Особенности современных интеграционных процессов на постсоветском пространстве

X Международная ялтинская конференция проведена журналом «Международная жизнь» при поддержке МИД России
15-20 октября 2019 г., Ялта, Республика Крым

Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Рад приветствовать вас на нашей юбилейной конференции в замечательном и красивом зале Ливадийского дворца, который мог бы поведать нам многое из российской и мировой истории. И сегодня мы, конечно, не обойдемся без исторических параллелей и воспоминаний, хотя темы, которые мы с вами обозначили для дискуссии, более чем актуальны.

А теперь хотел бы представить приветствия, которые пришли в адрес нашей конференции.

 

Черноморский геополитический вызов

Георгий Мурадов

Заместитель председателя Совета министров Республики Крым - постоянный представитель Республики Крым при Президенте Российской Федерации

Черноморская геополитика является локальным разделом мировой геополитики. Ее уникальность состоит в том, что она предельно насыщена множеством межгосударственных конфликтов и спорных территориальных проблем как между государствами региона, так и между крупными мировыми игроками.

Наиболее широко конфликтная зона захватывает постсоветское пространство. На соседних с Россией территориях Причерноморья образовалось три признанных постсоветских государства (Грузия, Молдова, Украина) и пять непризнанных или частично признанных государственных образований (Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, ДНР и ЛНР). Данная неприемлемая ситуация дает основание сделать два геополитических вывода, которые вытекают из законов геополитики как науки.

Во-первых, разделение СССР на отдельные государства было юридически неподготовленным, непроработанным и политически ошибочным актом. Ни народы, ни общества новых государств, образованных вследствие волюнтаристской акции руководителей трех из 15 республик, входивших в СССР, не были подготовлены к его роспуску, который явился недопустимым, граничащим с преступлением, приведшим к возникновению многочисленных, трудно поддающихся урегулированию конфликтов, а по существу, к распаду вновь образованных государств.

Во-вторых, сложившаяся после разделения исторической России (в форме СССР) объективная реальность в Причерноморье предопределила неизбежный характер будущих политических, экономических и военных столкновений и территориальных переделов.

Положение в Черноморском регионе прочно связано с взрывоопасными балканскими конфликтами, возникновение которых также проистекает не только из-за насильственного раздела существовавших на тот момент государств (Югославии), но и уничтожения образованных СССР и его союзниками военно-политических и экономических блоков, таких как Совет экономической взаимопомощи (СЭВ) и Организация Варшавского договора (ОВД).

Балканские страны как цивилизационно близкие России стали объектом жесткой и быстрой экспансии западных структур и не могли без активных действий России по их удержанию в поле ее влияния устоять перед «евроаннексией». Россия же никакого существенного противодействия политике Запада не оказывала. Единственной мерой, которую смог предложить МИД России в начале 1990-х годов для сохранения хотя бы элементов интеграционных связей с этой группой государств, было создание Организации Черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС). Она замышлялась ее идеологами в качестве альтернативы блоковой конструкции, превалировавшей в геополитике в предшествующий период.

Мы рассчитывали на то, что балканские причерноморские государства, войдя в эту новую схему, по крайней мере, откажутся от подключения к антироссийской политической игре. Однако эти расчеты разбивались о стратегические намерения Запада, включавшие в себя экспансию НАТО и ЕЭС, при том понимании, что у российского руководства того периода отсутствовала политическая воля жестко ставить вопрос о неучастии стран региона, выходивших из СЭВ и ОВД, в иных военно-политических и экономических группировках кроме ОЧЭС. Россия не оказала никакого противодействия ни поглощению Западом бывших своих стран-союзниц, ни уничтожению Югославии, сопротивлявшейся своему насильственному расчленению.

Таким образом, геополитическое положение региона к 2000 годам полностью изменилось. Военно-политическое доминирование СССР и его союзников сменилось господством стран НАТО и сохранением за Россией лишь небольшого северо-восточного сегмента черноморского побережья.

Последующий переход Грузии в стан Запада и дрейф в этом же направлении Украины еще более усугубил ситуацию для безопасности и выживания нашей страны. НАТО перешла к активной демонстрации своего присутствия в Черном море, проводя многочисленные военные учения, разведывательные акции, маневры и т.д. Непросто стала складываться и ситуация вокруг еще удерживаемой Россией базы Черноморского флота в Севастополе. Попытки Российской Федерации провести ремонт и модернизацию кораблей и инфраструктуры, не говоря уже о расширении и укреплении нашего флота, встречали растущее противодействие со стороны Украины и НАТО.      «По-хозяйски» вызывающе в Черноморском бассейне вел себя Североатлантический альянс во время грузино-осетинского конфликта 2008 года, подгоняя по ротационному принципу один за другим к грузинским берегам свои корабли. А соотношение в Черном море сил флотов России и государств - членов НАТО на тот момент оказалось угрожающе неприемлемым (один к десяти).

Именно поэтому Россия была обязана в 2014 году твердо реагировать на провокационную попытку через украинский Майдан и госпереворот в Киеве инкорпорировать в НАТО Украину, составлявшую на протяжении многих веков вместе с Россией единое государство. Эта позиция «жесткого ответа Москвы» предопределила провал спланированной экспансии НАТО на украинском направлении. Ведь полная постановка Западом под свой военный контроль Крыма как главного плацдарма для обеспечения стратегического превосходства над Россией и вытеснение оттуда базы Черноморского флота РФ поставили бы нашу страну перед угрозой утраты суверенитета и независимости и открывали бы путь к продвижению НАТО дальше на Восток, в частности в Кавказский регион.

Украинский кризис 2014 года, сопровождавшийся расколом страны, и возвращение Крыма в состав России стали важнейшими геополитическими событиями современной истории Черноморского региона.

Как отмечают американские аналитики, одним из ключевых для Запада продолжает оставаться вопрос, стóит ли Украина того, чтобы находиться в состоянии долгосрочного конфликта с Россией. Затягивание реформ в самой Украине, масштабный кризис, к которому привела ее команда Порошенко, неспособность уже новой киевской власти остановить сползание страны к глубокой экономической и политической деградации заставляют региональных и внерегиональных акторов все более неуверенно себя чувствовать в роли «оголтелых заступников» официального Киева.

Неслучайно в государствах Причерноморья от лиц, представляющих политический и экономический истеблишмент, все чаще звучат призывы к объективной оценке всех правовых факторов крымского референдума и воссоединения Крыма с Россией. А это уже можно рассматривать и как желание подвести легитимные основания под выход Крыма из состава Украины, которые позволили бы признать Крым российским по историко­правовым, этнополитическим, социокультурным, лингвистическим и другим причинам.

Развитие ситуации вокруг Крыма за последние пять лет показало, что наиболее подходящим вариантом достижения согласия по его статусу является постепенная легализация его российского статуса де-факто, а затем де-юре. Об этом свидетельствуют опросы общественного мнения, осуществленные независимыми организациями. В частности, международная компания «GfК Group» для проекта «Free Crimea» провела исследование, показывающее устойчивость выбора крымчан, сделанного в 2014 году.

Тем не менее о геополитическом поражении Запада в Черноморском регионе в результате возвращения Крыма «в родную гавань» говорить, безусловно, преждевременно. Атлантисты, четко обозначившие Россию в качестве перманентного военно-политического противника, последовательно ведут линию на закрепление своих позиций на южном участке Украины (Одесса, Очаков), упрочение своего влияния в Грузии и Армении, недопущение успокоения ситуации в Сирии и на поддержку напряжения вокруг Ирана.

Но главным вектором современной эрозии безопасности Черноморского региона стало азовское направление. «Прорыв» к важнейшим экономическим и стратегическим центрам России (Ростов, Волгоград, Краснодар) путем легитимизации в Азовском море свободного прохода военных судов НАТО привел бы к непоправимому ущербу для обороноспособности нашей страны, поставил бы под вопрос саму ее выживаемость. Именно на это и нацелены требования США и их сателлитов по предоставлению полной свободы судоходству в нашем внутреннем Азовском море.

Таким образом, геополитическая ситуация в Черноморском бассейне отражает стратегии двух основных игроков мировой политики в этом регионе - западных межгосударственных объединений военно-политического и экономического характера и России, сохраняющей цивилизационное влияние на многие живущие здесь народы, несмотря на утрату военно-политических союзников в лице большинства государств.

В последнее время из западной оболочки стал «проклевываться» новый региональный игрок, демонстрирующий элементы суверенной политики, - Турция. В ее подходах к черноморскому направлению просматриваются попытки более самостоятельных действий, что продиктовано обострением турецко-американских отношений и осложнением взаимодействия с Евросоюзом. Украина как региональный актор, по существу, утратила свою субъектность и превращена в чужой геополитический инструмент.

Ясно, что черноморская стратегия стран Запада будет составной частью их глобальной политики в отношении России, которую они считают «слишком большой» и трудно контролируемой. Вместе с тем, как показывают разработки американских военных и разведывательных центров, активные меры в Черном море включены в комплексный план следующей фазы демонтажа России. Регион является (по Бжезинскому) составной частью «евразийской дуги нестабильности», подрывающей возможности долговременного эффективного развития российской государственности.

В сохранении именно такой ситуации заинтересованы наши западные оппоненты. Неслучайно в ориентированной на Пентагон разработке «Рэнд Корпорейшн» под заголовком «Как измотать и вывести из равновесия Россию» (апрель 2019 г.) включен подраздел, имеющий название «Усиление контроля над Черным морем». Здесь предусматривается, что НАТО в рамках этой стратегии будет и далее активизировать военную деятельность у наших южных границ. И России придется наращивать вооружения в регионе, доводя до неприемлемо высокого уровня свои бюджетные расходы.

Вместе с тем американцы осознают, что работать в Черном море в материально-техническом отношении для ВМФ США сложнее, чем для ВМФ России. По оценкам западных экспертов, Черноморско-Азовский регион является хотя и выгодным, но ограниченным плацдармом для военного проникновения на юг России и несет много рисков, поскольку легко контролируется нашей страной. Это также чревато высокой степенью опасности для американских сил в случае конфликта. Аналитическая разведывательная компания «Stratfor» в начале этого года прямо констатировала, что «НАТО в Черном море уперлось в стену».

Главным вопросом всей нашей работы на черноморско-балканском геополитическом треке, как представляется, должна быть разработка форм и механизмов противодействия приведенным выше усилиям противников России. В этом плане было бы важно во взаимоотношениях с противоположной стороной применять «парадигму А.Тойнби», которой руководствуется сам Запад. Это так называемая теория «вызова и ответа», предполагающая, что в политике на всякий крупный вызов должен даваться жесткий и неотвратимый ответ. Иное поведение признается слабостью противника и провоцирует новые, еще более опасные вызовы.

В этом контексте абсолютно необходимым представляется следующее:

1. Проводить линию на жесткое принуждение Украины (желательно несиловыми методами) к признанию легитимности действий крымчан по выходу из состава Украины в условиях государственного переворота в Киеве на фоне попыток проведения жесткой политики подавления крымской автономии и прав русского и русскоязычного населения полуострова.

2. С учетом недавно зафиксированного в Конституции Украины курса на вступление в НАТО, что является неприемлемым для России и противоречит духу нахождения компромисса в рамках Минских соглашений, поставить вопрос о признании ДНР и ЛНР, если вышеуказанный пункт не будет изъят из украинской Конституции.

3. Аналогичный подход должен быть применен и в отношении неприемлемого закона, ведущего к запрету использования русского языка на Украине.

4. Необходимо решить задачу подъема, как теперь принято говорить, «глубинных народов» балканских и причерноморских стран на восстановление цивилизационного единства с Россией в интересах их суверенизации и исторического выживания. Многие из них веками жили под игом различных цивилизационно враждебных империй. Нельзя допустить, чтобы сегодня в национальном сознании этих народов укоренился возникающий синдром «привыкания к жизни под игом» (НАТО и ЕС). При этом следует вести речь об альтернативах их экономической, а впоследствии и военно-политической интеграции с духовно и ментально близкой им Россией, сначала в рамках ОЧЭС, а затем о приглашении в ЕАЭС и ОДКБ. В этом смысле уже сейчас нам необходимо создавать свой аналог западного «Партнерства ради мира». Замечу, что Запад от этой доктрины взаимодействия с постсоветскими государствами вовсе не отказался и намерен с еще большим рвением втягивать в эту систему «предНАТО» наших немногочисленных ближайших партнеров (Белоруссию, Казахстан, Армению, Азербайджан).

К деятельности по восстановлению интеграции и союзничества с Россией должны быть привлечены широкие общественные силы, дружественные нашей стране (русофильские организации, общества дружбы и др.), набирающее активность движение за мир, безопасность и сотрудничество в Черноморском регионе. Должны создаваться соответствующие общественные региональные объединения, проводиться международные конгрессные и форумные мероприятия общественной дипломатии, пока не получающие весомой поддержки от России как прямого бенефициара укрепления безопасности на своих рубежах.

5. На это же должны быть направлены усилия по сплочению антифашистских сил региона, научной и культурной общественности, выступающей против фальсификации истории и нацификации граничащих с Россией государств, чьи действия являются прямым провоцированием конфликта регионального, а возможно, и более широкого масштаба.

6. Наконец, необходимо четко и недвусмысленно сформулировать концепцию защиты Русского мира в случае возникновения угрозы его законным правам на русский язык, образование на родном языке, сохранение культуры и использование принципов самоуправления. Иными словами, для причерноморских государств постсоветского пространства, где наши соотечественники традиционно проживают веками, необходимо закрепление для них статуса коренного, государствообразующего народа с соответствующими правами.

Таким образом, Черноморско-Балканский и, я бы добавил, Каспийский регионы напрямую связаны с перспективой сохранения там мира, а также обеспечения безопасности, суверенитета и территориальной целостности России. И Крым в этом деле несет свою многовековую миссию. Его роль в военно-стратегическом, политическом, духовно-цивилизационном, культурном, научном и общественном планах бесценна и незаменима. Будем ее укреплять и преумножать!

 

Большая Евразия и новые контуры континентальной безопасности

Олег Степанов

Директор Департамента внешнеполитического планирования МИД России

Уважаемые коллеги, дорогие друзья, cвой доклад хотел бы посвятить теме Большой Евразии, которая сегодня прочно вошла в наш внешнеполитический дискурс и практическую деятельность. Концептуальная основа работы на этом направлении - идея большого евразийского партнерства, выдвинутая Президентом России В.В.Путиным в ежегодном Послании Федеральному Собранию 3 декабря 2015 года.

Речь идет о налаживании всестороннего сотрудничества участников ЕврАзЭС (ЕАЭС), ШОС, АСЕАН, а в перспективе и других государств Азии и Европы, заключении между ними соглашений, в том числе о свободной торговле, а также скоординированном развитии региональных интеграционных проектов. По сути, Президентом России сформулирована стратегическая задача по геополитической консолидации Евразии путем формирования широкого общерегионального контура сотрудничества.

И хотя ядро большого евразийского партнерства лежит прежде всего в экономической плоскости, очевидны возможности для раскрытия его потенциала и на других направлениях, в том числе в политической сфере и в области безопасности.

В своей политико-философской, концептуальной основе Большая Евразия идет от жизни, от тех экономических и политических реалий, в которых развивается наша страна. В этой идее в полной мере находит свое отражение важнейший для российской внешней политики императив обеспечения благоприятных внешних условий для внутреннего развития страны. Инициатива направлена на формирование пространства добрососедства и стабильности по периметру наших границ, то есть на осуществление приоритета, закрепленного в действующей Концепции внешней политики Российской Федерации.

Выдвижение инициативы было обусловлено и соображениями сугубо экономического характера. Ведь уже начиная с середины 2000-х годов именно Азия выступает в качестве драйвера глобального роста. Сюда из Евро-Атлантики сместился фокус экономической активности и технологического развития. В Азии имеется разветвленная сеть интеграционных объединений, а страны региона привержены правилам международной торговли. По оценке Всемирного экономического форума (от июля 2019 г.), уже к следующему, 2020 году доля Азии в общемировом ВВП по паритету покупательной способности составит порядка 53%. На нее же будет приходиться 38% объема глобального производства.

Центральное место в этом процессе занимает Китай с проектом «Один пояс, один путь» (ОПОП), предполагающим формирование «зон совместного развития» со странами, расположенными в масштабных «экономических коридорах», включающих в себя Юго-Восточную Азию, Центральную Азию, Ближний Восток, Европу, Африку, ЛАКБ и южную часть Тихого океана.

Именно поэтому важнейшим элементом, сердцевиной большого евразийского партнерства стала реализация идеи сопряжения передового интеграционного объединения в Евразии - Евразийского экономического союза и китайской инициативы ОПОП. Первым шагом стало подписание в мае 2018 года Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР.

ЕАЭС - очень успешное объединение и очень привлекательный центр экономического притяжения. Это общий рынок товаров, услуг, капиталов и рабочей силы c совокупным ВВП около        2 трлн долларов, объединяющий 184 млн. потребителей. С 2010 года в странах-участницах наблюдается стабильный рост ВВП (для сравнения по 2018 г.: прирост ВВП ЕАЭС - 2,5%, в ЕС - около 2%). Растут объемы промышленного и сельскохозяйственного производства, транспортных и иных логистических услуг. На состоявшемся 1 октября в Ереване заседании Высшего Евразийского экономического совета утверждена концепция формирования общего финансового рынка, к 2025 году планируется провести частичную гармонизацию регулирования банковского и страхового рынков, а также рынка ценных бумаг. К 2025 году должно быть сформировано общее электроэнергетическое пространство Союза одновременно с созданием союзных рынков газа, нефти и нефтепродуктов.

Подписаны также соглашения о свободной торговле с Вьетнамом, Сингапуром и временное соглашение, ведущее к образованию зоны свободной торговли с Ираном. Кроме этого, Союз ведет предметные разговоры о сотрудничестве с 13 странами и более чем 20 международными структурами и организациями. Это Сербия, Израиль, Египет, в перспективе - Индия. Кстати, в привязке к первому саммиту Россия - Африка, который состоится на следующей неделе в Сочи (23-24 октября), намечено подписание меморандума о взаимопонимании между Евразийской экономической комиссией и Комиссией Африканского союза. В ноябре 2018 года подписан Меморандум о взаимопонимании между ЕЭК и АСЕАН, прорабатывается вопрос о налаживании институциональных связей между ЕЭК и Секретариатом ШОС.

Проект «Большая Евразия» органично вписывается в наращивание усилий по развитию отношений со странами АТР - то, что политологи окрестили как «разворот России на Восток». Понятно, что этот емкий термин небезупречен. Россия в силу многовекторного характера своей внешней политики всегда была и остается на Востоке. Может быть, в последние десятилетия по объективным причинам мы проявляли себя недостаточно активно, не в полной мере использовали возможности партнерства с Азией. Но этот момент нерешительности позади, что показал очередной Восточный экономический форум во Владивостоке, а также недавнее пленарное заседание Международного дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи с участием Президента России, полностью посвященное евразийским и азиатским делам. Это вдвойне логично, поскольку сотрудничество с азиатскими странами - важнейший ресурс для обеспечения ускоренного развития восточных регионов страны, а в Послании Федеральному Собранию 12 декабря 2013 года В.В.Путин обозначил подъем Сибири и Дальнего Востока как национальный приоритет на весь XXI век.

В долгосрочном плане рассматриваем процветающую и свободную от конфликтов Азию как одну из опор формирующегося многополярного мироустройства. В регионе расположены крупнейшие государства-цивилизации. Китай окончательно завершил становление в качестве самостоятельного фактора, оказывающего влияние на мировую политику. В статусе глобальной державы утверждается Индия. Замечу, что поворот к сотрудничеству с этими странами в духе известных идей Е.М.Примакова означал, помимо прочего, и тектонический сдвиг в российской внешнеполитической философии на рубеже 1990-2000-х годов, переход к реализации поистине многовекторной, самостоятельной внешней политики. Сегодня он нашел практическое воплощение в успешно функционирующих форматах РИК и БРИКС. Кстати, БРИКС сегодня генерирует 27% мирового ВВП (44 трлн долл.) и в 2018 году обогнал по этому показателю «Группу семи».

Среди наиболее весомых достижений на данном направлении - беспрецедентный прогресс в развитии российско-китайского торгово-инвестиционного партнерства. В прошлом году мы вышли на рекордные показатели объемов торговли с КНР - 108 млрд долларов, в работе - около 30 инвестпроектов на общую сумму в 22 млрд долларов. Наши страны продвигаются по пути создания энергетического альянса, на высокий уровень готовности вышли совместные проекты в авиастроительной и космической областях.

Реализуются крупномасштабные инвестиционные проекты с Республикой Корея, связанные с совместным освоением природных ресурсов и созданием новых производств в регионах Сибири и Дальнего Востока. С Индией, как было зафиксировано по итогам встречи лидеров наших стран «на полях» Восточного экономического форума, успешно продвигается многоплановое сотрудничество, в том числе в стратегической сфере энергетики. Значителен потенциал сотрудничества с Японией. Ее технологии и инвестиции будут привлекаться для осуществления российских нацпроектов. Подписано соглашение об участии японской стороны в проекте «Арктик СПГ-2». Объем инвестиций составит порядка 3 млрд долларов. Знаковым событием стал выход в ноябре 2018 года на стратегическое партнерство с АСЕАН.

Не снимаем с повестки дня и идею «интеграции интеграций» между ЕАЭС и ЕС. Пока брюссельская бюрократия до этого не дозрела, да и в целом ЕАЭС в качестве партнера в контексте идей «взаимосвязанности» в Евразии ими не рассматривается. Такая стратегическая близорукость, помноженная на антироссийскую политизированность и общее высокомерие, конечно, вызывает сожаление. Понятно, что время и реалии жизни «подлечат» Евросоюз и мы придем к нормализации отношений. Но реконструкция связей с учетом продвижения интеграционного строительства в рамках ЕАЭС даже чисто технически будет возможна уже только в евразийском контексте.

Для нас Евросоюз с учетом экономических и исторических факторов остается интересным партнером. И Большую Евразию стоит рассматривать не как антитезу концепции «Большой Европы от Лиссабона до Владивостока», а как ее «доработку», как более продвинутую версию. Европейцев мы по-прежнему видим среди потенциальных участников строительства Единого экономического пространства от Атлантического до Тихого океана. Правда, теперь восточную границу такого пространства уместно, наверное, проводить в Джакарте.

Сохраняя компактность этого выступления, не буду останавливаться на конфликтах в Евразии. Ситуация вокруг каждого из них известна. Но в стратегическом плане нельзя не отметить дестабилизирующее влияние США на континенте и его границах. Это и кризисы на постсоветском пространстве, и наращивание Вашингтоном конфронтации с Пекином, которая перешла уже в состояние системной (и таковой останется). Сюда стоит добавить и навязывание философии закрытых альянсов, неких стратегий, подобных «индо-тихоокеанской», сформулированной таким образом, чтобы сдерживать Китай и маргинализировать АСЕАН. Считаем подобные затеи контрпродуктивными и бесперспективными. Справедливости ради надо отметить, что среди регионалов зреет понимание истинной направленности «индо-тихоокеанских» инициатив США. Искусственно подогреваемая извне напряженность с Пекином не нужна там никому.

Из практической работы с партнерами знаем, что страны Большой Евразии давно переросли идею закрытых альянсов в сфере безопасности. В нашем регионе давно вызрел запрос на выстраивание надежной, равноправной, всеобъемлющей, недискриминационной архитектуры безопасности и сотрудничества. Работа в этом направлении уже ведется в рамках ОДКБ, ШОС и асеаноцентричных механизмов, в том числе с участием представителей оборонных ведомств.

Исходим из того, что большое евразийское партнерство с его идеей инклюзивного экономического развития призвано стать основой для создания на континенте широкого контура безопасности. Среди прочего, в этом состоит добавленная стоимость успешного продвижения экономической кооперации: когда плотная сеть торговых и инвестиционных связей, возникающая в рамках интеграционных процессов, естественным образом подводит страны-участницы к общим решениям и в области безопасности.

Как гарант международной стабильности, Россия, безусловно, была бы заинтересована в укреплении подобной тенденции. Развитие Большой Евразии возвращало бы европейские страны к их нормальному историческому состоянию как неотъемлемой части нашего общего континентального пространства. Пока они оторваны от него совершенно противоестественной для реалий XXI века трансатлантической системой. И, кстати, испытывают от этого изрядный дефицит суверенитета. Если Европа в лице Евросоюза хочет реализовать свое стремление к становлению в качестве самостоятельной силы в международных делах, действующей в интересах самих европейцев, ей предстоит вернуться в континентальную евразийскую семью. Уверен, что в итоге так и будет.

При этом вовсе не обязательно, чтобы евразийский контур безопасности воплощался в каких-то формальных организационных структурах. Речь в первую очередь должна вестись о выработке единой философии, общности взглядов на проблемы мирового развития и безопасности. Уместно сослаться на опыт российско-китайских связей: наши страны - не союзники де-юре, но де-факто работают в союзнической парадигме по многим конкретным вопросам, руководствуясь совпадающим или близким видением оптимальных путей развития международных отношений.

В Евразии есть все возможности для жизни и развития межгосударственного взаимодействия на основе норм и принципов международного права и признания за ООН роли главного регулятора вопросов мировой политики.

В заключение хотел бы отметить, что Россия с уверенностью смотрит в будущее. У нас нет ни малейших сомнений в том, что странам Большой Евразии по силам ответить на имеющиеся вызовы, преодолеть связанные с этим проблемы и превратить наш мегарегион в единое пространство безопасности и процветания. Будем работать над достижением этой цели вместе со всеми заинтересованными партнерами.

 

О системном кризисе и посткапитализме

Армен ОГАНЕСЯН

Главный редактор журнала «Международная жизнь»

Желательно, чтобы разговор об интеграционных процессах на постсоветском пространстве рассматривался нами не в отрыве, а в контексте мировых тенденций развития. В самом деле, ведь речь идет об огромном евразийском пространстве с многомиллионным населением, уникальным по культурному разнообразию и творческому потенциалу. Разумеется, его будущее зависит прежде всего от реализации внутренней энергии народов, живущих на этой земле, но оно будет реализовываться не в вакууме, а в мире, который его окружает и с которым оно неизбежно взаимодействует.

Тогда нам важно задать себе вопрос: в каком мире мы живем? И главное - каким он может стать завтра? С этой целью хочу представить вашему вниманию размышления человека, который сегодня не смог быть здесь с нами, но любезно согласился ознакомить участников конференции со своим видением развития современного мироустройства. Доктор политических наук, кандидат философских наук, профессор Московского государственного университета А.В.Щипков недавно поделился своими размышлениями с читателями журнала «Вопросы философии» РАН в статье под названием «Системный кризис общества и состояние посткапитализма». Предлагаю вам своего рода квинтэссенцию его анализа.

Выражение «устойчивое развитие» все еще встречается в официальных документах форумов и конференций, но сегодня оно уже звучит как анахронизм. В наше время слишком явным кажется преобладание периодов социальной неустойчивости, турбулентности над периодами равновесия. Мы живем в эпоху перманентной социальной дестабилизации.

У немалой части населения России имеется опыт существования в таких исторических обстоятельствах, приобретенный в момент исчезновения СССР. В сегодняшнем мире возникла ситуация, очень похожая на позднесоветскую. Правда, предстоящие, а по существу, уже начавшиеся перемены гораздо сильнее растянуты во времени. С другой стороны, они охватывают не одну страну или группу стран (политический блок), а мировую систему в целом.

Интуитивно знакомое нам ощущение застоя, как говорится, «висит в воздухе». Им пропитана общественная атмосфера. Привычная модель общественной жизни находится в кризисе, вместе с ней кризис испытывает и сфера идей, что и предопределяет неизбежность кардинального сдвига в сфере идеологии и социальных отношений.

Сегодня вызывает все больше вопросов идея универсалистской культуры, которая была призвана заменить культуру так называемого «традиционного общества». Сколько бы теоретики социального конструктивизма ни называли нации, конфессии и цивилизационные единства «воображаемыми сообществами», вместе с их политической отменой исчезают реальные социальные связи и институты, действующие в любом обществе изнутри, на уровне исторической памяти. В условиях их «отключения» регулирование общества  приходится осуществлять с помощью искусственных административно-политических механизмов, имитирующих демократию и держащихся либо на финансовых вливаниях, либо на силовом принуждении.

Финансовые вливания не бесконечны, а мировые рынки не бездонны. Развитие событий в последние десять лет показало, что невозможно бесконечно накачивать спрос и строить кредитную экономику, искусственно поддерживая непроизводительный middle class с помощью неограниченной эмиссии. Данная ситуация характеризуется независимыми экономистами как кризис или падение эффективности капитала, означающие, что мировая финансовая система больше не в состоянии поддерживать искусственный экономический рост.

Ситуация кризиса эффективности капитала означает остановку экономического «мотора» глобализации. Первым признаком этой остановки является расползание геоэкономики на различные валютные зоны. Таков экономический итог событий последнего времени.

