Холодная война на два фронта

Юрий Тавровский, китаевед

Для оценки отношений Америки с Россией и Китаем все чаще стали использовать термин «холодная война». Однако некоторые эксперты сомневаются в применимости этого определения к нарастающему конфликту в треугольнике.

Где проходят видимые и незримые границы холодной войны, когда она начинается, как измерить ее температуру вплоть до преодоления критической отметки перед переходом в горячую фазу? Уместно ли накладывать на новую реальность лекала американо-советской конфронтации ХХ века, которую я предлагаю назвать Первой мировой холодной войной?

Новая холодная война – против России

Даже после победы в Первой мировой холодной войне, которая велась США под знаменами антикоммунизма, антироссийские действия очень скоро возобновились и достигли высокой степени ожесточенности, несмотря на отсутствие идеологического и экономического параметров. Даже относительное восстановление экономики России после катастрофы 1990-х годов не позволяет рассматривать ее как конкурента Америки. В 2019 году ВВП США (по ППС) составлял 19,4 трлн долл., а России – 1,6 трлн долл. Совершенно исчезло идеологическое противостояние со стороны России – коммунистическое учение потерпело поражение и вряд ли возродится в качестве государственной идеологии. Раздражающая Вашингтон эффективность российских СМИ на мировом информационном рынке вряд ли может приравниваться к идеологическому противостоянию.

Единственный сохранившийся от той холодной войны параметр – военное противостояние. Почти обнуленный Москвой в   1990-е годы оборонный потенциал стал постепенно восстанавливаться с начала XXI века и достиг примерного паритета с Америкой в наше время. Благодаря сохраненным и новейшим разработкам ракетно-ядерный арсенал России достиг такого уровня, что заставил Вашингтон вернуться к некоторым договоренностям об ограничении гонки вооружений, которые существовали во время Первой мировой холодной войны и были разорваны в период эйфории от распада СССР.

Впрочем, к этому единственному, хотя и весьма весомому компоненту добавился еще один. Москва не только четко обозначила красные линии своей безопасности в рамках государственных границ, но и приступила к активной защите жизненно национальных интересов за их пределами. Это произошло не только на Северном Кавказе, в Сирии, в Крыму, в Донбассе, но и просматривается в развитии отношений с государствами Центральной и Восточной Азии, Африки, Латинской Америки, Западной Европы. Особое раздражение вызывают отношения стратегического партнерства новой эпохи, крепнущие у России с Китаем. Даже в отсутствие официального военно-политического союза они уже мешают американским планам сохранения гегемонии США, перечеркивают сценарии устранения конкурентов поодиночке.

Для Америки новым компонентом холодной войны можно считать этнополитические традиции отторжения русской цивилизации. Если раньше они пребывали в глубинах идеологической борьбы с «оплотом мирового социализма», то после его распада вышли на первый план. Русофобия стала консенсусом сменяющих друг друга демократической и республиканской администраций. Она подпитывает разработки Пентагона, разведывательного, дипломатического и экспертного сообществ, материалы СМИ и продукцию Голливуда. Русофобию применили на так называемом постсоветском пространстве, навязав ее лишенным крепких национальных традиций новым режимам Прибалтики, Украины, Молдавии в качестве сердцевины цветных революций, а затем и национальной идеи.

Даже утратившая конкурентоспособные экономический и идеологический компоненты Россия была назначена главным противником в конфронтации, которую вполне можно считать холодной войной. Она не достигла масштаба Первой мировой холодной войны, однако оказалась очень полезна для сохранения колоссальных трат на оборону и пропаганду. Ее использовали для оправдания существования НАТО и договоров с другими союзниками. Так продолжалось до того момента, пока в Вашингтоне не поняли, что проглядели куда более реального соперника – Китай.

Американо-китайская холодная война

На Западе в отношении Китая как важного союзника в сдерживании Советского Союза уже к середине 1980-х годов была разработана концепция конструктивного вовлечения. Там с удовлетворением наблюдали за сокращением планового сектора и успехами рыночного сектора китайской экономики, ожидали сопутствующего перерождения Компартии и китайского государства. Такие надежды подпитывались не только широким вовлечением китайской экономики в производственные и торговые цепочки Запада. Пекин сам избавился от антизападной риторики внутри страны, перестал поддерживать революционные движения в развивающихся странах. Несколько поколений китайских руководителей следовали завету архитектора всемирного антигегемонистского фронта Дэн Сяопина. Еще в начале 1990-х годов он определил стратегический курс в области внешней политики и безопасности, который в дальнейшем получил сокращенное название «Стратегия 28 иероглифов». Китаю следовало придерживаться таких принципов: уметь хладнокровно наблюдать; укреплять расшатанные позиции, проявляя выдержку; научиться справляться с трудностями; держаться в тени, стараться ничем не проявлять себя; быть в состоянии защищать пусть упрощенные, но свои собственные подходы; никогда не претендовать на лидерство; играть свою роль, делая то, что на данный момент возможно.

