Дорогой мирового большинства: что определяет отношение Грузии к России
Николай Силаев, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России
На парламентских выборах, которые 26 октября пройдут в Грузии, избирателям предстоит одобрить или отвергнуть курс на мирное соседство с Россией. За последние годы этот курс доказал, что приносит экономические выгоды. Отход же от него, чего требует Запад, грозит массой неприятностей.
Грузия долго была наиболее лояльным Западу государством из всех бывших советских республик, не считая, конечно, стран Прибалтики. Но в последние пару лет все изменилось. Грузия приняла закон о прозрачности иностранного влияния, требующий регистрации неправительственных организаций, получающих финансирование из-за рубежа. Руководство правящей партии «Грузинская мечта» обвиняет Запад во вмешательстве во внутренние дела страны и попытках втянуть ее в войну с Россией.
В США и ЕС новый курс Грузии называют антизападным (антиевропейским, антидемократическим, прокремлевским – все это у них синонимы). Это передергивание. Правильнее сказать, что сам Запад оттолкнул Грузию. И, возможно, оттолкнул надолго. Почему и как это произошло?
Кому санкции, а кому прибыль
Три последних года для Грузии были весьма тучными. Средняя зарплата в стране с 2021-го выросла почти в полтора раза, безработица находится на самом низком за 20 лет уровне, годовая инфляция в августе составила 1%. Источник этих благ – экономические санкции Запада против России и вызванные ими сдвиги в международной торговле. Поскольку через российскую территорию европейский экспорт и импорт идти теперь не могут, востребованы обходные маршруты. Грузия предоставляет один из них.
Общий объем импорта Грузии вырос примерно на $3 млрд в 2022 году и еще на $2 млрд в 2023-м. Одновременно растет и экспорт. В страны СНГ он вырос вдвое: с $2 млрд в 2021-м до $4 млрд в 2023-м. С некоторыми бывшими советскими республиками торговля росла еще быстрее. Грузинский экспорт в Киргизию за те же два года увеличился в шесть раз, а в Казахстан – в три раза. Поскольку производство собственно грузинских товаров такими темпами не растет, статистика отражает рост транзитной торговли через территорию Грузии. Кстати, в 2022-м доходы грузинских компаний от экспорта услуг в сфере транспорта увеличились на 46% (с $0,82 до $1,2 млрд). Перевалка контейнеров в портах Грузии с 2021-го выросла с 400 тыс. до почти 700 тыс. TEU. Другими словами, Грузия взяла на себя обслуживание торговли между ЕС и Россией, ЕС и странами Центральной Азии.
Именно под расширяющуюся транзитную торговлю недавно реанимировали проект строительства глубоководного порта в Анаклии близ границы с Абхазией. Несколько лет назад этот проект, который хотели осуществить в консорциуме с американской компанией, был закрыт за экономической нецелесообразностью. В этом году его возобновили, но место американской компании заняла китайская.
Добавим, что в 2022 и 2023 годах резко вырос объем денежных переводов в Грузию из России. Согласно статистике Национального банка Грузии, в 2022-м он составил $2 млрд (почти половина всего объема поступивших в том году в страну зарубежных денежных переводов), а в 2023-м – $1,5 млрд. Это соответственно пяти- и четырехкратное превышение по сравнению с показателем 2021 года ($411 млн). Рост был вызван массовым притоком в Грузию российских граждан, искавших там убежища от специальной военной операции на Украине, частичной мобилизации осенью 2022-го и антироссийских санкций. Снижение объема переводов в 2023 году, по-видимому, объясняется тем, что многие релоканты либо вернулись в Россию, либо перебрались в другие страны. Подчеркнем: считать вклад русской эмиграции в грузинскую экономику только по объемам денежных переводов из России не вполне корректно. Значительную часть этой эмиграции составляют специалисты в области информационных технологий, которые из-за санкций не могли продолжать работать в России по заказам европейских и американских компаний. Переехав в Грузию, они получают переводы не только из России, но и из других стран. Косвенно это подтверждается огромным, на 60% в 2022-м, ростом отрасли информации и телекоммуникаций в Грузии. Переведенные из России за два года $3,5 млрд были потрачены в Грузии, подстегнув потребительский сектор. Если на транзитной торговле заработал крупный и средний бизнес, то на релокантах заработали все, включая хозяев сдаваемых в Тбилиси квартир, владельцев гостиниц, магазинов, ресторанов.