С политической точки зрения происходящее означает, что пределы глобализации достигнуты, поскольку международные институты, в том числе и финансовые, уже не могут обеспечивать стабильное поступательное развитие. Сохранение неолиберальной системы (как всякой неэффективной социально-экономической системы) вопреки объективным общественным процессам возможно только с помощью ужесточения прямого силового контроля. Это означает переход от финансово-экономических к военно-политическим и просто военным методам регулирования в планетарных масштабах. Таким образом, глобализационный проект из монетарного и культурного превращается в административно-принудительный.

Этот процесс невозможно охарактеризовать иначе как системный кризис либерального капитализма и переход от этой социальной модели к состоянию посткапитализма. Но методы управления меняются быстрее, чем идеология. Властно-принудительное обеспечение устойчивости проекта пока, напротив, порождает высказывания о непогрешимости неолиберального миропорядка, о том, что любое несогласие с этим миропорядком делает несогласного изгоем, живущим на «неправильной стороне истории».

Важное следствие нарастания тоталитарных тенденций в неолиберальном обществе - это трактовка категории «свободы» как права ограничивать свободу другого на правах «лидера» и под предлогом цивилизационной, культурной или социальной неполноценности оппонентов.

Так, например, широко известна построенная на этой риторике предвыборная стратегия американских демократов в 2016 году. В соответствии с ней, Хиллари Клинтон представила аудитории следующую перспективу: «Знаете, говоря обобщенно, можно поместить половину сторонников Трампа в то, что я называю корзиной для безнадежных… Правда ведь? Расисты, сексисты, гомофобы, ксенофобы, исламофобы - дальше по списку. К сожалению, есть такие люди. И он их поднял, разбудил… Эти ребята неисправимы, но к счастью, они не Америка»¹. Заместитель руководителя предвыборной кампании Барака Обамы, единомышленник Клинтон Стефани Катлер в связи с этим в эфире MSNBC заявила: «То, что она сказала, правильно. Ее единственная ошибка состоит в том, что она назвала так лишь половину его [Трампа] сторонников»². Не менее яркий пример - определение жителей Донецка и Луганска как «недолюдей» бывшим премьер-министром Украины Арсением Яценюком, данное им на англоязычном ресурсе посольства Украины в США³.

Изменение политической методологии заметно опережает идеологические процессы. Поэтому сегодня в качестве замены старым и бесполезным экономическим и социальным рычагам по всему миру множатся искусственно созданные конфликты и линии напряжения. Возникают «оранжевые революции», межнациональные и религиозные конфликты, гражданские войны.

Концепция «невидимой руки» рынка и ей подобные оказались мифом: основой поддержания системы и ее стабильности остаются волевые политические решения. Сейчас это видно особенно наглядно, поскольку решения все более радикализируются. Радикализация вызвана отмиранием прежних механизмов развития. От «мягкой силы» защитники старой системы перешли к разжиганию конфликтов там, где невозможно удержать ситуацию, к стратегии управляемого хаоса. В долгосрочной перспективе такие меры неэффективны, они могут лишь отсрочить, но никак не отменить неизбежный исход - демонтаж устаревшей модели развития и управления.

Но чем труднее удержать монополию, тем более жесткими становятся социальный контроль и политический диктат. По этой причине международное право превратилось в чистую условность. Защита прав одних осуществляется с целью попрания прав других. Демократия разрушена властью финансовых элит, гуманизм - социальным моделированием.

Строго говоря, во всем этом нет ничего неожиданного. Дух либерально-модернистской идеологии, настаивающей на идее тотальной конкуренции и естественного отбора как оптимального принципа социального развития, исходно содержит в себе метафору войны. Эта корневая метафора в фазе «расцвета» и стабилизации системы была прикрыта метафорой игры, а политико-экономическая экспансия всегда именовалась «добровольным сотрудничеством» в условиях «глобального лидерства».

Сегодня «глобальные лидеры», а именно субъекты транснационального капитала, стремясь превентивно оградить себя от любых возможных проблем и обеспечить монополию на лидерство, неизбежно сползают к диктаторской системе власти. И процесс этого сползания многократно ускоряется влиянием мирового кризиса.

Сегодняшнее нарастание неуправляемости либерально-капиталистической системы говорит о том, что обещанный в 1990-х годах теоретиками неолиберализма «конец истории» не состоялся. В считанные годы идею «конца истории» вытеснила концепция «конфликта цивилизаций».

Устами Хантингтона (и не только) было объявлено о новой мировой сегрегации. В связи с этим русский философ А.С.Панарин обратил внимание на то, что «новые демократы» мыслят по-расистски, «отказываясь от установок христианского и просвещенческого универсализма»: «Благородную открытость просвещения они заменили эзотерикой «демократического» расизма, связанного с убеждением в том, что демократия имеет свой тип ментальности, характеризующий европейского «белого человека»⁴.

Новое разделение радикализировало прежнюю культурно-историческую дихотомию «Восток - Запад», заменив ее новой, более радикальной и точной для своего времени политико-экономической дихотомией «глобальный Север - глобальный Юг». Фактически данное разделение повторяет структуру геоэкономики, выделяющей мировой экономический «центр» (страны, концентрирующие капитал) и мировую «периферию» (страны-доноры, страны-пролетарии, экономические колонии центров капитала).

Изменение терминологии указывало на готовность мировых элит к новой войне между Севером и Югом, то есть к окончательному и ускоренному перераспределению в свою пользу остатков мировых ресурсов. Но для осуществления этой задачи у Севера уже недостаточно аргументов и идеологических инструментов, недостаточно символической власти. Север для удержания господства по-прежнему навязывает Югу идею «универсальной современности», от имени которой сам же и говорит, деля историю на «правильную и неправильную стороны». Но Юг уже не верит в эту парадигму - идеология Севера не работает и лишь накапливает в себе внутренние противоречия.

Реальные цели - контроль за ресурсами и управлением - маскируются лозунгами защиты прав и гражданского общества. В действительности формирование реального гражданского общества не допускается, особенно в странах экономической «периферии», поскольку подавляющая часть населения там отрезана от экономического пирога благодаря подконтрольности собственных элит транснациональной финансовой олигархии. Активно применяется демонизация оппонентов как «невменяемых» личностей, представляющих собой «угрозу миропорядку».

В рамках официального неолиберального дискурса мы видим избирательное признание фактов дискриминации и геноцида, и, хотя при этом нет прямых призывов к репрессиям против нелояльных социально-политических обществ и индивидуумов, они регулярно практикуются. Иными словами, антитоталитарные политические практики сами формировали модель тоталитарного мышления. Это самоотрицание - типичный и в определенной мере неизбежный путь развития любой секулярной идеологии.

Чрезвычайно важным представляется вопрос о том, каковы же глубинные причины и механизмы нынешнего социально-политического кризиса и связанного с ним идеологического вакуума. Чтобы ответить на него, необходимо обратиться к такому глубинному феномену западной культуры, как разрывы традиции. Фрэнсис Фукуяма в своей известной работе «Великий разрыв» писал: «Культура радикального индивидуализма способствует прогрессу и инновациям, но ведь она распространилась и в сфере социальных норм, где, в сущности, привела к разрушению всех форм власти и ослаблению связей, скрепляющих семьи, соседей и нации. Технологические изменения, которые на рынке способствуют тому, что экономист Йозеф Шумпетер назвал «творческим разрушением», повлекли за собой подобный же разрыв в мире социальных отношений. В этом есть и своя положительная сторона: социальный порядок, однажды подорванный, стремится переустроиться заново, и имеется немало признаков того, что сегодня именно так и происходит»⁵.

Второй разрыв - абсолютно закономерное культурное явление. Вслед за отказом от христианской традиции был неизбежен отказ от традиции классического рационализма, которая еще в эпоху секуляризации была отторгнута от общехристианского дискурса. Новый разрыв означает отказ от характерного для ХХ века научно-критического мышления. Он осуществляется в пользу нового («цифрового») иррационализма информационной эпохи.

Сегодня уже очевидно, что интеллектуальная традиция ХХ века не вполне точно определяла сущность феномена, который в критической литературе был назван «состоянием постмодерна». В наше время постмодерн - это уже не философско-эстетический проект и тем более не естественное состояние западной культуры, каковым представляли его апологеты. Это в первую очередь социально-политическая программа, навязанная обществу «сверху», система норм и установлений.

Обществу предлагается постепенно отказаться от институтов традиционной семьи, государства, нации и цивилизации, признав все эти понятия архаичными, а историческую память - воплощением ретроградства.

Культура постмодерна отрицает как христианскую личность, с ее свободой нравственного выбора, так и классическую либеральную «частную личность» с ее свободой от самой категории нравственности. Постмодерн навязывает человеку запрет на прямое высказывание, на диалог с собственной совестью. Набор подобных запретов есть не что иное, как аналог тюремного заключения, только без решеток и замков. Но из такой тюрьмы труднее убежать. Данная форма репрессивности представляет собой результат радикализации дисциплинарного типа власти.

В контексте сказанного возникает неизбежный вопрос о возможных сценариях и последствиях дальнейшей трансформации системы.

Немецкий философ и социолог Ульрих Бек ввел в употребление термин «общество риска». Риск - это, по его мнению, неотъемлемая черта современного социума, то есть социума эпохи «второго модерна» (Second modernity - тоже его термин)⁶. Переход ко второму модерну означает конец развития промышленных национальных государств и приход общества тотальной информации, глобализации, трансгуманизма. В эпоху второго модерна отмирает идеология, рациональность и ценности.

Изменения, согласно Ульриху Беку и его последователям, влекут за собой резкий скачок уровня общественных угроз (от терроризма и войны до экологии), что, в свою очередь, означает превращение обычного общества в «общество риска», а всех его членов - в единую «команду мировой опасности». Борьба идей заменяется новой повесткой - борьбой за определение рисков. Эта смена повестки, вне всякого сомнения, говорит об отмирании самой идеологии.

Вполне очевидно, что данная концепция очерчивает перед нами образ новой тоталитарной общественной модели, по существу, приветствует рост в обществе новых тоталитарных тенденций. И эта небезупречная позиция вызывает тревогу. В случае ее практической реализации общество перейдет к алармистскому управленческому волюнтаризму, попросту говоря, к разнообразным методам коллективного запугивания, которые заменят привычные формы управления и администрирования. В рамках такого рода социальной модели, если она будет реализована, приобретет важное значение идея абсолютного зла, поиск «врагов человечества» (будь то «враги демократии», «закрытые общества», «тоталитарные личности» с «тоталитарными ценностями» или кто-то еще). Любая социальная критика будет объявлена умножением рисков, инакомыслящие - приверженцами «неправильной стороны истории», оппоненты идеи «глобального лидерства» - «врагами Прогресса», сторонники социальной справедливости и социальных гарантий - опасными мракобесами и экстремистами.

Как было отмечено ранее, система неолиберального капитализма может поддерживать себя только посредством искусственных кризисов, методом «управляемого хаоса». Именно поэтому под видом «общества риска» навязывается алармистская психология, привычка к существованию в режиме перманентного, нескончаемого кризиса и бесконечной борьбы с полумифическими крайностями «популизма». Дезориентация и дестабилизация общественного сознания является предпосылкой для установления все более тоталитарных форм социального контроля и управления.

Следовало бы уже сегодня сказать со всей определенностью, что описанный выше сценарий смены социальной и культурной парадигмы и есть главная угроза ближайшего будущего.

Последний тренд в рамках позднего модерна и его образа будущего - это концепция цифрового общества. Проект цифрового общества при отсутствии должного контроля со стороны нравственности и науки ведет к усилению неравенства  и быстрой социальной архаизации. Отсутствие нравственных критериев устраняет категорию долга и ответственности во властных практиках правящих элит. Роль науки почти так же важна, как и роль нравственных критериев. Научные данные, в отличие от информационно-цифровых кластеров, могут и должны служить целям познания - то есть объективного анализа. Ученый-аналитик изучает свой объект, а не формирует его под предлогом изучения, как это происходит в рамках информационно-цифровых технологий.

Навязывание критериев цифрового общества вызывает все большую тревогу. Оно свидетельствует о стремлении носителей позднемодернистского дискурса совершить негласный выход из культурной парадигмы, заданной «проектом Просвещения».

Ряд базовых идей социальной и идеологической парадигмы модерна либо не оправдал себя, либо уже отменен реальным социальным развитием. Так, противопоставление «современности» и «традиции» использовалось, чтобы выдать колониалистскую экспансию за просвещение. Политическим лейтмотивом звучали следующие тезисы: «Мы вначале просветили сами себя и теперь имеем право просвещать вас», «Мы говорим с точки зрения правильной стороны истории».

Но экспансионизм, основанный на мифе превосходства, приготовил для его носителей своеобразный «капкан истории». Экспансионистская идеология уже не способна предложить миру новые смыслы. Отказавшись от своего христианского фундамента, глобальный Север в конечном счете лишил экзистенциальных смыслов самого себя, утратил не только ценностную базу, но и внешние преимущества - классическую рациональность и научно-критическое мышление... а концепция мира и человека постоянно пересматриваются, исходя отнюдь не из научных данных, но из идеологических и политических потребностей.

Иными словами, претензии на универсальность еще одной общественной модели оказались ложными, обернулись еще одной утопией. Денежно-колониалистское общество терпит фиаско. Все происходящее говорит об износе не только привычных политических механизмов, но и обслуживающей их идеологии. Это значит, что нас ждет кардинальная смена того и другого в мировом масштабе.

Вопрос стоит уже не о путях аварийного «апгрейда системы», а о способах выхода из устаревшей культурно-социальной парадигмы с наименьшими потерями для всех. Ситуацию осложняет раскол в лагере политических элит - носителей прежней идеологии. Раскол возник между элитами глобально-финансовыми и национально-консервативными. Пока неизвестно, победит ли в краткосрочной перспективе прагматичная консервативная линия и выберут ли, к примеру, США между спасением собственной экономики и спасением глобальной финансовой системы собственные национальные интересы.

Цена этого выбора чрезвычайно высока для всего мира, поскольку неолиберальный вектор дальнейшего развития неизбежно приведет к глобальному мировому конфликту и смене модели наименее гуманным способом, а прагматичная линия даст возможность изменить модель развития сугубо административными методами. Готов ли мировой правящий класс к серьезным переменам, к мировой «перестройке» и «новому мышлению» - к переформатированию мира глобального в мир больших регионов, то есть в многополярный? Ответа на этот вопрос мы пока не знаем. Можно лишь констатировать, что сам по себе данный переход - дело времени, а не принципа, что он неизбежен, и выбор будет сделан только между его возможными сценариями.

 

¹См.: http://time.com/4486502/hillary-clinton-basket-of-deplorables-transcript/; https://edition.cnn.com/2016/12/04/politics/clinton-deplorables-apology/index.html

²http://www.odnako.org/blogs/deploranti-ili-korzinki-hillari/comments/

³См.: https://usa.mfa.gov.ua/en/press-center/news/24185-mi-uvichnimo-pamjaty-gerojiv-ochistivshi-nashu-zemlyu-vid-nechistiarsenij-jacenyuk-u-spivchutti-ridnim-i-blizykim-zagiblih-vojiniv-u-lugansyku

⁴Панарин А.C. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: Эксмо, 2003. С. 15.

⁵Фукуяма Ф. Великий разрыв. М.: АСТ, 2003. С. 6.

⁶Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000.

 

 

О современном состоянии Союзного государства и союзном строительстве в перспективе

Александр Стоппе  

Начальник аналитического отдела Постоянного комитета Союзного государства, профессор

Союзное строительство ведется в непростых условиях. Российско-белорусскую интеграцию испытывают на прочность глобальная экономическая нестабильность, попытки Запада «оторвать» Беларусь от России, всеобъемлющий кризис доверия в международных отношениях, обострение информационных войн и т. д. Да и сам процесс реализации положений Договора о создании Союзного государства от 8 декабря 1999 года требует тщательного анализа, включающего в себя оценку сделанного, что предстоит сделать и что по разным причинам не удастся сделать в ближайшее время. Будем надеяться на успешный итог работы над «дорожными картами», которую ведет специально созданная Межправительственная российско-белорусская рабочая группа.

Не стоит забывать о том, что наши государства всего за три с половиной года (2 апреля 1996 г. - 8 декабря 1999 г.) последовательно прошли путь: Сообщество - Союз - Союзное государство. И произошло это во многом благодаря тому, что требовались новые интеграционные форматы, позволяющие ускорить процессы реального взаимодействия двух стран, в основе которого лежало взаимное стремление белорусов и россиян.

При системном анализе выполнения договора и путей развития Союзного государства целесообразно руководствоваться его структурой, а также содержанием статей.

Статья 5 гласит, что Союзное государство является светским, демократическим, социальным, правовым государством. Вместе с тем в статье 6 указывается, что «каждое государство-участник сохраняет с учетом добровольно переданных Союзному государству полномочий суверенитет, независимость, территориальную целостность, государственное устройство, Конституцию, государственный флаг, герб и другие атрибуты государственности». Таким образом, любые инсинуации по вопросу возможной потери Беларусью независимости в ходе союзного строительства или сознательно провокационны, или происходят от незнания текста договора.

Конституционный акт, о котором говорится в договоре, должен стать «венцом» союзного строительства, и, в соответствии со статьей 2, вопрос о принятии Конституции Союзного государства должен рассматриваться по мере становления Союзного государства.

В соответствии со статьей 3, Союзное государство основано на разграничении предметов ведения и полномочий между Союзным государством и государствами-участниками. Так, к исключительному вéдению Союзного государства (ст. 18), например, относятся создание Единого экономического пространства, равные условия и гарантии для деятельности хозяйствующих субъектов, объединенные транспортная и энергетическая системы, международная деятельность и международные договоры Союзного государства по вопросам, отнесенным к исключительному ведению Союзного государства, функционирование региональной группировки войск, пограничная политика Союзного государства.

К совместному вéдению Союзного государства и государств-участников относятся, в частности, совместная оборонная политика, координация деятельности в области военного строительства, развитие вооруженных сил государств-участников, взаимодействие в международном сотрудничестве по военным и пограничным вопросам, гармонизация и унификация законодательства государств-участников, развитие образования, науки, культуры, формирование общего научного, технологического и информационного пространства, согласованная социальная политика.

Достигнуто много. К сожалению, большая часть преимуществ в рамках Союзного государства не замечается. Для россиян - это зачастую просто незнание, а для белорусов стало обыденным. Образно говоря, это, как воздух: когда он есть, его не замечаешь, просто дышишь, а вот когда его не хватает - сразу чувствуется.

Заложенная в основу договора идея о том, чтобы белорусы чувствовали себя в России, как в Беларуси, а россияне в Беларуси, как в России, практически реализована во многих сферах. Нет пограничного и таможенного контроля, решено большинство вопросов по обеспечению равных прав граждан двух государств в области образования, социального обеспечения, оказания медицинской помощи, при приеме на работу, обеспечена свобода передвижения, выбора места проживания на территории Союзного государства и т д.

В настоящее время двусторонние связи имеют прочную основу: до 70% белорусского экспорта промышленной продукции и свыше 80% сельскохозяйственной завязаны на российский рынок. Товарооборот между нашими государствами достиг более 35,5 млрд долларов, увеличившись за последние десять лет практически в полтора раза (2009 г. - 23,4 млрд долл.). Существенный вклад внесли регионы Беларуси и России, между которыми сформировались устойчивые связи, причем не только в экономической, но и культурной, образовательной и гуманитарной сферах. Ежегодно проводимые форумы регионов Беларуси и России, в которых принимают участие президенты двух стран, - наглядное тому подтверждение.

Необходимо особо отметить сотрудничество Российской академии наук и Национальной академии наук Беларуси. Там практически нет никаких проблем, реально создано единое научное пространство, активно работает Межакадемический совет, возглавляемый руководителями академий двух стран. Практически единственное, что затрудняет работу, - это отсутствие у РАН возможности быть государственным заказчиком научно-технических программ Союзного государства.

Созданы органы Союзного государства: Высший государственный совет, Совет министров, Таможенный комитет, Пограничный комитет, Комитет по гидрометеорологии и мониторингу загрязнения природной среды, Координационная комиссия по формированию и обеспечению функционирования объединенной транспортной системы.

В области обороны и безопасности подписано более двух десятков договоров и соглашений, а также решений Высшего государственного совета, действует периодически обновляемая в соответствии с международной обстановкой Военная доктрина, функционирует Региональная группировка войск (сил) Республики Беларусь и Российской Федерации, ведется совместная работа по противодействию терроризму на территории Союзного государства.

Осуществляется скоординированная политика Беларуси и России по наиболее важным проблемам международных отношений на основе обновляемых один раз в два года программ согласованных действий в области внешней политики министерств иностранных дел двух стран.

Проводится работа по формированию Единого экономического пространства (подписано более 30 базовых соглашений и семь протоколов к ним, охватывающих такие сферы, как выравнивание условий экономической деятельности субъектов хозяйствования, регулирование деятельности естественных монополий). Необходимо отметить, что там находится основной блок нерешенных проблем, связанных с нефтяной и газовой отраслями, налогообложением.

Урегулирована в целом бюджетная сфера Союзного государства: ежегодно принимается декрет Высшего государственного совета о порядке формирования и исполнения бюджета (фактически бюджетный кодекс Союзного государства).

Вместе с тем на повестке дня союзного строительства продолжает оставаться решение следующих вопросов:

- создание двухпалатного Парламента Союзного государства (возможное переформатирование Парламентского Собрания Союза Беларуси и России в Парламент), Суда, Счетной палаты, эмиссионного центра и финансового органа;

- введение единой валюты;

- формирование единой структурной промышленной политики, для чего необходима гармонизация налоговой, антимонопольной, акцизной и арбитражной политики;

- создание равных конкурентных условий для белорусских и российских физических и юридических лиц на территории Союзного государства;

- формирование единого энергетического и транспортного пространства.

Формирование единой структурной промышленной политики, а также единого энергетического и транспортного пространства затруднено отсутствием не только консенсуса в понимании этих определений у государств-участников, но и признанного понимания данных терминов на национальном уровне.

Не удалось добиться гармонизации налоговой, антимонопольной, таможенно-тарифной, акцизной и арбитражной политики, что является одним из необходимых условий формирования единой структурной промышленной политики. Причем речь идет именно о гармонизации, а не о единой правовой, нормативной базе. Необходимо на практике создать равные конкурсные условия и гарантии для деятельности всех субъектов хозяйствования, независимо от их принадлежности: российские, белорусские или совместные. Без решения этой задачи также преждевременно говорить о введении единой денежной единицы.

Необходимо отметить, что по характеру сотрудничества России с Беларусью наши партнеры по СНГ и ЕАЭС судят о готовности России к полноценным союзническим отношениям с учетом интересов партнеров.

Интенсификации союзного строительства, усилению интеграционных процессов должны придать импульс крупные инфраструктурные проекты, как, например, строительство Белорусской АЭС.

В настоящее время ведется проработка проекта строительства высокоскоростных пассажирских железнодорожных магистралей по маршруту Москва - Минск и Минск - Санкт-Петербург. С учетом функционирования высокоскоростной линии Москва - Санкт-Петербург это позволило бы создать «транспортный треугольник», решающий не только проблемы перевозок, но и ряд вопросов политической и социальной направленности, развития приграничных регионов, через которые пройдут эти магистрали. Данный вопрос обсуждался в постановочном порядке на заседании Совмина Союзного государства 13 июня 2018 года.

Еще одним масштабным проектом в этой сфере могло бы стать строительство российского участка высокоскоростной автомобильной трассы международного класса Китай - Западная Европа в соответствии с имеющимися российско-казахстанско-белорусскими договоренностями. Необходима модернизация автомагистрали Санкт-Петербург - Псков - Минск, находящейся сейчас в неудовлетворительном состоянии, особенно на российской территории.

Важнейшим приоритетом в рамках Союзного государства должна стать работа с молодежью, потому что именно на ее плечи в ближайшем будущем ляжет ответственность за судьбу Союзного государства. Несмотря на то что эти слова звучат как лозунг, это реалии сегодняшнего и будущих дней.

Характер ряда публичных высказываний на разных уровнях не дают повода для самоуспокоенности в надежде на то, что Беларусь от России «никуда не денется». Риски неблагоприятного развития событий кроются в том числе в следующем:

- активная позиция Запада, пытающегося перетянуть Беларусь на свою сторону, причем, чем динамичнее развиваются интеграционные процессы, тем больше появляется негатива в западных и прозападных СМИ;

- наметившаяся в Беларуси тенденция культивирования в гуманитарной сфере у части элиты национальной идентичности и диверсификация внешнего влияния на общественное мнение;

- волатильность мнения о судьбе российско-белорусских отношений в среде белорусской молодежи, не обремененной фантомными болями по поводу утраты СССР. При этом у наиболее квалифицированной ее части, особенно работающей в сфере высоких технологий, Запад ассоциируется с будущим, в то время как Россия - с прошлым. При этом и в российской молодежной среде начинает наблюдаться тенденция или равнодушного отношения к судьбе российско-белорусских отношений, или отношения к Беларуси как к партнеру, решающему свои проблемы за счет России.

Представляется, что российско-белорусские отношения и неразрывно связанное с ними союзное строительство могут развиваться в ближайшее время по двум основным сценариям: инерционному и прогрессивно-адаптивному.

Негативный сценарий вряд ли осуществим в краткосрочной и среднесрочной перспективе, так как, по оценке большинства экспертов, общий ущерб Беларуси составит при этом до 30% белорусского ВВП, что способно привести к потере общественно-политической стабильности в стране и сворачиванию социальных обязательств государства. Вместе с тем использование возможности подобного сценария как аргумента в переговорном процессе может сместить акценты из экономической в политическую область и повысить его вероятность.

Для России дезинтеграция с Беларусью не будет иметь таких последствий в социально-экономической сфере, однако в области имиджа страны, привлекательности на пространстве СНГ, международных отношений и геополитики они будут существенны.

В рамках инерционного сценария Беларусь останется «одной из равных» по своей значимости направлений внешней политики России. Основной задачей органов Союзного государства и соответствующих министерств и ведомств Беларуси и России будет поэтапное, «неторопливое» решение возникающих проблем, мониторинг исполнения принимаемых решений, контроль за исполнением бюджета Союзного государства. При этом будет происходить накопление «критической массы» нерешенных проблем и «поглощение» в экономической сфере Союзного государства ЕАЭС, то есть «уход» союзного строительства только на экономический путь развития, тем самым косвенно повышая значимость западного и китайского факторов.

В рамках инерционного сценария существует вероятность пересмотра или обновления договора, что может привести к требованию проведения референдума, а, как показала практика, проведение всенародного обсуждения или даже постановка подобного вопроса на постсоветском пространстве приводят к «цветным революциям».

Таким образом, основным сценарием сохранения и развития Союзного государства в интересах российского и белорусского народов остается прогрессивно-адаптивный, предполагающий активизацию реализации положений договора с учетом современных международных условий и состояния экономики двух стран.

При этом, как представляется, в настоящее время действия по развитию Союзного государства не должны пересекать «красную черту», за которой они затрагивают положения как Конституции Российской Федерации, так и Республики Беларусь.

В настоящее время еще имеется «окно возможностей», когда население в целом поддерживает активизацию интеграции при соответствующих импульсах сверху. При этом надо быть готовыми к усилению политического давления на Минск и Москву со стороны сил, стремящихся затормозить союзное строительство, ослабить Россию, обострить внутриэлитные противоречия в обеих странах.

Для России развитие Союзного государства, укрепление российско-белорусских связей по всем векторам сотрудничества - военно-политическому, социально-экономическому, гуманитарному и т.д. - являются важнейшей стратегической задачей, несмотря на определенные экономические издержки, которые многократно окупятся в геополитическом, военном, имиджевом и гуманитарном аспектах.

Сегодня есть уверенность в том, что в 2019 году, юбилейном для Союзного государства, будет проведен тщательный анализ итогов союзного строительства. Созданной по указанию президентов двух стран межправительственной рабочей группой будут разработаны «дорожные карты», которые позволят разрешить существующие проблемы в Союзном государстве и дадут новый импульс его развитию.

Оптимизм этому тезису придает то, что Президент России В.В.Путин и Президент Беларуси А.Г.Лукашенко практически взяли эту работу под свой личный контроль.

 

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ДИПЛОМАТИИ РОССИИ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Ольга Лебедева

Доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД РФ, доктор исторических наук

С распадом Советского Союза на карте мира появилась отдельная геополитическая зона, так называемое «постсоветское пространство», где Россия играет доминирующую роль, несмотря на различие путей развития постсоветских стран, их политических режимов и экономик. Сегодня на фоне обострившихся отношений России и Запада становится актуальной проблема выстраивания отношений России со странами, с которыми она находится в непосредственной территориальной близости. Таким образом, для России сохранение дипломатических отношений со странами постсоветского пространства является важной геополитической задачей, поскольку это зона стратегических экономических и политических интересов. Однако не только Россия заинтересована в установлении прочных дипломатических связей, но и страны - бывшие участники СССР. Во многом это обусловлено тем, что Россия находится в центре отношений постсоветского пространства, в то же время многие страны, в том числе и страны ЕАЭС, осуществляют торговлю и прочие экономические отношения через Россию.

