ЕАЭС во время пандемии

Владислав Иноземцевдиректор Центра исследований постиндустриального общества


2020 год выдался крайне тяжелым практически для всех стран Евразийского Союза. Эпидемия коронавируса, на время остановившая глобальную эко­номику, привела к снижению ВВП всех участвующих в этом интеграционном объединении государств: спад составил от минимальных 0,9% в Беларуси до 7,5% в Ар­ме­нии и 8,6% в Кыргызстане (официальная оценка чиновниками Евразийс­кой экономической комиссии снижения совокупного ВВП ЕАЭС составляет 3,9%). Серьезный удар по экономическому развитию отдельных стран-членов нанесли массовые протесты в Беларуси после сфальси­фицированных выборов 9 авгус­та, революция в Кыргызстане 5-15 октября и ее последствия, а также приграничный конфликт между Арменией и Азербайджаном, пришедшийся на октябрь-ноябрь. По итогам 2020 года реа­льные доходы населения снизились в России на 3,5%, а в Казахстане на 4,8%. Аналогичный показатель в Кыргызстане упал на 5% в январе-октябре, после чего статистика не публиковалась.

Создание ЕАЭС рассматривалось его идеологами как шаг к формированию прочного экономического союза, в котором тесное взаимодействие участников является важным антикризисным фактором. Однако нынешний глоба­льный кризис, спровоцировав резкое снижение цен на сырье и промежуточ­­ные товары, серьезно ударил прежде всего по главным странам Союза – Рос­сии и Казахстану. Их экспорт снизился наиболее существенно – на 20,6% и 19,1% к уровню 2019 года (в то время как в Армении и Кыргызстане с их аграрным экспортом или перепродажей товаров из третьих стран паде­ние составило 3,9% и 1,1%). К чести Евразийского Союза следует сказать, что то­варооборот между его участниками снижался существенно медленнее (на 8,3-14,9%, в среднем – на 11%), чем экспортно-импортные операции с другими странами (на 12,7-23,3%, в среднем – на 15,4%).

Помимо общего снижения вкла­да интеграционных процессов в экономический рост, 2020 год при­нес еще один примечательный результат: впервые с момента создания ЕАЭС на взаимную торговлю между Россией и Беларусью пришлось более половины (52%) всего товарооборота между государствами-участниками ЕАЭС (для сра­внения: торговля между Германией и Францией, двумя главными экономи­ками Евросоюза, обеспечила в 2020 году лишь 5,2% совокупного объема торговли внутри ЕС).

Сокращение товарооборота и общая кризисная ситуация в экономиках постсоветского пространства существенно снизили трансграничную инвестиционную активность: со второго квартала 2020 года началось сокращение общего объема накопленных взаимных инвестиций внутри ЕАЭС, составившее $213 млн, в то время как инвестиции из остальных стран продолжали поступать. В итоге доля взаимных инвестиций стран ЕАЭС в общем объеме накопленных в их экономиках прямых иностранных капиталовложений составила не слишком впечатляющие 2,37% (в ЕС до выхода из него Великобритании данный показатель превышал 65%). Практически все крупные ин­вестиционные проекты, ко­торые предполагалось запустить на уровне ЕАЭС, были в прошлом году либо отложены, ли­бо приоста­новлены. Редким исклю­чением стал ввод в строй Белорусской АЭС, но и он не прошел слишком гла­дко.

На фоне масштабной пандемии Москва и Аста­на заявили о намерении создать на территории Казахстана крупное фармацевтическое предприятие, ориентированное на выпуск нескольких милли­онов доз вакцины «Спу­тник V», но пока объем производства не достиг и 100 тысяч комплектов. Межгосударственное кредитование также оказалось практически замороженным. За исключением экстренного выделения Россией Беларуси кредита на $1,5 млрд в сентябре 2020 года (и переговоров о новом кредите на $3 млрд) процессы в данной сфере были малозаметны: Евразийский банк развития в 2020 году увеличил свой инвестпортфель всего на $93 млн против $876 млн в 2019 году.

Наконец, нельзя не отметить, что вызванный распространением коронави­руса кризис привел к практически полному закрытию границ между государствами ЕАЭС, которое действовало с марта 2020 года и во многом сох­ра­няется и сейчас (в большинстве стран разрешено только авиасообщение, но не пересечение сухопутных границ). Это значительно сократило передвижения гра­ждан (в 2020 году число прибывших в Россию из Казахстана по сравнению с 2019 годом упало на 67,4%, из Кыргызстана – на 68,8%, из Армении – на 71,7%), нанесло колоссальный ущерб транспортной отрасли всех стран-членов Союза (пассажирооборот всех видов транспорта по отдельным странам ЕАЭС сократился на 33,1-67,6%) и крайне усложнило положение работников-мигрантов из стран ЕАЭС в России. Как следствие, переводы денежных средств от живущих за рубежом (в осно­вном в России) граждан стран ЕАЭС на родину снизились (причем сокращение переводов из России шло в два-три раза быстрее, чем из остальных стран), что было особенно болезненным для, например, Кыргызстана, где сумма ежегодно получаемых от мигрантов средств достигает трети ВВП республики. В начале этого года в России начали предпринимать шаги по изменению ситуации и «осторожному» открытию границ для трудовых мигрантов, но полностью ситуация может восстановиться, вероятнее всего, не ранее второй половины года.

