Соглашение о прекращении огня в Нагорном Карабахе: взгляд из Армении

10 ноября лидеры Азербайджана, Армении и России выпустили совместное заявление о прекращении военных действий в Нагорном Карабахе. Соглашение предполагает сохранение за Азербайджаном и Арменией их текущих позиций, а также развертывание российских миротворцев в зоне конфликта. По оценке президента России Владимира Путина, «договоренности создадут необходимые условия для долгосрочного и полноформатного урегулирования кризиса вокруг Нагорного Карабаха на справедливой основе и в интересах армянского и азербайджанского народов». «Евразия.Эксперт» публикует азербайджанскую и армянскую точки зрения на итоги военного конфликта, особенности заключенного перемирия и перспективы дальнейшего дипломатического урегулирования. В данном интервью директор Института Кавказа (Ереван) Александр Искандарян представил армянский взгляд на конфликт.

– 10 ноября лидеры Азербайджана, Армении и России выступили с совместным заявлением о прекращении огня в Нагорном Карабахе. Каковы основные итоги боевых действий?

– Война, которая длилась почти полтора месяца, шла между вооруженными силами НКР (Нагорно-Карабахской республики) и фактически Азербайджана и Турции. Армия, которая воевала, была в основном азербайджанской, хотя были случаи, например, взятых в плен наемников из Сирии. Техническая поддержка (профессиональная экспертная поддержка, поддержка в сфере обеспечения), очевидно, обеспечивалась Турцией. Трудно сказать доказательно, но среди специалистов существует такое мнение, что планированием операции занимались турецкие генералы, а не азербайджанский штаб. Использовалось турецкое вооружение (в частности, боевые радары, беспилотники, турецкие самолеты НАТО, которые были в Азербайджане и так далее).

В общем, при такого рода боевых действиях сначала азербайджанцам удалось завоевать весь юг Нагорного Карабаха (пойма реки Аракс). Это равнинная местность, и там достаточно тепло, так как низко (это тоже имеет значение), и там легко было воевать, что называется, деньгами. То есть, это были в основном артиллерия, авиация и беспилотники, контактных боев там почти не было. Азербайджанцы пытались пробить оборону и на севере тоже, но там у них это не получилось, и там у них были контактные бои. На севере местность гористо-лесистая, и не получилось, а на юге получилось. Потом бои пошли на север, дошли до контактных боев, была захвачена Шуши уже в самом конце (это такая крепость, она имеет большое стратегическое значение), после чего война и была остановлена.

Погибли тысячи людей с армянской стороны (еще не подсчитано точно, но я думаю, что речь о более чем 2000 человек), порядка 1400 фамилий уже опубликованы, остальных просто еще не посчитали. Азербайджанцы о своих потерях не сообщают, но у них потери явно гораздо больше. То есть, речь идет о тысячах людей. Довольно много раненых, очень много разрушений.

– Как соглашение было воспринято в Нагорном Карабахе? Что оно означает для внутриполитической ситуации в Армении?

– Соглашение было воспринято как трагедия – по этому соглашению значительная часть Нагорного Карабаха остается под контролем Азербайджана.

Это те территории, которые азербайджанцы успели завоевать, а некоторые территории будут просто передаваться Азербайджану. Это приводит, в том числе, к депортации людей. С территорий, которые захватывали азербайджанцы, мирное население выдворялось или уничтожалось. Были отданы стратегические пункты (Шуши в частности, о которой я говорил), дорога между Арменией и Карабахом будет потеряна (там будут миротворцы, по ней можно будет просто проезжать), ну и так далее. Воспринято все это было очень тяжело и в Карабахе, и в Армении.

– Какую роль сыграла Россия в заключении соглашения? Почему было принято решение о развертывании именно российских миротворцев в зоне конфликта, а не миссии под эгидой ОБСЕ или ООН?

– Формат сопредседателей ОБСЕ практически перестал действовать, то есть речь тут шла фактически о вмешательстве в конфликт, где боевые действия происходили при условии практически прямого участия Турции. В общем, можно было представить, что вмешаться в это все может только Россия: ни у Соединенных Штатов, ни у Франции, ни у остальных членов сопредседателей Минской группы рвения вмешаться не было. Были какие-то политические формы работ (заявления, телефонные звонки и так далее), но так вмешаться на самом деле могла только одна страна, и она это сделала.

– Какое влияние на развитие конфликта оказали Турция и Франция?

– Про Турцию я уже сказал, она является прямым участником конфликта. Турция практически воевала вместе с Азербайджаном и оказала серьезное влияние. Я думаю, что если бы не было в этом конфликте турецкого участия, то война могла бы закончиться совершенно по-другому.

Франция принимала политическое участие, пыталась повлиять на процесс, были и заявления, и высказывания, и политическая активность, но этого было совершенно недостаточно для того, чтобы серьезно повлиять на ситуацию.

– Срок пребывания миротворческого контингента России составит 5 лет с автоматическим продлением на аналогичный срок в случае согласия сторон. Почему выбрана именно такая длительность пребывания миротворцев в регионе?

– Этот документ довольно сырой, он заключался в процессе кризиса и в ситуации цейтнота. Ни один документ нести на себе сразу все форматы не может, а если и может, то это плохо получается. Одновременно пытаться приостановить [военные] действия и разрешить конфликт, который не был разрешен за предыдущие 30 лет, невозможно.

Например, в этом документе нет ни одного слова по поводу статуса Нагорного Карабаха. Что будет с тем, что остается под управлением армянского населения? Видимо, предполагается, что это будет делаться потом, но это очень сложно. Я боюсь, что фундаментом для серьезного решения проблемы эта бумага явиться вряд ли может.

Соответственно, что могли, то и сделали. Сейчас переброшены миротворцы, чтобы не стреляли, чтобы стабилизировалась ситуация, чтобы остановить войну и так далее, а дальше будут смотреть.

– Каковы перспективы дальнейшего дипломатического урегулирования конфликта?

– Мне не кажется, что у Азербайджана есть какая-либо мотивация идти на компромиссное решение. У него не было ее и до войны, Азербайджан все время настаивал на том, чтобы урегулирование конфликта было возвращением к ситуации, которая была до 1988 года, то есть к той, которая привела к конфликту (автономия в составе Азербайджана). А сейчас Азербайджан перестал говорить даже об этом: совершенно очевидно, что он хочет разрешить конфликт военным путем. С учетом еще и того, как закончилась эта война, представить себе, что он вдруг пойдет на компромисс, и эта проблема будет разрешена, мне сложно. Это не навечно, времена меняются, но на сегодняшний день представить себе политическое урегулирование и компромиссное решение по статусу Нагорного Карабаха мне сложно.

Беседовала Мария Мамзелькина

Со взглядом на конфликт из Баку Вы можете ознакомиться, прочитав интервью директора Международного экспертного клуба EurAsiaAz, главного редактора азербайджанского информационного агентства Vzglyad.Az Сеймура Мамедова.

Евразия.Эксперт. 12.11.2020