В 1990-е и нулевые годы наследникам Дэн Сяопина удавалось «держаться в тени» и подспудно накапливать мощь Поднебесной. Феноменальные экономические успехи Китая ускорили деиндустриализацию США, Японии и других стран Запада, рост золотовалютных авуаров Пекина. Зависть и подозрительность обострились после глобального финансового кризиса 2008–2009 годов. Уже тогда стали раздаваться обвинения в нечестной игре и требования повысить курс юаня. Пекин курс повышал, но очень и очень постепенно. Вашингтону же хотелось ревальвации быстрой и масштабной, как это удалось заставить Японию в середине 1980-х годов. Ведь это неизбежно повлекло бы снижение конкурентоспособности китайских товаров, рост безработицы, социальную нестабильность.

Американцы сделали последнюю попытку уговорить китайцев в ноябре 2009 года, когда президент Барак Обама посетил Пекин. По совету Генри Киссинджера он предложил председателю КНР Ху Цзиньтао сформировать американо-китайский тандем (G-2, Chimerica). Это предложение было отвергнуто, поскольку КНР выступала бы в роли младшего брата. Ответом Америки стала объявленная в ноябре 2011 года госсекретарем Хиллари Клинтон стратегия «Поворот к Азии», основным содержанием которой было сдерживание Китая в Тихоокеанском бассейне.

Ко времени смены руководства в Пекине в конце 2012 года реальность сдерживания стала очевидна. Однако противостояние с Америкой «острием против острия» не входило в планы нового китайского лидера Си Цзиньпина. В июне 2013 года в ходе восьмичасовых бесед с президентом Бараком Обамой в Калифорнии он предложил концепцию «нового типа отношений между крупными державами». Ее смысл состоял, по словам китайских политологов, в попытке «избежать описанного Фукидидом исторического проклятия конфликтов и противоборства между нарождающимися и состоявшимися крупными державами».

Предложение Си Цзиньпина не могло быть принято Бараком Обамой. Он и ключевые деятели его администрации принадлежали к мощному идеологическому течению внутри Демократической партии неоконсерваторов (неоконов), которое исходит из богоизбранности Америки и ее натурального права управлять миром.

Сделав заявку на равное с Америкой положение, Пекин начал выходить из тени. Неудивительно, что уже тогда в подразделениях Госдепа, ЦРУ и Пентагона активизировались исследования по прогнозированию пути Поднебесной, возможности удержания ее на американоцентричной орбите, а в случае невозможности – тотального сдерживания. Часть этих разработок стала появляться в прессе и в книгах.

«Сияющему граду на холме» не нужны соперники

Подобные труды стали как бы психологической подготовкой к холодной войне против Китая. Эта война, по моему мнению, стала неизбежной после XIX съезда КПК, состоявшегося в октябре 2017 года. На нем правящая партия утвердила выдвинутый Си Цзиньпином в конце 2012 года долгосрочный план «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации», призванный к 2049 году превратить Поднебесную в ведущую державу мира. Съезд также закрепил «социализм с китайской спецификой» в качестве фундаментальной нормы в Уставе Компартии. Надежды на «выцветание красного цвета» еще больше ослабели после утверждения установки «не забывать изначальные ценности, выполнять историческую миссию!».

Мало того что Компартия на своем съезде поддержала «Китайскую мечту», был окончательно одобрен первый масштабный международный экономический проект – инициатива «Пояс и путь». Выходя из тени, Пекин заявил также о собственном видении будущего всего мира. Именно так была расценена концепция «создания сообщества единой судьбы человечества», также одобренная XIX съездом. В то время США под руководством президента Дональда Трампа ослабляли или даже разрушали существующий мировой порядок, его принципиальные документы и базисные организации: ЮНЕСКО, ВОЗ, Парижские соглашения по климату и другие. КНР же предложила конструктивную альтернативу американской деглобализации.