Транзитной торговлей экономические планы Грузии не ограничиваются. В стране большой потенциал гидроэнергетики, строятся новые электростанции, преимущественно на китайские деньги. Грузия договаривается с Азербайджаном и Румынией о прокладке подводного кабеля через Черное море для экспорта электроэнергии в Европу. Обсуждается строительство на грузинском побережье мощностей по сжижению газа. Летом парламент Грузии принял закон о репатриации капиталов. Как считает оппозиция, это нужно, чтобы почетный председатель правящей партии и неформальный лидер страны Бидзина Иванишвили мог спасти свои зарубежные активы от возможных западных санкций. Но открывающимися возможностями может воспользоваться не только Иванишвили, и Грузия с ее благоприятным инвестклиматом может претендовать на роль небольшого регионального финансового центра.
«Мечта» и «бывшие»
Отождествлять экономические интересы с политическими – дело ненадежное. Есть тьма примеров, когда страны сознательно вредили своей экономике по политическим или идеологическим мотивам. В 2006 году Россия запретила ввоз грузинских товаров, но Тбилиси продолжил следование враждебным Москве курсом. Сейчас Грузия благодаря сохранению экономических связей с Россией зарабатывает миллиарды, а с 2006-го на запрете вина теряла примерно по $100 млн в год. То есть нынешний курс опирается на куда более широкую коалицию интересов по сравнению с потенциальной базой умеренных в 2006 году. Но другие страны такое не останавливало. Почему же остановило Грузию?
По-видимому, дело тут в стечении грузинских внутриполитических обстоятельств. С 2012 года главный раскол в грузинской политике проходит по линии противостояния между правящей партией «Грузинская мечта» и оппозицией в лице тех, кто находился у власти в годы президентства Михаила Саакашвили («Единое национальное движение» и сонм партий и неправительственных организаций помельче).
Перечислять оппозиционные структуры можно долго, потому назовем их всех для простоты «бывшими». Претенденты на роль третьей силы периодически появляются, но значительной поддержки не получают.
Контроль Запада над грузинской политической повесткой был близок к тотальному. Решительно расходясь в вопросе о том, кому должна принадлежать власть, «Мечта» и «бывшие» были едины в отношении курса: реформы для евроинтеграции внутри страны, интеграция в НАТО и ЕС во внешней политике. Характерно, что, когда Грузия последний раз избирала президента (по конституции практически не имеет полномочий) осенью 2018-го, правящая партия и оппозиция наперебой обвиняли друг друга в работе на Кремль – именно это они считали главным предвыборным аргументом.
Сила «Грузинской мечты» состоит в том, что после жестокостей и чудачеств Саакашвили она принесла в страну спокойную жизнь с приличным даже по меркам ЕС государственным управлением и сносным экономическим ростом. Разумеется, важную роль играет и личное состояние основателя партии Бидзины Иванишвили, долларового миллиардера из числа российских олигархов – проблемы с финансированием предвыборных кампаний у «Мечты» никогда не было. Сила «бывших» состоит в прочных связях с Западом и больших лоббистских возможностях в Вашингтоне и Брюсселе. И, конечно, им на руку играет закрепившаяся за ними с 2008 года слава непримиримых врагов России. Главной слабостью «бывших» была и остается недостаточная популярность. У них есть ядро сторонников, но недостаточно большое, чтобы победить на выборах. А избирателей, которые не хотят возвращения «бывших» во власть, всегда оказывается больше.
