Штыки и золото: Ашхабад пытается договориться с Москвой

«Ашхабад понял, что не может противостоять растущей угрозе из соседнего Афганистана и самостоятельно обеспечить свою безопасность. Ему понадобились союзники», — аналитик по Средней Азии Аждар Куртов в интервью агентству REGNUM рассказал о значении поездки Владимира Путина в Туркменистан.

- Итоги визита Владимира Путина в Туркмению описаны формально: «стороны договорились о сотрудничество и подписали ряд документов». Что стоит за этими общими формулировками?

- Темы переговоров, естественно, не ограничились теми, о которых сообщали официальные источники. Формально стороны подписали договор о стратегическом партнерстве и говорили об укреплении сотрудничества в экономической, транспортно-логистической и других сферах.

В сентябре, незадолго до встречи двух президентов в Ашхабаде, правительство России одобрило проект соглашения о сотрудничестве в области сельского хозяйства. Однако едва ли ключевой темой переговоров было развитие отношений в этой области.

Дело в том, что большую часть территории Туркмении занимает пустыня или полупустыня. Такая земля непригодна для сельскохозяйственных работ. В стране, разумеется, существует земледелие, но основной доход Ашхабада завязан на экспорт природного газа.

С тех пор, как часть поставщиков, в том числе и Россия, отказались от импорта голубого топлива, доходы Туркмении снизились, а риски существенно возросли. Прежде газ поставлялся в страны Европы через территорию России и в Иран. Но после известных событий на Украине и снятия санкций с Ирана, которое дало возможность Тегерану самостоятельно обеспечивать северо-восток страны, Ашхабад лишился крупных покупателей.

Сейчас единственным потребителем остается Китай. Газ поставляется по трем существующим веткам газопровода «Центральная Азия — Китай», который был построен на деньги Пекина. Сейчас Поднебесная получается большую часть энергоресурса в счет уплаты за построенный газопровод.

Ашхабад переживает некоторые изменения в экономике и, вероятно, лидер страны Гурбангулы Бердымухамедов пытается разнообразить источники дохода и в связи с этим заинтересован в укреплении сотрудничества с Москвой. Это могут быть предложения о возобновлении поставок газа, который остается основным экспортным ресурсом страны.

Другой вопрос — нужно ли это Москве? При нынешних обстоятельствах — едва ли. Однако экономическое сотрудничество в иных форматах было и остается очень важным.

- Затрагивался ли вопрос безопасности?

- Вероятнее всего. Поддерживая нейтральный статус, Туркмения не входит в экономические объединения или военно-политические союзы. Страна сознательно дистанцировалась от участия в ОДКБ и ШОС, а в СНГ имеет статус «ассоциированного члена-наблюдателя» с 2005 года.

Сейчас Ашхабад понял, что не может противостоять растущей угрозе из соседнего Афганистана и самостоятельно обеспечить свою безопасность. Ему понадобились союзники.

Если раньше Туркмении удавалось договариваться с противоборствующими сторонами в Афганистане, то сейчас, с приходом ИГИЛ (террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории РФ), взаимовыгодный учет интересов стал невозможен. Террористы собираются создать на территории нынешней Средней Азии исламское государство. А это совершенно неприемлемо.

- Почему власти Туркмении не обратятся за помощью к США, ведь проблема международного терроризма актуальна для всех?

- Ашхабад не ссорится с Вашингтоном, однако попытки последних привить демократию в этой среднеазатской стране предсказуемо вызывают раздражение у власти Туркмении. Россия не вмешивается во внутреннюю политику страны и не навязывает свои ценности.

Для закрытой страны со своим привычным механизмом построения внутренней политики это, без сомнения, значимый аргумент.

- По каким признакам мы увидим, что отношения между Ашхабадом и Москвой налаживаются?

- Формально они находятся на достаточно высоком уровне. Но если говорить о сближении, на которое, возможно, надеется Ашхабад, то мы увидим это во взаимном увеличении товарооборота, притоке инвестиций из России в Туркмению, увеличении туристического потока и так далее.

Особняком стоит возможность переговоров, говоря языком правозащиты, о положении «политических заключенных». Но официальная Туркмения едва ли готова к такому шагу.

Что касается совместной борьбы с угрозой терроризма и экстремизма — это могут быть программы по обучению военнослужащих, поставки военной техники, двусторонние консультации и обмен информацией.

Говорить о формате полноценных союзнических отношений с выработкой единой стратегии и проведении совместных операций пока не приходится. Туркмения, будучи одной из самых закрытых стран региона, меняет свои подходы к проблеме безопасности и международного сотрудничества. Однако кардинальных изменений, как, например, в Узбекистане с приходом нового президента, не предвидится. Ашхабад к этому не готов.

Беседовала Евгения Ким

REGNUM. 04.10.2017