Почему Грузия отказывается втягиваться в конфликт с Россией
Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала "Международная аналитика"
«Сегодня Иванишвили превратился в грузинского Януковича. Он и его люди ведут политику по Украине, которую не поддерживает грузинский народ. Они хотят рассорить грузин и украинцев на десятилетие вперед». С таким эмоциональным заявлением выступил руководитель пропрезидентской фракции в Верховной раде Давид Арахамия. Именно этот политик возглавляет украинскую делегацию на переговорах с Россией. Арахамия выступает за введение жестких санкций против Бидзины Иванишвили, который, к слову сказать, не занимает никаких официальных постов в системе государственной власти Грузии и в правящей партии «Грузинская мечта». Об уходе из политики он заявил еще в январе 2021 года. Однако созданная им уникальная для постсоветского пространства система (Иванишвили часто называют «грузинским Дэн Сяопином») эффективно работает. Ранее ни одной из правящих партий в этой стране не удавалось одерживать электоральные победы на всех уровнях девять лет кряду.
Сегодня «Грузинская мечта», ее парламентская фракция, составляющая большинство в высшем представительном органе власти страны, и кабинет министров занимают жесткую позицию в отношении военно-политической конфронтации на Украине.
Официальный Тбилиси дистанцируется от Киева и антироссийской санкционной политики. «Мы не будем рассматривать никакую резолюцию по внешней политике, представленную «Единым национальным движением» (главная оппозиционная фракция, представленная сторонниками экс-президента Михаила Саакашвили. – «Профиль»), так как все они направлены на одно – открыть в Грузии второй фронт», – заявил 26 апреля Ираклий Кобахидзе, в прошлом спикер парламента, а ныне председатель «Грузинской мечты». Премьер-министр Ираклий Гарибашвили практически с первого дня российской спецоперации на Украине регулярно повторял тезис о недопустимости втягивания в противостояние Киева и Москвы. По его словам, окажись Саакашвили сегодня у власти, в Грузии случился бы «второй Мариуполь». Оценки грузинского премьера услышали и за пределами его страны. Так, главный редактор телеканала Russia Today Маргарита Симоньян призвала возобновить прямое авиасообщение между Россией и Грузией, поскольку Тбилиси «отказался помочь Украине, открыв второй фронт в Абхазии».
Что означает грузино-украинская пикировка? Почему две страны, подписавшие соглашения об Ассоциации с ЕС, получившие безвизовый Шенген и приглашение вступить в НАТО, по-разному смотрят на конфронтацию Москвы и коллективного Запада? Дает ли это повод говорить о формировании новой конфигурации сил в Черноморском регионе? Или украинское негодование и российские восторги пока что преждевременны?
Грузия – Украина: дилеммы союзничества
Грузию и Украину долгие годы рассматривали в связке – как пару стран, попытавшихся бросить вызов российскому доминированию на постсоветском пространстве. В 2023-м исполнится 30 лет с момента подписания грузино-украинского Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. За это время Киев и Тбилиси пережили и периоды тесного сближения (в годы президентства Виктора Ющенко и Михаила Саакашвили оно преподносилось едва ли не как стратегический альянс), и периоды охлаждения.
Грузинский политический класс после обретения независимости рассматривал Украину как кандидата на роль нового «старшего брата». Отсюда и время от времени возникавшие дискуссии о размещении украинских миротворцев в зоне грузино-абхазского конфликта, и попытки придать импульс различным интеграционным проектам без российского участия (ГУАМ). Эти идеи озвучивал президент Леонид Кучма, но наиболее активно и последовательно их продвигал Виктор Ющенко, выступавший к тому же за активизацию украинских усилий и в нагорнокарабахском урегулировании. И если во времена Кучмы ГУАМ, хотя и рассматривался как интеграционная альтернатива евразийским проектам России, особой роли не играл, то при Ющенко украинские политики, поддерживаемые командой Михаила Саакашвили, заметно активизировали этот формат. Они стремились превратить его в своеобразную площадку для укрепления связей с восточноевропейскими странами и продвижения энергетических проектов, альтернативных российскому «газовому доминированию» в Европе.
