Где выход из геополитического тупика?

Обстановка, сложившаяся в мире под давлением геополитики последних лет не просто сложная, но и весьма тревожная, вплоть до того, что отдельные эксперты открыто предрекают третью мировую войну. Спору нет, конфронтация России с Западом последовательно накаляется, и этот незатухающий костер – Украина, Сирия, Ирак и т.д. – как-то не угасает, поддерживаемый взаимными санкциями. Естественно задаться традиционными вопросами, кто прав, кто виноват и что делать. И здесь сразу же проявляется пестрота мнений, суждений и позиций, вплоть до полярных. Кто-то склонен винить Москву, а кто-то Запад. Так или иначе, но геополитическое одиночество, в котором оказалась Россия – непреложный факт, который по-своему трактуется авторами предлагаемых статей.

Как России преодолеть геополитическое одиночество

Руслан Гринберг, научный руководитель Института экономики, член-корреспондент РАН

Убежден, что сегодня наша страна оказалась практически в одиночестве среди самых развитых и демократических государств. Мне возразят: а как же БРИКС, в котором чуть ли не треть всего человечества? Разве может считаться одинокой в мире такая страна, как Россия, к тому же ядерная держава? Разве среди партнеров России нет таких великанов, как Китай, Бразилия, Индия? Разве Япония и Вьетнам, Южная Корея и Венесуэла, целый ряд африканских стран не сотрудничают с Россией? Разве даже страны ЕС, которые вкупе с американцами проводят без малого третий год санкционную политику против России, тем не менее не продолжают сотрудничать с ней в энергетической сфере, в ряде еще и других областей экономики, в культурном обмене? Наконец, есть еще Евразийский союз с фактическим лидерством РФ. Это уж не говоря о том, что урегулирование ряда острых конфликтов на международной арене считается вообще невозможным без участия России.

Какое же тут одиночество?

Доводы эти меня почему-то не убеждают. Наверное, по той причине, что понятие «одиночество» я ощущаю как нечто более глубокое, нежели, скажем, успешные или не очень встречи на самых высоких уровнях, переговоры, соглашения, сделки и прочие атрибуты нынешнего международного общежития.

Английский писатель, философ и художник Эдвард Хаббард утверждал, что «истинное одиночество – это присутствие многих, кто не хочет или не может тебя понять». А его русскому современнику – поэту и прозаику Дмитрию Мережковскому – принадлежат такие строки: «Не виноват никто ни в чем: кто гордость усмирить не смог, тот будет вечно одинок». Вот уж воистину гордыня – грех, а не добродетель.

Разумеется, сопоставлять одиночество одного человека и одиночество огромной страны – заведомо некорректно. Но есть что-то общее, согласитесь, в процитированных стихотворных строках и той ситуации, в которой оказалась сегодняшняя Россия. Она как бы назначила самой себе миссию крепости, окруженной врагами и ожидающей предательств и нападений. Пока же и поскольку с этой крепостью ничего ужасного не происходит, то ее защитники сами делают что-то такое, от чего их враждебное окружение впадает в недоумение и страх, становится еще враждебнее, повышая свои военные бюджеты (как, например, США при Трампе – уже на 50 млрд долл.), множат всяческие санкции и т.д. и т.п.

Да, я готов согласиться с тем, что нынешнее одиночество России вовсе не абсолютно. Действительно, БРИКС, ШОС, Евразийский союз – вполне работающие проекты, в которых наша страна неизменно играет одну из ведущих ролей и, выражаясь языком неистового спикера нашего МИДа, набирает очки в мировом политическом покере. Правда, насчет «стратегических партнеров» в лице государств, между которыми немало серьезных противоречий, спорных вопросов и взаимных обид, не следует обольщаться. Конечно, многим из стран – членов перечисленных союзов импонирует наш открытый антиамериканизм. Никто не любит сильных и богатых, особенно за их высокомерно-беспардонное поведение в мировых делах. Но официальной поддержки российских действий ни в Крыму, ни в Юго-Восточной Украине с их стороны нет и скорее всего не будет.