Вряд ли можно считать совпадением то, что системный натиск Америки на Китай начался буквально через несколько недель после окончания XIX съезда КПК. В декабре 2017 года была опубликована новая «Концепция национальной безопасности США». В ней Китай впервые был провозглашен стратегическим соперником наравне с Россией. Вашингтон решился вести холодную войну сразу на двух фронтах.

Трамп переходит в атаку

Претворением в жизнь планов тотального сдерживания Поднебесной занялся 45-й президент США Дональд Трамп. Именно он войдет в историю как зачинатель холодной войны. Начатая в 2018 году торговая война распространилась на сферу науки и техники. Обострилось военное противостояние в Тихоокеанском бассейне, развернулась глобальная антикитайская ковидная кампания.

Непримиримость в отношении Китая и его технологических успехов ярко выразили исключительно влиятельные деятели деловых кругов. Эрик Шмидт, бывший глава Google, а ныне старший советник Пентагона, со страниц «Нью-Йорк таймс» предупредил: «Нынешнее технологическое соревнование с Китаем имеет несколько важнейших направлений в экономике и обороне. Основные тенденции – не в нашу пользу. Правительство должно включиться в игру по-взрослому». На эту же тему высказался Илон Маск, руководитель компаний Tesla и SpaceX. Выступая на симпозиуме по военной авиации во Флориде, он фактически предрек войну: «Экономика составляет фундамент войн. Китайская экономика, возможно, станет больше американской вдвое, а может быть, и втрое».

Понимая ослабление позиций Америки, ее элита пытается отдалить неизбежное крушение «вашингтонского консенсуса», построенного на финансовой и торговой эксплуатации человечества. Эти попытки только подчеркивают растущую немощь «состоявшейся державы» перед лицом натиска «державы нарождающейся». Америка столкнулась не просто с более многочисленной и трудолюбивой нацией, а с новой моделью устройства общества и экономики.

Новые фронты и фланги

Смена хозяев Белого дома в начале 2021 года нисколько не замедлила развертывание холодной войны против Китая. Разница в подходах 45-го и 46-го президентов США к Китаю напоминает разногласия персонажей романа «Путешествия Гулливера»: с какого конца надо разбивать яйцо – с тупого или острого. Трамп отдавал приоритет конфронтации в области экономики. Джозеф Байден, сохранив санкции, сделал направлением главного удара геостратегическое окружение Срединного государства на основе военного и экономического преимущества. Следующим по важности фронтом становится борьба против «социализма с китайской спецификой».

Окружение Поднебесной основывается на военной силе. Америка до сих пор обладает военным превосходством, которое, в частности, объясняется троекратным превышением военного бюджета. Однако это превосходство быстро сокращается. К 2027 году, 100-летию создания китайской Красной армии, будет выполнена программа «трех модернизаций: информатизации, механизации и интеллектуализации». Китайцы сократили численность армии, зато быстро наращивают число ядерных боеголовок, межконтинентальных ракет, атомных подводных лодок и иных средств доставки. Отсутствие союзников частично компенсируется проведением совместных учений с армиями соседей, в первую очередь – России. Военные игры проходят на земле, в море и воздухе, а также в космосе и киберпространстве. Пекин получил от Москвы столь необходимую в нынешней ситуации систему раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Начались совместные полеты стратегических бомбардировщиков неподалеку от американских баз в Японии и Южной Корее.

Сокращается также разрыв в экономической мощи, столь важной для хода и исхода холодной войны. Китай пока уступает Америке, но разрыв тоже сокращается. Если в 2019 году китайский ВВП составлял 66% американского, то всего год спустя – 71%. В Пекине собираются сравнять показатели ВВП уже к концу нынешнего десятилетия.

Мечты сбываются

Команда функционеров и идеологов Демократической партии, пришедшая вместе с Байденом в 2021 году к власти, справедливо усматривает в феноменальных успехах Поднебесной не случайность, а систему. Действовавшая в 1990-е и нулевые годы эффективная модель развития была оптимизирована Си Цзиньпином и получила название «социализм с китайской спецификой новой эпохи». В 2012 году он выдвинул долгосрочную программу «Китайская мечта». В 2021 году даже в условиях торговой войны и пандемии COVID-19 удалось выполнить все цели ее первого этапа – создать общество среднего достатка. Следующий этап – общество высокого достатка к 2035 году. Третий – «богатое и могущественное, демократическое и цивилизованное, гармоничное и современное социалистическое государство» – к 2049 году. Конечно, на неизведанном пути могут ждать ловушки и неприятные сюрпризы. Но перспектива появления второго центра, как минимум равного США, вполне реальна. Это неприемлемо для «сияющего града на холме», это разрушает американскую мечту.