Осознав наконец этот неприятный для себя факт, «бывшие» стали создавать постоянный внутриполитический кризис и втягивать в его разрешение европейцев и американцев, надеясь либо на госпереворот, либо хотя бы максимально осложнить жизнь правительству. С 2020 года протесты в Тбилиси почти не прерываются. Лояльные «бывшим» и получающие западное финансирование НПО развернули антиправительственную кампанию, обвиняя «Мечту» во всех смертных грехах. При этом надо иметь в виду, что только из бюджета США, не считая ЕС, отдельные европейские страны и негосударственные политические фонды, в Грузию ежегодно приходят $60–70 млн на «поддержку демократии». Если даже большая часть этих денег не покидает Соединенные Штаты, остается сумма, сопоставимая с несколькими жирными предвыборными партийными бюджетами.
Весной 2022-го сошлись два фактора: постоянная антиправительственная кампания со стороны «бывших» и желание Запада всеми средствами собрать побольше стран в антироссийскую коалицию. От Грузии, по-видимому, ждали, что она присоединится к санкциям, передаст Украине когда-то купленное у Киева оружие (а именно ЗРК «Бук»), позволит использовать свою территорию для действий украинских спецслужб против России. Грузинское правительство оказалось перед ясной перспективой. Если бы оно выполнило западные требования, то погрузило бы страну в экономический кризис и подставило бы ее под российский ответ. После чего «Мечта» потеряла бы власть, разумеется, в пользу «бывших», которые точно не стали бы церемониться со своими поверженными врагами. Как в советской киноклассике: «Тебя как, сразу прикончить или желаешь помучиться?» «Грузинская мечта» выбрала «помучиться».
«Войны хотите?»
На самом деле нет ничего особенного в законе о прозрачности иностранного влияния, который сейчас Запад не может простить Грузии. От неправительственных организаций требуется лишь указывать, что они получают финансирование из-за границы. Но сообщество прозападных НПО и их зарубежные спонсоры так уверовали в свою миссию, что не могут стерпеть, когда у них отбирают присвоенное право говорить от имени грузинского народа (а заодно и всего прогрессивного человечества).
Впервые закон был внесен в парламент в начале 2023 года. Нет точной информации о том, как принималось это решение, но трудно отделаться от впечатления, что и выдвижение законопроекта, и его отзыв после протестов были своего рода сигналом властей Грузии Западу: мол, мы ссориться не хотим, но и вы своих – то есть оппозицию и антиправительственные НПО – уймите. Однако поднятую «бывшими» волну уже было не остановить. Они заметили, что враждебность к России стала самым продаваемым на Западе политическим товаром, и ожидали, что, критикуя грузинское правительство за недостаточную ненависть к Москве, они поднимут свои котировки в Брюсселе и Вашингтоне. А американские и европейские дипломаты просто стучали кулаком по столу и требовали от властей Грузии безусловного послушания. Они были уверены, что Тбилиси никуда не денется, а если что – на смену «Мечте» есть «бывшие». Правительство должно было этому что-то противопоставить. И оно добилось принятия закона.
В итоге экономическая конъюнктура оказалась на стороне «Грузинской мечты». Картины украинских бедствий дали правительству железобетонный аргумент: «Войны хотите?» Эта фраза, обращенная к оппозиции, стала лейтмотивом всей предвыборной кампании. Чем активнее Запад занимал сторону «бывших» в их борьбе с «Мечтой», тем больше он отталкивал и правительство Грузии, и зарабатывающий благодаря транзитной торговле бизнес, и избирателей, желающих мира и спокойной жизни. И тем больше убеждал Грузию, что сам-то он хочет именно войны.
Понятие «многополярного мира» абстрактно. Но вот конкретный пример небольшой страны, которая искренне хотела «в Европу», но была Западом отвергнута из-за его высокомерия и максимализма. Путь Грузии из «коллективного Запада» в мировое большинство – сообщество стран, не желающих становиться в строй, – может отражать не только ее собственный опыт, но и то, что происходит сейчас в масштабах всего международного порядка.
Профиль. 22.10.2024
