Уроки коронакризиса: Что изменила пандемия в Центральной Азии
20-22 мая в Казани состоялась Центральноазиатская конференция Валдайского клуба «Россия и Центральная Азия перед вызовами нового мира – совместный путь в будущее». Основным вызовом последнего времени, конечно, стала пандемия, влиянию которой была посвящена открывающая сессия форума. Спикеры оценили усилия стран региона по борьбе с COVID и экономические последствия коронакризиса. Дискуссия коснулась реформ в Казахстане, смены режима в Кыргызстане, проб и ошибок властей в здравоохранении. Рассмотрели и влияние пандемии на евразийскую интеграцию, и ближайшие перспективы восстановления экономик. Какие уроки вынесли из пандемического кризиса страны Центральной Азии, читайте в репортаже «Евразия.Эксперт».
Борьба с пандемией в разгар кризиса
Приглашенные единодушно признали: удар пандемии был существенным, но нашлись и те, кто отметил положительное влияние COVID на общество и экономику.
Если бы кризиса пандемии не было, то его надо было бы придумать, отметил бывший советник премьер-министра Кыргызстана и глава Центра стратегических разработок «Евразия» Кубатбек Рахимов. По его словам, пандемия имела положительный эффект для мировой экономики и позволила сделать определенные выводы.
Так, экономика 2019 г. была «перегрета» и нуждалась в «спуске пара». Сдувание этого пузыря произошло благодаря пандемии, считает кыргызстанский эксперт. Кроме того, ее результатом стала мощная победа государственников, чей подход оказался единственно действенным в условиях внезапного кризиса.
«Если мы представим, что мы живем в абсолютно свободной экономике, построенной по принципу Адама Смита, то кто бы занимался лечением населения? Ремесленники? Лавочники? Крупные корпорации?» – подчеркнул Рахимов.
Пандемия также продемонстрировала прообраз «мегасоциального» общества. «Сам факт: сиди дома, деньги дадим. Коммунизм практически» – заметил эксперт. Но главным выводом стала важность мобилизационной экономики.
«Кто успешно вышел из кризиса? Китай, Южная Корея, Пакистан, Россия, то есть те страны, в которой есть ось, вокруг которой происходит мобилизация по четким понятным алгоритмам», – напомнил Рахимов.
Но все же 2020 г. в первую очередь стал годом борьбы и вызовов для мировой экономики и системы здравоохранения. Об этом говорил замглавы Минздрава России Олег Салагай, который отметил, что на пике заболеваемости помощь в стране одновременно оказывалась 1,3 млн человек. «Мы столкнулись с совершенно иными темпами работы. За прошедший период рекомендации по лечению COVID пересматривались министерством 11-12 раз, порой буквально за несколько часов вносились правки» – рассказал он.
В то же время система здравоохранения научилась работать в новых реалиях, а пандемия стала необходимым катализатором для обсуждения вопросов пандемической готовности и глобального инфекционного контроля. Для этого была сформирована комиссия ВОЗ с участием России, которая прорабатывает меры в этом направлении, а также изменена ранее применяемая практика стационароцентричного лечения инфекционных больных на амбулаторноцентричную.
«Значительное влияние на формирование российского сценария борьбы с пандемией, отличавшего его от западного, оказала историческая память о девяностых» – отметила замдиректора Института социальной политики НИУ ВШЭ Оксана Синявская.
По мнению эксперта, экономические мотивы, такие как нежелание накапливать внешний долг, страх потерять управляемость экономики, и очень явные опасения населения потерять доходы и потерять работу стали основными при формировании вектора противопандемийных мер.
«По всем опросам стало понятно, что ценности экономические в какой-то мере превышают опасения, связанные с риском заболеть, и заболеть серьезно» – подчеркнула Синявская.
Об этой дилемме говорил также советник президента Казахстана Ерлан Карин: «С одной стороны, надо спасать граждан, с другой, надо спасать экономику». В то же время он отметил, что власти республики стоически справились с угрозами эпидемии, выделив финансовые пособия для 4,6 млн граждан и введя налоговые льготы для малого и среднего бизнеса.