Особенно печально, что от нас дистанцируются социумы, которые, нравится нам это или нет, принадлежат к авангарду современного мира, то есть североамериканские и европейские страны. Ведь именно они ближе всех к нам и по географии с историей, и по нравственным и культурным ценностям, да и вообще по менталитету.

Сегодня отчуждение между Россией и Западом достигло огромных размеров, и, судя по всему, пока нет особых надежд на возвращение к благословенным временам конца 80-х – начала 90-х годов прошлого века, когда казалось, что холодная война закончилась и начинается эпоха «вечного мира». Не получилось.

Пагубный триумфализм Запада, особенно США («Мы победили в холодной войне и можем править миром, не считаясь с интересами других»), и не изжитый Россией синдром «старшего брата» в отношении к суверенной Украине привели к ужасающему кровопролитию в Донбассе, что еще пять лет назад невозможно было себе представить даже в страшном сне.

Последствия этой трагедии чудовищны и будут еще долго омрачать наши отношения с Западом и в особенности с Украиной. В краткосрочном плане здесь нет альтернативы замораживанию конфликта, как бы банально это ни звучало. Хочется надеяться, что недавнее заявление Путина о возможном размещении миротворческих сил ООН не только на линии разграничения враждующих сторон, но и на всей территории самопровозглашенных республик Донбасса приведет наконец к полному прекращению здесь перестрелки.

С прекращением же нашего геополитического одиночества все сложнее, хотя объективные условия для взаимного примирения сегодня благоприятнее, чем во времена холодной войны. Взаимное недоверие очень велико. Но все-таки преодолеть его сегодня намного легче, чем во время холодной войны, когда Запад и СССР (в сущности, большую Россию) разделяли противоположные идеологии. Сегодня, к счастью, этого нет. После того как Михаил Горбачев фактически упразднил коммунистическую идеологию, предложив «городу и миру» приоритет «общечеловеческих ценностей», устранение угрозы взаимного уничтожения стало не только желанным, но и возможным.

В чем суть теперешнего конфликта? Мы, как я полагаю, просто хотим во всем равноправия, а они (Запад) хотят, чтобы мы всегда были младшим партнером. Уверен, что при наличии доброй воли стороны в состоянии найти компромиссное решение, не прибегая к игре с нулевой суммой. Конечно, Западу придется смирить гордыню, хотя бы потому, что его привычная гегемония серьезно пошатнулась.

России же в мировых делах, как мне кажется, надо бы чаще руководствоваться мудрыми народными максимами.

«Отстающих бьют». Так что прежде всего надо систематически наращивать отечественный экономический, образовательный, культурный и научный потенциал и тем самым превращать страну в привлекательную территорию для полноценной жизни современного человека.

«На обиженных воду возят». Не обижаться и не предаваться эмоциям, смириться с тем, что наш грешный мир – это мир двойных и тройных стандартов, и надо научиться в нем жить, не теряя собственного достоинства.

«С богатым не судись, с сильным не дерись». Принцип разумной достаточности во всем, и прежде всего в области обороны, обеспечение разумной пропорции «пушек и масла».

Собственно, это и есть рецепт выхода из одиночества…

Независимая газета. 05.10.2017

В чем причины геополитического одиночества России?

Александр Гущин, эксперт Российского совета по международным делам, доцент Российского государственного гуманитарного университета

Александр Левченков – доцент Российского государственного гуманитарного университета

Недавно в «Независимой газете» (05.10.17) вышла статья одного из крупнейших отечественных экономистов Руслана Гринберга «Как России преодолеть геополитическое одиночество», вызвавшая дискуссию среди отечественных интеллектуалов. В чем причины нынешнего нестабильного положения нашей страны на мировой арене? Почему санкции против нас не снимают, в лучшем случае сохраняя, в худшем – ужесточая? Каков рецепт выхода из этого кризиса? Все эти вопросы волнуют каждого мыслящего россиянина.