Наиболее благоприятно складываются дипломатические отношения России с такими странами постсоветского пространства, как Таджикистан, Киргизия, Молдавия, Армения. Эти страны объединяет то, что все они занимают сравнительно небольшую площадь и находятся в определенной зависимости от России. Так, без участия России стало бы невозможным перемирие в Карабахе и под угрозой была бы защищенность власти в Таджикистане от внутренних исламистских движений и внешнего вторжения (сейчас этому препятствует размещенная там российская 201-я база). Кроме того, страны экономически связаны с Россией, которая является рынком сбыта, «биржей труда» и источником дешевых энергоносителей. Таким образом, Россия играет существенную стабилизирующую роль в экономической и политической жизни вышеупомянутых государств.

Несмотря на определенные разногласия с Молдавией, причиной которых являются, во-первых, приднестровская проблема, а во-вторых, деятельность прорумынских унионистов, для этой страны также важно союзничество с Россией в экономических интересах. В этом отношении ключевая роль, как и в случае с вышеупомянутыми странами, отводится рынку труда для молдавских граждан, рынку сбыта и энергоносителям.

Россия же заинтересована в дипломатическом союзе с данными странами в первую очередь по причине военно-политического укрепления своего глобально-стратегического положения.

Туркмения и Узбекистан являются довольно закрытыми странами по отношению к внешнему миру. В отношениях с Туркменией есть ряд проблем. Первая - это нерешенный вопрос гражданства российских граждан, проживающих в Туркменистане. Вторая проблема - импорт газа из Туркмении. «Газпром» прекратил его в 2016 году, однако в конце 2018 года велись переговоры о возобновлении импорта туркменского газа.

Еще один камень преткновения в отношениях России и Туркмении - это афгано-туркменская граница, которую Россия предпочла бы укрепить с помощью своих военных сил (в 2016 г. министр обороны РФ предложил Президенту Туркмении помощь в охране границы, но получил отказ). Тем не менее страны осуществляют дипломатические отношения на основании Договора о дружбе и сотрудничестве и Договора о стратегическом партнерстве.

Дипломатические отношения между Россией и Узбекистаном характеризуются регулярными встречами на высшем и высоком уровнях. Более интенсивно они стали осуществляться с приходом к власти в Узбекистане Шавката Мирзиеева. Так, в ходе визита Президента Узбекистана в Россию в 2017 году были подписаны договоры о совместных инвестиционных проектах, стоимость которых составила около 12 млрд долларов, а также контракт с «Газпромом» на поставку газа.

Узбекистан и Россия тесно сотрудничают сегодня в области торговли, инвестиций, трудовой миграции, образования и культуры. Следует отметить военно-техническое сотрудничество стран, которое подразумевает взаимные поставки продукции военного назначения, ремонт и обслуживание военной техники, проведение опытно-конструкторских работ.

Азербайджан является более крупной и в меньшей степени зависимой от России страной, которая менее заинтересована в интеграционных процессах с Россией и находится в особых партнерских отношениях с Турцией. Проблемным вопросом в 1990-х - начале 2000-х годов было противостояние Азербайджана и Армении в Карабахе, где Россия поддерживала Армению. Тем не менее сегодня Россия и Азербайджан осуществляют стратегическое взаимодействие в равной степени важное для обеих стран. Оно построено на прагматичной основе и выражается в торгово-экономическом и военно-техническом сотрудничестве. Азербайджан не является членом Евразийского экономического союза, однако, по мнению специалистов, не исключено его вхождение в ЕАЭС в ближайшем будущем, поскольку и союзник Азербайджана - Турция рассматривает такой вариант как альтернативу ЕС.

Дипломатические отношения России с Казахстаном продиктованы в первую очередь необходимостью сохранить влияние в Центральной Азии. Казахстан, находящийся между Китаем и Россией, все же более тяготеет к интеграции с Россией, что подтверждается успешным и эффективным взаимодействием стран на протяжении более 20 лет. В основе отношений между Казахстаном и Россией лежит торгово-экономическое взаимодействие (на долю России приходится четверть товарооборота Казахстана), энерго-топливное и инвестиционное сотрудничество. Наиболее масштабными совместными проектами стран являются действующий Каспийский трубопроводный консорциум и разработка Имашевского месторождения нефти и газа. Кроме того, страны тесно сотрудничают в сфере культуры и образования, а также трудовой миграции. Огромное значение имеет историческая общность двух государств.

Белоруссия является наиболее близким союзником России на протяжении всех лет после распада СССР. В 1995 году был заключен Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, в 1997 году - Договор о Союзе Беларуси и России, а в 2000 году вступил в силу Договор о создании Союзного государства.

В экономическом плане Белоруссия наиболее сильно зависит от российских рынков сбыта по сравнению с другими странами постсоветского пространства, в то же время политика действующего Президента Белоруссии сделала невозможным ориентацию на Запад. Несмотря на это, белорусская элита дорожит независимостью страны, поэтому взаимное проникновение стран ограничено. До 2017 года точкой преткновения в отношениях России и Белоруссии был «газовый» конфликт, а именно - цены на российский газ. Однако страны нашли консенсус. В последнее время усиливается курс на интеграцию двух стран.

Наиболее острыми вопросами дипломатических отношений России на постсоветском пространстве являются отношения с Грузией и, конечно же, Украиной. Что касается Грузии, отношения двух стран были непростыми уже в первые годы распада СССР. Однако кульминация в российско-грузинских отношениях наступила в 2008 году. В августе 2008 года Грузия обстреляла Южную Осетию, что послужило началом серьезного конфликта. Россия ввела свои войска в республику, признала суверенитет Абхазии и Южной Осетии. В результате в сентябре того же года дипломатические отношения между Россией и Грузией были разорваны.

Сегодня взаимодействие России и Грузии осуществляется в рамках Женевских дискуссий, которые проходят несколько раз в год. В июне 2019 года российско-грузинские отношения пережили очередную волну обострения. Несмотря на это, экономическое взаимодействие стран продолжается, торговый оборот между странами в 2018 году был равен 1,355 млрд долларов, что на 25% больше по сравнению с предыдущим годом.

Непросто складываются дипломатические отношения России с Украиной. Последние годы продолжается противостояние Киева и Москвы. В числе острых вопросов - обвинение России Украиной в аннексии Крыма, в военном участии в войне на Донбассе, в санкциях со стороны Запада. В 2018 году добавился конфликт в религиозной плоскости, связанный с «легализацией» раскола православной церкви на Украине.

Следует отметить, что Украина стала источником проблем для России с самого начала обретения странами независимости друг от друга. Ранний этап отношений сопровождался рядом сложных вопросов: судьба Черноморского флота, имеется в виду раздел кораблей и прочего имущества; цены на энергоносители; проблема транзитных цен и таможенного режима в отношении энергоносителей и прочих товаров через территорию Украины; внешний долг СССР и советское имущество за рубежом; проблема ядерного оружия, которое осталось на территории Украины. Не все из перечисленных проблем были положительно решены.

На момент распада СССР Украина была второй по значимости в экономическом отношении республикой СССР после России, за 30 лет независимости на Украине так и не был достигнут уровень экономики Украинской ССР. В стране так и не была проведена существенная структурная реформа, по причине импорта большой доли нефти и природного газа ее экономика остается уязвимой для внешнего влияния. Тот факт, что возникновение острых конфликтов и нагнетание ситуации со стороны Запада так и не поставили окончательную точку в российско-украинских отношениях, говорит о том, что взаимное притяжение стран велико и оно продолжается. Влияние России в этом случае основывается на культурно-исторических связях двух стран и многовековой инерции взаимодействия и совместного существования.

 

Роль и место постсоветского пространства в концепциях внешней политики России: история, актуальное состояние и перспективы развития

Александр Бобров

Преподаватель кафедры дипломатии МГИМО МИД России

СНГ (при отсутствии понятия «постсоветское пространство» в текстах концепций внешней политики России именно термин «СНГ» рассматривается одновременно как геополитическое пространство и как самая крупная международная организация в регионе) традиционно является важнейшим направлением внешней политики России. В текстах концепций внешней политики (КВП) 1993, 2000, 2008, 2013 и 2016 годов собственно страны Содружества первыми упоминаются в системе региональных приоритетов.

На сегодняшний день, в соответствии с КВП 2016 года, отечественный внешнеполитический курс в данном регионе подразделяется на решение целого комплекса задач: укрепление интеграционных процессов в рамках Союзного государства России и Белоруссии и ЕАЭС, развитие таких международных организаций, как ОДКБ и СНГ, урегулирование конфликтов на Украине, в Приднестровье и Нагорном Карабахе, становление Абхазии и Южной Осетии как независимых государств при одновременной нормализации отношений с Грузией, а также продвижение межрегионального взаимодействия в Черноморском и Прикаспийском регионах. Подобная конфигурация двусторонних и многосторонних связей России является результатом эволюции региона после распада СССР в 1991 году.

В КВП 1993 года основной упор делался на развитии связей в рамках Содружества независимых государств как международной организации, пришедшей на смену некогда единого государства. В этой связи процесс «цивилизованного развода» протекал под влиянием двух взаимозависимых тенденций: суверенизации бывших союзных республик и необходимости сохранения экономической, политической, культурной и гуманитарной взаимозависимости между Россией и странами постсоветского пространства, переживавших болезненный переход от социализма к капитализму через проведение рыночных реформ.

Кроме того, в тот период в ближнем зарубежье перешли в вооруженную фазу многочисленные территориальные конфликты, обострившиеся в последние годы существования СССР. Сохранялся также риск ядерного конфликта в регионе из-за нерешенности проблемы советского ядерного потенциала.

В этих непростых условиях России как государству - правопродолжателю СССР удалось добиться целого ряда положительных результатов: подписания Устава СНГ (1993 г.), завершившего процесс институционализации Содружества, подписания Договора о коллективной безопасности (1992 г.) и заключения Лиссабонского протокола к СНВ-1 (1992 г.), позволившего перевезти ядерное оружие бывшего СССР из Украины, Белоруссии и Казахстана на территорию России.

Более того, именно благодаря миротворческим и посредническим усилиям Москвы удалось остановить кровопролитие в Нагорном Карабахе (1992 г.), Приднестровье (1992 г.), Южной Осетии (1992 г.) и Абхазии (1994 г.). Тем не менее, несмотря на предпринимаемые усилия, странам региона не удалось сохранить единое военно-стратегическое (посредством Объединенных вооруженных сил СНГ) и экономическое (через функционирование единой рублевой зоны) пространство. К сожалению, даже подписание в 1994 году Соглашения о зоне свободной торговли не позволило остановить лавинообразное сокращение торгово-экономических связей внутри Содружества.

Как результат, в КВП 2000 года внешнеполитическая стратегия России на постсоветском пространстве стала основываться не только на развитии так называемой «разноскоростной» и «гибкой» интеграции в СНГ, учитывающей разную степень готовности стран региона к взаимодействию и предоставляющей возможность участвовать в той мере и в тех сферах сотрудничества, которые отвечают национальным интересам каждого из государств, но и на консолидации более «узких» интеграционных форматов с государствами, готовыми к углубленной интеграции, что, в свою очередь, позволило остановить центробежные тенденции в регионе.

Так, в 1999 году Россия и Белоруссия подписали Договор о создании Союзного государства, остающегося вплоть до сегодняшнего дня одним из наиболее эффективных интеграционных проектов в регионе. В 2001 году было создано ЕврАзЭС (с участием России, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана) с целью оформления Таможенного союза, а затем - Единого экономического пространства. Наконец, в 2003 году шесть стран (Россия, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан), подписавшие в 1992 году в Ташкенте Договор о коллективной безопасности, создали Организацию Договора о коллективной безопасности.

Не менее конструктивную роль играла Россия в консолидации усилий по урегулированию «замороженных» конфликтов в регионе. Например, летом в 1997 году в Москве было подписано два важнейших документа - Общее соглашение об установлении мира и национального согласия в Таджикистане, положившее конец гражданской войне в этой стране, и «Меморандум об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем», согласно которому создавался переговорный механизм «5+2» (Россия, ОБСЕ, Украина, США, ЕС + Молдавия и Приднестровье), а Кишинев и Тирасполь договорились выстраивать отношения в рамках единого государства в границах по состоянию на 1 января 1990 года.

В развитие договоренностей в 2003 году Россия предложила урегулировать конфликт в Приднестровье на основе так называемого «плана Козака», предполагавшего не только объявление Молдавии нейтральным государством, но и наделение ПМР и Гагаузии статусом расширенной автономии с возможностью выхода из Молдавии в случае ее воссоединения с Румынией.

Наконец, будучи одним из сопредседателей Минской группы ОБСЕ Россия выдвигала планы урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе, предусматривавшие самые разные виды компромиссов: территориальную целостность Азербайджана в обмен на предоставление Нагорному Карабаху самой высокой степени самоуправления (вплоть до конфедерации) и  гарантий обеспечения безопасности региона; предоставление Армении Лачинского коридора и Нагорного Карабаха в обмен на передачу Азербайджану Мегринского района и многое другое.

Повторив часть положений предыдущей концепции и зафиксировав изменения, произошедшие в регионе в конце XX - начале XXI веке, авторы КВП 2008 года сделали особый акцент на отношении России «к субрегиональным образованиям и иным структурам без российского участия на пространстве СНГ», что являлось не столько попыткой осмыслить созданную в 1997 году ГУАМ (Организацию за демократию и экономическое развитие с участием Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы, а также Узбекистана (1999-2005 гг.), сколько реакцией на внерегиональную поддержку «цветных» революций в Грузии (2003 г.), на Украине (2004 г.) и в Киргизии (2005 г.). Стоит вспомнить, что из-за «оранжевой революции» так и не вступило в силу подписанное в 2003 году Соглашение о формировании Единого экономического пространства (с участием России, Украины, Белоруссии и Казахстана), поскольку Киев в дальнейшем отмежевался от этого проекта.

Более того, постепенное накопление противоречий между Россией и Западом прямым или косвенным образом влияло на ухудшение отношений Москвы со странами региона (провал «плана Козака» 2003 г., «газовые войны» с Украиной, «молочные войны» с Белоруссией и др.). Главными же «возмутителями» регионального спокойствия в тот исторический период стали расширение НАТО на Восток, в результате чего в орбиту альянса попали Грузия и Украина, а также нападение Грузии на российских миротворцев и последовавшая за этим агрессия против Южной Осетии в августе 2008 года.

В то же время в качестве обратного - положительного примера внерегионального влияния выступают функционирование с 1992 года Организации Черноморского экономического сотрудничества, появление в 2001 году Шанхайской организации сотрудничества и сотрудничество прикаспийских государств, принявших в 2018 году Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря.

Многочисленные изменения, произошедшие в конце 2000-х - начале 2010-х годов в международных отношениях в целом и в регионе в частности, нашли свое отражение в тексте КВП 2013 года. Так, например, значимыми достижениями России стали создание зоны свободной торговли в рамках СНГ (2011 г.), а также оформление Таможенного союза на базе ЕврАзЭС с участием России, Белоруссии и Казахстана, сформировавших к 2012 году Единое экономическое пространство, что стало предтечей появления в 2015 году ЕАЭС - Евразийского экономического союза.

Что касается многочисленных конфликтов в регионе, то урегулирование самого резонансного вооруженного столкновения того периода - агрессии Грузии против Абхазии и Южной Осетии (август 2008 г.) происходило на базе соглашения Медведева - Саркози от 12 августа 2008 года, а в конфликте вокруг Нагорного Карабаха благодаря активным посредническим усилиям Москвы в 2010-2011 годах состоялись несколько встреч президентов Азербайджана и Армении - в Сочи (март 2010 г.), Санкт-Петербурге (июнь 2010 г.), Астрахани (октябрь 2010 г.) и Казани (июнь 2011 г.), - когда стороны ближе всего в истории противостояния подошли к урегулированию конфликта.  В тот же период были озвучены «Мадридские принципы», предполагавшие проведение международной миротворческой операции и передачу Азербайджану так называемого «пояса безопасности» в обмен на предоставление промежуточного статуса Нагорному Карабаху с последующим урегулированием правового статуса на основе референдума.

В рассматриваемый период появилась также перспектива урегулирования Приднестровского конфликта, когда в июне 2010 года в ходе встречи Президента РФ Д.А.Медведева и канцлера ФРГ А.Меркель был подписан Мезебергский меморандум, в котором содержалось предложение об урегулировании военно-политических конфликтов в Европе, в частности Приднестровского. Однако из-за позиции Германии, увязавшей подписание предложенного в 2008 году Президентом Д.А.Медведевым Договора о европейской безопасности с выводом российских миротворческих сил из Приднестровья, какого-либо прогресса в деле урегулирования конфликта так и не произошло.

Наконец, рассуждая о конфликтах на постсоветском пространстве, нельзя не отметить, что вскоре после принятия КВП в 2013 году самым активным образом начали развиваться события на Украине, не только приведшие к развитию внутриукраинского конфликта, но и спровоцировавшие нынешний кризис в отношениях России и Запада.

В продолжение осуществляемой с 2008 года программы «Восточное партнерство» в конце 2013 года Украине было предложено подписать Соглашение об ассоциации с ЕС, положения которого входили в противоречие с перспективами Украины по вступлению в Таможенный союз и с зоной свободной торговли в рамках СНГ. Отказ Президента Украины В.Януковича от подписания соглашения на Вильнюсском саммите 29 ноября 2013 года спровоцировал мощный протест, который в феврале 2014 года привел к свержению действующего президента.

Таким образом, Украина предстала перед сложной дилеммой интеграций, разделившей украинское общество на два непримиримых лагеря, каждый из которых по-разному видел будущее своей страны: одни - с ЕС, другие - с СНГ и Россией, что стало впоследствии главной причиной проведения референдума в Крыму (март 2014 г.) и начала военных действий на Донбассе (с апреля 2014 г.). Воссоединение региона с Россией, за которое проголосовали 96% жителей Крыма, а затем и скандал вокруг сбитого в июле 2014 года малайзийского боинга послужили поводом для введения Западом экономических санкций против Москвы. Эти и многие другие события стали причиной спешной корректировки Москвой своих концептуальных основ, вылившейся в появление новой редакции КВП уже в 2016 году, спустя три года после издания предыдущей версии.

В качестве заключения нельзя не отметить, что исторический анализ СНГ как направления внешней политики России дает нам все основания полагать, что, несмотря на бурное и подчас непредсказуемое развитие международных отношений, постсоветское пространство сохранит приоритетное место в системе региональных приоритетов будущих редакций главного внешнеполитического документа Российской Федерации.

 

Актуальные проблемы минского процесса

Владислав Дейнего

Министр иностранных дел ЛНР, представитель ЛНР в Минской контактной группе (Украина)

5 сентября 2014 года был подписан протокол, который создавал основы Минского механизма урегулирования конфликта на Донбассе. Он предполагал выполнение условий по сдерживанию вооруженного противостояния во всей полноте этого понятия.

Политическое урегулирование состояло из двух основных факторов: «особый статус» Донбасса и запрет на преследование и наказание лиц в связи с событиями на Донбассе.

Но самым существенным условием является все-таки «особый статус». Украина проявила себя как достаточно хитрый игрок в этом вопросе. Рада принимает два законопроекта - «Об особом статусе Донбасса» и «О недопущении преследования и наказания лиц - участников событий на территории Донецкой и Луганской областей». Закон об особом статусе предполагает проведение выборов 7 декабря 2014 года. 16 сентября законопроекты выносят на голосование, после которого только один из них попадает на подпись Президенту Украины - Закон об особом статусе. Законодательство предусматривает 15 дней на то, чтобы закон был либо подписан, либо возвращен в Раду с теми или иными замечаниями. Но истекает 15 дней, ничего не происходит.

Европейцы начинают беспокоиться. А арбитром этого процесса является «нормандская четверка», в которой Украина выступает в качестве подопечного. Три страны пытаются воздействовать на поведение Украины в этом контексте: Российская Федерация и европейские посредники - Франция и Германия, которые внешне больше напоминают игроков на стороне Украины.

Что происходит дальше? Европейцы интересуются, где же этот закон, где этот «особый статус»? На европейском саммите П.Порошенко пытается убедить всех окружающих, что он действительно миротворец: «Я здесь прямо при вас его подписываю». Это происходит 16 октября. Для тех, кто не знаком с законодательством Украины, объясняю. Для того чтобы провести выборы 7 декабря, этот закон должен был вступить в силу до 7 октября. Подписывает его П.Порошенко 16 октября, 17 октября его публикуют и 18-го он вступает в силу. Естественно, никакие выборы чисто технически в украинском законодательном поле уже невозможны.

В феврале подписали комплекс мер, которые должны были быть реализованы до конца 2015 года.

Что происходит дальше? Украина продолжает имитировать свою активность в этом процессе. Ни о каком «особом статусе», вернее, о его реализации, речи нет, хотя в самом законе он прописан достаточно, скажем так, сбалансированно. Это не совсем приемлемо для республик Донбасса, но мы должны понимать, что надо искать компромиссы, чтобы получить результат. В августе в первом чтении принимается законопроект «О внесении изменений в Конституцию», который должен был сформировать конституционные основы существования «особого статуса» и субъектов территориального устройства - отдельно районы Донецкой области и отдельно районы Луганской области, где этот «особый статус» должен применяться. Но, к сожалению, дальше имитации дело не идет.

На саммите 2 октября 2015 года вопрос стоит ребром: «Почему нет реализации тех норм, которые протоколом от 5 сентября позиционировались как предложение именно г-на Порошенко? И почему г-н Порошенко свои же предложения отказывается реализовывать?» Порошенко объясняет, что не может допустить введение в действие «особого статуса», так как будут проведены выборы и власть получат люди, которые сейчас контролируют Донбасс, что он не знает, кто будет избран, у него нет механизма влияния на ход и результаты этих выборов, что он боится дать им «особый статус», потому что они уйдут вместе с этим статусом в Россию.

В этот момент Франк-Вальтер Штайнмайер говорит: «Петр Алексеевич, если вы опасаетесь того, что этот статус, сразу введенный в действие, приведет к таким последствиям - полному разрыву с Донбассом, - хорошо, давайте сделаем это по частям. Введем особый статус после того, как будет опубликован отчет БДИПЧ ОБСЕ». Собственно, в этом суть «формулы Штайнмайера». И как только европейцы вносят это предложение, от которого на уровне «нормандской четверки» Украина отказаться не могла в принципе, она вынуждена согласиться. И дальше обсуждение этой формулы должно было идти в Контактной группе в Минске.

К сожалению, с этого момента Украина начинает системно саботировать процесс политического урегулирования конфликта.

В октябре 2016 года Франк-Вальтер Штайнмайер возвращается к этой теме: «Чем вам неудобна эта формула?» П.Порошенко говорит: «Каким образом определить, что выборы были демократичными?» Таким образом пытается подвести к теме, что надо как-то найти сдерживающие факторы, которые позволят П.Порошенко отказаться от предоставления «особого статуса», если избранные руководители этих территорий ему не понравятся. «Нормандская четверка» уточняет «формулу Штайнмайера»: отчет ОБСЕ должен подтвердить демократичность этих выборов.

Сама по себе «формула Штайнмайера» не представляет никакого руководства к действию. Она определяет, каким образом должны быть реализованы другие нормы политического урегулирования. И в этот момент Украина, понимая, что других вариантов на «нормандском» уровне не будет, начинает полностью блокировать Минский переговорный процесс в этой части. И три года у нас ушло на то, чтобы добиться от Украины признания существования «формулы Штайнмайера». Доходило до смешного, когда они отрицали в принципе существование этой формулы. Потом требовали, чтобы «нормандская четверка» дала прямые указания обсудить эту формулу в Минске. В итоге уже после смены политической власти на Украине удалось добиться какого-то прогресса в этом вопросе.

После прихода к власти В.Зеленский заявил о необходимости политического урегулирования, снятия экономической блокады. Но получить от Украины какие-то реальные предложения нам не удалось. Тем не менее по «формуле Штайнмайера» продвинулись. «Нормандская четверка» провела целый ряд встреч. В результате в адрес Контактной группы пришло письмо за подписью г-на Хеккера с требованием подписать «формулу Штайнмайера». В качестве такой, если можно так выразиться, «морковки перед осликом» была перспектива проведения саммита уже при участии В.Зеленского, который с самого начала маниакально стремился поучаствовать в этом формате. Мы встречаемся 18 сентября. На столе лежит документ, подготовленный ОБСЕ, - в трактовке и изложении г-на Хеккера «формула Штайнмайера». Ее формулировки там несколько расширены по сравнению с простым ее исходным состоянием, но суть от этого не меняется. Мы ожидали, что подписание пройдет буквально мгновенно. И нас очень серьезно удивило, что Украина отказалась подписать эту формулу 18 сентября.

В той ситуации, которая складывается сейчас на Украине, ключевую роль играют 2-3% радикально настроенных националистов, которые представляют реальную угрозу для всего общества. Но, к сожалению, Европа отказывается это видеть. Как развивается ситуация дальше? Естественно, европейцы не оценили такой демарш Украины.

Предстоит большой комплекс работы по реализации «формулы Штайнмайера». По сути, отправную точку мы сформулировали - «формула Штайнмайера» открывает процесс политического урегулирования. У меня складывается впечатление, что нам предстоит очень длительная работа в этом направлении.

 

Современное постсоветское пространство: западный и восточный проекты

Юрий Шевцов

Член группы экспертов при главе Евразийской экономической комиссии (Белоруссия)

Что происходит сегодня в Европе? Европейский союз наиболее близкий нам западный проект, который в наибольшей степени влияет на постсоветское пространство, хотя бы в силу торгово-экономических связей.

Важным рубежным моментом в ЕС стали выборы в Европейский парламент, которые совпадают с брекзитом и, главное, с изменением самой концепции европейской интеграции. На протяжении многих лет ЕС развивался в рамках идеологизированной концепции. То есть предполагалось, что европейская интеграция будет выводить на одинаково высокий уровень развития все страны-участницы, а европейские ценности станут универсальны. Сегодня мы имеем абсолютно новую ситуацию перехода к многоскоростной интеграции. Внутри ЕС совершенно очевидно выделилось и будет дальше закрепляться лидирующее ядро - в странах старой Европы произошел качественный скачок по сравнению с новой Европой. И именно этот скачок фиксируется институционально в рамках новой концепции развития ЕС.

Главным аргументом в пользу непреодолимого неравенства, сложившегося внутри ЕС, я бы рассматривал реализованный план Юнкера. За период с 2015 по 2018 год в высокотехнологичный сектор стран старой Европы было «влито» до 400 млрд. евро. На ближайшие годы выделена аналогичная сумма. Преодолеть такое положение уже нельзя. Это определившееся научно-технологическое первенство старой Европы позволяет ей быть конкурентоспособной по отношению к США, Китаю и другим странам «нового мира», который устанавливается по мере того, как индустриальная революция набирает силы. Но применительно к самому ЕС прослеживается качественное изменение самого проекта. Единая Европа приобретает черты скорее имперского, а не идеологизированного геополитического организма.

У Южной и Восточной Европы (если делать ставку на ЕС) практически нет шансов на высокий уровень развития, зато нестабильность проявляется довольно отчетливо. Наиболее яркий пример нового качества европейской интеграции мы видим на Украине. Ее переориентация на широкое сотрудничество с ЕС уже привела к потере значительной части индустрии, а в будущем можем прогнозировать потерю населения, распространение украинской нестабильности на весь регион Восточной Европы. Это уже видно на примере Польши, куда пошел большой поток украинских мигрантов, и он будет нарастать, а вместе с этим Польша будет и далее терять моноэтнический характер своего общества и как следствие - впадать в привычную для Польши системную нестабильность. Есть и другие подобные примеры распространения украинской «токсичности» на соседние страны, которое произошло под влиянием принятого на Украине курса на интеграцию с Европой.

Я бы воздержался от определения системы, которая формируется в Европе, - «новый рейх» или что-то другое, несмотря на имеющиеся исторические аналогии. Почему бы воздержался? Потому что в ЕС нет определенного доминирования некой идеологии, которая бы оформила это новое геополитическое положение и новое качество ЕС. Ситуация чем-то напоминает 30-е годы XX века, когда в Европе шла легальная и глубокая борьба разных политических сил и идеологий за способы решения европейских проблем. Результат той борьбы известен.

Сегодня итоги парламентских выборов, оправдание коллаборантов времен Второй мировой войны и другие сюжеты говорят о европейской тенденции, когда их новое качество - технологическое, военное и индустриальное - может получить самое разнообразное идеологическое оформление, в том числе и негативное. Но какое получит - вопрос времени.