В условиях борьбы с пандемией казахстанские власти продолжили реализацию объявленных реформ, а коронавирус в чем-то даже ускорил их проведение, отметил Карин. В частности, был полностью реализован первый пакет политических преобразований.
«Мы перешли от форматов государственных программ к формату национальных проектов с четкими показателями, вывели статистическую службу из правительства, чтобы иметь более объективные данные, создали Агентство по стратегическому планированию», – заявил эксперт.
В России, по мнению Синявской, тоже сумели извлечь положительные уроки из коронавируса, особенно в области социальной защиты. Так, российское правительство оказалось способно быстро организовывать дистанционный доступ к различным программам и услугам, существенно упрощать вход в программы без излишней бюрократизации.
«Результатом ориентации на сохранение экономической деятельности стало относительно небольшое проседание по ВВП и доходам населения. Мы видим гораздо более быстрое восстановление экономики, чем это предполагалось ранее» – резюмировала замдиректора Института социальной политики НИУ ВШЭ.
Эффективность выбранной стратегии борьбы с COVID, учитывающей национальную специфику, а не «слепое следование рекомендациям ВОЗ», отметил и Рахимов. С некоторой иронией бывший советник премьер-министра Кыргызстана подчеркнул, что больше всего от коронавируса в ЕАЭС пострадала его страна. «Потому что мы единственная страна, которая вышла из нее не просто со сменой власти, но и со сменой конституционного строя, став супер-президентской республикой» – пояснил Рахимов.
По мнению кыргызстанского эксперта, вина за это лежит на неэффективном государственном управлении, в рамках которого, например, $242 млн помощи от МВФ были потрачены не на борьбу с пандемией, а на закрытие «бюджетных дыр». «Мы оказались в глупом положении, помноженном на жадность и тупость некоторых наших политиков, которые не смогли отказаться от проведения парламентских выборов осенью 2020 года в условиях, когда народ был голодный, больной и злой. Мы получили то, что получили» – констатировал он.
Постпандемийное будущее: роль логистических проектов
В ближайшее время забыть о коронавирусе мы не сможем, отметил Салагай, но это не значит, что мы не сможем идти вперед. С ним солидарна и Синявская, отметившая, что у России уже есть точки опоры – это возможность быстрого изготовления большого числа вакцин и достижения цифровизации. «Существует необходимость учитывать национальные цели развития и цели устойчивого развития – это, безусловно, тот вызов, который будет определять дальнейший путь восстановления страны», – считает замдиректора Института социальной политики НИУ ВШЭ.
Одним из ключевых и наиболее перспективных путей дальнейшего укрепления экономического взаимодействия в Центральноазиатском регионе является развитие железнодорожного транспорта. Об этом говорил директор департамента зарубежных проектов и международного сотрудничества РЖД Антон Козлов. Он заметил, что пандемия не сильно ударила по сектору грузоперевозок компании – в 2020 г. они просели лишь на 2,7%, чего нельзя сказать о пассажирских потоках, падение которых составило 27%. В то же время, компания уже работает над восстановлением показателей.
«Интерес к международным перевозкам у нас очень большой, и, что самое важное, он взаимен, и все наши партнеры, в том числе в Центральной Азии, хотят его развивать», – подчеркнул Козлов.
В прошлом году объемы транзита достигли 830 тыс. контейнеров, а в 2021 г. показатель, скорее всего, увеличится до 950 тыс. контейнеров за счет роста торговли между Китаем и ЕС, которая проходит преимущественно через Центральную Азию, в частности, Казахстан.
По словам Козлова, эти потоки идут, потому что там есть инфраструктура. «В нее надо вкладываться, в частности в правовую, цифровую и логистическую инфраструктуры. Сейчас Узбекистан очень активно подтягивается к этой теме» – заявил топ-менеджер РЖД. Он раскрыл, что сегодня есть «очень многообещающие» планы по строительству 8 агрологистических центров в этой стране.