С приходом к власти Виктора Януковича отношения Киева и Тбилиси поначалу немного охладели. От преемника Виктора Ющенко ждали поворота в сторону Кремля. Обсуждалась даже перспектива корректировок украинской позиции по Абхазии и Южной Осетии. Однако «заморозки» продлились недолго. Став главой государства, Янукович заявил о поддержке грузинской территориальной целостности (об этом же говорили и ключевые министры его команды). В Тбилиси это оценили. В сентябре 2011-го Саакашвили, отвечая на вопрос корреспондента украинского издания «Сегодня», констатировал: «Таких хороших взаимоотношений, как сегодня, между нашими странами никогда не было. Полтора года назад буквально взрыв произошел. Приезжают туристы, бизнесмены… У меня прекрасные отношения с Виктором Федоровичем! Даже когда он был в оппозиции, я приезжал в Киев и с ним встречался. Бывал у него в загородном доме. Кстати, я никогда не делал из этого секрета». Стоит также заметить, что в 2013 году Украина стала второй после Казахстана страной бывшего СССР, получившей председательство в ОБСЕ. И в этом качестве Киев последовательно поддерживал территориальную целостность Грузии, Молдавии и Азербайджана как основу для урегулирования «замороженных конфликтов».
В этой связи можно указать Давиду Арахамии на некорректность некоторых его сегодняшних построений. Янукович, ставший для постмайданной украинской власти символом едва ли не национальной измены, на кавказском направлении действовал в том же ключе, что и его предшественники. А вот для отношений нынешней украинской власти и Тбилиси подходит статус «всё сложно». И первые серьезные коллизии в диалоге двух стран возникли не сегодня и даже не вчера.
Казалось бы, победа «евромайдана» и сил, ориентированных на ускоренное продвижение к членству в ЕС и НАТО, переход Крыма под российскую юрисдикцию и конфликт в Донбассе должны были еще больше сблизить Киев и Тбилиси. Тем более многие политики в Грузии и на Украине стали рассматривать «пятидневную войну» на Кавказе как пролог к крымским событиям 2014 года. Однако на деле отношения стали более натянутыми. И виновником этого оказался поборник грузино-украинского стратегического союзничества Михаил Саакашвили. После того как на родине против него были выдвинуты обвинения в превышении служебных полномочий и растрате бюджетных средств, Саакашвили перебрался на Украину и начал строить там политическую карьеру. Сначала как советник президента и руководитель ряда советов по экономическим реформам, а затем в мае 2015 – ноябре 2016 годов как глава Одесской областной государственной администрации. Уйдя в отставку, перешел в оппозицию и обвинил президента Порошенко в потворстве «преступным кланам». Но до тех пор пока демонстративного разрыва между двумя политиками не случилось, отношения Тбилиси и Киева прошли серьезные испытания. Ссора Порошенко и Саакашвили, а затем визит пятого президента Украины в Грузию, казалось бы, вернули позитивную динамику.
В то же самое время феномен «грузинского десанта» (вместе с Саакашвили на Украину переехали несколько его ближайших соратников) осложнил отношения Киева и Тбилиси. На одной чаше весов оказывались общие ценностные установки (евроатлантический выбор), но на другой был перенос внутриполитической повестки двух стран во внешнеполитическую плоскость. И после победы на президентских выборах Владимира Зеленского эти коллизии снова дали о себе знать. Если для команды Зеленского Саакашвили был примером успешного реформатора, последовательного западника и визионера, полезного для стратегического развития Украины, то для «Грузинской мечты» он был преступник, пытавшийся всеми средствами спровоцировать гражданское противостояние внутри Грузии. Оказалось, что одного единства внешнеполитических целей (вступление в НАТО и в ЕС и неприятие российских действий) недостаточно для полной консолидации.
