Военное обострение в Нагорном Карабахе: взгляд из Армении
27 сентября в Нагорном Карабахе и приграничных районах Азербайджана и Армении разгорелся вооруженный конфликт, повлекший сотни жертв среди военнослужащих и мирных жителей. Особенностью стало активное вовлечение внешних игроков: Ереван обвинил Турцию во вмешательстве в конфликт на стороне Баку, азербайджанское руководство выдвинуло претензии в адрес Франции. По оценке директора российской разведки Сергея Нарышкина, «на стороне Азербайджана впервые так открыто и однозначно выступила Турция», а в зону конфликта подтягиваются тысячи наемников, способных создать террористический плацдарм для проникновения в сопредельные государства. «Евразия.Эксперт» публикует азербайджанский и армянский взгляды на причины возникновения и возможные пути разрешения сложившейся ситуации. В данном интервью директор Института Кавказа (Ереван) Александр Искандарян представил армянский взгляд на конфликт.
– Александр Максович, какие факторы, на ваш взгляд, сыграли решающую роль в текущем обострении конфликта между Азербайджаном и Арменией?
– Таких факторов несколько. Во-первых, я бы сказал, что основным игрокам мирового сообщества сильно не до нас. Америка сконцентрирована на своих выборах, в Европе постковидная ситуация и вообще кризис управления в ЕС, Россия занята белорусским кризисом, санкциями, «Северным потоком», в НАТО тоже происходит некоторый кризис в связи с турецким участием в этих событиях, и так далее. То есть, геополитический момент оказался хорош для того, чтобы начинать такого рода наступление, и это сыграло свою роль.
Также сыграло роль то, что Азербайджану нужно хоть что-нибудь показывать и своему населению, и мировому сообществу по поводу того, как он пытается решить свою проблему. Это тоже фактор, и серьезный. Наличие таких реваншистских настроений в широких народных группах в Азербайджане вполне понятно (в июле там были демонстрации, показавшие это). В общем, все это сошлось. Кроме того, азербайджанцы готовились к тому, что сейчас происходит, почти 30 лет.
Заявление азербайджанской стороны о том, что причиной конфликта стало невыполнение Арменией резолюций Совета безопасности ООН 1993 г., рассматриваю как некомпетентное и ангажированное. Первым требованием этих четырех резолюций является прекращение огня. Во-вторых, там нет слов «вооруженные силы Армении», там говорится об армянских вооруженных силах. Несмотря на кажущуюся идентичность этих высказываний, это ключевая разница, потому что речь идет, конечно, о Карабахе, а не об Армении. То есть, «армянские местные вооруженные силы» и «армия Армении» – это разные вещи.
Это все по поводу юридической составляющей такого рода заявлений, а есть еще и политическая составляющая. Дело в том, что с 1993 г. уже прошло очень много времени, произошло чрезвычайно много событий – например, агрессия 1996 г., все, что происходило на границе НКР и Азербайджана, и то, что происходит сейчас. Нынешние события – это просто-напросто война, и то требование от 1993 г., которое надо соблюдать – это то же самое требование, которое раздается прямо сейчас: прекращение огня, прекращение агрессии, приостановка войны.
– Может ли армяно-азербайджанский конфликт перерасти в региональную войну?
– Уже сейчас идет война. Если же имеется в виду война между другими странами, какими-то великими державами, то я не думаю, что сейчас ситуация такова. Конечно, Турция практически напрямую вовлечена в то, что происходит, но расширения еще дальше я пока не вижу.
Напомню, стрельба, диверсионные акты, обстрелы армянской территории со стороны Азербайджана (я имею в виду именно территорию Республики Армения) случились не только там и не только в этом году, это было и раньше. Это было с нахичеванской стороны армяно-азербайджанского конфликта, несколько раз – и со стороны той границы, о которой идет речь (тавушская граница).