«Они будут привлекать сельхозпродукцию, которая там будет соответствующим образом готовиться, охлаждаться. А перевозка продовольствия между Российской Федерацией и Узбекистаном – это ни много ни мало 1 млн тонн в год», – напомнил Козлов.
Представитель РЖД рассказал, что в Центральной Азии сейчас основную роль в торговле играет Казахстан, на территории которого расположены так называемые Джунгарские ворота (промежуток между горами порядка 10 километров), через который сотни лет назад шел Великий Шелковый путь, а сейчас – караваны контейнеров. Но Узбекистан тоже проявляет интерес к расширению участия в международных транспортных коридорах. «В том числе, есть совместная с ними очень интересная идея по выходу на рынки стран Южной Азии через Афганистан. Понятно, что есть сопряженные вопросы безопасности, но это очень большая и сложная идея, которой мы выражаем свою поддержку», – подытожил он.
ЕАЭС в пандемию: проверка на прочность
Не обошли стороной спикеры и тему влияния пандемии на евразийскую интеграцию и сотрудничество. Здесь мнения несколько разделились.
Замдиректора Международного института Центральноазиатских исследований Бахтиёр Мустафаев выразил уверенность, что государства евразийского региона продемонстрировали высокий уровень взаимной поддержки, особенно в гуманитарных и экономических вопросах, в то время как в мире наблюдалось усиление ограничительных мер и разобщенности. По его словам, достичь этого удалось благодаря «новой политической атмосфере единства в странах Центральной Азии и ЕАЭС» и помощи России, которая позволила предотвратить взрывной рост числа заболевших в странах Союза.
Вместе с тем, Мустафаев назвал следующие направления, по которым требуется выстроить систематическое взаимодействие в рамках ЕАЭС:
– чрезвычайные ситуации, в том числе эпидемиологические;
– здравоохранение, в частности подготовка кадров, производство медикаментов и техники;
– совместный туризм;
– цифровизация;
– миграция, в частности поддержка трудовых мигрантов в случае различных ЧС.
Аналогичной позиции придерживался Карин, заявивший, что в рамках ЕАЭС страны «показали способность быстро совместно действовать». В частности, это проявилось во введении «зеленого» таможенного коридора для товаров первой необходимости.
Кардинально противоположное мнение высказал Рахимов, по словам которого «ЕАЭС получил нокдаун от ВОЗ», и страны действовали разрозненно в плане борьбы с пандемией.
«В больницах зачастую лежали абсолютно здоровое люди с положительным результатом теста, а людей с отрицательным тестом, но с внебольничной двусторонней пневмонией не пускали. Поэтому здесь слепое, бездумное выполнение рекомендаций ВОЗ нанесло в случае с Киргизией вреда больше, чем несоблюдение этих мер. Мы стали таким антипримером для других стран в ЕАЭС» – посетовал кыргызстанский эксперт.
Рахимов отметил, что пандемия породила множество ограничений в рамках ЕАЭС, многие из которых существуют до сих пор. И если ограничения на перемещение рабочей силы были «хоть как-то обусловлены санитарными опасениями», то по части товарооборота страны Союза получили «фактически введение таможенных режимов на границе, когда маски между странами запрещали перевозить».
Подводя итоги, кыргызстанский эксперт отметил успехи России в создании вакцин, однако задался вопросом, почему страны Союза не выпустили единую «евразийскую» вакцину. «Хотя бы одну из трех российских вакцин мы могли сделать евразийской» – сказал он.
Впрочем, выпуск «Спутника V» уже успешно локализован в Казахстане и в Беларуси, рассматривается и развертывание таких производств в Армении и Кыргызстане. Так что, возможно, «евразийской» вакцине все-таки быть.
Подготовил Данил Дмитриев
Евразия.Эксперт. 26.05.2021