Таким образом, западный проект по отношению к нашим государствам можно рассматривать скорее как экспансионистский, нежели ценностный.

Что же касается Китая, то с 2009 года там начала реализовываться качественно новая стратегия экономического и геополитического развития. Он перешел к усиленному росту емкости своего внутреннего рынка, центральных и западных провинций, с тем чтобы уменьшить зависимость от морской торговли, рынков США и других стран. Развитие континентальных и западных районов Китая идет громадными темпами, и это формирует новые многосторонние интересы Китая, в том числе и в сфере наших интересов. Центральные и западные провинции Китая генерируют нарастающий интерес к источникам сырья, расположенным на континенте в глубине Евразии, то есть в странах Центральной Азии и России.

Китай ищет выходы на рынок ЕС напрямую через сухопутные коммуникации. И здесь мы оказались на их пути. Конечно, никогда сухопутные коммуникации не сравнятся по значению с морским транзитом. Но даже если 10-15% грузооборота между ЕС и Китаем пройдет через нашу территорию, то это будет означать вовлечение Евразии в очень глубокие процессы развития второй, а может, уже и первой по объему экономики планеты.

Развитие Китая при опоре на емкость своего рынка также влечет за собой и внутреннюю трансформацию власти Китая и его идеологии. Если до 2009 года Китай был ориентирован на зарабатывание денег любой ценой, то теперь по мере его сосредоточения, подъема его континентальных районов Китай все больше начинает напоминать обычную, хорошо знакомую нам, хорошо организованную континентальную массу. И потому нашим странам взаимодействовать с Китаем следует осторожно.

Если говорить о других проектах, с которыми сталкивается евразийское пространство сегодня, то я бы здесь обратил внимание на то косвенное, но важное влияние на нас, которое оказывают процессы, происходящие в США, где реализуется та же программа сосредоточения, как в ЕС и Китае. В 2009 году шедший на выборы Б.Обама провозгласил новую индустриальную революцию в США. Сегодня, по сути, эту революцию уже в радикальных формах реализует Д.Трамп. Производства возвращаются в Америку, технологически модернизируясь.

Если суммировать эти крупные проекты, которыми окружена Евразия сегодня, то можно говорить о том, что мир находится в состоянии, когда ведущие технологические регионы перешли к политике сосредоточения, и это будет временный период. После того, когда будет завершена трансформация этих стран или регионов ускоренного развития в свое новое индустриальное технологическое качество, нас ждет опять глобальное соперничество между ними и борьба за новые сферы влияния.

В этой связи что следует делать нам? Хотел бы напомнить о российской программе перевооружения армии, которая находится в своем зените. С середины 2000-х годов в России происходила быстрая модернизация военно-промышленного комплекса и всей системы безопасности. А с 2015 года в армию массированно стало поступать новое вооружение и техника. Это значит, что в ближайшие 10-15 лет, пока техника и вооружение будут оставаться актуальными и не устареют, они обеспечат России устойчивость против внешних вызовов.

Этот путь позволяет России войти в новую индустриальную эпоху в качестве одного из мировых лидеров. Он традиционен. Россия всегда вырывалась вперед, опираясь на ВПК и армию. Сейчас происходит то же самое.

Далее. Внутри российской программы перевооружения происходит важная технологическая трансформация. Хотел бы обратить внимание на развитие реактора на быстрых нейтронах и технологии производства ядерной энергии на этой технологической базе. Введя в 2015 году первый в мире промышленный реактор на быстрых нейтронах, Россия является единственной страной в мире, у которой есть подобные технологии. Он работает уже в существующей энергетической системе на Белоярской АЭС. Если все будет идти по графику, то во второй половине 20-х годов XXI века есть надежда на то, что Россия будет обладать конкурентоспособной технологией на рынке производства энергии. Реактор на быстрых нейтронах работает на топливе, которое изготавливается из урана фактически всех видов. В том числе топливо это можно изготавливать из отходов уже существующих традиционных атомных электростанций.

Этот энергетический ресурс невозможно украсть, эта технология вырастает из всей технологической культуры некоей страны. Это значит, что внутри российской технологической, геополитической и общественной системы вырастает очень мощный, прорывной в масштабе человечества проект.

Хотел бы обратить внимание и на процесс глобального потепления. Развитые страны - США, Китай, Япония, а также ЕС - разместили свои традиционные индустриальные центры, свои экономические центры на побережьях. Именно эти центры оказываются наиболее уязвимыми перед природными бедствиями. Для России такой проблемы нет - экономические и технологические центры в основном размещены вдали от побережий.

Кроме того, существует дополнительный эффект глобального потепления. Изменение климата в отдельных регионах сегодня зависит от оттаивания  почвы в тундре, которая находится на территории России, во многом в распоряжении именно России. Этот процесс можно контролировать в той или иной мере. Можно сказать, что процесс глобального потепления дает бонусы России, превращая ее в глобального регулятора климата. Поэтому за этим ядерным щитом, который сегодня воссоздан в России, за программой перевооружения армии появляется еще одна глобальная технология, которая может оказаться в конце 2020-х годов актуальной.

Потому и задачами евразийской интеграции считаю, во-первых, укрепление военного щита и всего, что с этим связано, во-вторых, развитие тех технологий, к которым адаптирована наша территория. Нельзя стремиться повторить путь Японии или ЕС. Нельзя их копировать, бездумно распространяя на свою территорию технологии, которые возникли из особенностей их географии, истории и культуры. Надо сосредоточиться на крупных больших проектах, которые вырастают из нашей географии, культуры, истории, традиций.

 

Теоретические и практические проблемы развития интеграции на постсоветском пространстве

Елена Халевинская

Профессор, доктор экономических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации

Процессы развития регионализма в целом наиболее полно отражают противоречие международных отношений на современном этапе. С одной стороны, государство в XXI веке усилило свое влияние за счет активных действий по борьбе с финансово-экономическим кризисом и защите бизнеса и населения от его последствий. С другой стороны, повысилась значимость общерегиональных гуманитарных, культурных и религиозных ценностей, что сближает государства и народы не меньше, чем географические границы или общая инфраструктура. В этих условиях резко возросла роль региональных организаций (институтов) различного уровня и форм сотрудничества как в системе международных организаций, так и в процессах развития, охватывающих все стороны общественной жизни - политику, экономику, гуманитарную сферу, обеспечение безопасности и т. д.

Деятельность региональных организаций на постсоветском пространстве часто сравнивают с принимаемыми за образцы интеграции и регионального сотрудничества ЕС и НАТО, пытаясь выяснить, настолько быстро можно выстроить свои институты. Возникает вопрос: почему именно западные структуры и западные теории регионального сотрудничества, формировавшиеся в годы холодной войны, достигшие расцвета в 70-80-х годах XX века и проявившие накопившиеся проблемы в начале XXI века, особенно в период финансового и экономического кризиса 2008-2012 годов, должны лежать в основе выстраивания и развития сотрудничества и интеграции на постсоветском пространстве в XXI веке, в условиях углубления процессов глобализации и регионализации смещения центра экономического развития в сторону AТР, кризиса межгосударственного и наднационального регулирования всего мирового хозяйства?

Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним, что Западная Европа начала объединяться именно для единства: прекращения вражды между двумя крупнейшими континентальными державами Францией и Германией, расширения товарных рынков и промышленных производств, упрощения процедур торговли, расчетов и инвестирования, чтобы ускорить экономический рост. Политическая и экономическая выгода была интересна всем интегрирующимся странам.

На территории бывшего Советского Союза в начале интеграционных процессов все было как раз наоборот: постсоветские республики «разбегались по национальным квартирам», а национальные элиты быстро оформляли государственность, суверенитет и проводили приватизацию бывшей советской собственности. Россия только через 20 лет всерьез начала активизировать процесс «собирания земель».

Если вспомнить опыт формирования институтов европейской интеграции, развитие их структуры, их адаптацию к приему новых членов и тем изменениям, которые происходили в мировом хозяйстве, то оказывается, что практически все ключевые решения о развитии и углублении интеграции в ЕС, валютном союзе, принятии единой конституции, принимались в обязательном порядке после консультаций и референдумов с населением всех стран-членов. В результате все европейские интеграционные документы стали легитимными и понятными всем гражданам. Например, Лиссабонский договор заменял не проходившую на референдумах единую европейскую конституцию до тех пор, пока в широкой общественной дискуссии, в которой приняли участие и политические партии, и профсоюзы, и различные негосударственные организации, не было найдено устраивающее всех решение.

А на постсоветском пространстве подобной обратной связи между обществом и государством практически нет. На каких условиях формировалось СНГ? Откуда взялось Союзное государство Россия - Беларусь? Только формирование Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС, его углубление в Единое экономическое пространство и Евразийский экономический союз стали известными на уровне информирования общественности, однако обсуждения целесообразности хотя бы на широком экспертном уровне ни в России, ни в Казахстане, ни тем более в Белоруссии не проводилось.

К тому же до сих пор нет четкого и ясного осознания во всех без исключения республиках бывшего СССР, к чему они намерены стремиться, какая и с кем интеграция им выгодна. Очевидно, что прежде всего все хотят интегрироваться в нормальную, адекватную мировым стандартам жизнь для всех граждан. Отсюда и многовекторная политика постсоветских государств, интерес к сотрудничеству и с Западной Европой, и США, и Китаем и другими странами АТР, и с Россией.

При этом очень важны внешние факторы, которые влияют на интеграцию на постсоветском пространстве. Ни США, ни Западная Европа не заинтересованы в развитии постсоветской интеграции, на это направлены их двусторонние схемы сотрудничества, программы «Восточное партнерство» ЕС и «Партнерство ради мира» НАТО. Это внешнее влияние может существенно тормозить и осложнять интеграционные процессы на постсоветском пространстве, тем более что своих проблем между бывшими советскими республиками предостаточно: тут и территориальные споры между Азербайджаном и Арменией, «водные» конфликты между Таджикистаном и Узбекистаном, «газовые» войны между Россией и Украиной и т.п.

Как уже отмечалось, классическая схема региональной интеграции, которая складывалась под влиянием развития объединительных процессов в Западной Европе во второй половине XX века, последовательно включает в себя зону свободной торговли (ЗСТ), таможенный союз (ТC), общий рынок (ОР), экономический союз (ЭС), экономический и валютный союз (ЭВС). Однако история показывает, что не существует жесткой схемы развития интеграции, все зависит от конкретно-исторических условий, экономических и политических интересов. Реальный процесс интеграции в силу своей внутренней противоречивости не может развиваться столь прямолинейно.

При этом большое значение имеет процесс развития интеграционных институтов и механизмов, которые, в зависимости от стадии интеграционного процесса, формируются и приобретают все более значимые полномочия за счет передачи части государственных функций от национальных государственных органов. Другими словами, в процессе развития интеграции происходит передача части национальных суверенных прав на наднациональный уровень.

С одной стороны, даже частичный отказ от суверенитета - довольно болезненный процесс как для политиков, так и для населения. С другой стороны, при возросшей глобальной взаимозависимости всех экономических агентов (граждан, ТНК, ТНБ и других форм бизнеса) невозможность быстрого решения торговых, финансовых и других экономических проблем равнозначна большим экономическим потерям. Именно поэтому на практике, в реальных интеграционных процессах, стараются уйти от передачи государственных функций в наднациональные интеграционные институты.

Например, вступившее в силу в январе 1994 года Соглашение о Северо-американской зоне свободной торговли (НАФТА) стало первым соглашением в формате ЗСТ+, охватывающим, помимо торговли товарами, торговлю услугами, обмен инвестициями и рабочей силой, вопросы охраны интеллектуальной собственности, гармонизацию конкурентной политики, техническое регулирование и др. Реализация этого соглашения показала, что возможно успешное движение от ЗСТ к ОР и элементам ЭС, минуя стадию ТC с его наднациональными функциями в области торговой политики.

За НАФТА последовали десятки других стран, находящихся и в одном регионе, и на разных континентах. Таким образом, в современных условиях понятие «региональная экономическая интеграция» становится все менее применимым на практике. Пик активности по формированию региональных торговых объединений пришелся на последнюю четверть XX века. В последние годы практически не зарегистрированы случаи создания новых региональных интеграционных объединений.

Может оказаться, что Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана будет одним из последних примеров классической региональной группировки. В мировой экономике набирает силу явление, которое определяют как «глобализирующийся регионализм», который представляет собой результат проводимой многими странами политики выстраивания расширяющейся совершенствующейся системы межгосударственных горизонтальных обязательств, обеспечивающих улучшение взаимного торгово-экономического сотрудничества, преимущественно ЗСТ+.

Такие соглашения можно расценивать как результат государственных действий по структурированию внешней конкурентной среды для получения максимального преимущества в процессе интеграции в глобальное экономическое пространство. Подобные региональные торговые соглашения (РТС) не ограничиваются созданием ЗСТ, а охватывают вопросы торговли услугами, обмена инвестициями и рабочей силой, охраны интеллектуальной собственности, тарифного и нетарифного регулирования, доступа на рынки госзакупок и многое другое.

Накопилось достаточно аргументов в пользу переосмысления подходов к развитию интеграционных процессов на современном этапе с учетом реальной экономической практики. ЕС - и это хорошо известно - остается единственным региональным интеграционным объединением, достигшим высшей степени экономической и валютной интеграции. Проблемы, возникающие в ЕС, также хорошо известны.

Менее известно то, что остальные существующие региональные интеграционные объединения не дошли даже до уровня ТС в классическом понимании, то есть формально их существует более десятка, однако они функционируют со значительными изъятиями из режима ТС. Даже такие успешно действующие интеграционные группировки, как Меркосур, Южноамериканский таможенный союз, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, имеют значительные изъятия из режима ТС в связи с противоречиями по передаче части национального суверенитета.

Практика интеграции все больше уходит от жестких форм, предполагающих наднациональное регулирование, но при этом в сфере либерализации и содействия торгово-экономическому сотрудничеству идет значительно дальше, чем большинство ТС. За созданием ЗСТ, как правило, следует распространение преференциального режима на другие сферы экономического взаимодействия, действия по гармонизации хозяйственного регулирования, что приводит к формированию «мягкого» межгосударственного экономического пространства (МЭП). Такие МЭП в современных условиях и являются центрами глобализации.

Конструкции ЗСТ-3СТ+-МЭП привлекательны тем, что там нет жесткой обусловленности ступеней интеграции и связанных с этим проблем формирования наднациональных структур и передачи им части национального суверенитета. В таком процессе учитываются быстро меняющиеся конъюнктурные и другие внешние условия, включая развитие отношений с третьими странами, возможно развитие интеграции сразу на всех уровнях, упрощается расширение за счет новых членов, новых секторов экономики, новых форм сотрудничества, менее остро встает вопрос не только входа в интеграционную группировку, но и выхода из нее.

Регионализм в его классическом виде в значительной степени исчерпал свой экономический и геополитический потенциал, хотя применительно к России и ее партнерам по CНГ сохраняются возможности восстановления производственно-технологических и сбытовых цепочек и исследования преимуществ взаимодополняемых экономик.

Однако в любом случае это должен быть не «жесткий» интеграционный процесс по классической схеме, a реализация «мягкого» интеграционного проекта, который оставляет за странами-участницами свободу целесообразного экономического и политического выбора, с тем чтобы реализовать выгоды и возможности, открывающиеся в процессе интеграции.

Уже в начале 2010-х годов на европейском экспертном уровне - и среди тех, кто верит в европейскую интеграцию, и среди тех, кто скептически к ней относится, - была достигнута договоренность, что любое экономическое объединение на постсоветском пространстве не сможет быть самодостаточным, стать одним из полюсов притяжения в складывающейся новой геополитической архитектуре мирового хозяйства. Причина этого убеждения - недостаток демографических, экономических, производственных, организационных ресурсов в данном регионе. Из этого сформировалась убежденность в необходимости интеграции постсоветских стран в европейское экономическое пространство.

Однако видение подобного развития в России и ЕС выглядело совершенно по-разному. Практически одновременно активизировались процессы по расширению и углублению евразийской интеграции со стороны России. С другой стороны, ЕС сформировал идею вовлечения в европейский процесс постсоветских республик под названием «Восточное партнерство».

Еще в 1991 году было подписано Соглашение о создании Содружества независимых государств (Беловежское соглашение). В 1999 году Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан подписали Договор о Таможенном союзе, в котором без особой конкретики были определены этапы интеграции и формирование соответствующих данному периоду наднациональных институтов - Межгосударственного совета, Интеграционного комитета, Межпарламентской ассамблеи и других, в пользу которых предполагалась передача части государственных функций (государственного суверенитета) для осуществления уставной деятельности.

В 1997 году подписан Договор о создании Союзного государства России и Белоруссии, а в 2000 году, после ратификации обоими парламентами, договор вступил в силу. Были также сформированы межнациональные институты - Высший государственный совет, Совет министров и Постоянный комитет Союзного государства, Парламентское собрание и некоторые другие органы.

Целями такой многовекторной и разноскоростной интеграции первоначально было сохранение политического и экономического постсоветского пространства, всестороннее сотрудничество и развитие государств-членов в рамках общего экономического пространства, межгосударственной кооперации и интеграции.

Наиболее значимым является проект Таможенного союза - Евразийского экономического пространства, углубившийся до Евразийского экономического союза (ЕАЭС) в 2015 году, в который в настоящее время входят пять государств - Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия.

С экономической точки зрения ЕАЭС на протяжении четырех лет (2015-2018 гг.) показывал смешанную динамику. Если в первые два года существования товарооборот падал, то последние два года начал расти. Безусловно, на такую динамику оказал влияние украинский кризис и последующие антироссийские санкции, а также резкое колебание цен на нефть и ослабление покупательской способности населения в этот период.

Однако важными обстоятельствами, сдерживающими экономические показатели ЕАЭС, являются некоторые противоречия национальных интересов России с Белоруссией и Казахстаном. Эти две страны рассматривают евразийскую интеграцию как способ укрепления своей экономики за счет интеграции с экономикой России. Поэтому, когда Россия попала под санкции и сама ввела ответные санкции, Белоруссия и Казахстан стали использовать возможности заработать на реэкспорте, существенно подорвав смысл Таможенного союза. Последовавшие торговые споры в ЕАЭС нанесли определенный урон внутри Евразийского союза, однако если учесть, что наднациональные институты еще достаточно слабы, а все соглашения фактически держатся на личных договоренностях лидеров стран, то любая политическая нестабильность может привести к негативным последствиям для евразийской интеграции.

Со второй половины 2000-х годов попытки России интегрировать постсоветское пространство (СНГ, Союзное государство Россия - Беларусь, ТС и ЕАЭС) имели своей целью не столько сохранение былых экономических связей и своего геополитического влияния, сколько создание такой институциональной структуры, которая могла бы стать равным партнером ЕС в формировании полюса «Большая Европа».

Кроме того, обострилась конкуренция на постсоветском пространстве по вовлечению в интеграционный процесс стран «общего соседства» - Белоруссии, Украины, Молдовы, Грузии, Армении, Азербайджана.

Как уже отмечалось, в 2009 году Европейский союз выступил с инициативой «Восточное партнерство», главной целью которого было «создание необходимых условий для ускорения политической и экономической интеграции между ЕС и уже упомянутыми заинтересованными странами-партнерами». При этом подчеркивалось, что продвижение интеграции будет лишь при условии выполнения странами-партнерами определенных требований ЕС. Программа «Восточное партнерство» предполагает заключение всеобъемлющих соглашений с ЕС о зонах свободной торговли, облегчении поездок в ЕС для граждан при условии внедрения мер по обеспечению безопасности, в том числе энергобезопасности, а также предоставление финансовой помощи со стороны ЕС.

Через десять лет существования программы «Восточное партнерство» борьба за увеличение стран «общего соседства» пошла на спад. Украина, Молдова и Грузия подписали соглашения об ассоциации с ЕС, Беларусь является одним из инициаторов ЕАЭС, Армения также вступила в ЕАЭС, хотя и подписала с ЕС Расширенное партнерское соглашение, Азербайджан продолжает придерживаться стратегии равноудаленности.

Торговля всех шести стран с ЕС за эти годы значительно выросла. Кроме того, для экспорта в ЕС странам-партнерам приходится внедрять общеевропейские стандарты качества, что делает эти страны более конкурентоспособными. Несмотря на незначительные объемы финансовой помощи, страны «Восточного партнерства» получили кредиты более чем для 10 тыс. предприятий, что позволило создать дополнительно свыше 30 тыс. рабочих мест.

В последние три десятилетия немало было написано о разных формах конкуренции между Россией и Западом на постсоветском пространстве. Эта конкуренция, безусловно, важна, но в регионе идут и другие геополитические процессы. На фоне активных усилий России, ЕС и США по увеличению или снижению напряженности в бывших советских республиках происходит активизация третьих стран на этом пространстве.

Пока ни одна из стран не может сравниться по своему значению для региона с Россией или Евросоюзом, но все вместе они заметно размывают политическое, экономическое и военное доминирование России, а также западное влияние на постсоветском пространстве. Речь прежде всего идет о Китае, Турции, Иране и некоторых арабских государствах по отношению к Украине, Белоруссии, Молдавии, Грузии, странам Центральной Азии.

Например, торговый оборот Украины с ЕС продолжает расти. В 2018 году на ЕС приходился 41% украинской внешней торговли, при этом Украина экспортировала в третьи страны более 30%, а в Россию - около 10%. Быстрое расширение сотрудничества особенно заметно на примере отдельных отраслей. После того как Россия ввела ограничение на украинскую молочную продукцию, Украина увеличила свой молочный экспорт в Китай в девять раз. После жесткого эмбарго на молдавские вина экспорт продукции Молдавии в Китай увеличился в несколько раз и составил в 2018 году 8,7% (экспорт в Россию составил 7,8% в этот же период).

Большинство бывших советских республик активно используют эти альтернативные экспортные рынки в поисках инвестиций и политической поддержки, а при необходимости - новые контакты, чтобы противопоставить их некоторым условиям, которые им навязывают Москва и Брюссель.

Рост влияния третьих стран на постсоветском пространстве особенно заметен в торговле, но не ограничивается этой сферой. Транспортные и туристические связи тоже расширяются. Региональные авиаперевозчики открывают новые маршруты и запускают дополнительные рейсы. В 2015 году «Air China» запустила прямое сообщение с Белоруссией, расширяется список китайских городов для прямых авиарейсов. «Fly Dubai» и «Qatar Airways» открыли прямое сообщение с Тбилиси и Кишиневом, значительно увеличилось количество авиарейсов, соединяющих Армению и Иран. В 2017 году завершилось строительство железной дороги Баку - Тбилиси - Карс, продолжается строительство ветки до Тегерана.

Расширение транспортных артерий существенно повлияло на увеличение туристического потока и потока рабочей силы с третьими странами. В 2017 году в Турции побывало более 1 млн украинских туристов. Из Грузии было совершено свыше 2,4 млн поездок в Турцию, а денежные переводы трудовых мигрантов из Турции в Грузию удвоились по сравнению с 2015 годом. В том же, 2017 году, Израиль занял второе место (17%) по объему односторонних частных переводов в Молдавию, уступив только России (33,6%).

Еще один признак развития торговли и гуманитарных контактов с третьими странами - это стремительный рост инвестиций. Предприниматели из ОАЭ и Турции активно инвестируют в грузинскую недвижимость, телекоммуникации, энергетику, транспорт. Китай в 2017 году стал крупнейшим инвестором в Грузию, ежегодный приток китайских инвестиций достиг 300 млн долларов, включая покупку 75% акций порта в Поти.

Созданный по инициативе Китая Азиатский банк инфраструктурных инвестиций одобрил кредит в 600 млн. долларов на строительство газопровода между Азербайджаном и Турцией. В Белоруссии Китай инвестировал 1 млрд долларов в Индустриальный парк под Минском и столько же в депрессивные сельскохозяйственные районы Украины. Другими словами, практически все постсоветские государства стремятся поучаствовать в китайском проекте «Один пояс - один путь», который является весьма денежным.

Хотя внешние перемены касаются прежде всего экономики, у них есть и военное измерение. Прогнозы о скорой кончине украинской военной промышленности оказались преждевременными. В сотрудничестве с третьими странами Киев пытается компенсировать разрыв с российской кооперацией. Например, украинская компания «Мотор Сич», прежде поставлявшая вертолетные моторы в Россию, продала 41% своих акций компании «Beijing Skyrizon Aviation», а также договорилась с ОАЭ и Саудовской Аравией о производстве самолетов АН-132 и АН-70.

По данным Стокгольмского международного института по изучению проблем мира (SIPRI), доля Украины в мировом экспорте вооружения выросла до 2,6%, а главным потребителем украинской военной продукции стал Китай, а не Россия (27 и 17% соответственно)

Грузинская военная промышленность также ищет новые возможности в третьих странах. Сейчас Грузия поставляет бронетехнику в Саудовскую Аравию. Сотрудничество Азербайджана и Израиля позволило увеличить долю израильского импорта вооружений в 2017 году до 29%, в то время как доля России упала до 20%.

Активность третьих стран на постсоветском пространстве резко усилилась в результате российско-украинского конфликта, оказавшего влияние на весь регион, возникли экономические и политические ниши, которые эти страны начали заполнять. С одной стороны, на постсоветском пространстве возрос спрос на альтернативы сотрудничества с Россией и Западом, с другой стороны, третьи страны, о которых идет речь, стали амбициознее и богаче. Речь прежде всего о Китае, Турции и некоторых арабских странах. Что касается постсоветских государств, то они однозначно заинтересованы в диверсификации своих внешнеэкономических контактов.

В результате спектр внешнеполитических и внешнеэкономических возможностей расширяется, что ускоряет многовекторную внешнюю политику этих государств и несколько ослабляет рычаги, которыми располагают в регионе Россия и ЕС. Однако для ЕС такое снижение влияния означает возможность для постсоветских стран проводить более независимую от Россию политику, а для России усиление влияния третьих стран является более приемлемым, чем активное вмешательство ЕС и США.

Таким образом, России и Западу придется по-новому осмыслить реальность на постсоветском пространстве и понять, что регион, на котором они препирались почти 30 лет, является «соседским» не только для них, но и для третьих стран.

Уроки интеграционных процессов в Западной Европе, а также собственный опыт развития интеграции на постсоветском пространстве заключаются в том, что с проектом «жесткой» региональной интеграции, предусматривающей развитие наднациональных форматов регулирования, мы сильно опоздали, а диктуемая глобализацией экономическая целесообразность свободной торговли может стать сильным центробежным фактором для потенциальных участников.

Выбор интеграционного проекта, обусловленный, в частности, политической целесообразностью или интересами расширения стратегического партнерства, с большой степенью вероятности может привести к прямым потерям для экономики и экономической безопасности России.

 

Постсоветское пространство в призме интересов Запада и Востока

Юрий Саямов

Заведующий кафедрой ЮНЕСКО по изучению глобальных проблем факультета глобальных процессов МГУ им. М.В.Ломоносова

В нелегких размышлениях о судьбах постсоветского пространства приходится начинать с вопроса, о каком собственно пространстве идет речь. Часто под постсоветским пространством понимается совокупность бывших республик Советского Союза, которые стали отдельными государствами. Более широкое толкование постсоветского пространства включает в него страны, составлявшие социалистическое содружество государств. И, наконец, это понятие применяется ко всему геополитическому пространству влияния Советского Союза, которым было охвачено большое количество государств, в той или иной мере вставших на путь социалистического развития или заинтересованных в развитии сотрудничества с СССР и получении от него экономической, научно-технической и военной помощи.

Однако не только государства, но и население, простые люди, которых было принято называть широкими народными массами, солидаризировались с СССР, выступая по всему миру, в том числе в противостоявших Советскому Союзу странах, с осуждением преступлений американского империализма, в пользу более справедливого общественного устройства. В сферу влияния СССР включалось все больше стран, освобождавшихся от колониального ига, чему способствовали принятая в 1960 году по инициативе СССР Декларация ООН о предоставлении независимости колониальным странам и народам и советская поддержка национально-освободительных движений.

Разрушение СССР, предпринятое изнутри, не ограничилось развалом собственного государства, и было экстраполировано на все социалистическое содружество, уничтожение которого имело своим следствием во всем мире мощный откат, казалось бы, к отжившим свой век порядкам дикого капитализма. Социалистический строй, сохранившийся в пяти государствах, продолжал демонстрировать успешное развитие, особенно в Китае и Вьетнаме, а вся территория ликвидированного СССР погрузилась в тяжелые экономические и социальные проблемы, порожденные приснопамятной перестройкой. Экономические потери от перестройки, по некоторым подсчетам, далеко превзошли ущерб от гитлеровского нашествия.

Еще более тяжелыми стали геополитические потери - утрата территорий, союзников, влияния во всем мире. Объединявшие СССР и европейские социалистические страны Организация Варшавского договора и Совет экономической взаимопомощи были распущены по инициативе советского руководства.

