Упадок Запада? За и против
Иван Тимофеев, программный директор Клуба «Валдай», программный директор Российского совета по международным делам, доцент МГИМО МИД России
Тезис об угасании коллективного Запада давно стал консенсусом в среде российских международников. Его можно считать одной из исходных посылок российской внешнеполитической доктрины. Он находит широкую поддержку и в среде экспертов. На самом Западе найдется немало тех, кто констатирует проблемы «либерального мирового порядка» и сокращение влияния США и их союзников. Более того, существует весьма глубокая интеллектуальная традиция рассматривать Запад как деградирующее и обреченное сообщество. Достаточно вспомнить «смерть Бога» Ницше, «Закат Европы» Шпенглера, дискуссию о «гниении Запада» в русской политической философии, мощные аргументы в пользу гибели капиталистического Запада в марксизме и уже современные концепции неомарксистов о «будущей кончине капиталистической мир-системы». Концептуальная схема угасания Запада прекрасно сочетается с медийной картинкой. Коллапс западной коалиции в Афганистане, протесты и даже бунты в США и в Европе, политические интриги в кругу ближайших союзников, размывание культурного кода на фоне миграционных потоков и многое-многое другое.
Казалось бы, сомневаться не в чем. Гордый и эгоистичный великан вот-вот падет, рассыплется на куски. А на месте созданного им миропорядка возникнет пока непонятный, но совершенно иной мир. Переход будет болезненным и турбулентным. Но старый мир с доминирующим Западом будет уже невозможен. Не исключено, что так и есть. Однако такой вариант все же следует рассматривать лишь как один из возможных сценариев. «Угасание» само по себе может растянуться на десятилетия, если не столетия. К тому же будущее любит преподносить сюрпризы, в том числе и неприятные. Может оказаться, что угасание лишь часть более широкой циклической картины и за этапом турбулентности возникнет очередной виток роста. Строго говоря, условный Запад бурлил на протяжении всей своей истории. Он стоит на костях кровопролитных войн, революций, социальных потрясений и сломов базовых социальных институтов. Однако Запад вновь выходил из пучины истории, меняя политические формы, модели развития и характер своей экспансии. Но не исчезая и не отступая навсегда.
Большим уроком стоит считать и наш собственный российский опыт. Каких-то двадцать лет назад Россию считали государством, угасание которого неизбежно. Вопреки ожиданиям, «угасающая» Россия зажгла так, что многим стало не по себе. Столь же обреченной считали в свое время и послереволюционную Советскую Россию с ее голодом, разрухой и непонятной властью. СССР удивил многих. И не раз. Последним сюрпризом, впрочем, стал его распад, который тоже мало кто ожидал. Возвращение России в большую политику в 2000-х годах вряд ли страхует от мрачных сценариев. Но учит тому, что даже угасание – процесс нелинейный и малопредсказуемый. Его результаты могут быть прямо противоположными изначальным ожиданиям.
В пользу многочисленных сторонников идеи угасания Запада говорят несколько серьезных аргументов. Первый – явные пределы политической и нормативной экспансии. Ближневосточные интервенции свернуты, хотя глобальное присутствие сохраняется. «Волны демократии» пока затухли. Второй – рост крупных соперников в лице России и КНР. Обе страны представляют серьезный военно-политический вызов. К тому же Китай опережающими темпами развивается технологически, а Россия сохраняет технологические заделы в области обороны и безопасности. Третий – накопление дисбалансов в мировой экономике, политизация мировых финансов, чреватая утратой Западом своего лидерства в этой сфере. Четвертый – трения внутри западного сообщества безопасности. Консолидация перед лицом российской угрозы вернула жизнь в НАТО. Однако попытки переориентировать НАТО еще и на сдерживание КНР пока энтузиазма не встречают. Равно как и усилия по наращиванию оборонных бюджетов. Не все просто и в азиатском крыле. Политический пыл сдерживания КНР охлаждается все еще высокой значимостью китайских рынков. Вопросы вызывают и перспективы синхронизации европейского и азиатского крыла западных альянсов. Пятый – внутриполитические вызовы. Западные общества периодически лихорадит от общественных движений, особенно усилившихся на фоне пандемии COVID-19.
Вместе с тем есть и целый ряд признаков того, что запас прочности Запада остается высоким. США и союзники остаются ведущими экономиками мира. В их руках сосредоточены ключевые технологии. Да, Китай быстро догоняет, а местами опережает. Но достижения КНР не означают автоматического исчезновения соответствующих компетенций на Западе. Более того, гонка может стимулировать концентрацию ресурсов в направлении крупных технологических проектов. США и Запад в целом сохраняют ведущие позиции или способны к прорыву на всех ключевых технологических направлениях.
Несмотря на очевидные проблемы в структуре западных альянсов, никто другой не смог создать аналогичных структур. Ни ШОС, ни БРИКС, ни какая-либо другая структура пока не могут соперничать по уровню консолидации с западными политическими и экономическими блоками. Эти блоки весьма поизносились и трещат на ветру, но не спешат падать. Более того, идет постоянный поиск новых форматов. Подчас он весьма хаотичен или циничен к собственным союзникам, как это произошло с AUKUS. Однако локальный хаос и цинизм пока не обрушают всю конструкцию.
Поражение демократизации и модернизации Афганистана, отступление демократии в ряде других стран и регионов не означают крушения западной нормативной модели. Ни одно другое сообщество пока не смогло столь же успешно эксплуатировать ценности свободы, прав человека, главенства закона и других принципов Просвещения, при этом сохраняя демократию в качестве основной политической формы. Запад будет оставаться значимым ценностным ориентиром. Китай, Россия и любая другая держава вполне могут предложить и успешно предлагают внятные проекты для своих внутренних аудиторий на базе патриотизма и собственной культуры. Но они вынуждены будут вести постоянную оборонительную войну. На поле ценностей средств для масштабного наступления у них недостает.
Патриотизм – мощный инструмент внутренней консолидации, но его нельзя экспортировать вовне.
Лидеры Западного мира тоже выстраивают идентичность на собственном патриотизме. Но при этом имеют потенциал для экспорта более универсальной ценностной рамки. То есть способны на ведение активной, наступательной политики на поле ценностей. Провалы в подобной политике неизбежны. Что не означает прекращение таких попыток и их безуспешность в будущем.
Социальные протесты, скандалы и прочие потрясения в западных демократиях скорее нормальное явление. За внешней флюидностью кроется стабильность институтов, их способность переваривать существующие разломы и конфликты. По крайней мере, пока. Не стоит преувеличивать и размывание «традиционных ценностей». Запад действительно находится в авангарде эмансипации, хотя в этом вопросе он крайне неоднороден. Даже в масштабах одной страны «свободные нравы» могут сочетаться с весьма радикальным консерватизмом.
Вне всяких сомнений, на ближайшую перспективу коллективный Запад будет оставаться серьезным военно-политическим и нормативным вызовом для России. Переоценка степени его угасания и недооценка существующего потенциала чреваты осложнениями в реализации российских национальных интересов.
Международный дискуссионный клуб "Валдай". 02.11.2021