«Игра в длинную. Великая стратегия Китая по вытеснению американского порядка». Так называется только что вышедшая в США книга Раша Джоши. Малоизвестный ученый индийского происхождения быстро выдвинулся из университетской среды и занял в администрации Байдена пост директора китайских программ Совета национальной безопасности. Джоши утверждает, что Китай подрывает мировые позиции США, начиная с брекзита, президентства Трампа и пандемии COVID-19. За счет Америки Пекин строит фундамент собственного мирового порядка. «Если существуют два пути к гегемонии – региональный и глобальный, то Китай сейчас реализует оба, – пишет автор. – Ясно, что Китай является самым значительным конкурентом из всех, с кем сталкивались Соединенные Штаты. От того, каким образом Вашингтон будет справляться с этим вызовом статусу сверхдержавы, будет зависеть развитие событий в нынешнем веке».

При новых приближенных и советниках Байдена созданный его предшественником фронт торговой войны становится тылом. На передовую вышли идеологические противоречия, они исключают возможность мирного сосуществования идеологизированных правящих режимов в Вашингтоне и Пекине. Новый хозяин Белого дома заявляет, что всему миру придется «сделать фундаментальный выбор между демократией и автократией». Выступая в Питтсбурге 31 марта 2021 года, он отметил, что «в этом заключается соревнование между Америкой и Китаем в остальном мире».

Байден, безусловно, прав. Создав высокоэффективную модель «социализм с китайской спецификой новой эпохи», Китай бросил экзистенциальный вызов либерально-демократической модели, хранителем которой являются США. Даже не экспортируя пока эту модель, Пекин своими успехами демонстрирует существование альтернативного социально-экономического уклада. После долгих попыток затушевать антагонистические противоречия с Америкой, в Пекине тоже признали глобальный масштаб соперничества китайской и американской идеологических и даже цивилизационных моделей.

Выступая на торжествах по случаю 100-летия КПК 1 июля 2021 года, председатель Си Цзиньпин заявил: «На основе продолжения и развития социализма с китайской спецификой… мы сформировали новую китайскую модель модернизации и создали новую форму человеческой цивилизации». Через несколько дней на саммите КПК и политических партий мира он добавил, что «социализм с китайской спецификой» стал жизнеспособной альтернативой западной системе управления.

Фронт становится тылом

В июле 2021 года человечество вступило в новый раунд состязания систем капитализма и социализма. Вашингтон старается продлить господство либерального капитализма как единственно возможной модели. Пекин зафиксировал свою модель развития «социализм с китайской спецификой» и назвал ее новой формой человеческой цивилизации. Теперь американо-китайская холодная война обрела с обеих сторон все три главных компонента – экономический, военный и идеологический. Она стала необратимой.

В то же время новая холодная война пока не приобрела глобального размаха, не стала противостоянием блоков или объединений мощных стран. Но это вполне может произойти довольно скоро. Во-первых, Вашингтон способен в обозримой перспективе создать антикитайский «Альянс демократий».    Во-вторых, Пекин и Москва могут заключить некое соглашение о взаимопомощи, уточняющее и развивающее соответствующие статьи действующего Российско-китайского договора 2001 года. Одновременная эскалация холодной войны и против России, и против Китая способна преодолеть известную осторожность в отношении военно-политического союза, которая сохраняется в обеих столицах со времен советско-китайской холодной войны 1960–1980-х годов.

Пока еще рано судить, в какой степени американские стратеги понимают неблагоприятные последствия одновременного ведения сразу двух войн, пусть даже холодных. Но они должны помнить, чем закончились войны на два фронта для Германии и Японии во времена Второй мировой. Не стоит забывать и об одной важной причине победы Америки в Первой мировой холодной войне. Москва была вынуждена одновременно тратить ресурсы для отражения натиска и с Запада, и с Востока. Но уже можно констатировать: человечество неуклонно движется по направлению ко Второй мировой холодной войне.

Независимая газета. 13.09.2021