Ликвидация по решению Кремля оборонного блока социалистических стран, противостоявшего НАТО, и перевод расчетов в рублях на расчеты в долларах, который уничтожил социалистический Общий рынок - СЭВ еще до того, как он был официально закрыт, имели своим следствием заполнение образовавшегося вакуума геополитическими конкурентами. Бывшие восточноевропейские союзники быстро расстались с социалистическим строем и, «перевернув альянс», вступили в блок НАТО, которому недавно противостояли. За ними последовали бывшие республики СССР в Прибалтике - Латвия, Литва и Эстония, вернувшиеся к роли недружественных России лимитрофов.

Развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки, поддерживавшие СССР и развивавшие с ним и другими странами социализма отношения от дружественных до союзнических, подверглись «переформатированию», которое было прямо или косвенно осуществлено США и их союзниками в собственных геополитических и экономических интересах. В результате правительства прогрессивной ориентации, лишившись поддержки Советского Союза, были практически повсеместно заменены посредством инспирированных переворотов на режимы, более послушные воле Вашингтона.

Подоплеку происшедшего отчасти раскрывают в своей книге, красноречиво названной «Измена в Кремле» с подзаголовком «Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами», ее авторитетные авторы - бывший заместитель государственного секретаря США по вопросам России и новых независимых государств на пространстве бывшего СССР Строуб Тэлботт и известный американский историк и политолог, специалист по России Майкл Бешлосс.

Как бы то ни было, прекращение существования СССР стало фактом истории 26 декабря 1991 года, когда с флагштока над резиденцией Президента СССР был спущен государственный штандарт еще недавно могучей сверхдержавы. Именно с этой даты отсчитывается возникновение, формирование и дальнейшее существование постсоветского пространства во всех его трех географических измерениях.

В Послании Федеральному Собранию в 2005 году Президент Российской Федерации В.В.Путин характеризовал распад СССР как крупнейшую геополитическую катастрофу. Она имела своим следствием радикальные изменения во всей глобальной идеологической и геополитической архитектуре. Идеалы социализма и коммунизма, привлекавшие к себе массы людей во всем мире, целенаправленно дискредитировались в ходе перестройки. Советское пространство превращалось в постсоветское и нередко в антисоветское пространство прежде всего посредством слома его идеологических основ и переформатирования массового сознания через отрицание и компрометацию ценностей и смыслов социалистического строя.

Повышению эффективности и действенности антисоветской и антикоммунистической деструктивной работы способствовало то, что она велась уже не только и не столько из противостоявших Советскому Союзу и силам социализма западных центров, сколько из идеологического центра самого СССР. Его партийно-государственный аппарат и средства массовой информации, послушные воле «прорабов» перестройки, исправно развенчивали и поливали грязью собственные идеалы и превращали вчерашние иконы в отрицательные, отвратительные и пугающие образы. Главный идеологический «прораб» перестройки, впоследствии уличенный как давний агент ЦРУ, писал в своих воспоминаниях: «Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика - механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма - сработала».

Лидер перестройки самой большой в мире Коммунистической партии и по определению мирового коммунистического движения позже заявлял, что делом всей его жизни было уничтожение коммунизма.

Для судеб всего постсоветского пространства измена интересам собственной страны, совершенная в Кремле, имела далекоидущее значение. Среди бывших союзников, поверивших в социализм как более справедливое общественное устройство, а зачастую и пострадавших в результате разнообразных «люстраций» и преследований за свои убеждения и дружбу с Советским Союзом, утверждалось мнение, что русским нельзя доверять и лучше вообще не иметь с ними дела.

Запад и его сторонники восприняли распад противостоявшего блока как торжество своих ценностей и победу в холодной войне. Резкое усиление позиций США в мире после самоликвидации СССР обусловило попытку Соединенных Штатов создать мировой порядок под американским господством. Новый порядок формировался в условиях коммуникационной революции, возникновения информационного общества и быстрого распространения по всему миру информационных технологий и средств связи, что делало в техническом плане возможным достижение глобального управления и манипуляции общественным сознанием в мировом масштабе.

Экономические процессы, обретавшие характер глобальных взаимосвязей и взаимозависимостей, повысили роль транснациональных участников международных отношений. Глобализация по-американски имела своей целью проникновение в национальные экономики и политические структуры и размывание суверенитета государств в вопросах принятия ими экономических и политических решений, с тем чтобы сделать их более открытыми для американского влияния и капитала и в конечном счете - более зависимыми от США. Этим целям должен был служить Вашингтонский консенсус - тип макроэкономической политики, рекомендованный руководством МВФ и Всемирным банком к применению в странах, испытывающих финансовые и экономические проблемы, который презентовался как «глобализм с человеческим лицом».

Американская дипломатия, помогающая решать задачу обеспечения для своей страны глобального лидерства, действовала по трем новым направлениям в дополнение к традиционной деятельности. Она умело использовала после терактов 11 сентября 2001 года волну международной солидарности против терроризма, проблему распространения оружия массового уничтожения, а также других глобальных вызовов и угроз для достижения своих целей. Стремясь обосновать свои претензии на глобальное лидерство, США обратились к растущему потенциалу малых и средних государств, предлагая себя в качестве защитника их суверенитета и интересов перед лицом угроз, которые якобы могли возникнуть со стороны других держав - России и Китая в первую очередь.

И наконец, США, применяя опыт Советского Союза, задействовали фактор неправительственных организаций и использования «мягкой силы», то есть привлекательности вместо принуждения, для переформатирования в свою пользу общественных настроений в целевых государствах и обработки национальных элит. При этом совершенствовалась практика выращивания протестных движений и создания почвы для разного рода «цветных» и «бархатных» революций, той или иной «весны» по отработанным американским шаблонам и сценариям.

Одним из наиболее серьезных последствий для новой России стало расширение НАТО на Восток и выход альянса непосредственно к границам Российского государства.

Произошедшие в мире изменения, которые означали слом существовавшего глобального устройства, имели своим следствием возникновение целой серии конфликтов и войн на территории распавшегося Советского Союза и за ее пределами. Между бывшими республиками СССР - Арменией и Азербайджаном - вспыхнула война за Нагорный Карабах. Весь регион Северного Кавказа превратился в очаг международной напряженности. Лилась кровь в Грузии, Абхазии и Южной Осетии, вспыхнул осетино-ингушский конфликт, в Чечне разгорались сепаратистские настроения, которые привели к военному столкновению внутри Российского государства. На азиатской периферии распавшегося СССР шла война в Таджикистане, один за другим формировались не без иностранного участия конфликты в других бывших союзных республиках. В украинско-молдавском пространстве возник очаг международной напряженности в Приднестровье.

Украину, которую Запад стремился оторвать от России, вкладывая в этот проект большие средства и усилия, начали постепенно раздирать противоречия ее регионов. Попыткам киевского режима осуществить насильственную украинизацию и запретить использование русского языка воспротивилось преимущественно русскоязычное население Крыма и Малороссии. В результате это вылилось в утрату Украиной Крыма и Севастополя, которые вернулись в состав Российской Федерации, и в боевые действия киевского режима на территории своей страны против ее населения.

Скандал вокруг бывшего вице-президента США Д.Байдена, который открыто управлял Украиной, без тени смущения усаживаясь в кресло президента страны, снимал с работы украинского генерального прокурора и устраивал собственного сына руководить местной прибыльной газовой компанией, выявил достаточно характерные процессы и проблемы постсоветского пространства.

Распад СССР породил опасные иллюзии обретенной «свободы рук» у коллективного Запада, озабоченного своими нарастающими экономическими трудностями и намеренного компенсировать их за счет неоколониального ограбления других стран и народов. Прежде всего, это касалось постсоветского пространства, которое представлялось Западу открытым полем для утверждения и реализации своих геополитических и экономических интересов.

Постсоветский политический беспредел Запада выразился в агрессии США и их союзников против Югославии, Ирака, Ливии, Сирии, что каждый раз становилось попыткой передела мира в собственных корыстных интересах. Выбор стран, подвергшихся агрессии, лежит на поверхности. Югославия мешала Западу как мощная сила на Балканах и конкурент, занимавший третье место в мировой торговле оружием и военным снаряжением. Ирак, Ливия и Сирия располагали огромными запасами нефти, к которым Запад получил доступ в результате агрессии.

России же в представлениях Запада отводилась роль максимально ослабленного сырьевого придатка, государства, не способного занимать самостоятельную позицию на мировой арене, которое было бы желательно расчленить на несколько составных частей, отняв Сибирь с ее природными богатствами как «мировое достояние». Об этом открыто заявляла, в частности, государственный секретарь США (в 1997-2001 гг.) Мадлен Олбрайт, нимало не смущаясь тем, что посягает на территориальную целостность суверенного государства.

В области экономики Запад не пошел дальше разговоров об интеграции, зато охотно предоставлял России советников и давал настоятельные рекомендации по проведению экономических реформ, при помощи которых добивался устранения конкурентных производств на постсоветском пространстве посредством их разрушения или приобретения по бросовым ценам.

Политическое переформатирование в постбиполярном мире, развернувшееся самым активным образом в постсоветском пространстве, стало глобальным процессом, затронувшим практически все государства и других участников международных отношений. Колониальные устремления Запада отнюдь не канули в прошлое. Сегодня они реализуются в виде неоколониализма в глобальном масштабе.

В стратегию национальной безопасности США было включено положение о «новом интервенционизме», подразумевавшее право США и их союзников на вмешательство во внутренние дела других стран. Появился термин «несостоявшиеся государства», под которыми понимались страны, якобы не способные обеспечить мир и порядок на собственной территории. Сегодня, если политика самостоятельности той или иной страны не устраивает США, они стремятся с этой политикой покончить, применяя средства давления.

В их арсенале излюбленными остаются экономические санкции, продолжающиеся под различными предлогами в отношении России и других стран, и вооруженные интервенции. Подтверждая свою репутацию «опасной нации», на которую указал американский политолог Роберт Кейган, США продолжают демонстрировать в глобальном масштабе свои агрессивные экспансионистские намерения, формирующие курс внешней политики государства.

Современные международные отношения претерпевают в контексте охвативших мир глобальных процессов далекоидущие трансформации. Основное противоречие между богатым Севером, поглощающим основную массу мировых ресурсов, и бедным, зависимым и эксплуатируемым Югом уже породило новое переселение народов, скорее похожее на захват чужой территории невоенными средствами. Этот процесс подстегнули опасные затеи США по созданию под различными предлогами в интересующих их по тем или иным причинам странах так называемого «управляемого хаоса».

Его идеологи (И.Рамоне, С.Манн и др.), по сути дела, предлагали манипулировать этим состоянием в интересах «ядра», под которым понимаются Соединенные Штаты. На практике хаос, сотворенный военными действиями или подрывными методами, в арсенале которых широко применялись различные санкции, оказывался неуправляемым и сплошь и рядом обращался против своих создателей. Разгромив Ирак и Ливию, которые за счет доходов от нефти обеспечивали собственное население и абсорбировали рабочую силу Африки, Запад создал себе большую проблему, получив мощный поток беженцев. Попытки «переформатировать» Сирию создали следующую волну обездоленных, захлестнувшую Европу.

Разворот Российского государства от следования в фарватере Вашингтона к самостоятельной политике был болезненно воспринят за Атлантическим океаном, где считали, что Россия уже не способна к этому. Курс на возрождение величия и могущества России, в том числе военного, который стал последовательно проводить Президент страны В.Путин, вызвал ожесточенную реакцию США. Пытаясь вернуть Россию под свое управление, Соединенные Штаты Америки задействовали практически все имеющиеся в их распоряжении средства, кроме прямой военной конфронтации, заставив также своих европейских союзников присоединиться к крайне невыгодным для них антироссийским санкциям. Надо признать, что американцам, к сожалению, удалось в известной степени сделать послушным киевский режим и противопоставить Украину России, затратив на этот проект, по их собственному признанию, более 5 млрд. долларов.

В этих условиях Россия обратилась к новым международным и региональным форматам сотрудничества, важнейшими из которых стали БРИКС, который объединил Бразилию, Россию, Индию, Китай и Южную Африку как страны с огромным потенциалом на путях самостоятельного независимого развития, и ШОС - Шанхайская организация сотрудничества, разворачивающаяся на пространствах Евразии. Постоянное международное главенство США, которое С.Хантингтон считал «самым важным для благосостояния и безопасности американцев», становится все более призрачной целью в условиях, когда растущее число государств осознает свои интересы на мировой арене и коллективный Восток вместе с коллективным Югом все настойчивее предъявляют свои претензии и требования к грабившим и эксплуатировавшим их богатства Северу и Западу.

Россия, которая никогда не была колониальной державой и свободна от ответственности за колониальное ограбление народов, должна, как представляется, в качестве евразийской державы выступать вместе с коллективным Востоком в лице прежде всего своих стратегических союзников - Китая и Индии, защищать интересы Юга и не отказываться в то же время от развития отношений с европейскими странами на основе равноправия и взаимного уважения. Нельзя не согласиться с выводом исследования «Стратегия для России» о том, что не только экономически, но и ментально Россия должна быть не восточной периферией Европы, а северной частью огромной Евразии, которую американский политолог З.Бжезинский называл «Великой шахматной доской». Сегодня она более чем когда либо становится ареной глобального взаимодействия и противоборства возможных полюсов формирующегося многополярного мироустройства. Не будет преувеличением сказать, что именно здесь, а не за Атлантическим океаном решаются судьбы будущего мира. Неслучайно США в своем маниакальном стремлении к мировому господству исходят из того, что «тот, кто контролирует Евразию, осуществляет контроль над всем миром».

Оставив невостребованным на некоторое время после распада СССР унаследованное от него богатство отношений со странами Азии, Африки и Латинской Америки, Россия понесла значительные внешнеполитические издержки, которые пришлось впоследствии восполнять с большим трудом, преодолевая сопротивление тех, кто поспешил занять освободившееся место. Запад же не упустил возможности, которые открылись для его геополитического продвижения после распада СССР, и вовремя сделал необходимые шаги для того, чтобы по возможности максимально распространить свое влияние на постсоветском пространстве и взять под контроль страны постсоциалистического мира.

Бывшие социалистические страны в большинстве своем продолжают поиск своего места в мире и в мировой экономике, подчас отказываясь под давлением Запада от выгодных для себя экономических проектов с Россией или же, напротив, принимая участие в антироссийских экономических санкциях в ущерб себе и своему населению.

Сложные процессы происходят на пространстве, которое было принято называть «третьим миром». Пережив шок краха социализма и осознав, что дело было не в несостоятельности его идеалов, а в недооцененных возможностях и коварстве его внутренних и внешних врагов, многие страны вновь возвращаются к идее более справедливого общественного устройства. И если ранее ориентиром служил Советский Союз, то теперь примером для подражания становятся чаще социалистический Китай, добившийся больших экономических и социальных успехов, или такие страны, как Франция, Швеция и Норвегия, которые демонстрируют высокие достижения в социальной сфере.

Каждая из существовавших ранее геополитических систем создавалась по результатам крупных войн и очередного передела мира. Подобное развитие событий в современном мире могло бы закончиться для него плачевно. Принимая во внимание возможность всеобщего уничтожения в глобальной конфронтации, необходимо стремиться к тому, чтобы ее избежать и одновременно не допустить неконтролируемого распада существовавших международных отношений. Речь могла бы идти о новых построениях на платформе уточненных применительно к современности Вестфальских принципов, во многом сохраняющих свое значение для международных отношений. В особенности это относится к зафиксированному в Уставе ООН принципу государственного суверенитета.

Многополярность будущего мира зависит от того, из каких именно полюсов и в каком сочетании будет состоять его конфигурация. Становится все более ясной необходимость выработки новых подходов государств и гражданского общества к международным отношениям в быстро и опасно меняющемся мире, из которого должны быть исключены осужденные Нюрнбергским международным трибуналом преступления против человечества и где был бы положен предел авантюрам и претензиям на мировое господство.

 

Политико-экономическая реальность Латвии - дилемма евроатлантизма и постсоветизма

Николай Кабанов

Депутат Сейма Латвии, член Комиссии по иностранным делам, исследователь международных отношений (Латвия)

Хотел бы прокомментировать некоторые детали перспективы ситуации на северо-западной оконечности Евразии. Между 1918 и 1939 годами сформировалась карта «Золотого века латвийской государственности». Геополитическая ситуация тогда была совершенно иной. Латвия граничила с Польшей. В то время Литва не имела границы с СССР. Карта Европы в принципе имела другие очертания.

Мне кажется, что элиты государства стремятся вернуться в ту историю, поскольку юридические основания существования Латвийской Республики принципиально отличаются от большинства постсоветских стран тем, что государство не было создано заново, как Молдова, Армения или Казахстан. Они были юридически воссозданы на основе Конституции СССР 1924 года. Исходя из этого была сформулирована общность граждан Латвийской Республики, в которую не были включены люди, которые прибыли туда после 17 июня 1940 года, то есть после начала советизации. В настоящее время свыше 200 тыс. жителей Латвии не обладают политическими правами и не являются гражданами. Это уникальный статус во всем Европейском союзе. В определенной степени Эстония имеет такой же статус, но у них лица без гражданства обладают бóльшими правами, правом выбора в местные органы власти. В Латвии такого нет.

Латвия в конце 1930-х - начале 1940-х годов была преимущественно крестьянской страной, с административной структурой, состоящей из волостей и уездов. Волость - это германское поместье остзейских немцев, где формировалась социальная сфера, такая как церкви, школы, лечебные учреждения. Впоследствии создавались земские организации, строилось общество, а в связи с советизацией Латвии все эти единицы были переформатированы в сельсоветы и районы. К началу 2000-х годов в Латвии было около 500 самоуправлений низшего уровня. Затем было принято решение укрупнить самоуправления, создали 112 самоуправлений, что свидетельствует о демографическом кризисе в стране.

Сейчас мы видим совершенно новую концепцию административно-территориальной реформы. Здесь у нас 36 самоуправлений. Все эти самоуправления не делятся более ни на какие-либо дополнительные структуры. В них будет только одна школа, одна больница, один орган местной власти. Между населенными пунктами, региональными центрами довольно большие расстояния. Это говорит о том, что социальная система деградирует.

Экономическая модель Латвийской Республики являлась продолжением тех транзитных потоков, которые шли из глубины Евразии по разным векторам. Эти дороги имеют радиальный характер, они идут к портам. Были созданы логистические, промышленные мощности, и Латвия долгое время являлась функцией хозяйственной структуры, которая существовала в Евразии. Но в последние годы, особенно после парламентских выборов 2018 года, стала идти речь о том, чтобы порвать связь с бывшими партнерами, отказаться от российской энергии. Сейчас в Латвии рассматривается вопрос о десинхронизации энергетических сетей - наши ЛЭП будут работать на другой частоте, чем российские. Они даже технически не смогут получать эту электроэнергию. Речь идет о создании «Балтийского кольца» между Польшей, Литвой, Латвией, Эстонией и Финляндией. Будет проложен высоковольтный кабель. Есть такая установка - превратить энергетический остров Прибалтики в часть энергетического поля ЕС.

Если говорить о сжиженном газе, то правящая коалиция Сейма рассчитывает на строительство в небольшом рыбацком порту Скулте крупного СПГ-терминала для получения газа из США, Катара и других стран. В 40 км находится крупнейшее в Прибалтике Инчукалнское газовое хранилище, которое способно обеспечивать газом соседние государства. Здесь, мне кажется, будет переизбыток газа на рынке, поскольку литовцы уже несколько лет назад построили подобный терминал, но он оказался недозагруженным, а для потребителей литовский газ стал сверхдорогим.

Если в конце советского периода в Латвии насчитывалось 2,8 млн жителей, то к началу ХХI века численность населения снизилась менее чем до 2 млн. человек. В некоторых районах отмечается прирост населения, например вокруг рижской конгломерации, города Юрмалы и близлежащих районов. Латгалия - территория, населенная преимущественно славянами, граничит с Белоруссией и Россией. Здесь бóльший отток населения, демографическая яма. Практически вся латышская провинция вымирает. Сейчас можно говорить о том, что население сократилось до 1,8 млн человек.

За 30 лет численность населения, проживающего на территории Латвии, уменьшилась на треть. Это самый страшный показатель в ЕС. Какой будет модель замещения населения, трудно сказать. У нас есть определенная «надежда» на Украину, потому что недавно запущен поезд Киев - Вильнюс - Рига - Таллин - гастарбайтерский эшелон, который везет «заробитчан», оставляя несколько сот человек на каждой станции за рейс.

Хотелось бы пунктирно остановиться на актуальных реалиях во внутренней политике страны. Происходит переход школ национальных меньшинств на обучение только на латышском языке. Правда, до девятого класса позволяют обучаться русскому языку и литературе, но если и другие предметы не будут преподаваться на русском, то будет затруднено в дальнейшем обучение в российских вузах. Видимо, это делается для того, чтобы молодежь никуда не уезжала и оставалась в Латвии, чтобы готовить из нее ресурс рабочей силы для ЕС.

Очень болезненной для русской общины, составляющей около 40% населения Латвии, является проблема исторической памяти. Недавно прошло празднование 75-летия освобождения Риги от нацизма. Немало пожилых людей собралось на площади вокруг Памятника освободителям. Сейчас этот памятник стал местом раздоров, поскольку часть латышских политиков требует его сноса. Общественная организация «Мемориал нашей памяти» следит за сохранностью воинских кладбищ и мемориалов. Это очень крупный мемориал на территории в несколько десятков гектаров. Снос памятника или переформатирование мемориала будет беспрецедентным актом и вызовет очень серьезную реакцию и в России, и в мире.

 

Донбасс как стрелка баланса в равновесии между Западом и Россией

Элизео Бертолази

Руководитель представительского центра ДНР в Италии, кандидат антропологических наук (Италия)

Для Запада завоевание Украины было самой успешной стратегической операцией после той, которая привела к распаду СССР. Теперь, когда США вступили на Украину, им будет очень трудно уйти. В доказательство этого Украина, которую тысячу раз считали на грани экономического краха, в конце концов каждый раз получала деньги, чтобы оставаться на плаву, например, от таких международных организаций, как Европейский союз. Интересный факт, что одновременно с этой помощью Украине ЕС оспаривает каждую запятую после нуля, выделяя деньги европейским странам, которые считаются «врагами», таким как Греция и Италия (когда Маттео Сальвини был в правительстве), даже если они находятся в бесконечно лучших финансовых, валютных и экономических условиях, чем Украина. И, кстати, Украина даже не является страной Европейского союза…

С евроатлантической точки зрения война около российской границы имела невероятный успех, что позволяет методично держать Россию под давлением с помощью различных санкций.

Не следует забывать, что эта война фактически позволила контингентам подразделений НАТО войти на Украину, обучить украинскую армию, совместно проводить маневры и даже начать косвенное участие в военных действиях в Донбассе.

Кроме того, война играет фундаментальную психологическую роль в формировании и поддержании антироссийских настроений у значительной части украинского общества. Все это чрезвычайно важно для врагов России.

Война на границе с Россией является частью планов США превратить Украину в антироссийский плацдарм и втянуть Россию в вооруженный конфликт с Украиной.

Но если Западу, используя Украину, удалось выстроить антиРоссию на границах России, то Россия, в свою очередь, поддержав Донбасс, сумела создать антиУкраину внутри самой Украины. Эти планы, следовательно, благодаря реакции Донбасса, не были доведены до совершенства.

Украина в качестве политической лаборатории была задумана как прозападная, проамериканская и антироссийская структура.

Использование русского языка (который ранее был наиболее распространенным языком во всей стране) было объявлено вне закона. Ложная альтернативная история Украины была придумана и сейчас преподается в школах. Украинские националисты регулярно маршируют по улицам Киева, демонстрируя нацистские знаки и размахивая факелами, более того, нацистские пособники, которые несут ответственность за резню поляков и евреев во время Второй мировой войны, теперь освящены как национальные герои.

Официальная позиция, от которой ни один украинский политик не может полностью отклониться, заключается в том, что Украина находится в состоянии войны с Россией и что Россия является «оккупантом». Очевидно, это неправда: если бы Россия действительно воевала с Украиной, Украина уже перестала бы существовать.

Данная политическая конструкция была разработана официальными лицами США на основе теории Збигнева Бжезинского, согласно которой потеря Украины подорвала бы имперские амбиции России. Все почему-то не приняли во внимание тот факт, что у России нет имперских амбиций.

Несомненно, Украина как часть Русского мира является важным фактором для России, однако, чтобы стать частью Русского мира, должно быть желание поверить в него, даже быть готовым умереть за него. Население Восточной Украины продемонстрировало приверженность этим ценностям и отстояло их ценой жизни. Россия поддерживала его различными способами и теперь даже выдает там свои паспорта. А что касается остальной части украинского населения, то оно проявило враждебность и русофобию по отношению к русским либо, по крайней мере, безразличие, сидя сложа руки, пока их страну грабят и разрушают.

Единственная польза, которую Украина может доставить России, - это обеспечивать работу транзитных газопроводов, ведущих в Европу. Но, учитывая политическую ситуацию и ветхое состояние украинской сети газопроводов, Россия в последние годы усердно работала над строительством новых трубопроводов в обход Украины. Сейчас они близки к завершению, Украина больше не будет важной страной для транзита газа в Европу.

Украинцы постоянно противостоят своей стране и самим себе в борьбе с Россией и русскими. На самом же деле им мало пользы в Германии, Франции, Италии. Им нужна Россия,  русские, с которыми они когда-то были братскими народами.

Если Россия предлагает совместные проекты в экономике, то на Украине считают это обманом! По мнению Украины, деньги и богатство есть только в Европе (при этом забывая, что никто не дает деньги просто так). Они все еще не осознают, что Запад, о котором они говорят сегодня, уже находится в процессе самоуничтожения, скоро его больше не будет.

Кажется, украинцы убеждены, что достаточно скопировать внешние формы Запада, чтобы повторить успех западных стран, не понимая самой сути западной цивилизации и факторов прошлого (не нынешних), которые определяли ее благосостояние. На самом деле на Украине после очередного провала «реформ» украинцы даже не пытаются понять его причину, они обвиняют во всем Россию, ведь это проще всего.

На Майдане разгневанные люди готовы были убивать своих соотечественников во имя идеального европейского «рая». Все были убеждены, что нужно только убрать Януковича, поставить подпись на бумаге, выкрикнуть на Майдане: «Украина - это Европа» - и взмахнуть европейскими флагами, чтобы войти в «рай» Европы. Очевидно, этого не произошло!

С принятием Зеленским «формулы Штайнмайера», а затем продолжением реализации Минских соглашений открываются конкретные возможности достичь реального мирного процесса. Однако за столом переговоров осталось очень много нерешенных вопросов.

В первую очередь фактор населения: пять лет войны и гибель более 10 тыс. человек - такое нельзя легко забыть! По данным, предоставленным МИД ДНР, с начала вооруженного конфликта в Донецкой Народной Республике погибли 4872 человека, в том числе 81 ребенок.

Достигнутые соглашения - это все же капитуляция партии войны Украины и победа партии мира Украины, тем не менее для Донбасса это политический шаг назад с одновременным шансом воспользоваться легализацией своего положения.

Вероятно, если это начало федерализации Украины, то не проиграют ли те, кто надеялся на присоединение ДНР и ЛНР к РФ?

Прежде всего, можно ли будет гарантировать, по крайней мере теоретически, что жители Донбасса станут лояльными к Украине в случае «реинтеграции»? Без народной поддержки нет будущего для правительств.

Для Украины единственная возможность вернуть в ее состав ДНР и ЛНР - присвоение этим регионам особого статуса и изменение структуры страны. Однако где гарантия, что после того, как Минские соглашения будут выполнены, республики Донбасса станут вновь Украиной, а на границе с Россией не появятся ВСУ и Зеленский сможет удержать ситуацию под контролем? А что если его свергнут на следующий день в результате очередного Майдана как предателя интересов украинской нации? Как Россия в этом случае сможет защитить Донбасс?

После Майдана, переворота и фазы гражданской войны Украина прошла большой путь. Однако и ДНР, и ЛНР не остались на месте. Прошло пять лет, и направления, взятые, с одной стороны, Украиной, а с другой - постепенно покидающими ее «сепаратистскими» республиками, были совсем не параллельными. Можно ли еще сойтись этим направлениям?

Тем временем ДНР и ЛНР со своей стороны научились выживать в условиях блокады, установленной Киевом. Они стали государствами, по сути, экономически и политически независимыми от Украины.

Что касается населения, то необходимо оценить фундаментальные вопросы идентичности: использование русского языка, близость к России, принадлежность к Русскому миру, историческая память… все вопросы, по которым Донбасс пять лет назад откололся от Украины. В области истории, культуры и языковой политики Донбасс сохранил свои прежние традиции.

На Украине теперь говорят о «советской оккупации», о «декоммунизации», а «бандеризация» там стала реальностью. Все это отвергается населением Донбасса.

