятежно отказаться от корпоративного долга (общей задолженности компаний), если, конечно, смогут обосновать легкость своего решения тяжестью вооружений.

Поэтому стоит присмотреться к стратегии вкладывания денег китайскими лидерами (не считая, естественно, галопирующего наращивания вооружений). Создается впечатление, что они очень внимательно прислушались к совету Уоррена Баффета, которую сейчас порой называют даже «директивой Баффета» — «сбрасывайте бумажные деньги и контролируйте твердые активы».

Поэтому китайцы, как и русские, сейчас активно наращивают количество физического золота в составе золотовалютных резервов, страхуя себя от перспективы глобального финансового кризиса, если доллар падет под тяжестью собственного величия. Ну и долгов, конечно…

Хотя «золото Китая» — это тайна. И данные о росте запасов Пекин не публикует с 2009 года, считая, очевидно, что миру будет спокойнее считать, что у него в загашнике «каких-то» 1.054 тонны. Хотя с точки зрения Bloomberg «…этот показатель приближается к 5086 тоннам (запасы Центрального банка плюс частное владение золотом в стране). Если убрать из этого объёма золото для производства ювелирных изделий, промышленных и других нужд, но оставить слитки золота для резервов Центробанка, то эта цифра составляет примерно 2710 тонн. Эти данные ближе к истине, чем официальные цифры» (цитирую по: http://gold.ru/news/zolotoj-zapas-kitaja-v-2-raza-bolshe-chem-schitalos.html).

Другой «твердый актив», к обладанию которым стремиться Пекин — это его инфраструктурные проекты. «Новый Шелковый путь» и «Морской Шелковый путь» — это путь к глобальному изменению контроля над мировой логистикой. С 2013 года Китай не только успешно нанизывает центральноазиатские страны на «экономический пояс» Нового Шелкового пути, но и с отчаянной (или хорошо просчитанной?) бесшабашностью тянет милитарный язык своих «девяти пунктиров» к Малайзии и Индонезии. Точнее — к Малаккскому проливу, самому оживленному торговому пути на планете.

А если не получится — у Пекина уже давно готов проект «конкурента Малаккского пролива» — Кра-канала (через Малаккский полуостров Таиланда), соединяющий Тихий и Индийский океаны (стоимость — 25 миллиардов долларов). И тогда «не у дел» остается Сингапур, «жемчужина» Малаккского пролива. А если учесть, что у Китая уже есть Гвадар (Азия, город-порт в зоне Ормузского пролива) и скоро будет военно-морская база в Джибути (Африка, пролив Баб-эль-Мандеб), то несложно определить основную цель Пекина — контроль над транзитом из Азиатско-Тихоокеанского региона в Европу.

Европейское направление — не единственное. Есть еще Австралия, Африка, Центральная Америка — туда тоже идет нарастающий вал китайских инвестиций. Так, согласно данным Министерства Коммерции, в первые три квартала текущего года объем прямых зарубежных инвестиций Китая в (обратите внимание) нефинансовые отрасли достиг 882,78 миллиарда юаней ($131,17 млрд), увеличившись на 53,7 проц. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года (Синьхуа).

Европу, кстати, Китай тоже потихоньку скупает, но это тема отдельного разговора.

Повторюсь: включение юаня в корзину резервных валют МВФ — это безусловная победа Китая, поскольку позволяет ему в перспективе не только избегать потерь при долларовых торговых транзакциях, но и наводнять мир уже своими деньгами. Об этой перспективе уже всерьез и с опаской задумались в Европе. Так, например, эксперты Goldman Sachs полагают, что в условиях нарастающего процессе оттока капитала из Поднебесной «…все больше денег покидает страну в виде юаней, а не долларов». И здесь очень стоит призадуматься доллару, поскольку за юанем стоит реальный товар («твердый актив», по Баффету), а за долларом — все более услуги и финансовые спекуляции.

И все это почему-то заставляет закончить обзор словами бессмертного Сунь Цзы: «Умеет воевать тот, кто побеждает без сражения. Умеет воевать тот, кто захватывает крепости без осады. Умеет воевать тот, кто сокрушает государство без армии».

REGNUM. 20.10.2016