Во многом посыл Гринберга действительно верен. Безусловно, то, к чему пришла сегодня Россия в отношениях с Западом, довольно печальный результат, да и мало кто может спорить с тем, что реализация внешней политики должна опираться на реальную оценку существующего потенциала. Однако природа этих проблем и механизмы их решения заключаются не только и не столько в том, на что указывает Гринберг. Хотя он отчасти и признает ответственность Запада, основную вину возлагает именно на Москву.

Выбор вектора

Первый тезис, которому хотелось бы оппонировать, – указание на важность, но относительную второстепенность по сравнению с западным вектором евразийских процессов с участием нашей страны. Именно Запад, и прежде всего США, всегда видел для себя экзистенциальную угрозу в создании сильной евразийской державы, а тем более союза государств. Можно сколь угодно долго рассуждать о том, что в настоящее время ни ШОС, ни БРИКС не являются полноценными экономическими, тем более политическими организациями, однако даже зыбкие перспективы формирования новых геополитических связок подталкивают Вашингтон к активным действиям, прямо или косвенно затрагивающим интересы нашей страны. Это отчетливо видно в том числе на примере американской политики в Центральной Азии и в отношении Индии. В конечном счете во многом именно возможность вступления Украины в Таможенный союз стала причиной активизации поддержки Западом внутриукраинской оппозиции, приведшей к евромайдану.

Возможное укрепление России на евразийском пространстве, тем более развитие партнерства, например, с Германией по созданию Большой Евразии является в атлантическом понимании тем, с чем нужно бороться, и борьба эта идет довольно эффективно. Берлин, находясь под американским ядерным зонтиком, пользуясь благостными плодами американских финансовых возможностей, серьезно ограничен во внешнеполитических действиях: Германия играет на мировой сцене ровно ту роль, которую США позволяют ей взять на себя. Обеспечивается этот контроль не только изнутри посредством контроля над значительной и принимающей решения частью элиты, но посредством игры на исторически сложившихся противоречиях в Европе. Так что любые проекты, подобные ЕАЭС, которые и без того подтачиваются изнутри довольно острыми противоречиями и болезнями роста, вызывали и будут вызывать неприятие.

Неоконсервативная повестка США с опорой в том числе на расширение силовых механизмов воздействия на оппонентов – избранный Вашингтоном и уже не раз испытанный ответ на угрозу сжимания Pax Americana, угрозу, исходящую, не только от России, но и от Китая и потенциально от части элит Евросоюза. Россия здесь только часть проблемы, которая проявилась, в частности, в отношении Украины, которая в результате стала настоящим полем битвы между Россией и Западом. Другое дело, что в украинском вопросе ярко проявились характерные слабости нашей внешней политики рубежа XX–XXI веков – непоследовательность, инерционность подходов, запоздалость в принятии важных решений, а главное – слабое изучение и понимание субъекта взаимодействия.

Сегодня Россия действительно не хочет быть младшим партнером Запада, но последний никогда и не хотел видеть нас ни в роли равноправного или младшего партнера, ни в роли союзника. Для роли младшего партнера наша страна слишком большая и сложная, союзничество же и равноправное партнерство предполагают взаимное понимание и уважение интересов. В России действительно любят крайности в отношении оценок внешней политики собственной страны. С одной стороны, самобичевание, с другой, ура-патриотизм, реализм же предполагает не просто компромисс, а четкое понимание того, что в истории и политике далеко не всегда побеждает правый, зато практически всегда правым становится победитель. С другой стороны, далеко не всегда побежденный не имеет шансов на реванш в будущем, зато тот, кто не сопротивляется, наверняка не имеет шансов на победу.

Реализм и прагматика

Второй тезис, который вызывает вопросы: Россия сама назначила себя осажденной крепостью. По сути, он остается бездоказательным. Видимо, речь идет о крымском вопросе, украинском кризисе, ранее об отношениях с Западом в контексте де-факто государств на постсоветском пространстве. Можно согласиться с тем, что антизападная риторика на центральных каналах зашкаливает, а порой вообще выглядит просто трагикомичной, и даже с тем, что Россия действительно сделала целый ряд шагов, не вполне осознавая, каковы будут возможные пути выхода из ситуации.