Украина хочет вступить в Евросоюз. Европейский союз представляет не союз европейских народов, а интересы небольшой финансовой элиты. Европейский союз означает прежде всего потерю государственного суверенитета. Для европейских народов это значит вторжение мигрантов, бедность, уничтожение их идентичности. В настоящее время только глупые или только те, кто преследует свои личные интересы, хотели бы стать членом ЕС. Хотят ли ДНР и ЛНР вступить в ЕС?

Организаторы переворота заложили стратегический путь вступления в НАТО, который означает необратимую оккупацию страны американскими и иностранными войсками, строительство военных баз, размещение баллистических ракет. Конечно, все это с антироссийской перспективой. Разве ДНР и ЛНР хотели бы вступить в НАТО, готовы ли они видеть на своей территории оружие, нацеленное на их семьи в России?

Украина находится в катастрофической экономической ситуации, потеряла суверенитет и задыхается от долгов. Все для себя полезное Запад оттуда уже получил. МВФ и Запад помогают и финансируют, но они никогда не делают это бесплатно. Те, кто имеет перед ними долги,  либо возвращают деньги, либо отдают свой суверенитет. Результат - страна окончательно загнана в долговую кабалу, выбираться из которой ей придется тяжело, долго и очень дорого. Разве ДНР и ЛНР готовы принять правила МВФ со всеми вытекающими отсюда последствиями - приватизацией, ликвидацией остатков социальной поддержки здравоохранения и образования, повышением муниципальных тарифов?

В отношении экономического фактора пророссийский Донбасс всегда может надеяться на некоторую поддержку со стороны России. Вероятность же того, что Европейский союз в его нынешнем состоянии разобщенности и кризиса сможет взять на себя ответственность за восстановление Донбасса, практически равна нулю.

Одной из причин, побудивших Киев подписать «формулу Штайнмайера», является то, что «украинский вопрос» теперь все больше мешает Германии и Франции в их отношениях с Россией. Поддержка США отсутствовала. Президент Трамп в нескольких предложениях полностью разрушил весь политический строй современной Украины.

Для Трампа Украина - это проект, унаследованный от Обамы, который провалился, как и все, что было затронуто этим президентом. Трамп не хочет иметь проблем с Россией, поэтому ему пока не нужна русофобская Украина. Советуя Зеленскому поговорить с Путиным, чтобы решить его проблемы, Трамп очень четко обозначил и свою позицию, и будущие шансы Киева. Эффект был быстрым: спецпредставитель США на Украине Курт Волкер немедленно подал в отставку.

Такова политика США - сегодня они используют, завтра они бросают. Не сумев втянуть Москву в братоубийственную войну, Украина всякую полезность для Соединенных Штатов утратила сегодня. Она может финансироваться до тех пор, пока выполняет свои антироссийские функции, а затем, когда станет бесполезной для западных геополитических схем, она будет не нужна им.

Да и в части самой дружбы, увидев, насколько легко Президент Трамп бросил курдов умирать под турецкими танками, украинцы должны извлечь из этого урок.

Однако путь к мирному процессу не будет легким. Мы не должны забывать, что есть две Америки в вопросах отношений США с Украиной и Россией.

Первая - Америка Президента Трампа, которая хочет восстановить хорошие отношения с Россией. Но есть и другая Америка - «deep state» - гибридная ассоциация политиков, финансистов и представителей военной промышленности высокого уровня, способная эффективно управлять Соединенными Штатами, не обращаясь за поддержкой к населению.

Эта «другая Америка» представлена почти всей американской политической средой не только среди демократов, но и среди республиканцев, включая даже членов администрации Трампа. Эти политики поддерживают Украину и используют ее в борьбе против России. Это те, кто хотел бы видеть войну против России «до последнего украинца» (для них войны всегда в доме других, а не в их доме, для них жертвы - только статистические цифры).

Данную позицию занимал Курт Волкер. Несмотря на Президента Трампа, действия Волкера всегда были направлены на препятствование мирному процессу - отсутствие диалога с двумя республиками, противодействие Минским соглашениям, приписывание Кремлю вины гражданской войны, санкции против России, поставки оружия ВСУ, в том числе ракет «Джавелин».

Тем не менее не стоит строить иллюзий - США никоим образом не отступают от своего маневра окружения и давления на границах России.

Также есть украинский внутренний фактор: действительно ли Зеленский осуществляет контроль над Вооруженными силами Украины? Примерно в то же время, когда появилась информация о подписании представителями Киева «формулы Штайнмайера», украинские подразделения ВСУ открыли провокационный огонь по территории ДНР. Информация о разрушениях и жертвах среди мирного населения уточняется.

Другой сложный вопрос - присутствие на Украине групп радикальных националистов. Эти группы, конечно, являются небольшой частью украинского населения, но они хорошо закрепились в структурах власти, более того, они по-военному сильны и всегда пользовались определенной безнаказанностью. Достаточно напомнить, что произошло в Одессе в 2014 году! Сможет ли Зеленский заставить их замолчать? И как?

Они являются главным препятствием на пути любого конструктивного мирного процесса. Они - русофобы, воспринимают русских как «абсолютное зло», с которым невозможно никакого взаимодействия, кроме применения оружия. Они склонны к тотальной войне против России. Их мечта въехать на Красную площадь на броне американских танков.

Конечно, они - порождение Запада, но даже если Запад сейчас скажет «стоп», это не значит, что они остановятся. История учит нас тому, что такого типа явления продолжают жить своей собственной жизнью,  как демоны, выпущенные из бутылки, даже когда причины, по которым они были задуманы и созданы, терпят неудачу. Есть пример моджахедов во время войны в Афганистане 1980-х годов, вооруженных и активированных США для борьбы против СССР, а также сегодняшних джихадистов ИГИЛ в Сирии. Эти группы не следует недооценивать, они действительно могут разрушить любой мирный процесс.

Скорее всего, рано или поздно России придется столкнуться с данной проблемой. России нужна Украина, если не дружелюбная, то хотя бы нейтральная. Однако взгляд на историю показывает, что для прекращения любого конфликта необходимо устранить или, по крайней мере, ослабить причины. В конкретном случае причиной стал государственный переворот в Киеве, намеренно организованный США и Западом, которые поддерживали украинских националистов.

Но кризис на Украине и ее война (правда, которую многие, особенно на Западе, отказываются признать) показывают, что фракция, которая пришла к власти на Украине путем переворота в феврале 2014 года, структурно неспособна к ведению переговоров и компромиссу с теми, кого она считает самыми заклятыми врагами, - русскими Донбасса. На самом деле любая уступка по отношению к населению двух республик со стороны Киева подорвала бы всю идеологию, которая обосновывает и обеспечивает существование украинской власти.

Как политическая схема, на бумаге Минские соглашения разумны. «Формула Штайнмайера» - это только начало процесса. Понятно, что власти Украины будут вилять, пытаясь изменить прописанные правила уже по ходу игры. Все может быть, но тем не менее сделан первый исторический шаг.

Стабильность Украины может быть обеспечена только через мирный процесс. По этой причине обе республики - ДНР и ЛНР могли бы стать объединяющим началом не только для этнических русских, но, возможно, для большинства украинского народа, той Украины, которая почувствует необходимость обычных человеческих условий жизни - мира, процветания, адекватного правительства, социальных услуг, нормальных, осмелюсь сказать, даже братских взаимоотношений с соседней Россией.

Тем не менее с геополитической точки зрения не стоит создавать иллюзий, что мирный процесс на Украине будет иметь легкую жизнь и что Запад больше не хочет нападать на Россию.

Возможно, что на этом фронте решено временно прекратить атаку, но не вражду в целом против России. Она разгорится на новых фронтах. И, быть может, главным будет «московский Майдан». Это сегодня большой план Запада против России, то есть ее разрушение изнутри. Украинский Майдан был разработан и структурирован не для того, чтобы отображать какие-то протестные настроения в обществе. Их задача состояла сформировать новую виртуальную реальность, затем навязать этот образ большинству людей. Вот почему, когда появляются первые слабые признаки такого типа бунта, их нельзя недооценивать, к ним следует относиться серьезно.

 

Юго-Восток Украины сквозь призму трансконфликтности

Артем Бобров  

Третий секретарь Представительства МИД России в Ростове-на-Дону, кандидат социологических наук

На протяжении последних пяти лет внимание к российско-украинским отношениям диктуется не только внешнеполитическими соображениями, но и тем, что Украина является ближайшим соседом России. Важность этого фактора влияет на состояние российско-украинских отношений, от которых зависит социальное самочувствие людей по обе стороны границы.

Стоит отметить, что по причине сохраняющегося кризиса на Донбассе украинская проблематика, помимо прочего, вышла за рамки классической конфликтологии и стала предметом «гибридной» войны. Украинские политики продолжают прилагать немало усилий, чтобы в контексте курса на евроинтеграцию разорвать устоявшиеся с Россией связи и сконструировать русофобскую украинскую нацию.

Вместе с тем приход к руководству Украиной новых лиц сделал более осязаемой вероятность прекращения военного конфликта и сохранения потенциала развития двусторонних отношений, что обязывает нас для дальнейшей операционализации понятийного аппарата обратиться к заявленному в теме выступления понятию - «трансконфликтность».

В научной школе профессора Ю.Г.Волкова укрепилось следующее определение. Трансконфликтный регион - это нестационарное, неустойчивое региональное образование, которое характеризуется наличием деструктивного внутреннего потенциала, актуализируемого внешним источником конфликта (регионом с действующим конфликтом).

По отношению к Юго-Востоку Украины трансконфликтным регионом является Ростовская область, на которую оказывается влияние в виде увеличения числа мигрантов, дополнительной нагрузки на региональный рынок труда, повышения уровня преступности.

Региональные социологические опросы показывают достаточно динамичное отношение российского общества к этой проблеме, с одной стороны, и желание активных социальных страт, в первую очередь молодежи, к качественно иным сдвигам, направленным на гармонизацию российско-украинских отношений, - с другой.

И данная тенденция выглядит достаточно обнадеживающей, особенно в свете первых намеков со стороны столицы Украины на готовность урегулировать конфликт с Юго-Востоком.

Формулируемая таким образом система критериев позволяет выявить изменения в социальных позициях жителей Ростовской области и определить влияние внешних и внутренних условий на выработку совместных практик, блокирующих негативные последствия «дерусификации» Украины. Стоит оговориться, что Ростовская область как приграничный регион ориентируется на российско-украинские отношения в большей степени на уровне локальных, гуманитарных и социально-экономических контактов, а также на плотно интегрированные межрегиональные связи.

Среди жителей Ростовской области украинский вопрос до 2014 года не занимал приоритетных позиций. На повышение интереса к состоянию российско-украинских отношений повлияли информационные противоречия, факты многократного увеличения миграции из украинского приграничья и резкое сокращение гуманитарных (семейных) контактов.

Указанные тенденции в максимальной степени сплотили жителей Юга России и сделали их более чувствительными и резистентными к любым изменениям на территории соседнего государства.

Признавая тем самым, что события на Украине развиваются по худшему сценарию, граждане ожидают восстановления мира в соседнем государстве, возврата в режим добрососедства с Россией при условии сохранения и расширения сотрудничества с приграничным Донбасским регионом либо как автономии в составе Украины (15,5%), либо независимых государств, по аналогии с опытом Приднестровья¹.

Ориентируясь в будущем на нормализацию российско-украинских отношений, жители Юга России в подавляющем большинстве считают приоритетными создание условий для мирного исхода конфликта на Донбассе и в целом использование инструментов «мягкой силы» во влиянии на внутриполитическую ситуацию на Украине.

Однако важно отметить, что в то же время результат личных встреч с представителями общественных организаций, экспертного сообщества свидетельствует о неготовности к участию российских общественных организаций в реализации программ восстановления добрососедства и сотрудничества, которые ограничиваются лишь позицией символической поддержки.

Таким образом, проявляется определенный разрыв между гражданским патриотизмом как публичным дискурсом и алгоритмами повседневной деятельности. Неоднократно данный вопрос становился подчас предметом острых дискуссий на различных площадках региональных вузов, органов местного самоуправления, иных профильных организаций. Однако ответ на него так и не был найден, что, в свою очередь, неизбежно привело к возникновению следующей ситуации.

Согласно результатам опроса, проведенного берлинским Центром восточноевропейских и международных исследований (ZOiS) в Донбассе в феврале-марте текущего года, 54,5% респондентов из самопровозглашенных республик считают эти территории частью Украины. Из них 31% (в 2016 г. - 35%) хотели бы, чтобы республики получили автономный статус в составе Украины, а 23,5% (в 2016 г. - 20,6%) выступают за возвращение территорий в состав Донецкой и Луганской областей Украины без каких-либо изменений.

При этом 18,3% (в 2016 г. - 11,4%) опрошенных в ДНР и ЛНР хотели бы вхождения этих образований в состав России без предоставления им автономии, а 27,3% (в 2016 году - 33,1%) - с получением автономного статуса.

В находящейся под контролем Киева части Донбасса свыше 95% опрошенных считают ДНР и ЛНР частью Украины. Из них 64,7% (в 2016 г. - 65,7%) считают, что должно быть восстановлено состояние перед началом конфликта в Донбассе. Около трети (30,7%) респондентов выступили за получение регионом автономного статуса в составе Украины. Тремя годами ранее подобные взгляды выразили 26,7% жителей.

Безусловно, слепо доверять результатам указанного опроса не стоит, ввиду его недостаточной репрезентативности и вероятной ангажированности авторов, но такая тенденция находит свое подтверждение в ходе многочисленных личных встреч с жителями Донбасса.

Немалое влияние на смещение взглядов жителей Донбасса оказывают постепенно возвращающиеся в родные населенные пункты временно перемещенные лица (ВПЛ).

Ранее мы неоднократно отмечали, что наибольшую активность в обучении временно перемещенных лиц из самопровозглашенных республик проявляет Европейский фонд за демократию. Так, он стремится обучить ВПЛ навыкам проведения и реализации инициатив по борьбе с коррупцией, оказать поддержку молодым лидерам, которые являются движущей силой перемен в своих сообществах. Фонд помогает интегрировать ВПЛ и привлекать широкую общественность для достижения позитивных изменений в своем сообществе.

Сопоставление результатов упомянутого опроса с заявленными фондом программами приводит к следующим выводам. Европейские коллеги, понимая неизбежность возвращения временно перемещенных лиц к местам своего постоянного проживания, пять лет назад принялись интенсивно обучать, вдохновлять и поощрять активных молодых людей на будущие свершения.

С российской стороны границы казалось, что разрушить крепкие связи с Юго-Востоком Украины невозможно, в первую очередь ввиду общей системы ценностей, ментальности и цивилизационных сходств. Однако существуют неизбежные геоэкономические интересы, которые при наличии определенной внешней поддержки приводят к разрыву существующих культурно-ценностных связей. Нынешний Президент Украины, подписав так называемую «формулу Штайнмайера», сделал еще один шаг к нормализации отношений с Донбассом. Хочется верить, что будут и последующие.

Для многих он представляется тем самым лидером-миротворцем, способным исчерпать внутриукраинский конфликт. Гармоничными звучат заявление министра иностранных дел Украины от 5 октября этого года о планах возобновить движение поездов в Донбасс, решение киевского суда отменить присвоение двум проспектам столицы имен Бандеры и Шухевича, а также информация об успешно проведенном обмене пленными.

И в этой связи в условиях нехватки профессиональной деятельности, в первую очередь со стороны российских общественных организаций по отношению к Украине, создается ситуация, при которой мы, сохраняя связи Юга России и Донбасса на уровне первоочередного жизнеобеспечения, теряем их ментально.

¹Сериков А.В. Российско-украинские отношения в оценках молодежи приграничного региона (на примере Ростовской области) // Гуманитарий Юга России. 2017. №5.

 

ВКЛАД В ИНТЕГРАЦИЮ РЕГИОНАЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ, УЧРЕЖДЕННЫХ ПОСЛЕ РАСПАДА СССР

Ариф Асалыоглу

Генеральный директор Международного института развития научного сотрудничества (Турция)

С окончанием холодной войны процессы изменений, произошедших на территории Советского Союза, продолжают оказывать влияние на современные международные отношения в глобальном масштабе. Интеграция в Евразийском регионе продолжает оставаться одним из важных обсуждаемых вопросов в современном мире. Начиная с 2000-х годов, когда Россия начала приходить в себя, стали выдвигаться предложения о создании многополярной системы под руководством региональных держав против американской однополярной мировой системы. Примечательно, что эти предложения в большей степени исходят от Российской Федерации. Их пытаются поддержать созданные международные организации. Предметом экспертных исследований являются международные организации, такие как Шанхайская организация сотрудничества или Евразийский экономический союз.

Турция всегда проявляла особый интерес к странам Средней Азии и Евразийскому региону в целом. Она воспринимала этот регион как область, в которой плотно проживают близкие ей этнокультурные сообщества. Новые условия, сложившиеся после распада СССР и особенно в 2000-х годах, способствовали более тесному взаимодействию Турции с этим регионом, и группа стран, определяемая как «тюркские республики», стала одним из важных пунктов повестки дня турецкой внешней политики.

Растущий интерес к Турции со стороны Российской Федерации, несомненно, был вызван тем, что она снова активизировалась в регионе и снова появилась в качестве глобальной силы. Известно, что начиная с 2000-х годов Российская Федерация осуществляет деятельность для поддержания своей эффективности в регионе, а США, стремящиеся наладить свою деятельность в регионе, испытывают дискомфорт от повышенного интереса к региону со стороны таких стран, как Турция, Саудовская Аравия, Иран и Китай.

Влияние России на постсоветском пространстве

Этот дискомфорт привел к появлению региональных организаций международного характера, которые продолжают создаваться в последние годы. Кроме того, стало очевидно, что США и Европейский союз в большей степени заинтересованы в аспектах энергетики и безопасности в странах региона и работают над тем, чтобы обеспечить членство этих стран в различных западных организациях. Также общеизвестно, что страны Средней Азии, территориально расположенные между такими крупными странами, как Россия, Китай и Индия, никогда не рассматривали сотрудничество с США или Европой в качестве альтернативы обеспечению собственной безопасности и обеспечению своего развития. Иными словами, взаимное недоверие продолжается и по сей день.

Можно сказать, что все организации, созданные Российской Федерацией, такие как Содружество независимых государств и Евразийский союз, воспринимаются государствами Средней Азии с точки зрения реальной политики. Для сравнения, государственные учреждения, которые пытается создать Турция, обычно принимаются ограниченным числом стран, в то время как почти все страны являются активными членами пророссийских организаций. Более того, можно отметить, что созданные Турцией государственные учреждения, как Турецкое агентство по сотрудничеству и координации (TİKA), Фонд Маариф и Культурный центр им. Юнуса Эмре, вызвали реакцию в связи с их приверженностью пантюркизму и выражением жесткого внутриполитического курса.

Недостаток видения в поддерживаемых Турцией организациях

Невладение языком страны пребывания персоналом, занятым в поддерживаемых Турцией зарубежных учреждениях «мягкой силы», несоответствие их должностей начальным целям и нечеткое определение их задач, выполнение различными учреждениями и подразделениями одной и той же работы, отсутствие учебной программы и в дополнение ко всему этому - отсутствие видения, столкновение фундаментальных нравственных и человеческих ценностей, отсутствие социально-психологического и педагогического образования, а также занятость работников, мотивированных только зарплатой, нанесли большой урон имиджу страны. Вдобавок к этому явно заметные в последнее время такие труднообъяснимые вопросы, как причисление себя к определенной стороне, принадлежность к партии, противопоставление себя большинству, привели к потере национальных ценностей турецкого народа и Турции.

Примечательно, что в созданных Российской Федерацией организациях в большей степени делается акцент на сотрудничество по приоритетным направлениям в области экономики и энергетики. В этой связи можно отметить, что такие организации с первого дня начали свою деятельность с сильной институционализации с целью дальнейшего продолжения интеграции региона с Российской Федерацией и поддержания с ней тесных взаимоотношений. В долгосрочной перспективе их цель - комплексная интеграция.

Необходимость региональной интеграции

Начиная с обретения независимости в постсоветский период и продолжая его в настоящее время, государства Средней Азии приобрели серьезный опыт на пути к государственности. Этот приобретенный опыт имеет большое значение с точки зрения продолжения существования в будущем этих стран как государств. Известно, что у стран региона есть желание реализовать общий политический, экономический и социальный опыт, накопленный в ходе советского опыта, и создать интеграцию в соответствии с современными условиями. Известно, что Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев в течение долгих лет призывал к осуществлению интеграции всей Средней Азии. Некоторые страны положительно отреагировали на этот призыв Назарбаева, в то время как другими странами, например, Узбекистаном, он был расценен отрицательно.

Однако, когда на повестке дня появляются предложения по интеграции на базе пророссийских организаций, отмечается, что колебания на определенном уровне исчезли, и, по крайней мере на принципиальном уровне, к этому вопросу относятся умеренно. Международные организации, на которых мы делаем акцент, - это Содружество независимых государств, Шанхайская организация сотрудничества, Организация Договора о коллективной безопасности и Евразийский экономический союз. Как следует из названий, эти организации были созданы для обеспечения интеграции политической, экономической и военной областей.

Евразийское экономическое сообщество занимает особое место среди организаций, созданных после распада Советского Союза, благодаря своей институциональной структуре и эволюционированию в процессе. Первым шагом на пути к интеграции, наблюдаемым в этом регионе, стало создание на саммите ЕврАзЭС в Душанбе 6 октября 2007 года его членами - Россией, Казахстаном и Белоруссией - наднациональной структуры - Таможенного союза, официальное вступление в силу которого состоялось 1 января 2010 года. Кроме того, переход 18 ноября 2012 года трех стран - членов ЕврАзЭС к Единому экономическому пространству, а также реализация конечной цели - создание с 1 января 2015 года Евразийского экономического союза свидетельствуют о том, что данная организация обладает отличительным качеством с точки зрения ее будущего профиля.

Негативные факторы в процессе интеграции

На постсоветском пространстве до сих пор не была создана среда объединения в полном смысле этого слова. Недостаточное сотрудничество, ограниченность финансовых ресурсов вынужденно заставили обратиться к более приоритетным - с точки зрения общих интересов - областям. Спустя некоторое время страны Средней Азии сочли необходимым подготовить согласованную экономическую стратегию в области интеграции.

Выяснилось, что в интеграции нет злого умысла, что она пересекается с региональным сотрудничеством в мире, что нет сомнений в ее вкладе в развитие, однако оказалось, что по разным причинам процесс интеграции сам по себе является противоречивым и недостаточным. Можно обозначить данные причины как проблемы, характерные для всех стран, ввиду региональных, демографических, этнических, социальных, экономических различий, а также различий в ресурсном потенциале. Также мы можем добавить к этому проблемы, возникшие из-за разницы в тенденциях проведенных реформ, а также скорости и масштабов их реализации.

СНГ, созданному с целью реорганизации утраченных в регионе политической, социокультурной и экономической структур, удалось создать общую почву для регионального сотрудничества. Однако до сих пор ему не удалось преобразоваться в масштабный союз. Основной причиной этого является несостоятельность стратегии интеграции и сотрудничества, которую пытаются разработать в рамках СНГ.

Среди других основных факторов, оказывающих влияние, можно отметить следующие направления: недавно получившие независимость страны-члены находятся в процессе построения своей национальной идентичности; сразу после обретения независимости они скептически относятся к интеграционным процессам; недостаточная компетентность национальных чиновников для обеспечения функционального углубления в интеграционных процессах; руководители стран, вышедшие на передний план в процессе обретения независимости, боятся потерять свои позиции и полномочия в процессах регионального сотрудничества и интеграции; определение каждой страной-членом своей экономической политики независимо друг от друга, в соответствии с национальными приоритетами; отсутствие на начальном этапе мощностей для покрытия расходов, связанных с институциональной структурой и политической координацией; отсутствие отчетливого представления у стран-членов о сопернике/враге, определяемом в развитии интеграционных процессов в качестве внешнего фактора.

В конечном итоге начиная с 1990-х годов Турция предприняла многочисленные усилия по созданию организаций в регионе, но до сих пор они не приобрели постоянного характера. Несмотря на особое внимание, уделяемое организации, начавшей функционировать в 2010 году, - Тюркскому совету, ее активность с момента ее создания пошла на убыль.

Предметом обсуждения специалистов стал вопрос активности самой Турции в регионе, а также то, как влияет совет на взаимоотношения Турции со странами региона.

 

О целесообразности и возможных формах реинтеграции на постсоветском пространстве

Василий Семенов

Научный сотрудник Южного научного центра РАН, кандидат политических наук

В последние месяцы на постсоветском пространстве наблюдаются изменения, обусловленные сложностями развития большинства новых независимых государств, возникших в 1991 году. Обострились вопросы относительно их жизнеспособности, эффективности, перспектив самостоятельного развития. События в Армении, Молдавии, Казахстане, России, на Украине и других странах продемонстрировали разный уровень высших элит, институтов госуправления, различия механизмов реализации власти.

Заметное сокращение поддержки постсоветских государств со стороны западных государств позволяет рассматривать перспективу возможного усиления центростремительных процессов, вольное или невольное смещение курса бывших республик СССР к России. При этом фиксируются признаки поощрения подобных тенденций со стороны западных «партнеров», меняется тон и суть их предложений относительно позиций постсоветских государств.

Вызревание политических решений стимулируется тяжелой либо крайне тяжелой экономической ситуацией во многих постсоветских республиках. Сокращение помощи Запада делает Россию практически безальтернативным источником развития. Характерно, что на полях 74-й сессии Генассамблеи ООН американский президент недвусмысленно предложил молодому украинскому коллеге договариваться с Владимиром Путиным. Другой пример страны, истеблишмент которой настроен антироссийски, но вынужден искать точки соприкосновения с северным соседом, - это Грузия. После известной провокации на Межпарламентской ассамблее православия и массовых беспорядков последовало резкое охлаждение отношений. Впрочем, Президент Саломе Зурабишвили, объявившая Россию врагом и оккупантом, следом призвала россиян не замечать распри властей Москвы и Тбилиси и приезжать на грузинские курорты, а МИД Грузии выразил готовность возобновить авиасообщение с Россией, не дезавуировав враждебные заявления.

Затяжной кризис на Украине, массовое недовольство экономической и политической ситуацией в Грузии и Армении, мощный антиолигархический кризис в Молдавии и многое другое означают императив масштабных перемен и самостоятельного развития Трансформационные процессы порождают неожиданные сочетания интересов и нестандартные решения. Так, в Республике Молдове вариант выхода из ситуации двоевластия был одновременно поддержан Россией, ЕС и США, что является весьма редким случаем.

На Украине разветвленная система олигархического правления, глубоко внедренная в систему власти, породила мощную протестную волну, которая вынесла на вершину власти «несистемного игрока». Впрочем, ни в одной ситуации на постсоветском пространстве, включая и образцово бесконфликтную передачу поста президента в Казахстане, нет уверенности, что удастся сформатировать и запустить действующую систему развития государства. Необходимы изменение системообразующих структур, переход на качественно новые принципы развития и воспроизводства государственных и гражданских смыслов.

Своеобразным индикатором стало обсуждение проекта интеграции России и Белоруссии. Специалисты отмечают, что речь не идет о восстановлении СССР (даже не о конфедерации РФ и РБ), но уровень интеграции предполагается выше, чем в ЕС, поскольку планируется частичное объединение двух экономических систем с 2021 года. Не будет единой валюты и эмиссионных банков, хотя предусматривается унификация валютного контроля и режима защиты инвестиций, в автономном ведении остаются вопросы государственного управления.

Условный «коллективный Запад» (чей «коллективизм» вызывает все больше сомнений) оценивает свои интересы в контексте центростремительных процессов на постсоветском пространстве. Рассматривается вариант перегрузки российской экономики расходами на союзников и в определенной степени повторение сценария развала СССР или же, как минимум, максимальное ослабление России с последующим устранением ее как субъекта международных отношений.

Позиции стран Запада в отношении интеграционных процессов на постсоветском пространстве весьма неоднородны. Так, значительное влияние на внешнюю политику США оказывают их внутриполитические проблемы, неутихающая «холодная гражданская война» порождает непоследовательные и противонаправленные шаги. В европейских странах еще большая разноголосица по отношению к интеграционным процессам, санкциям и предпосылкам развития отношений с РФ. Истеблишмент ведущих государств ЕС полагает, что Россия будет поддерживать экономику бывших советских республик.

При этом чаяния элит этих республик в значительной части отвечают планам «коллективного Запада»: они готовы принимать инвестиции и многое другое, но зримой отдачи и внешнеполитического партнерства не предполагают. Настрой постсоветских элит против политического объединения объясняется нежеланием терять свои преференции. Но при этом у них все больше причин стремиться к экономической интеграции, которая понимается ими как дешевые энергоресурсы, выгодные кредиты, инвестиции, упрощенный доступ к российскому товарному рынку и природным ресурсам. Практически единственным путем разрешения нарастающих экономических проблем остается опора на Россию.

