Реакция Пекина на европейский «дипломатический марш»
Анна Лупальцова, преподаватель кафедры интеграционных процессов МГИМО МИД России
За последние недели Китай с визитом посетило несколько высокопоставленных представителей европейских государств и ЕС: первым из них стал премьер-министр Испании Педро Санчес, вслед за которым в Пекине также побывали глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен и президент Франции Эмманюэль Макрон. Запланированный на середину апреля визит Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозепа Борреля был отменен в связи с положительным результатом теста на коронавирус.
Одна из целей этих визитов открыто декларировалась европейскими политиками: ЕС не оставляет своих попыток склонить КНР к однозначной (прозападной) позиции по российско-украинскому конфликту. Очевидно, что Китай это прекрасно понимает: в ходе переговоров и с Санчесом, и с Макроном, и с фон дер Ляйен китайская сторона четко продемонстрировала нейтральность своей позиции и решимость от нее не отклоняться. Во многом мы видим повторение ситуации саммита КНР-ЕС 2022 года: тогда Жозеп Боррель назвал его «диалогом глухих». Однако есть и существенная разница, которая заключается в том, что, если в 2022 г. Китай неохотно шел на обсуждение ситуации вокруг кризиса между Россией и Украиной, как предпочитают называть сложившуюся ситуацию в КНР, то сейчас, учитывая его мирную инициативу по урегулированию конфликта, Пекин с большим желанием готов разговаривать с европейцами на эту тему.
Реакция КНР
Говоря об отношениях между Китаем и Евросоюзом, стоит в первую очередь отметить, что Пекин за редким исключением не прибегает к жесткой риторике и действиям в отношении ЕС. Это объясняется тем, что Европейский союз, по сути, оказался в свое время своеобразным «полем битвы» в конфронтации между Пекином и Вашингтоном, а теперь — важным звеном ее сдерживания. Китай прекрасно понимает, что в случае выступления ЕС на стороне США в рамках китайско-американского противостояния, он окажется в весьма затруднительном положении. При этом тенденция на деградацию отношений в последние несколько лет налицо: в 2019 г. ЕС называет КНР «системным соперником», в 2021 г. отказывается от ратификации Всеобъемлющего инвестиционного соглашения и накладывает санкции на китайских чиновников. Не брезгует ЕС и критикой китайско-российских отношений, а также позиции КНР по российско-украинскому конфликту (в данном контексте можно упомянуть, например, недавнюю речь Урсулы фон дер Ляйен). На все это Китай отвечает сдержанно, делая упор на то, что страны ЕС и Евросоюз как таковой — важные партнеры для Пекина, с которыми он стремится развивать отношения.
В текущем году исполняется 20 лет с момента установления между КНР и ЕС всеобъемлющего стратегического партнерства. Учитывая данный факт, реакция Пекина на европейский «дипломатический марш» весьма предсказуема — апеллируя в том числе к этой знаменательной дате, Китай призвал ЕС придерживаться диалога и сотрудничества, поддерживать мир и стабильность во всем мире, содействовать общему развитию и процветанию, способствовать прогрессу человеческой цивилизации и совместной работе над решением глобальных проблем. Это стандартная формулировка, которая в том или ином виде озвучивается китайскими лидерами не в первый раз. Важно отметить, что, в отличие от жесткой риторики, которую Китай в последнее время использует в рамках своего диалога с США (из последнего — переговоры Ван И с Э.Блинкеном на полях Мюнхенской конференции по безопасности), тон КНР по отношению к ЕС остается нейтрально-дружественным, Пекин не прекращает свои попытки по сохранению партнерских взаимоотношений. В то же время Си Цзиньпин вновь не преминул возможностью указать европейским лидерам, что Китай хочет видеть от ЕС большей независимости в его действиях, поддерживая стремление Евросоюза к стратегической автономии, подчеркнув, таким образом, что Брюсселю стоит проводить свою политику без оглядки на США.
Также стоит отметить разницу, с которой были приняты Макрон и фон дер Ляйен: если президента Франции встречали со всеми почестями (все-таки он прибыл в Китай с официальным государственным визитом), то главу Еврокомиссии, ссылаясь на протокол, такой чести не удостоили. К ее персоне, после недавних высказываний, в КНР в целом относятся напряженно, и эта разница в приемах лишний раз подчеркивает долгосрочный тренд китайско-европейских отношений, который впервые начал вырисовываться к концу 2000-х гг. и в последнее время только набирает обороты: Пекин предпочитает выстраивать двусторонние связи с государствами — членами ЕС, нежели с наднациональной «верхушкой» Евросоюза.
Еще один фактор, который вынуждает Китай действовать с ЕС обходительно — экономическая взаимозависимость. Европейский союз — крупнейший торгово-экономический партнер КНР. Для ЕС же Китай — крупнейший торговый партнер по импорту: китайский импорт практически в 3 раза превышает европейский экспорт. Терять такой огромный рынок Пекину, очевидно, не хочется, учитывая в особенности тот факт, что, в отличие от США, Европейский союз не ограничивает товарный поток из Китая (по крайней мере на сегодняшний день), оказывая давление в основном на китайских инвесторов.