Есть территория, которая называется Арцвашен. Это территория Республики Армения, а не Нагорного Карабаха, которая находится под оккупацией азербайджанских вооруженных сил, начиная еще с войны 1990-х гг. и по сегодняшний день. То есть, это не единичный факт, и в отношении армянской территории время от времени происходит агрессия азербайджанских вооруженных сил. И даже в рамках войны, которая началась 9 дней назад и происходит сейчас, тоже уже были удары по армянской территории. Эти удары были по Варденисскому району Армении, а беспилотники долетали практически до Еревана. Такого рода акции являются довольно типичной чертой подобных обострений, эскалаций, а теперь уже и войны. Так что Тавуш – это не единичное явление. Азербайджанская агрессия в сторону армян не ограничивается только территорией Нагорного Карабаха.
– 2 октября президент Франции Эммануэль Макрон заявил, что Турция перебросила «свыше 300 сирийских боевиков-исламистов» на войну с Арменией. Как Вы оцениваете данное заявление?
– Есть уже довольно много тому доказательств, что какое-то количество людей из Сирии, имеющих опыт войны в Сирии (протурецкие силы), действительно принимают участие здесь. Турция всегда каким-то образом участвовала в армяно-азербайджанских эскалациях в том или ином виде. Иногда это было легче доказать, иногда труднее, но так откровенно, выраженно и массированно это еще не происходило. Сейчас они фактически напрямую принимают участие в этом конфликте.
– 1 октября Россия, США и Франция призвали Армению и Азербайджан прекратить боевые действия и незамедлительно «без выдвижения предварительных условий» возобновить переговоры по урегулированию при содействии Минской группы ОБСЕ. При каких условиях власти Армении готовы вернуться за стол переговоров?
– Армения всегда выступала за то, чтобы конфликт решался мирным путем. Так было все время вплоть до начала войны. Мне кажется, для того, чтобы начать говорить о переговорах и чтобы вообще начать воспринимать такую опцию хоть сколько-нибудь серьезно, надо прежде всего остановить насилие. То есть, если прекратить стрельбу, остановить наступление и вернуться к ситуации, которая была еще 10 дней назад, то может быть, стоит попробовать начать об этом говорить.
Представить себе переговоры во время войны сложно. Одну руку протягивать, а другой одновременно стрелять в живот из «Маузера» как-то не очень получается. Это трудно просто потому, что идут боевые действия, но я думаю, что даже если они закончатся, ситуация останется чрезвычайно сложной. Даже сейчас уже можно говорить не о карабахской войне, а о двух карабахских войнах (то, что сейчас происходит – война). Это отбрасывает далеко в сторону любые перспективы мирного урегулирования, которые и так были чрезвычайно слабы. Конечно, ситуация будет другой.
Даже если война остановится в эту самую секунду, в которую мы с вами разговариваем, то уже погибли сотни людей, были удары по гражданским объектам, погибли дети и женщины. Население столицы Карабаха Степанакерта, например, уходит в подвалы и бомбоубежища.
После всего того, что произошло, отношение общества и официальных лиц к Азербайджану и ко всему, что его касается, соответственно, будет другое.
Если говорить о юридической стороне вопроса, дело в том, что независимость НКР до сегодняшнего момента не признана ни одним государством мира (точнее, ни одним широко признанным государством мира, потому что Абхазия и Южная Осетия соответствующие заявления делали), включая Армению. Почему так происходит? Потому что эта позиция была принята как уступка со стороны Армении, когда начались переговоры в рамках Минской группы ОБСЕ по поводу Карабахского конфликта. Так как переговоры эти ведутся вокруг разных проблем, в том числе и проблемы статуса Нагорного Карабаха, то этот статус должен быть конечной, а не начальной точкой этих переговоров. Поэтому существует подобная юридическая ситуация, в которой в результате переговоров должен быть урегулирован конфликт и выработаны способы сосуществования Нагорно-Карабахской Республики и Азербайджана. И пока эти переговоры идут, ситуация сохраняется такой, если только Азербайджан готов, пусть долго и с проблемами, но обсуждать в рамках мирного решения проблему Нагорного Карабаха.
Армения выступает в этом случае неким представителем и ведет переговоры с Азербайджаном вместо Нагорного Карабаха, постоянно требуя (а Минский процесс идет с 1992 г.) соблюдения трех принципов Минской группы. Это и есть юридическая база. Эти три принципа – принцип нерушимости границ, принцип самоопределения наций и принцип мирного решения конфликта. Карабах – это не только земля, это еще и люди, которые там живут, и, когда эти люди подвергаются угрозе элементарного уничтожения, приходится думать об их физическом выживании.