Говорим Украина, подразумеваем Саакашвили
Даже в то время, когда Ющенко и Саакашвили занимали президентские посты, оппозиционные силы, в особенности на Украине, были против имевшихся внешнеполитических перекосов. Достаточно вспомнить работу следственной комиссии Верховной рады во главе с депутатом Валерием Коновалюком по расследованию фактов законности экспорта украинского вооружения в Грузию в 2008 году. Оппозиционные политики пытались «раскрутить» эту историю, обвинив тогдашнего президента в нарушении не только законодательства Украины, но и международного права.
Сегодня мы наблюдаем нечто похожее в Грузии. В 2008-м грузинский фактор был важным внутриполитическим украинским сюжетом, его инструментально использовали в борьбе друг против друга Виктор Ющенко, Виктор Янукович и Юлия Тимошенко. В 2022 году «Единое национальное движение» пытается с помощью украинского фактора раскачать протестное движение в стране, объединив вокруг себя противников правящей партии. Все это делается в условиях, когда «Грузинская мечта» смогла фактически разрешить парламентский кризис, начавшийся с оспаривания итогов выборов 2020-го и бойкотирования работы высшего законодательного органа власти оппозицией. Добавим, что грузинская власть продемонстрировала завидную стрессоустойчивость. Заняв жесткую позицию в отношении вернувшегося на родину Саакашвили, она показала, что здесь для нее проходит «красная линия». При этом задержание и арест экс-президента не привели к массовым протестам. Проиграв эту партию, оппозиция решила зайти с украинских козырей, увязав подход «Грузинской мечты» к российской спецоперации с ее уступчивостью по Абхазии и Южной Осетии. Во многом по схожим лекалам оппоненты правящей партии действовали в 2019-м во время т.н. «ночи Гаврилова». Российский фактор тогда, как и украинский сейчас, был нужен им не сам по себе, а как часть внутриполитической повестки – чтобы представить «мечтателей» в целом и Бидзину Иванишвили в особенности предателями национальных интересов.
Но если в 2019 году «Грузинская мечта» отчасти потрафила оппозиции, облачившись в тоги борцов с российской агрессией, то сегодня партия власти действует намного осторожнее. Ведь, несмотря на все сложности в отношениях, Россия занимает второе место среди торговых партнеров Грузии. За период с 2013-го по 2021 год Грузия экспортировала в Россию продуктов на $2 млрд, а также другие товары на сумму $3 млрд. Общий объем денежных переводов из России в Грузию, по словам премьер-министра Ираклия Гарибашвили, в прошлом году достиг $500 млн, а сумма инвестиций за три последних года – $3 млрд. Тбилиси весной 2021 года признал российскую вакцину «Спутник V», после чего обладатели прививочного сертификата смогли посещать Грузию без виз.
Однако некоторые факторы, перечисленные выше, действовали и в 2019-м. Но тогда Саакашвили был еще в эмиграции, а не в Грузии. Сегодня его нахождение на родине даже в качестве заключенного повышает внутриполитические риски. И поэтому власть всячески подчеркивает: возвращение к браздам правления экс-президента и его соратников – это не просто смена обитателей кабинетов высших государственных лиц, это война. Отсюда и образ Мариуполя, и постоянное упоминание «второго фронта», открытие которого навязывается Грузии. Представители кабмина и правящей партии старательно избегают жестких инвектив в сторону Запада. Не отказываются они и от евроатлантических приоритетов. Иллюзий на этот счет быть не должно, вспомним хотя бы недавнюю заявку Тбилиси на вступление в Евросоюз! Главное желание «Грузинской мечты» сегодня – это недопущение реванша «мишистов» под лозунгами солидарности с «братской Украиной» и предотвращение втягивания Грузии в конфликт с Россией. В Тбилиси понимают, что итоги второй «пятидневной войны» могут быть пересмотрены не лучшим для Грузии образом. Здесь нет пророссийских сантиментов, но ощутимо присутствует прагматика. В условиях ее тотального дефицита определенная проработка грузинского направления для Москвы крайне важна. Но необходимо избегать здесь как трескучего пиара, так и непродуманных действий в смежных областях, иначе оппозиция с лихвой воспользуется любым неожиданным «подарком».
Профиль. 30.04.2022