В этих условиях РФ следует крайне осторожно подходить к вопросам интеграции, соотнося геополитические выгоды с экономическими рисками. Например, ее инвестиции в предприятия соседних стран будут находиться под угрозой национализации, а ресурсы воспринимаются многими соседями как дешевые бонусы. Вспомним, что в советский период существовала нетипичная для империй ситуация, когда население метрополии жило значительно хуже населения так называемых «колоний». Существует опасность, что восприятие интеграции по старым лекалам может вызвать опасения россиян за свой уровень жизни и усилит конфликты внутри социума, ослабит общественный консенсус.

Вероятнее всего экономический фундамент интеграционного объединения может быть связан с крупными проектами в сфере транспорта и энергетики, возможны также принципиально новые сферы совместного производства.

Подводя итоги, можно констатировать, что к началу 20-х годов XXI века большинство постсоветских государств столкнулись с нарастающими кризисными явлениями, означающими проверку их жизнеспособности, умения строить государственное управление и находить эффективные пути самостоятельного развития. В то же время США, государства Западной Европы и их союзники по многим причинам не могут обеспечить прием в свои структуры и развитие новых партнеров.

В этих условиях многие постсоветские государства ищут экономического взаимодействия с Россией, но при этом исходят из приумножения собственных ресурсов, не предполагая внешнеполитического партнерства. Геополитические конкуренты России могут поощрять подобные подходы постсоветских государств к восстановлению связей с Россией, рассчитывая на перегрузку ее экономики и устранение из большой политики. Соответственно, России необходима предметная проверка целесообразности и возможных форм реинтеграции на постсоветском пространстве. Основная цель - выработать алгоритмы, в которых включение во взаимовыгодные развивающие проекты и экономическое сотрудничество будет четко увязано с политическим союзом, полноценным партнерством.

Подобный ход событий должен довольно скоро, вероятно к середине 2020-х годов, потребовать принятия глобальных решений, нацеленных на консолидацию установок, определяющих новые принципы сосуществования, определения статуса границ, принятия общезначимых целей развития и путей их достижения.

 

Центробежные и центростремительные силы на постсоветском пространстве

Ростислав Ищенко

Украинский и российский политолог, обозреватель МИА «Россия сегодня»

Совершенно очевидно, что глобальная цивилизация пребывает в системном кризисе - знакомая нам, ныне агонизирующая система бесповоротно уходит. Какая будет новая, никто точно не знает, но каждый хотел бы, чтобы она соответствовала его желаниям, которые тоже до конца еще не сформированы. Всегда в истории человечества системные кризисы заканчивались войной. Этот кризис не стал исключением.

Единственное, что изменилось, - это формат военных действий, поскольку в нынешнем мире накопленные системы и качество вооружений накладывают некоторые критические ограничения на их использование. В результате мы столкнулись с ситуацией, когда, например, дипломатические ведомства стали основной силой, которая зачастую оказывает на ход и исход военных действий влияние большее, чем непосредственно армии. Мы сталкиваемся с ситуацией, когда необъявленная война, которую называют гибридной, оказывает большее разрушительное влияние на проигравшее государство, чем война традиционная.

Ни одна война не велась и не ведется из сугубо идеологических соображений. Война всегда должна заканчиваться миром, который будет лучше предвоенного, хотя бы лично для вас. Война должна себя окупить, должна принести прибыль, иначе она бессмысленна. И хотя бóльшая часть войн является проигрышной и для победившего, и для побежденного, но все-таки в идеале человечество всегда воюет за лучшее в материальном плане будущее. Соответственно, и наши потенциальные союзники, в том числе и на постсоветском пространстве, всегда рвутся к лучшему будущему в их понимании. Поэтому там нет плохих и хороших, русофилов и русофобов, там есть люди, которые свое материальное благополучие связывают с Россией, или люди, которые свое благополучие связывают с отсутствием России. В принципе потенциальными союзниками могут стать и те и другие. Сложная задача объяснить противникам, что в союзе они могут получить больше.

Элиты, пришедшие к власти на постсоветском пространстве, оказались более антисоветскими и русофобскими, чем элиты западных стран. С моей точки зрения, это происходило по вполне понятным материальным причинам - стать независимыми и суверенными, получить в свои руки национальные богатства они имели возможность только благодаря распаду СССР.

А поскольку Россия де-факто рассматривалась как точка сборки любой государственности на евразийском пространстве, то вполне естественно, что национальные элиты пытались ликвидировать опасность советской реставрации, которую в первую очередь связывали с Россией. Кто-то готов был развязать военный конфликт, кто-то вполне эффективно использовал нормальные отношения с РФ для решения своих внутренних проблем, в том числе и для обеспечения своей внешней безопасности, кто-то дистанцировался от России. Но всегда национальные элиты очень бдительно следили за тем, чтобы контроль над национальным информационным пространством находился полностью в их руках. Сегодня российским СМИ сложнее работать в некоторых постсоветских государствах, чем в западных.

Если бы сегодня были 1990-е годы, то я бы сказал, что это надо перерасти и пережить. Но мы находимся в 2019 году, когда многие старые элиты исчерпали свои национальные ресурсы. Во многих странах на смену старым пришли новые элиты, родившиеся в условиях новой государственности. Невзирая на то что они смотрят на государство как на самоценность, они более прагматичны, над ними не довлеет страх, что у них отнимут неправедно нажитое. Они рассматривают национальный ресурс как собственность и заинтересованы в его приумножении.

А это приумножение у любого постсоветского государства так или иначе связано с Россией, поэтому я бы разделил национальные элиты на две большие группы. Первая - уходящая корнями в прошлое, которая в своем большинстве, даже в дружественных по отношению к России странах, настроена как минимум неоднозначно.

И элиты, связанные с бизнесом, экономикой, которые в принципе не интересуются политическими проблемами, а настроены на приумножение своих капиталов. Они прагматично стремятся с Россией сотрудничать, совершенно не опасаясь каких-то перспективных покушений со стороны интеграционных процессов на их политическую власть. Зачастую для экономических элит их собственные политические коллеги в рамках их собственного государства вреднее, чем какие бы то ни было внешнеполитические опасности.

В связи с этим исхожу из того, что при придании интеграционным процессам на постсоветском пространстве ярко выраженного экономического характера, при подчеркивании и позиционировании этой точки зрения Россия может реально приобрести и умножить число своих союзников, оказывающих влияние на политику своих государств при помощи самого действенного механизма - экономики и финансов, то есть посредством того, что непосредственно влияет на желудок. А голод, как правило, голову осветляет. Наоборот не бывает.

 

Формирование российско-украинской границы в ХХ - начале ХХI века: динамика и основные характеристики пограничных трансформаций

Игорь Татаринов

Доцент кафедры политологии и международных отношений Луганского национального университета им. В.Даля, кандидат исторических наук (Украина)

На фоне активизации антироссийской истерии мы фиксируем появление различных территориальных претензий к России. Как известно, корни многих споров лежат в исторической плоскости. Можно выделить несколько этапов формирования российско-украинской границы.

На первом этапе, затрагивающем 1917 год, изначально речь шла о границах будущей украинской национально-территориальной автономии. Федералистские настроения в украинском социуме доминировали, а самостийники были немногочисленны. В июне-июле 1917 года Украинская Центральная Рада (УЦР) приняла I и II Универсалы, где провозглашалась автономия в составе России. 4 августа 1917 года Временное правительство подписало для Украины «Временную инструкцию», впервые определив территориальные рамки украинской автономии.

В пункте 2 указывалось, что украинская юрисдикция распространялась на Киевскую, Волынскую, Подольскую, Полтавскую и Черниговскую губернии, за исключением ряда северных уездов. Вне украинского суверенитета пребывали значительные территории бывшей Новороссии, Харьковской и Черниговской губерний. Однако, воспользовавшись свержением Временного правительства, УЦР самовольно расширила свою юрисдикцию на земли, не указанные в инструкции, распространив ее на Киевщину, Подолье, Волынь, Черниговщину, Екатеринославщину, Полтавщину, Харьковщину, Херсонщину и Таврию (без Крыма), заявив также претензии на часть Курской и Воронежской губерний, Донских земель.

Второй этап охватывает 1918-1919 годы. В январе 1918 года УЦР потеряла власть над большинством территорий и обратилась к Центральным державам с призывом о помощи. 9 февраля 1918 года Украина (УНР), Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция заключили в Брест-Литовске договор о взаимопомощи. Центральные державы признали суверенитет УНР над рядом территорий и обязались направить войска на Украину.
К концу мая 1918 года 450-тысячный австро-германский корпус оккупировал всю Украину, Крым, юг Центрального Черноземья и большую часть Донских земель. В апреле 1918 года в Киеве установился марионеточный режим гетмана П.Скоропадского, а 16 мая на Дону при поддержке немцев образовалось Всевеликое войско Донское во главе с войсковым атаманом П.Красновым.

Перед новыми государствами встала задача установления границ и дипотношений. Краснов видел границы Дона в рамках Царицына, Камышина, ст. Поворино, Воронежа, Луганска с его патронным заводом, всего Донбасса и Старобельского уезда с конезаводами. Территориальные аппетиты украинцев строились на этнографическом принципе и касались Тавриды, Крыма, Таганрога, Ростова и Кубани.

Заметим, что установление границ в то время определялось динамикой оккупации той или иной территории немецкими войсками. 22 июня 1918 года стороны согласились принять этнографический критерий и установить государственную границу, однако лишь 8 августа 1918 года подписали договор. Установили, что границей будет служить административная линия между Областью войска Донского и Воронежской, Харьковской и Екатеринославской губерниями. Стороны также заключили отдельное соглашение по Таганрогу.

Окончание Первой мировой войны и ноябрьская революция в Германии привели к отзыву немецких войск. Это обрушило марионеточные режимы в Киеве и на Дону. Завершилась и оккупация ряда уездов Белгородщины и Курщины украино-немецкими войсками, а сами уезды вернулись под российскую юрисдикцию. Тогда же возник вопрос о Донецко-Криворожской республике. И.Сталин считал целесообразным в интересах интернационализма объединить Донбасс с Украиной. Он заявил: «Никакого Донкривбасса не будет и не должно быть». 17 февраля 1919 года Ленин подписал постановление: «Просить т. Сталина через Бюро ЦК провести уничтожение Кривдонбасса».

10 марта 1919 года украинский Совнарком утвердил «Договор о границах с РСФСР», где административные границы УССР определялись девятью губерниями: Киевской, Херсонской, Подольской, Волынской, Харьковской, Полтавской, Черниговской, Екатеринославской и Таврической. Между республиками появились границы, видевшиеся как границы двух суверенных государств.

На третьем этапе (1920 г.) встал вопрос о путях развития советских республик. Ориентиром в национальном строительстве послужили тезисы В.Ленина из работ «О праве наций на самоопределение» и «Критические заметки по национальному вопросу». В них акцентировалось внимание на необходимости сплочения в отдельные республики «территорий с населением, говорящим на одном языке». Именно по языковому признаку, который Ленин считал определяющим, шло создание УССР, игнорируя при этом самосознание населения. На Украине в сознание активно внедрялся этноним «украинцы», не имевший ранее широкого хождения. Наряду с этим идентификации «малоросс» придавался негативный окрас.

Исходя из решения народнохозяйственных задач, была создана Донецкая губерния. В нее включили части Екатеринославской, Харьковской губерний и Донские земли. Решено было образовать Донецкую губернию в таких контурах, чтобы она включала «всю горную промышленность и достаточное для полного обеспечения местного населения количество продовольственных уездов и волостей из соседних губерний». 23 марта СНК РСФСР предложил включить в состав Донецкой губернии «из казачьих областей южную часть Донецкого и северную часть Черкасского округов, в тот же день подтвердив это Постановлением ВЦИК.

16 апреля 1920 года Донецкую губернию дополнили землями Области войска Донского: ряд станиц и волостей Донецкого и Черкасского округов и Таганрогский округ целиком. Эти изменения лишь усугубили управленческий хаос в Донецкой губернии и вызвали протесты на Дону. Москва пресекла эти возмущения, отметив, что вопрос о границах Донецкой губернии решен СНК и утвержден ВЦИК: «Никаких изменений или уклонений быть не может. Таганрог входит в Донецкую губернию».

Территориальное переподчинение донских земель на этом не закончилось, и 12 июля 1920 года станица Луганская, ранее входившая в состав Миллеровского района Донской области, присоединялась к Луганскому району Донецкой губернии. Донские казаки станицы категорически протестовали против такой передачи, а местные органы власти до осени продолжали исполнять директивы и предписания из Миллерово. Причиной присоединения станицы стал экономический фактор. Станица была рядом с губернским центром и должна была стать продовольственной базой для промышленного округа. В том же году поднимался вопрос о присоединении Белгородского уезда к Украине. Однако это обращение было отклонено российской стороной.

Проводя межреспубликанскую делимитацию, основной акцент делали на экономическую целесообразность. Именно этим можно объяснить создание Донецкой губернии, и соответствующее увеличение территории Украинской ССР. Новые границы должны были способствовать эффективному решению народнохозяйственных задач.

Самые масштабные трансформации российско-украинской границы пришлись на 1920-е годы. Генеральный прокурор УССР Н.Скрипник выдвигал требования о присоединении к Украине территорий Азовской, Черноморской, Кубанской, Курской и Воронежской областей. В адрес ЦИК СССР украинцы направили проект «О внешних границах УССР», где требовали изменения границ. Для рассмотрения проекта ЦИК СССР создал специальную комиссию.

Российская сторона настаивала на возврате, а украинцы на сохранении Таганрогского уезда за УССР, отмечая его экономическую связь с Донбассом. Пребывание в составе УССР Таганрогского округа вызывало протесты местных жителей. Высказывались опасения, что незнание «чужого для нас украинского языка» вызовет «непонимание всех распоряжений, издаваемых правительством». Подобные тревоги выражали и жители Воронежской губернии. Так, глава Богучарского исполкома заявил, что «большинство жителей уезда не желает присоединения к Украине из-за неудобства связи с украинскими центрами. Настроение крестьян отрицательное». В Острогожском уезде «большинство жителей не считали себя малороссами, украинизация в уезде совершенно невозможна».

К исходу 1924 года вопрос российско-украинского разграничения был согласован. В основу взяли этнографический аспект, присоединяя непосредственно прилегающие территории, заселенные в большинстве национальностями этой республики. Решение комиссии с перечнем передаваемых территорий было отправлено в Политбюро. Новые границы зафиксировали Постановлением ЦИК СССР «Об урегулировании границ Украинской ССР с РСФСР и Белорусской ССР» от 16 октября 1925 года.

На юге Центрального Черноземья к Украинской ССР отошли ряд селений Брянской и несколько волостей Курской и Воронежской губерний. На юге страны в состав РСФСР вернули городу Таганрог, ряд районов Таганрогского округа, а также город Шахты и часть районов Шахтинского округа. В Донецкой губернии УССР оставили ряд районов Шахтинского и Таганрогского округов. Всего к УССР присоединили территории с 278 081 жителем, к РСФСР - 478 009.

Однако это постановление не закрыло вопрос российско-украинского разграничения. Не везде удалось гармонично совместить этнографический принцип и экономическую целесообразность. Новая граница поделила в ряде мест как населенные пункты, так и производственную инфраструктуру. В докладной записке в ЦК ВКП(б) «По вопросу об исправлении государственных границ УССР и Северо-Кавказского края в районе ст. Чертково» (апрель 1927 г.) украинцы ходатайствовали о передаче им станции Чертково. Аналогичная риторика звучала и в отношении Донецко-Шахтинского округа, отторжение которого, по мнению украинцев, искусственно разделяло хозяйственно-целостную единицу (Донбасс).

Но ВЦИК ходатайство украинцев не удовлетворил. Чтобы снять некоторое напряжение, в октябре 1928 года ЦИК СССР присоединил несколько населенных пунктов Брянской и Курской губерний к Украинской ССР. В присоединении к Украине большего числа населенных пунктов Курской и Воронежской губерний было отказано. В последующие годы вопрос границ практически не поднимался. Вместе с тем в 1944-1945 годах произошла передача территории Дарьино-Ермаковского сельсовета Красногвардейского района Ростовской области в состав Ворошиловградской области УССР. Она была вызвана выравниванием межреспубликанских административных границ.

Пятый этап - Крым. Наиболее сложными, как показали последующие события, стали административно-территориальные изменения на Крымском полуострове. Еще в начале 1917 года контуры Таврической губернии в составе трех материковых уездов (Мелитопольского, Днепровского и Бердянского) и пяти уездов Крымского полуострова не вызывали споров. Однако на переговорах УЦР с Временным правительством в мае 1917 года украинцы заявили притязания на Тавриду.

Реакция чиновников Временного правительства на претензии Киева описана одним из очевидцев. Соглашаясь на украинскую автономию в виде пяти губерний, возражали: «Но Одесса с Черным морем, с портом, с путем к Дарданеллам, в Европу? Но Харьковщина, Таврия, Екатеринославщина, Херсонщина? Да какие же они украинские? Это Новороссия, а не Малороссия. Там и население в большинстве не украинское, это русский край».

Ситуация резко изменилась с принятием 7 ноября 1917 года ІІІ Универсала УЦР, где были заявлены претензии на три материковых уезда Таврической губернии - Мелитопольский, Днепровский и Бердянский. Зимой-весной 1918 года в Крыму и Тавриде установилась советская власть, и 19 марта провозглашена Советская республика Тавриды в границах Крыма.

УЦР, заручившись поддержкой своих австро-германских союзников, решила не только подчинить три северных уезда Тавриды, но и пересмотреть статус полуострова, включив его в состав УНР. 18 апреля 1918 года в Крым вторглись украинские и германские войска. Германия имела свои планы на Крым и вынудила украинцев в конце апреля покинуть полуостров, подчинив его своей власти. Заметим, что на мирных переговорах в Бресте вопрос принадлежности Крыма не поднимался и не упоминался в тексте мирного договора в числе территорий, на которые распространялся суверенитет УНР.

Для организации власти в Крыму немцы сформировали местное правительство во главе с генералом М.Сулькевичем. Вся деятельность правительства проходила под контролем германского командования и украинского правительства П.Скоропадского. Крымское правительство заняло антиукраинскую позицию, выдав распоряжение: «Ни в какие отношения с правительством Украины не вступать, а в случае получения требований от правительства Украины, такие не выполнять».

Понимая невозможность захвата Крыма военным путем, Киев начал в июле 1918 года таможенную блокаду Крыма. Блокируя морские перевозки, остановив железнодорожные поставки, свернув все торговые операции и почтовую связь с Крымом, Киев добился существенного ухудшения положения полуострова. На сентябрьской аудиенции у кайзера Вильгельма II гетман П.Скоропадский получил согласие Германии на включение Крыма в состав Украинской Державы.

Под давлением экономических санкций и позиции немецких властей, которые прямо указали Сулькевичу на необходимость переговоров о вхождении Крыма в состав Украины, в начале октября начались переговоры. Стороны достигли предварительного соглашения о вхождении Крыма в состав Украины на правах автономии. Однако отзыв немецких оккупационных войск на родину сделал невозможным вхождение Крыма в состав Украины.

С июля 1919 года Крым находился под контролем Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) и белогвардейского правительства, которое 19 сентября 1919 года создало Новороссийскую область, передав в нее ранее входивший в Таврическую губернию Бердянский уезд. Отторгнутые годом ранее Днепровский и Мелитопольский уезды белая власть включила в состав губернии лишь 25 июня 1920 года. В такой конфигурации исследуемые рубежи оставались вплоть до 1954 года.

Накануне 300-летия воссоединения Украины с Россией возник проект присоединения Крымской области к Украинской ССР. В мотивировочной части передача исходила из «общности экономики, территориальной близости и тяготения к УССР, тесных хозяйственных и культурных связей». Передача была начата постановлениями Президиума Верховного Совета РСФСР и Совета Министров РСФСР от 5 февраля и специальным решением ЦК КПСС и Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1954 года. 26 апреля 1954 года передача была оформлена законом «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР». Реальные мотивы передачи Крыма в состав Украины остаются предметом дискуссий.

В 2014 году принадлежность Крыма и Севастополя вновь была пересмотрена, на сей раз в контексте исторической справедливости. Государственный переворот в Украине привел к власти националистов-русофобов. Крым и Севастополь категорически не приняли подобные события, и 16 марта 2014 года на общекрымском референдуме о статусе Крыма 96% жителей проголосовали за вхождение в состав России. 18 марта 2014 года заключение Договора между Российской Федерацией и Республикой Крым о принятии в состав России Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов юридически закрепило результаты референдума. 1 апреля 2014 года договор официально вступил в силу.

Подводя итог, заметим, что основной период в формировании украино-российской границы пришелся на 1920-е годы. Этот процесс был неоднозначным и сопровождался многочисленными апелляциями и спорами. Положенные в основу пограничных трансформаций этнографический принцип и экономическая целесообразность не позволили гармонично решить вопрос. В некоторых районах этнически однородное население оказалось разделенным между республиками. Как справедливо отметил Президент Российской Федерации В.Путин, русский народ оказался самым большим разделенным народом мира. Не в последнюю очередь в силу освещенных выше событий.

 

К вопросу о становлении постсоветской идентичности Республики Узбекистан в конце 1990-х - 2000-х годАХ

Дмитрий Трофимов  

Заместитель директора Четвертого ДСНГ МИД России

На протяжении последних 150 лет Средняя Азия и Узбекистан - как ее составная часть - пребывают в состоянии последовательных, отчасти маятниковых, переходов-трансформаций от архаики к модерну: включение преимущественно в европоцентричное цивилизационное пространство Российской империи; глубинная социально-политическая ломка-трансформация советского периода; возвращение к авторитарно-архаичной модели в рамках постсоветского транзита.

Распад СССР застал Узбекистан, да и всю Среднюю Азию, врасплох: в отличие от стран Прибалтики и отчасти Украины местные элиты и особенно местное население были вполне комфортно встроены как в советскую политическую систему, так и в ее дотационную экономику. Внезапное обретение независимости положило начало мучительным поискам новой постсоветской идентичности, в которой на привычные социокультурные элементы советской ментальности (во многом родной и понятной среднеазиатам) стали накладываться все более заметные узбекские этнокультурные и религиозные традиции.

Опыт Узбекистана уникален тем, что там в 1990-х-2000-х годах наблюдался один из самых ярко выраженных на постсоветском пространстве процессов десоветизации по форме при одновременном сущностном сохранении всех определяющих советских видовых особенностей.

Двуединая установка на десоветизацию и дерусификацию являлась во многом определяющей для «новой-старой» правящей элиты постсоветского Узбекистана. При этом приходится признать, что императивность разрыва с «проклятым» российским (неважно - имперским или советским) прошлым прежде всего была обусловлена тем обстоятельством, что именно в нем коренилась и первоначальная легитимность самих власть предержащих во главе с И.А.Каримовым. Важно то, что с точки зрения традиционных ценностей Каримов - очевидный маргинал со смешанным этническим (узбек по отцу, но таджик по матери) и «захудалым» клановым происхождением, к тому же заведомо (как бывший республиканский партийный лидер) лишенный какого-либо религиозного авторитета. Собственно говоря, именно отсутствие «правильного» прошлого и заставило того же Каримова столь активно заниматься строительством «правильного» будущего, то есть новой узбекской идентичности, определяемой как «узбекчиллик», или «узбекство». «Узбекистан - государство с великим будущим» (по-узбекски - «Узбекистон келажаги буюк давлат») - именно этот политический лозунг с начала 1990-х годов становится с подачи И.А.Каримова ключевой идеологемой страны.

В течение всего постсоветского периода происходит, по определению С.Н.Абашина, «массированное реконструирование и переназывание пространства»¹. Уничтожаются символы и памятники равно имперского и советского периодов, из публичной сферы последовательно и подчас предельно нецивилизованно вытесняются советские кино, литература, учебники, музыка: так, в 1990-х годах были сожжены десятки тысяч библиотечных книг, «виновных» в наличии аббревиатуры «СССР» на обложке². Со стен школьных кабинетов в массовом порядке срывали портреты классиков русской и советской литературы, а отдельные ревнители национальной чистоты образования добирались даже до Периодической таблицы Д.Менделеева.

Политика памяти в Узбекистане по отношению к советскому времени основывалась на «травматизации сознания людей»³, искусственном внедрении в нее сфокусированно негативных воспоминаний о страданиях в результате «колониальной» политики царского времени, о раннесоветских и сталинских репрессиях, о «хлопковом деле» 1980-х годов. Своего рода эпицентром этой новой «травматизирующей» идеологии стал открытый в 2002 году ташкентский Музей памяти жертв репрессий⁴.

Очевидная националистическая идеологизированность легла в основу бесконечного переименования улиц и зданий исторического «русского» Ташкента. После присоединения Туркестана к Российской империи рядом со старым «узбекским» Ташкентом на пустом месте, не имевшим, следовательно, никакой дороссийской топонимики, возник совершенно новый город, все площади, скверы и улицы которого были построены на европейский манер и получили, разумеется, чисто русские названия. Такая же картина наблюдалась в городе Фергане - бывшем Скобелеве, основанном в 1876 году по большей части на месте осушенных малярийных болот, он имел типичную для военно-административных центров радиально-концентрическую планировку. Еще по переписи 1926 года это был, по сути, «русский» город, число узбеков в котором составляло чуть более 20%. Ангрен и целый ряд аналогичных городов и поселков, имевших практически только русско-советскую историю, претерпели такую же переделку.

Неугодная новой власти российская историческая коннотация обусловила и скандальное уничтожение в 2009 году любимейшего ташкентцами центрального сквера (бывшего Константиновского, или Кауфманского, или Революции, а с 1994 г. - имени Амира Тимура).

Столь же показательна и история выбора нового национального героя и символа независимого Узбекистана. Самаркандец Каримов практически без колебаний сделал выбор в пользу правившего из Самарканда Тамерлана (Амира Тимура), культ которого с 1994 года⁵ стал основополагающим с точки зрения формирования новой постсоветской идентичности Республики Узбекистан. Точнее, впрочем, было бы говорить об утверждении И.А.Каримовым двойного, параллельного культа - Амира Тимура, с одной стороны, и самого себя - с другой.

Кстати, в начале 1990-х годов на роль общенационального символа советники И.А.Каримова предлагали ему еще две фигуры, альтернативные Тимуру, - просвещенного правителя и блистательного ученого Улугбека (и при этом внука Тамерлана) или тюркского поэта и суфия Низомиддина Мир Алишера, вошедшего в историю как Алишер Навои.

Сделанный в итоге выбор, судя по всему, во многом оказался обусловлен стремлением при опоре на фигуру Тамерлана преодолеть так и неизжитый И.А.Каримовым и окружающей его националистической элитой комплекс неполноценности, обусловленный их восприятием былой зависимости от Москвы⁶. Тем не менее инкорпорировать в массовую узбекскую ментальность искусственно введенный культ Тимура властям так и не удалось. Не получил он и соответствующего международного признания.

 

¹Абашин С.Н. Узбекистан после СССР // Звезда. 2015. №4 // http://zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=2563 (дата обращения: 10.10.2019).

²В 1997 г. автор этих строк своими руками спас из огня во дворе Ташкентского автодорожного института несколько замечательных энциклопедических изданий Академии наук СССР, нашедших свое место в библиотеке Посольства России в Узбекистане.

³Абашин С.Н. Мустакиллик и память об имперском прошлом: проходя по залам ташкентского Музея памяти жертв репрессий // Неприкосновенный запас. 2009. №4 (66). С. 37-54.

⁴Музей был образован в соответствии с Указом Президента Республики Узбекистан «Об установлении Дня поминовения жертв репрессий» от 1 мая 2001 г. Открытие мемориального комплекса состоялось 31 августа 2002 г., признанного в Узбекистане «Днем памяти жертв репрессий».

⁵Год открытия первого памятника Амиру Тимуру в центре Ташкента в бывшем сквере Революции.

⁶Отсюда в том числе и насаждавшаяся с середины 1990-х годов отсылка к 1395 г.: тогда войска Тимура, разгромив армию Тохтамыша, прошлись огнем и мечом по рязанским землям и чуть было не подступили к Москве. Именно этот эпизод позволил появиться на стене открытого в 1996 г. Государственного музея истории Тимуридов знаменитой карте империи «великого Амира Тимура», где Москва оказалась обозначена в качестве одного из его вассальных владений.

 

Российско-грузинские отношения: в поиске импульса развития

Андрей Гурба

Второй секретарь Представительства МИД России в Ростове-на-Дону

Процесс развития двусторонних отношений России и Грузии имеет длительную историю, связанную в неменьшей степени с общим политическим прошлым. С момента обретения Грузией независимости во взаимоотношениях с Россией наблюдается неизменная волатильность.