Уровень жизни граждан на постсоветском пространстве продолжал снижаться – вероятно, за исключением лишь Беларуси, где статистическое ве­­домство сообщает о росте реальных доходов на 4,6% (что в значительной ме­ре обусловлено мерами социальной поддержки перед президентскими выборами). Низкий платежеспособный спрос на протяжении всего прошлого года удерживал инфляцию на относительно низком уровне (от практически нулевой в Армении до 6-7% в Беларуси, Казахстане и Кыргызстане), однако эта ситуация вряд ли сможет сохраняться в ближайшем будущем, так как валюты всех стран-участниц объединения в течение года серьезно подешевели по отношению к доллару (от 8,3% в Армении до 15,7% в Кыргызстане и 18,7% в Беларуси), что не может не сказаться на величине «импортируемой» инфляции. Этот процесс может оказа­ться особенно болезненным в Казахстане и Кыргызстане, где почувствуется и существенное укрепление юаня к доллару. Учитывая, что цены производителей в после­д­нем кварта­ле прошлого года почти во всех странах выросли на 4-8% (в Кыргызстане за год их прирост составил рекордные за последние годы 28,3%), проблема роста потребительских цен в наступившем году вполне может стать для ЕАЭС одной из самых серьезных.

Руководители стран ЕАЭС в 2020 году продолжали делать оптимистичные заявления относительно будущего организации. Главным поводом стала инициатива Узбекистана получить статус наблюдателя (решение об этом было принято 11 декабря) и начало очередного раунда пере­говоров о присоединении к ЕАЭС Ирана, причем если последнее выглядит скорее пропагандистской шумихой, то Ташкент, судя по всему, рассматрива­ет сотрудничество весьма серьезно. Участие в Союзе самой населенной стра­ны Центральной Азии, в последние годы проводящей активные экономические реформы, может обеспечить прирост совокупного ВВП ЕАЭС более чем на 5% и существенно усилить влияние организации в регионе.

Несмотря на заявления глав правительств стран-чле­нов  ЕАЭС, прозвучавшие на встрече в Астане 5 февраля 2021 года, сложно представить, что в развитии евразийской интеграции в ближайшие годы произойдут какие-то серьезные прорывы. У ЕАЭС ушло пять лет на то, чтобы заключить три ныне действующих соглашения о свободной торговле (с Вьетнамом, Сингапуром и Сербией), и перспективы превращения Союза в нечто более, чем организацию экономически и политически патронируемых Россией постсоветских республик кажутся пока крайне маловероятными.

Хотя участники евразийской интеграции не стремятся говорить об этом открыто и обычно подчеркивают взаимные выгоды развития отношений с Китаем, влияние КНР на страны ЕАЭС растет (особенно это касается региона Центральной Азии). В Казахстане, Кыргызстане и потенциальных участниках ЕАЭС Узбекистане и Таджикистане китайские инвестиции в два-шесть раз превосходят российские, а сам Китай является крупнейшим торговым партне­ром всех центральноазиатских стран, кроме Казахстана (однако цифры за 2018-2020 гг. позволяют говорить о том, что в ближайшие год-два Китай опередит Россию и там). При этом товарооборот России с Китаем в 2020 году почти в два раза превысил ее торговлю со всеми странами ЕАЭС вместе взя­тыми. Возможное присоединение к ЕАЭС Узбекистана еще более подчеркнет «восточный» вектор Союза, учитывая тесные связи республики не только с Китаем, но и с Южной Кореей и Турцией. Пока у Москвы нет инструментов, которые она могла бы противопоставить китайским инвестициям и торговле, так как КНР остается доминирующим поставщиком вы­сокотехнологичной продукции во все страны ЕАЭС, включая Беларусь. В прошлом году проблемы транзитных путей по понятным причинам отошли в сторону, но китайский план «Одного пояса и пути» продолжает тяготеть к южным коридорам на фоне очередных затяжек в строительстве российских транспортных магистралей.

В начале 2021 года Евразийскому Союзу исполнилось уже шесть лет. При его создании инициаторы интеграции не скупились на обещания стремительного роста эконо­мик стран-участниц. В 2015 году руководители государств-создателей ЕАЭС прогнозировали, что к 2025 году совокупный интеграционный эффект может составить от 17% до 20% дополнительного прироста ВВП для каждой из стран-членов ЕАЭС. За 2016-2020 гг. весь прирост российской экономики составил 2,7% – о каких «дополнениях» тут можно вести речь? Это, разумеется, не значит, что процесс будет остановлен – его выгоды, как и при создании лю­бой зоны свободной торговли, представляются очевидными, однако итоги 2020 года, как и каждого предшествующего, требуют от стран-участниц поиска внутренних источников роста своих экономик.

RIDDLE Russia. 18.02.2021

Читайте также: