Пограничное состояние
Алеся Корженевская, Минск
Третья неделя протестов в Белоруссии стартовала не с громких митингов и акций, а с длинных очередей у обменников. Национальная валюта резко просела в цене по отношению к доллару, евро и российскому рублю. Поэтому народ ломанулся не на улицы с флагами и лозунгами, а в банковские отделения с кошельками, а там — пусто. Из-за ажиотажа некоторые банки приостановили платежные операции через интернет и перестали выдавать кредиты. Александр Лукашенко поспешил заверить людей: «Мы не допустим обвала национальной валюты». И, по его словам, договорился с Путиным о рефинансировании в текущем году 1 млрд долларов из долга перед Россией. Но белорусы напряглись…
На фоне происходящего в стране за последние пару недель пациентов в психоневрологических лечебницах Минска, по слухам, ощутимо прибавилось. В это, к сожалению, охотно верится. Многие из тех, кто в первые недели воодушевленно выходил на протестные акции и митинги с надеждой, «что вот-вот и настанут перемены», сейчас не просто эмоционально поникли, но и погрузились в некое стрессовое состояние. Признаюсь, с некоторыми знакомыми и друзьями теперь просто невозможно разговаривать — они не переставая рыдают в телефонную трубку и отказываются выходить из квартиры.
Причем нервы сдают не только у юных впечатлительных барышень и пожилых интеллигентных дам, но и у известных, казалось бы, крепких духом мужчин. Как это, например, случилось с титулованными братьями-спортсменами Олегом и Вадимом Девятовскими. Первый — главный тренер национальной сборной по водным лыжам, второй — председатель Белорусской федерации легкой атлетики. До выборов оба открыто поддерживали политику Александра Лукашенко, в том числе на личных страничках в соцсетях. Однако в 20-х числах августа в профиле Вадима в Facebook появилась запись: «Лукашенко не мой Президент!» В тот же день стало известно, что председатель БФЛА попал в больницу с нервным срывом, а его брат и вовсе пытался совершить суицид.
Некоторые эксперты в этой связи уже начали поговаривать о том, что протестные настроения постепенно затухают. Но изнутри кажется, будто они просто приобретают новые формы.
В прошлый понедельник стало окончательно понятно, что забастовки на белорусских заводах закончились, так и не успев толком начаться. Фактически ни один рабочий коллектив страны в конечном счете не остановил работу — ни шахтеры, ни строители, ни металлурги. Даже в родном городе Светланы Тихановской Микашевичах, где находится крупнейшее в Европе гранитодобывающее предприятие (до этих выборов известное своими стачками), никак не отреагировали на происходящее. Тем не менее отдельные активисты забастовочного движения все еще остаются под пристальным вниманием журналистов и общественности. Одни — по причине задержаний правоохранителями, другие — из-за своего скоропалительного выезда за пределы страны, третьи — с подачи Координационного совета оппозиции, куда они вошли.
В преддверии нового учебного года набирают популярность идеи «школьного протеста». Многие родители в классных чатах мессенджеров всерьез обсуждают возможность давления на власть через отказ от государственного образования для собственных детей. Логика проста: поскольку в большинство избирательных комиссий входили учителя, значит, они поддерживают Лукашенко, который на выборах «победил». Не водить детей на уроки — самый действенный способ высказать свое недовольство, по мнению некоторых родителей.
«Отдать ребенка в школу, где учителя открыто участвовали в нарушении самого главного закона страны, где они поддерживают насилие и произвол ОМОНа, где они будут врать и грузить гнилую пропаганду? Ни за что!» — рассуждают одни протестующие. Другие вторят: «А что если продлить детям каникулы на месяц в счет следующего лета и не вести в школу вообще? Слабо? Вот это акция». Имеются и такие предложения: «Дети не виноваты в том, что происходит в стране, и должны быть образованными. Есть учителя, которые честные и хотят быть полезными. Надо к ним обратиться, и, я думаю, они будут не против обучать детей не в школе, а группами по 8–10 человек в каком-нибудь другом месте». Кое-кто все же предлагает «не забивать» на образование и лишь частично парализовать школьные будни: не сдавать деньги на туалетную бумагу и питьевую воду, отказаться от обедов в столовых и требовать отмены классных часов и любых внеклассных мероприятий. Но самое главное в этом «коварном плане» — не приводить детей на первое сентября. Так как в этот день традиционно проходят занятия, посвященные родной стране, где, помимо прочего, говорят о государственном строе и символике. Рискнут ли белорусские родители воплотить свои протестные идеи, станет ясно уже на этой неделе.