Политический и экономический факторы в совокупности и влияют на китайскую реакцию на те или иные действия ЕС в отношении Пекина (в том числе и на активизацию китайского направления европейской политики). Несмотря на все существующие противоречия, КНР готова развивать свое сотрудничество с ЕС и странами, входящими в него, для решения проблем различного уровня, в том числе и глобального.
В целом внимание европейцев к международной деятельности Китая и попытка наладить с ним диалог отвечает общему китайскому видению места ЕС и КНР в современном международном порядке (Евросоюз для Пекина — такой же полюс в многополюсном мире (именно в такой трактовке), как и сама Поднебесная). Более того, европейский «дипломатический марш» в очередной раз подчеркивает усилившуюся роль Китая на международной арене — это, конечно, не может быть не воспринято Пекином в положительном ключе. Таким образом, КНР весьма прагматично оценивает усиленное внимание ЕС к китайскому вектору своей политики: с одной стороны, не прибегая к жесткой риторике, Китай успешно и крайне дипломатично парирует попытки европейцев склонить его к определенной позиции по российской СВО, с другой — предлагает в духе дипломатии великой державы углублять сотрудничество и стараться разрешать противоречия, так как ЕС в качестве партнера важен для него по многим причинам. При этом КНР не забывает указывать Евросоюзу на то, что он хочет видеть в последнем актора с независимой внешней политикой.
Что дальше?
Декларативное стремление сохранять и развивать сотрудничество в различных сферах, достигать взаимной выгоды и т.д. — такой же базис, на котором основывается внешняя политика Китая, как и его стратегия невступления в союзы. Конечно, максимально возможная сдержанность для КНР важна в рамках выстраивания отношений с Европейским союзом, однако в реальности китайская сторона отлично осознает то количество противоречий, которое было накоплено между Пекином и Брюсселем за более чем 35 лет взаимодействия (точкой отсчета принято считать 1985 г. — именно тогда было заключено Соглашение о торговле и сотрудничестве, которое до сих пор представляет фундамент китайско-европейских отношений). В этой связи в отношениях КНР и ЕС в ближайшей перспективе будут сохраняться следующие тенденции:
1). Дальнейшее охлаждение политического диалога. Китай, несомненно, старается поддерживать сложившийся уровень политических взаимоотношений, однако позиция многих государств ЕС по КНР, текущие противоречия по российско-украинскому конфликту, правам человека, экономическим вопросам осложняют эту задачу. Вероятнее всего, Пекин будет продолжать открыто подчеркивать важность ЕС для международных процессов и свою готовность сотрудничать с ним как через свою риторику, так и через практические действия (неслучайно с момента вступления Си Цзиньпина в должность Председателя КНР в начале 2010-х гг. европейским направлением китайской внешней политики занимается не только премьер Госсовета, визиты совершаются и другими высокопоставленными лицами (последним было европейское турне «главного китайского дипломата» Ван И). Однако дальше деклараций дело вряд ли зайдет — очевидно, что приоритеты и ценности сторон в политической плоскости разнятся довольно сильно, что действительно напоминает «диалог глухих» (хотя Китай готов идти на некоторые уступки — например, он согласился предоставить европейским инвесторам достаточно широкий доступ на свой рынок).
2). Наращивание экономической взаимозависимости. Стоит отметить, что, несмотря на явную политизацию торгово-экономических отношений между Пекином и Брюсселем, они важны не только для КНР, но и для стран ЕС. Именно поэтому европейские страны не присоединились, например, к торговой войне с Китаем на стороне США в конце 2010-х гг. (хотя и с некоторыми оговорками — деятельность китайских техногигантов (таких как Huawei и ZTE) в Европе все-таки затруднена: так, в 2020 г. ЕС опубликовал список мер по обеспечению безопасности сетей 5G, само создание которого было продиктовано желанием ограничить деятельность китайских компаний в Европе под предлогом их связей с руководством КПК). Более того, прошедшие визиты также подчеркивают заинтересованность стран ЕС в развитии своих экономических отношений с Китаем (хотя и здесь есть исключения — вспомним страны Балтии).
3). Развитие двусторонних отношений. Разнородность, присущая Европейскому союзу, а также общая скептичность, которую он выражает в отношении Китая в последние несколько лет, подводят Пекин к тому, что ему гораздо выгоднее развивать сотрудничество точечно по тем вопросам и с теми странами ЕС, которые к этому готовы.
Таким образом, резюмируя все эти тенденции, можно определить взгляд Китая на будущее его отношений с Европой. Пекин будет делать упор на экономику и двусторонние связи, не забывая при этом демонстрировать свою готовность к сотрудничеству с ЕС как с единым актором в глобальном измерении. Реальное взаимодействие с наднациональной верхушкой Евросоюза для китайской стороны интересно, но только в том случае, если она готова к конструктивному диалогу на равных и действует как независимый субъект. В текущих условиях такой исход нельзя назвать наиболее вероятным.