Но хотелось бы напомнить, что санкционный режим в отношении России по большому счету начался не в 2014 году. Целенаправленные действия США по оказанию экономического давления на нашу страну уходят корнями в ранний советский период: фактически со времен экономической блокады Советской России государствами Антанты различные варианты экономического нажима посредством санкций являлись на протяжении всего последующего времени традиционным механизмом давления со стороны Вашингтона. Применялся санкционный режим и в конце 1990-х, просто тогда он не носил тотального характера. Вспомним, как Запад реагировал на кризис в Чечне, на протесты в Москве, кстати, в период президентства Бориса Ельцина, в отношении продвижения НАТО на Восток и т.д. По большому счету практически всегда Россия находилась под нажимом, и нынешние проблемы ее начались и заключались в том, что она «не допроиграла» с точки зрения Запада холодную войну. Россия, кстати, даже сегодня, при всей напряженности в отношениях с США, затрагивает контрсанкциями лишь младших партнеров Америки, продолжая выполнять целый ряд невыгодных положений в рамках международных договоров вроде РСМД.

Отсюда третий тезис, с которым никак нельзя согласиться: конец 1980-х – начало 1990-х – благословенные годы. Именно в тот период заложены корни тех проблем, которые мы все видим сегодня. Именно тогда закладывались основы компрадорства, а под видом открытых дверей и общечеловеческих ценностей Россия превращалась в сырьевую колонию, тогда же были заложены основы нынешнего колоссального социального расслоения. В принципе можно согласиться с тем, что Михаил Горбачев и его окружение, в котором действительно было много интеллектуалов, мыслили общечеловеческими ценностями, проблема только в том, что западные контрагенты, как правило, оставались в парадигме Realpolitik. Мы же, хотя в 1970-е у нас еще были попытки реализации серьезных инфраструктурных инициатив, в 1980-е и в 1990-е после бесцельной политики уступок начали путь, пройдя который страна предстала в виде проедающей энергетические ресурсы, советское наследие и не выработавшей национального конкурентоспособного проекта развития. Очень ли помог Запад в 1990-е выработать такой проект?

Конечно, ни в коем случае нельзя складывать с самих себя ответственность за неудачи рыночных преобразований первых постсоветских лет, в конечном счете мы сами упустили время. Но что же нужно сделать России, чтобы стать хотя бы таким привилегированным партнером – уйти из сферы приоритетных интересов в ближнем зарубежье? В одностороннем порядке сокращать ядерное оружие, являющееся гарантом статуса великой державы?

Справедливо указывается на то, что страна должна сосредотачиваться, но это сосредотачивание не может быть основано на односторонних внешнеполитических уступках, а главное – на желании во что бы то ни стало заключить компромисс. Реализм и прагматика обеспечиваются в том числе и фактором силового потенциала. Диалог с Западом нужен, но не стоит уповать на то, что благодаря компромиссу мы вдруг обретем новые горизонты стратегического видения, к примеру, для более эффективной промышленной политики, а экономические связи, наличие которых, как оказалось, вовсе не страхует от конфликта, обеспечат стабильность отношений. Если скачок в России и произойдет, то вопреки давлению и в атмосфере жесткой конкуренции. США как были политическими оппонентами, так и останутся, они будут соответствующим образом воспринимать Россию вне зависимости от того, насколько либеральную политику будут проводить российские власти. С этим России придется жить долгие годы, принимая это как объективный процесс. Нужно строить свое развитие с учетом этого обстоятельства, учиться пока не поздно проводить реформы не после поражений и их признания, за которыми следуют контрреформы, а планомерно, с одновременным отстаиванием своих внешнеполитических позиций.

Независимая газета. 24.10.2017