Появились в Минске и протестующие, которые «принципиально» перестали оплачивать проезд в общественном транспорте, чтобы «ни копейки не уходило в казну государства». Правда, план зайцев-революционеров пока терпит поражение — бдительные кондукторы выписывают штрафы.
Еще одна форма финансового протеста — перестать покупать продукты крупных белорусских компаний, которые никак не отреагировали на происходящее в стране, а значит, по мнению оппозиционно настроенных, «прикорытники режима Лукашенко». В продуктовый бан предлагают внести кондитерские фабрики, молочные компании, предприятия по переработке рыбной продукции и ликероводочные заводы. В немилость попали и операторы мобильной связи, которые признались, что были вынуждены «снижать пропускную способность интернета по требованию властей».
Появились и совсем уж экстравагантные «протестные инициативы». Рядом с теми, кто готов отказаться от образования своих детей или твердо решил не платить коммуналку, полно и тех, кто в сложившейся ситуации стремится найти… любовь.
В мессенджере Telegram уже появился отдельный чат с говорящим названием «Протестный tinder». Тут молодежь договаривается о свиданиях на площадях и выясняет, у кого селфи с оппозиционной символикой выглядит круче.
Верой и соседской помощью
Пока недовольные властью простые граждане обмозговывают свержение режима снизу, оппозиционные верха в отрыве от них работают по своей программе. Находящаяся в Литве экс-кандидат в президенты Светлана Тихановская активно общается с зарубежной прессой. Ее поддержка в Белоруссии — Координационный совет, собранный из нескольких тысяч человек, «отражает атаки» Следственного комитета республики. Членов президиума организации по очереди вызывают на допросы в СК, но о чем с ними беседуют, пока не известно.
При этом чем меньше разговоров о протестах на территории самой Белоруссии, тем шире они обсуждаются за границей. Прежде всего в Литве и Польше. Тамошние политики заявляют не только о готовности выступить посредниками между гражданским обществом белорусов и Александром Лукашенко, но и поспешили открыть свои границы для всех, кто стремится выехать из республики «по политическим причинам». На прошлой неделе прервал молчание о происходящем Белоруссии и российский президент. Владимир Путин, в отличие от западных коллег, не стал приглашать к себе белорусов, а сказал, что при необходимости отправит в страну «резерв из сотрудников правоохранительных органов».
Кроме того, восточно-западное влияние в Белоруссии ощущается и через священнослужителей. С самых первых дней одни по своей воле, другие нехотя оказались втянуты в политический круговорот. Отдельно взятые ксендзы и батюшки были замечены на протестных митингах. Католический архиепископ-митрополит Тадеуш Кондрусевич даже лично встречался с министром внутренних дел Юрием Караевым и «обсуждал сложившуюся ситуацию». Предстоятель Белорусского экзархата Московского патриархата РПЦ митрополит Павел отметился иначе: на следующий день после выборов он поздравил Александра Лукашенко с победой. Правда, спустя пару дней забрал свои слова обратно, извинился за преждевременное заявление и отправился в больницу, чтобы пообщаться с протестующими, получившими серьезные травмы во время задержаний.
Реакции Лукашенко долго ждать не пришлось. «Меня удивляет позиция наших конфессий. Дорогие мои священнослужители, остепенитесь и займитесь своим делом. В храмы люди должны приходить молиться! Церкви, костелы — не для политики. Туда люди душой должны приходить, как это было всегда»,— заявил президент. А в прошлую среду, когда протестующие попытались скрыться в костеле святых Симона и Елены в центре Минска (они и до этого проворачивали такой фокус в других храмах), сотрудники ОМОНа решили действовать по-новому — заблокировали выход на полчаса. Вроде никто от этого не пострадал, но наметился новый скандальный виток в отношениях церкви и правоохранителей.