– 3 октября пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков сообщил, что Россия может ввести миротворцев в зону конфликта в случае согласия Азербайджана и Армении. Как в Ереване оценивают подобный сценарий?
– В Ереване могут оценивать такой сценарий по-разному, но сейчас речь идет совершенно не об этом. Как можно добиться согласия двух сторон, которые воюют сейчас между собой? Нагорный Карабах и армия Азербайджанской республики воюют между собой (а в Нагорном Карабахе живут этнические армяне). И представить себе, что сейчас во время боевых действий начнутся переговоры, очень сложно. Поэтому для того, чтобы согласие о чем бы то ни было могло иметь место, прежде всего нужно остановить войну.
Как долго продлятся столкновения? Это сильно зависит от того, как будет развиваться ситуация в ближайшие дни и даже часы. Я могу себе представить достаточно скорую остановку войны. Может быть так, что конфликт продлится несколько дней или недель, но, к сожалению, я могу представить себе и затягивание.
– Президент Азербайджана Ильхам Алиев объяснил ставку на использование военных методов тем, что посредники и международные организации не представили политического пути урегулирования конфликта с Арменией. Способно ли текущее обострение ситуации дать импульс для новых мирных инициатив? В каком формате, помимо Минской группы ОБСЕ, они могут быть представлены?
– Я бы сказал, что ожидать решения конфликта Минской группой, ОБСЕ или кем бы то ни было нерелевантно, поскольку посредники могут только предоставить какую-то помощь – техническую, экспертную – но решить этот вопрос вместо нас они не могут. Это должны сделать стороны. Если, как это понимается в Азербайджане, целью разрешения ситуации является возвращение назад (как говорят в Азербайджане, они готовы разговаривать с карабахцами на предмет того, что Карабах войдет в состав Азербайджана), то о чем здесь вообще можно разговаривать? О возвращении к ситуации до 1988 г., которая привела к войне? Это несерьезно. Тут нужно идти на компромиссы, причем делать это нужно сторонам, а не ОБСЕ. И если такое случится, то это будет шаг в мирном направлении.
Сейчас Азербайджан уходит от этой перспективы, а не приходит к ней, потому что от того, что будут стрелять, решить конфликт просто не получится. Даже если представить, что Азербайджан хочет, чтобы жители Нагорного Карабаха стали его частью в виде автономии, как они говорят, последнее, что надо делать – стрелять в этих людей. Надо пытаться уговорить их как-то по-другому.
Поэтому я думаю, что дело тут не в ОБСЕ. ОБСЕ делает то, что может и как может. Дело в том, что нужна установка именно на мирное разрешение конфликта, а не вооруженное.
В Карабахе живут люди, и эти люди должны принимать участие в решении своей судьбы. Решать за карабахцев, в каком государстве они будут жить, желают ли они жить в стране, которая идет по пути какого-то демократического развития, или в султанате, в котором у власти находится одна и та же семья, начиная с 1969 г., и где существуют, я бы сказал, шекспировские методики передачи власти от отца к сыну, от сына – к жене и так далее... Эти люди должны иметь право участвовать в определении собственной судьбы.
Конечно, их всех можно просто расстрелять, разогнать и выгнать с этой территории, но это не соответствует принципам современного международного права. Принцип нерушимости границ существует, также как существует и принцип самоопределения людей. Они имеют право участвовать в определении своей судьбы, чему мы видели в мире гигантское количество примеров (от самоопределения Бангладеш в 1970‑х гг. ХХ века до совсем недавнего самоопределения Косово, Восточного Тибура и так далее). Люди имеют право на то, чтобы их судьба обсуждалась, как минимум, и с ними тоже. Это и правило морали, и правило практической политики (потому что, как вы видите по событиям последних 9 дней, заставить людей чрезвычайно трудно) и юридическое правило (потому что существует принцип самоопределения нации).
Беседовала Мария Мамзелькина
Евразия.Эксперт. 06.10.2020