Стоит выделить один важный фактор, который непосредственно воздействует на китайско-европейские отношения — влияние третьих сторон (в первую очередь США, но в последнее время и России). Именно его стоит учитывать при прогнозировании их развития. Рассмотрим три сценария: оптимистичный (идеальный), реалистичный и пессимистичный, и объясним вероятность каждого из них:
1). Оптимистичный. ЕС продолжит наращивать свою субъектность и достигать новых успехов в построении стратегической автономии, стараясь найти компромиссы с Китаем по широкому кругу вопросов, не навязывая ему свою позицию. Китайско-европейские отношения, выражаясь китайскими терминами, соответствуют отношениям между двумя крупными державами (если мы можем называть ЕС державой).
Это наименее вероятный сценарий развития отношений. Во-первых, стратегическая автономия — это, скорее, общий курс, намеченный странами и до сих пор неразвитый: государства — члены ЕС не могут договориться даже о том, какой формат она должна иметь и насколько сильной эта автономия должна быть. Во-вторых, разность норм и ценностей, на которые опираются Брюссель и Пекин, настолько велика, что ЕС, видимо, в силу традиции, по-прежнему считает допустимым указывать Китаю, как он должен решать свои внутренние проблемы, на что Китай реагирует крайне остро (проблема соблюдения прав человека, вопрос Тайваня и т.п. — традиционно один из «камней преткновения» в китайско-европейских отношениях) и даже (возвращаясь к современности) пытается убедить КНР занять «правильную» позицию по российским действиям. В-третьих, очевиден европейский курс на, в определенной степени, сдерживание Китая — в одной из стратегий его окрестили «системным соперником», на протяжении последних лет также пытаются выработать единую «китайскую» стратегию с антикитайским оттенком.
2). Реалистичный. Китайско-европейские отношения будут развиваться по модели китайско-японских: активное экономическое сотрудничество при прохладном политическом диалоге. КНР продолжит делать упор на двусторонние связи с отдельными государствами — членами ЕС. Европейский союз будет оставаться в фарватере внешней политики США, предпринимая усилия по ограничению китайского влияния в Европе (то есть свое развитие найдет та тенденция, которая существует сейчас). Серьезное влияние на отношения Пекина и Брюсселя будут оказывать отношения между Пекином и Москвой.
Этот сценарий наиболее приближен к реальности и, соответственно, именно он с высокой долей вероятности будет реализовываться. В нынешних реалиях Европа действительно действует с оглядкой на Соединенные Штаты, а позиция Китая по отношению к России представляет для нее своеобразный «триггер» — последний визит Си Цзиньпина в Москву вызвал у ЕС неоднозначную реакцию (имеется в виду выступление Урсулы фон дер Ляйен, в котором она резко отозвалась о взаимоотношениях не только между КНР и РФ, но и между их лидерами). При этом объемы двусторонней торговли растут — в прошлом году они составили чуть меньше триллиона долларов, — равно как нельзя не отметить и внимания европейского бизнеса к китайскому рынку. Например, Э.Макрона в ходе его визита сопровождали представители крупных французских компаний, таких как Airbus, Électricité de France и Alstom. Политически Пекин и Брюссель отдаляются друг от друга, однако экономические взаимоотношения поддерживаются на достаточно высоком уровне.
3). Пессимистичный. Европейский союз присоединится к американской линии по сдерживанию Китая, предпринимая активные шаги по снижению экономической взаимозависимости. Отвечая глобальной тенденции на нарастание противоречий между западными и незападными государствами, отношения КНР и ЕС преобразуются в «четырехугольник» — влияние американского и российского факторов возрастет настолько, что можно будет говорить о подобии коалиционного балансирования.
Вероятность такого развития событий невысока, но, тем не менее, данный сценарий все еще более реален, нежели оптимистичный вариант. Европейский союз действительно может пойти по пути снижения своей экономической зависимости от Китая — шаги на данном направлении уже имеются: например, взамен китайским инвестициям в страны ЦВЕ ЕС стремиться собственными силами увеличить расходы на инфраструктурные проекты в этих государствах. При этом снизить товарную зависимость будет гораздо сложнее — об этом говорит дисбаланс китайско-европейской торговли. Тенденция к нарастанию соперничества и конкуренции между ЕС и КНР имеет место, но она не похожа на китайско-американское противостояние: Брюссель и Вашингтон по-разному воспринимают Пекин (если для США Китай — это в первую очередь вызов, то для Европейского союза — и партнер, и соперник одновременно). Что же касается «стратегического четырехугольника», его контуры действительно начинают прорисовываться четче, однако о классическом коалиционном (внешнем) балансировании, каким его видят реалисты, речи не идет — Китай и Россия признают себя партнерами, а не военно-политическими союзниками, хотя близость видения по ряду вопросов очевидна.
Вполне реальным может быть также и промежуточный вариант, представляющий собой смесь реалистичного и пессимистичного сценариев. Многое зависит от того, какую стратегию выберут обе стороны: пока что ситуация больше похожа на то, что западные государства пытаются навязать Китаю роль сдерживающего Россию фактора, неверно оценивая текущие взаимоотношения между Пекином и Москвой. Однако тенденция на нарастание непонимания продолжает набирать обороты.
РСМД. 19.04.2023