Не осталась без внимания и смена патриаршего экзарха всея Беларуси: митрополит Павел подал прошение об отставке и на его место назначен епископ Вениамин, который до этого возглавлял Борисовскую епархию. Нового главу Белорусской православной церкви народ в интернете тут же начал оценивать со всех сторон: «Наконец поставили нашего человека» (два предыдущих экзарха были русскими по национальности), «Так у него же премия президента "За духовное возрождение" и знак МВД "За содействие". Все понятно»,— разразились комментариями соцсети. А кто-то из комментаторов в онлайне заметил внешнее сходство владыки Вениамина с Феликсом Дзержинским. Сравнение, как говорится, «зашло».
Протестное эхо
А что тем временем происходит в регионах? На первый взгляд сейчас маленькие города и села Белоруссии существуют в какой-то параллельной вселенной. Там, если и обнаружишь редкого протестующего на одной из центральных улиц, то он будет ожидаемо спокоен, тих и его волеизъявление заканчивается подозрительно быстро. Как это случилось, например, в Ошмянах Гродненской области. Местная оппозиция в количестве пары десятков человек планировала «задать жару» участникам митинга в поддержку действующей власти в столице. Детали акции подробно обсуждались в интернете. Договорились, что встретят «лукошенковцев» на обратном пути скандированием слова «Позор!». Небольшая группа ошмянцев с бело-красно-белыми флагами в тот день действительно собралась в центре города, но, побродив туда-сюда, разбрелась по домам, так и не дождавшись оппонентов. «Мы даже немного разочаровались, когда увидели, что нас никто не встречает»,— поделилась жительница Ошмян, которая специально ехала на мероприятие из Минска.
В то же время нельзя сказать, что у жителей провинции нет своих политических амбиций. Вот, пожалуйста, интересный пример: 46-летний Коля живет в деревне на Брестчине и трудится разнорабочим на забытом властями и Министерством обороны военном аэродроме. Telegram-каналы, впрочем, как и новости на государственных телеканалах, в его круг интересов не входят. И вообще, он «вне политики». На выборы в свой законный выходной Николай честно сходил. Правда, за кого поставил галочку в бюллетене, говорить отказывается даже жене. Но она и без его признаний обо всем догадалась: на прошлой неделе супруг выкрасил ворота, ведущие к нему во двор, в красно-зеленые цвета государственного флага. Подобно Коле, на другом конце страны кто-то выкрасил спутниковую тарелку на сельском доме в бело-красно-белые цвета. Разве не тянет на политическое заявление?
Хотя далеко не все в провинции воспринимается спокойно. Настоящая драма на фоне выборов разыгралась в маленьком городке Ганцевичи. Один из местных милиционеров еще в июне прославился на всю страну после того, как в Сети появилось фото, где он коленом прижимает голову задержанного во время акции протеста к земле. В Сети его тут же сравнили с полицейским из США, по вине которого весной погиб афроамериканец. В Ганцевичах обошлось без жертв, но давление на милиционера и его близких достигло просто невероятных масштабов. Причем больше всего досталось матери парня. Скромная нянечка из детсада, в которой души не чаяли как дети, так и коллеги, за считанные дни превратилась во «врага народа». Угрозы в адрес женщины посыпались в режиме нон-стоп через интернет и по телефону. Жители тихой провинциальной гавани, не стесняясь, стали останавливать ее на улицах и приходить к ней на работу, чтобы лично высказать все, что думают о ее сыне. Дошло до того, что местная газета опубликовала стихотворение авторства своих журналистов, где якобы милиционер винит собственную мать в плохом воспитании. Итог — женщина в больнице в тяжелом состоянии. Ситуацию под свой контроль вынужден был взять председатель райисполкома. Так и сказал: не дай бог ей станет хуже, разбираться будем с каждым, кто хоть одно нехорошее слово в ее адрес произнес.
Огонек. №34. 2020