На этапе последних пяти лет фиксируются попытки улучшить двусторонние отношения, вывести их на уровень конструктивного сотрудничества, хотя, откровенно говоря, сделать это при отсутствии дипломатических отношений крайне сложно.

Многие российские эксперты, в той или иной степени исследующие вопросы двусторонних российско-грузинских отношений, значительно оживились после оглашения результатов второго тура президентских выборов (28 ноября 2018 г.), победителем в которых стала Саломе Зурабишвили, набравшая 59,52% голосов.

Несмотря на то что одним из своих главных успехов на прежнем посту - министра иностранных дел - Зурабишвили считает принятие решения о выводе из страны российских военных баз, она не стала придерживаться бескомпромиссной риторики в высказываниях относительно России.

Здесь важно отметить, что позиция нового президента по внешнеполитическим вопросам не будет играть такого значения, как это было ранее. Реформы, окончательно утвержденные в 2017 году, изменили систему государственной власти, провозгласив парламентскую республику. Президент Грузии имеет незначительные и обязательные к согласованию с правительством возможности определять внешнеполитический вектор страны.

Заслуживает внимания позиция Зурабишвили по вопросу Абхазии и Южной Осетии. В данном вопросе она в унисон с большинством парламентариев педалирует тему «оккупированных территорий», неоднократно делая акцент на необходимости «активных мер», направленных на возвращение данных регионов в состав Грузии.

По ее словам, необходимо «расширить политическое измерение» существующих форматов, чтобы обеспечить проведение предметных дискуссий. «Необходимо перейти от экспертных дискуссий к политическим переговорам. Потребуется политическая воля всех сторон, чтобы Женевский формат стал эффективным инструментом разрешения данного конфликта».

По мнению Зурабишвили, Грузия по-прежнему привержена своей политике мира, ее главный приоритет - добиться деэскалации на линии оккупации, что должно привести к окончательному урегулированию конфликта. Грузия сохраняет выбранный путь экономического и демократического развития, и «ничто не заставит ее отказаться от своих амбиций и отклониться от целей, поставленных для достижения евро- и евроатлантической интеграции».

Очевидно, что территориальный аспект в системе двусторонних отношений продолжит играть решающую роль, поэтому ожидать от Саломе Зурабишвили значительных изменений на российско-грузинском направлении вряд ли приходится. Стоит учитывать, что в своем устремлении в НАТО и ЕС Грузия обращается к конструктивному нейтралитету во взаимоотношениях с Россией, и это приводит к их значительному потеплению в сравнении с предыдущими годами. Однако при этом система геополитических интересов и развитие политических взаимосвязей на мировой арене со стороны Грузии во многом ориентирована на приоритеты и стратегии западных партнеров.

Что касается новых импульсов нормализации российско-грузинских отношений, то здесь нужно осуществлять поиски с четким пониманием неотвратимости ответа на абхазский и южноосетинский вопросы. Без их решения отношения России и Грузии могут долго оставаться в тупике.

Поразительным является тот факт, что грузинская сторона открыто заявляет о собственной доктрине по упомянутому вопросу, в то время как российская позиция не лишена колебаний. Так, ухудшившиеся летом этого года отношения вновь обретают прежний вид, и, более того, на прошедшей в сентябре сессии Генассамблеи ООН состоялась первая после 2008 года встреча министров иностранных дел. Москва дала понять, что прерванное авиасообщение может быть восстановлено, и вновь не исключила в будущем отмену визового режима для граждан Грузии.

Нужно понимать, что такие провокации, как июньские погромы, организует политическое меньшинство, которое не выражает волю всего грузинского народа. За последние годы число российских туристов в Грузии сильно возросло: именно они являются лучшими проводниками российской «мягкой силы». Споры и конфликты не угасали все это время, но при простом общении людей выяснилось снова, что русские и грузины - близкие друг другу народы. Возвращаясь к визовому режиму, отмечаем, что в начале 2012 года Грузия отменила визы для россиян в одностороннем порядке.

Со слов замглавы МИД России Григория Карасина: «Россия была готова отменить визы для граждан Грузии, но из-за последних событий в Тбилиси этот вопрос пока был снят с повестки дня».

Также важную роль в установлении новых форматов сотрудничества играют контакты в научно-технической и культурной сферах. Это приводит к необходимости выхода за пределы формата сугубо экспертных встреч и разработки иных мероприятий, содействующих развитию общественной дипломатии. Несмотря на то что знание русского языка характерно лишь для лиц старшего поколения, молодые люди в большей степени наделены способностью преодолевать лишние преграды, умело используя навыки эффективной межкультурной коммуникации. Кроме того, уместным представляется проведение для грузинской молодежи лекций российских ученых о текущих направлениях отечественной фундаментальной и прикладной науки с целью поиска партнеров по исследованиям на территории Грузии. Возможна также поддержка программ научного обмена и стажировки грузинских молодых специалистов в российских вузах и НИИ.

Таким образом, Россия и Грузия смогли бы получить шанс избавиться от последствий конфронтации и попытаться перевести отношения в русло добрососедского и партнерского сотрудничества.

 

Крым в развитии России: история, политика, дипломатия

Михаил Российский 

Начальник отдела ИДД МИД России

Хотел бы воспользоваться любезно предоставленной мне возможностью выступить в исторических стенах Ливадийского дворца для того, чтобы представить участникам юбилейной X Ялтинской конференции «Международной жизни» документальный сборник «Крым в развитии России: история, политика, дипломатия. Документы из архивов МИД России».

Эта книга является очередным изданием Историко-документального департамента МИД России, который продолжает в наши дни традиции публикации дипломатических документов, заложенные в 1779 году патриархом мидовского архивного дела Николаем Николаевичем Бантыш-Каменским. Выпуск сборника был приурочен к пятой годовщине воссоединения Крыма с Российской Федерацией. Его официальная презентация прошла 23 апреля 2019 года в Москве, в Особняке МИД России на Спиридоновке, при личном участии министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова. Первые экземпляры книги в Крым буквально несколько дней спустя привезла директор Департамента информации и печати МИД России М.В.Захарова.

Своим появлением на свет «крымский» сборник обязан заметно возросшему после событий 2014 года общественному интересу к Крымскому полуострову, его месту и роли в судьбах нашей страны. Документальной базой для него послужила архивная служба МИД России - Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), в нынешней форме существующие с 1946 года. Вообще же, необходимо оговориться, что архивы отечественного внешнеполитического ведомства по времени своего возникновения являются старейшим подразделением МИД России как институциональные преемники Московского и Санкт-Петербургского архивов Коллегии иностранных дел, которые были созданы в соответствии с положениями отдельной главы Генерального регламента государственных коллегий, изданного Петром I 28 февраля (10 марта) 1720 года. Таким образом, в 2020 году архивы МИД России будут праздновать свой 300-летний юбилей, который также планируется отметить заслуживающими внимания публикациями.

В хронологическо-тематическом порядке содержание сборника сгруппировано в пять блоков.

Первый из них включает документы за 1700-1792 годы, касающиеся отношений России с Османской империей и Крымским ханством. В начале этого периода Крымский полуостров рассматривался как одна из проблем отечественной внешней политики, источник постоянной угрозы безопасности внешним границам Российского государства. Различные этапы поиска решения этой проблемы отразили договорные акты с Турцией и Крымским ханством (в том числе тексты Константинопольского мирного договора 1700 г., Карасубазарского мирного договора 1772 г., Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г. и Ясского мирного договора 1792 г.), рескрипты императрицы Екатерины II, ее инструкции российским дипломатам, а также их реляции, депеши и доклады о Крыме. Кульминационным моментом рассматриваемого периода стало присоединение к России Крыма и Кубани в 1783 году.

Второй блок объединяет документы 1802-1845 годов, касающиеся развития Крыма в составе России. В основном это дипломатическая переписка и письма российских дипломатических представительств за рубежом главам административных органов южных регионов империи, а также в различные центральные ведомства по вопросам торговли, миграции населения, строительства городов, обустройства портов и таможенных пунктов, торгового мореплавания и т. д.

Третий раздел сборника полностью посвящен Крымской войне 1853-1856 годов. Он открывается высочайшим манифестом императора Николая I о войне с Турцией от 20 октября (1 ноября) 1853 года и завершается протоколами Парижского конгресса 1856 года и мирным договором от 18 (30) марта 1856 года, который закрепил печальные для России итоги конфликта. Интересно отметить, что в архивы МИД России среди прочих документов попал и один из приказов адмирала П.С.Нахимова по Севастопольскому порту за апрель 1855 года.

Четвертый блок затрагивает период с 1856 по 1916 год. Главная его тема - деятельность внешнеполитического ведомства по преодолению негативных последствий Крымской войны и восстановлению позиций России на Черном море. Он, в частности, включает текст циркуляра министра иностранных дел князя А.М.Горчакова от 19 октября (1 ноября) 1870 года о том, что Россия более не считает себя связанной условиями Парижского мирного договора 1856 года. Остальные документы посвящены широкому спектру вопросов политической, экономической и культурной жизни Крымского полуострова. Некоторые из них публикуются впервые, как, например, автограф выдающегося художника-мариниста И.К.Айвазовского, переписывавшегося в 1857 году с товарищем министра иностранных дел графом И.М.Толстым. Завершают этот блок документы начального этапа Первой мировой войны.

Наконец, пятый раздел сборника, охватывающий документы 1919-1922 годов, касается событий Гражданской войны в Крыму. В него вошли как материалы Белого движения, так и Советского правительства. Первые из них представлены документами, отражающими внешнеполитическую деятельность военных и гражданских администраций белых на полуострове, вторые - перепиской Г.В.Чичерина с лордом Дж.Керзоном по вопросам предлагавшегося Великобританией посредничества в деле прекращения боевых действий в Крыму, а также разведдонесениями, позволяющими оценить общую обстановку на полуострове. Завершают раздел декрет ВЦИК и Совета народных комиссаров РСФСР об образовании Автономной Крымской Советской Социалистической Республики от 18 октября 1921 года и Договор об образовании СССР, подписанный 29 декабря 1922 года.

Таким образом, итоговая композиция сборника представляет собой сбалансированную комбинацию ранее не вводившихся в научный оборот материалов и уже опубликованных документов из архивов МИД России, необходимых для более полного отражения истории Крымского полуострова за последние три века. Небольшой тираж книги компенсируется доступностью ее содержания в электронной форме в разделе «Документальные публикации» официального сайта ИДД МИД России.

Хочется надеяться, что это издание послужит хорошим подспорьем для всех, кто привык изучать историю по оригинальным документам минувших эпох.

 

ОСНОВНЫЕ ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ В РОССИЙСКО-БАЛТИЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

Владимир Симиндей  

Главный редактор «Журнала российских и восточноевропейских исторических исследований»

Начиная с 1990-1991 годов полный пересмотр представлений о событиях, связанных с периодом пребывания республик Прибалтики в составе СССР, стал использоваться в Латвии, Литве и Эстонии на государственном уровне в качестве инструментария для переформатирования общественного сознания и закрепления новой власти. В основу «национальной» идеологической конструкции был положен тезис эмигрантских кругов о прибалтийских странах как жертвах двух тоталитарных режимов, согласно которому советский режим подавался как «более опасный и худший» для титульных балтийских народов, чем нацистский.

Концепция «советской оккупации стран Балтии» послужила оправданием для лишения большей части русского и русскоязычного населения Латвии и Эстонии политических и ряда экономических прав. Позорный институт массового «негражданства» является одной из основ созданного в Эстонии и Латвии режима этнократии, что не может не оказывать влияния и на сферу образования, и на сферу культуры, и на официальную историческую науку.

В Эстонии по-прежнему преобладают негативистские трактовки совместного с Россией прошлого, в особенности советского периода. В эстонском подходе к манифестированию проблем своей исторической политики на российском направлении преобладают политико-юридические спекуляции над памфлетно-пропагандистскими публикациями. В центре внимания - тематика континуитета и правовой преемственности с межвоенной республикой, «советская оккупация» и обоснования компенсации со стороны РФ. «Мотором» данного направления является министр юстиции (с апреля 2015 г.), а затем министр иностранных дел Эстонии (с апреля 2019 г.) Урмас Рейнсалу от объединенного союза IRL. Именно он стал инициатором регулярных встреч министров юстиции Прибалтики с целью продвижения «компенсационной» риторики в и без того перегруженной антироссийской повестке дня.

В 2017 году по заказу Министерства юстиции ЭР профессором Танелем Керикмяэ из Института права Таллинского технического университета был подготовлен обширный доклад на тему «Правовой анализ предъявления требования к Российской Федерации с целью взыскания компенсации за ущерб, причиненный советским режимом». В нем на основе манипуляции различными трактовками международно-правовых норм предпринята попытка обосновать выдвижение историко-финансовых претензий к Российской Федерации, вменив «вину» за совершение в советский период «международно-противоправных деяний».

В докладе рассматриваются дипломатические и правовые методы выдвижения претензий, перспективы задействования способов расследования, посредничества и примирения сторон с использованием международных инстанций и конвенций. Подчеркивается важность подсобной политической деятельности таких квазиправовых структур, как «Вильнюсский международный общественный трибунал», созданный в 2000 году «в качестве противовеса пассивности международного сообщества по вопросу убийства коммунистическим режимом миллионов людей, и по инициативе гражданских объединений, чтобы дать оценку репрессиям, совершенным в отношении народов, находившихся под влиянием СССР».

Постсоветская Латвия, несмотря на довольно частую смену правительств в парламентской республике, последовательно проводит конфронтационную историческую политику в отношении Российской Федерации по различным вопросам советского периода. Перманентная актуализация конфликтных трактовок болезненных для латышей исторических сюжетов сопровождается политико-финансовыми претензиями к России за «оккупацию» и «геноцид». Эта политика также используется для консолидации националистического актива и подогрева соответствующих настроений в массах титульного населения, стигматизации русскоязычных жителей и ползучего «очищения» мемориального пространства страны от советского наследия. К настоящему времени сложилась «индустрия» воспроизводства негативной повестки дня в российско-латвийских отношениях, в которой задействованы Сейм, президент, министерства - иностранных дел, обороны, юстиции, культуры, образования и науки, а также подведомственные им структуры и ГОНГО.

Идеологические основы, которыми руководствуется официальная латвийская историческая наука, документально закреплены в ряде политико-декларативных актов органов власти, к которым следует отнести декларации Сейма ЛР «Об оккупации Латвии» от 22 августа 1996 года, «О латышских легионерах во Второй мировой войне» от 29 октября 1998 года и др. Эти документы сохраняют свое действие до сих пор.

В декларации «О латышских легионерах во Второй мировой войне» предпринимается попытка преуменьшить нацистские преступления, ретушировать память о жертвах нацистского геноцида и глорифицировать латышских легионеров Ваффен СС из числа добровольцев: «Действительно, некоторая часть граждан Латвии вступила в латышский легион добровольно, но это произошло потому, что СССР в 1940-1941 годах осуществлял в Латвии геноцид...

Германия также в это время допускала военные преступления и геноцид в Латвии, однако они затронули граждан Латвии в многократно меньших объемах. Поэтому некоторые граждане Латвии считали, что, вступая в легион, они защитят себя и свои семьи от новых массовых репрессий со стороны СССР, которые позднее действительно последовали».

Далее безапелляционно утверждается: «Целью призванных и добровольно вступивших в легион воинов была защита Латвии от восстановления сталинского режима. Они никогда не участвовали в гитлеровских карательных акциях против мирного населения. Латышский легион, так же как и финская армия, воевал не против антигитлеровской коалиции, а только против одной из стран-участниц - СССР, которая в отношении Финляндии и Латвии была агрессором». Этим документом правительству Латвии вменяется в обязанность «заботиться об устранении посягательств на честь и достоинство латышских воинов в Латвии и за рубежом».

Латышские правящие круги стремятся интернационализировать исторические претензии к России, политически задекларировать обвинения в адрес СССР и РФ в «геноциде многих народов». Наиболее вопиющим проявлением этой политики за последнее время стала нарочито принятая Сеймом на пленарном заседании 9 мая 2019 года резолюция «О 75-летней годовщине памяти депортации крымских татар и поддержке политики непризнания незаконной аннексии Крыма». В ней, в частности, без ссылок на какие бы то ни было исторические исследования, источники или международно-правовые основания Сейм с апломбом «подчеркивает, что совокупность исторических источников указывает на целенаправленно осуществлявшийся советской властью геноцид в отношении многих народов и этнических групп, проживавших в Советском Союзе и на оккупированных им территориях, включая крымско-татарский народ, с целью уничтожения его культурного и социального наследия, исторической принадлежности к территории Крымского полуострова и вытеснения крымских татар со своей родины».

Органами госвласти в Прибалтике, подконтрольными верхушке националистических партий, ведется политика по искоренению широкомасштабного празднования 9 мая Дня Победы. С этой целью формируется каркас запретов на использование советской военной формы и символики, включая ордена и медали, а также Георгиевской ленточки. Так, Сейм Латвии передал на рассмотрение профильной комиссии по правам человека и общественным делам поправки к законам «О собраниях, шествиях и пикетах» и «О безопасности во время праздничных и массовых мероприятий», запрещающие Георгиевскую ленточку. Парламент также в первичном порядке процедурно поддержал инициативу националистов по сносу Памятника воинам Советской армии - освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков, являющегося консолидирующей доминантой в праздничные дни для сотен тысяч рижан.

В Литве особую остроту в последние годы приобрело политическое преследование местных или иностранных граждан, привлекаемых к уголовной ответственности по вопросам исторических событий советского прошлого или их публичной интерпретации. Так, наиболее масштабным политическим процессом стало дело о событиях 13 января 1991 года в Вильнюсе, повлекших гибель жителей Литвы в ходе массовых беспорядков. По уголовному делу, ради которого в «нужном» ключе было изменено литовское законодательство, проходили 67 человек, бывших военнослужащих Вооруженных сил СССР, многие из которых являются гражданами России.
27 марта 2019 года Вильнюсский окружной суд огласил приговор по данному делу, признав виновным «в преступлениях против человечности и военных преступлениях», в частности, бывшего министра обороны СССР Дмитрия Язова (заочно). Ответные действия российских правоохранительных органов в отношении судей и прокуроров скандального «дела 13 января» будут и далее вызывать медийно-политические спазмы в Литве, а также попытки политизировать эту ситуацию в антироссийском ключе на международных площадках.

Наблюдается небывалый всплеск героизации нацистских пособников и «лесных братьев». Правоохранительная система отказалась рассматривать преступления и реабилитировала Г.Цукурса, соучастника массовых зверств и ответственного за вооружение и транспорт в латышской вспомогательной полиции при СД («команда Арайса»). Готовится масштабный проект «Бессмертный бункер национальных партизан» - в пику «Бессмертному полку».

Представляется важным выработать комплекс мероприятий по купированию наиболее негативных последствий государственной исторической политики прибалтийских стран; противопоставить документально обоснованные и сильные в эмоционально-художественном смысле проекты как воздействия на «титульную» аудиторию этих стран, так и поддержки наших соотечественников - своеобразной и важной частицы большого Русского мира.

 

История как инструмент в руках эстонских экс-коммунистов и посткомсомольцев

Родион Денисов

Издатель и главный редактор портала «Tribuna.ee», директор издательства «The Baltik Triangle» (Эстония)

Нынешний официальный Таллин ведет отсчет истории суверенной Эстонии с 1918 года, когда в ходе Гражданской войны в России эстонцам при поддержке англичан и других противников Советов удалось провозгласить свою независимость. В 1920 году Советская Россия стала первой страной, признавшей независимость Эстонии, и, соответственно, Эстония была первой страной, признавшей молодое Советское государство. Вхождение Эстонии в СССР в 1940 году нынешние эстонские политические и научные круги считают оккупацией Советским Союзом. Также вторжение в 1941 году гитлеровской Германии они считают оккупацией.

В сентябре 1944 года, когда немцы ушли из Таллина, а советские войска еще не вступили в город, восстановление независимости государства подтвердил созданный во время войны Национальный комитет во главе с исполняющим обязанности президента Юрием Улуотсом. Он поручил формирование нового правительства Эстонии Отто Тийфу. Так называемое «правительство» просуществовало только один день, но это нынешним политикам кажется достаточным для того, чтобы обвинять СССР во вторичной оккупации, которая якобы продлилась до 1991 года.

Российские историки, официальная Москва категорически не согласны с такой трактовкой, считая, что довоенная Эстония прекратила свое существование с момента вступления в СССР, поскольку все было вполне корректно оформлено согласно традициям и юридическим правилам того времени. А в 1991 году была провозглашена независимость новой Эстонии. И уж, конечно, к правительству Отто Тийфа никто в России всерьез не относится, скорее, оно воспринимается как одна из национальных легенд, притянутая за уши из конъюнктурных соображений.

Время существования Эстонской ССР нынешние эстонские руководители рассматривают исключительно как темное время оккупации. Если же кто-то из общественных деятелей нынешней Эстонии вспоминает о том, что в советское время книги эстонских авторов выходили многотысячными тиражами, наблюдался расцвет эстонского театра, в республике было построено множество инфраструктурных объектов, которыми Эстония пользуется до сих пор, то в лучшем случае авторов таких воспоминаний упрекают в приукрашивании истории, а в худшем - работе на российскую пропаганду. При этом очень многие действующие эстонские политики в советское время сделали себе блестящую карьеру в КПСС и связанных с ней структурах.

Ныне 91-летний Арнольд Рюйтель вступил в партию в 1960 году, занимал посты директора показательного совхоза Тарту, ректора Эстонской сельскохозяйственной академии, члена Политбюро ЦК Компартии Эстонии, секретаря КПЭ по вопросам сельского хозяйства, первого заместителя председателя Совета министров Эстонской ССР, председателя Президиума Верховного Совета Эстонской ССР. В новой Эстонской Республике был избран президентом страны.

63-летний Андрюс Ансип в 1978 году вступил в КПСС, в 1985 году работал инструктором отдела промышленности и транспорта Тартуского районного комитета Компартии Эстонии, с 1986 по 1989 год был инструктором промышленного отдела и заведующим орготдела Тартуского районного комитета Компартии Эстонии, в том числе во время разгона с собаками студенческой демонстрации 1988 года в Тарту, приуроченной к годовщине подписания Тартуского мирного договора. Позже он рассказывал журналистам, что не мог быть причастным к разгону данной демонстрации, так как в те часы пил чай у тещи. Сегодня он один из ведущих и влиятельнейших политиков Эстонии, бывший премьер-министр и комиссар Еврокомиссии, инициатор так называемой «бронзовой ночи», в ходе которой из центра Таллина был перенесен памятник советскому воину-освободителю. Именно он называл советских воинов, захороненных возле памятника, мародерами.

70-летний Март Хельме, бывший член КПСС, трудившийся в советское время редактором журнала ЦК Компартии Эстонии «Пионер», а также в издательстве марксизма-ленинизма, сейчас министр внутренних дел Эстонии, лидер крайне правой эстонской Консервативной народной партии, члены которой называют русских раковой опухолью и паразитирующими типами.

70-летний Сийм Каллас, член КПСС с 1972 года, директор эстонского республиканского отделения государственного Сбербанка СССР, заместитель главного редактора газеты «Рахва Хяэль«, председатель Центрального союза профсоюзов Эстонии, народный депутат Верховного Совета СССР. В современной Эстонии занимал посты президента Банка Эстонии, министра иностранных дел, министра финансов, премьер-министра, еврокомиссара, один из лидеров ныне главной оппозиционной Партии реформ, выступающей за ускоренную ликвидацию русскоязычного образования. Его дочь - лидер этой партии.

В последнее время, кроме бывших членов КПСС, очень активны бывшие комсомольцы. 49-летний Марко Михкельсон, бывший председатель Комиссии по иностранным делам парламента Эстонии, сейчас зампредседателя комиссии. Работал редактором в отделе зарубежных новостей газеты «Постимеэс» в 1993-1994 годах, корреспондентом в Москве в 1994-1997 годах и главным редактором в 1997-2000 годах. Был директором Балтийского центра по изучению России в 2000-2003 годах. Занимал должность председателя Комиссии по делам Евросоюза и был членом Комиссии по внешней политике. Он известен резкими антироссийскими заявлениями, тесными связями с американскими демократами, поддерживает любые акции российской несистемной оппозиции.

Список этот можно продолжить. Примечательно, что все эти деятели в советское время получили среднее и высшее образование на эстонском языке и наслаждались всеми «оккупационными» благами. Фактически со времени обретения независимости для многих эстонских партийных и комсомольских функционеров мало что поменялось. Изменилась лишь риторика. Один общественный деятель написал, что он вполне себе представляет Эстонскую ССР: если бы она сохранилась, то руководящие посты заняли бы те же люди. Потому любые заявления о «советской оккупации», требования компенсации не стоит принимать всерьез. Как только геополитика изменится, эти же люди первыми станут на сторону сильнейшего.

 

После СССР: некоторые социокультурные тенденции современной Грузии

Ольга Семенова

Научный сотрудник Южного научного центра РАН, кандидат философских наук

В настоящее время взаимоотношения Грузии и России остаются сложными и неоднозначными. Ситуация застыла, не развиваясь. При этом в грузинском обществе чувствуется напряженность по отношению к России, которая, скорее, объясняется состоянием внутреннего социально-экономического и политического кризиса в стране. Наблюдаемые разногласия по вопросу сотрудничества с Россией часто сопоставимы с политическим курсом.

Нужно понимать и признавать, что в сегодняшней Грузии человек, который является или хотя бы просто позиционирует себя как пророссийский политик, по определению не сможет набрать большой процент голосов. В настоящее время население Грузии не смирилось с фактом, как минимум, временной потери Абхазии и Южной Осетии. При этом усиление запроса на социально-экономическое развитие, безусловно, заставит грузинское руководство более серьезно подходить к укреплению торгово-экономических отношений и дальнейшему облегчению доступа на российский рынок.

Развитие страны - уровень жизни населения и степень экономических проблем отличаются от еще недавнего прошлого, пожалуй, в сторону ухудшения. Цены растут, наблюдается уменьшение реальной заработной платы, пенсии мизерны (165 лари, или около 4 тыс. рублей), а время больших модернизационных проектов вместе с государственной коррупцией правительства Саакашвили осталось позади. Не сбываются и надежды граждан на либерально-демократический курс партии «Грузинская мечта».

Отражением сегодняшних проблем и перспектив является социокультурная жизнь Грузии. Данная сфера еще мало изучена. Круг интересов исследователей в основном касается стратегических вопросов экономики и политики. Можно назвать исследования по стратегическим вопросам и региональной безопасности (Йелда Демираг и Бурак Тангер (Турция); Джонни Меликян, Константин Тасиц), по экономике и политике (Алексей Токарев, Геворг Мирзаян), о националистическом дискурсе и миграционных процессах в Грузии (Максим Кирчанов, Мамука Комахия).

Для нас представляют интерес социокультурные тенденции, которые, будучи, с одной стороны, отражением общественно-политических процессов, с другой - могут существенным образом влиять на данные процессы. Рассмотрим тенденции, характерные для сегодняшней Грузии.

Основой прогрессивного, динамичного развития любого государства являются молодежь, сфера образования. Этот вопрос актуален для большинства граждан республики и имеет конфликтный потенциал. С 2012 года в Грузии внедрены основные элементы реформы, проводимой несколько лет для приведения системы образования в соответствие с международными нормами. В частности, отменена прежняя экзаменационная система приема в вузы, теперь проходные баллы считает Национальный центр экзаменов Министерства образования и науки. По оценке научных работников Грузии, целями реформы являлись преобразования системы обучения, преподавания и научной деятельности, а также и политизация, подчинение научно-образовательных структур режиму Саакашвили. Тогда устанавливался жесткий контроль над учащейся молодежью, которая была способна оказать решающее влияние на выборы в 2012-2014 годах.

Эксперты отмечают высокую степень политизации современного грузинского общества, его раскол на группы с разными установками, что приводит к столкновениям противоборствующих сил. Поэтому одним из ключевых моментов подготовки и проведения выборов стала борьба за молодежь и интеллектуальную элиту общества.

Направленность на престижность, европейскую конвертируемость образования, соответствие мировым стандартам четко прослеживается в Грузии. Опорой данного процесса служит всегда существовавшая здесь традиция давать детям хорошее образование. К проблемам можно отнести высокую стоимость обучения, которая не по карману многим гражданам. Немногие могут себе позволить и заграничное обучение. В советское время выпускники стремились получать образование в вузах столиц союзных республик. Сейчас это проблематично.

Безусловно, успешной и активно развивающейся была и остается сфера литературы и искусства. Театр, музыка, кино, творчество поэтов и прозаиков как будто не зависят от экономических и политических трудностей. Фестивали, конкурсы, юбилеи, премьеры - важнейшая часть грузинской культурной жизни. Причем это - не закрытое, а открытое искусство. Русско-грузинские культурные связи, существующие десятилетиями, хотя и стали слабее (ввиду визовых, транспортных и финансовых сложностей с посещением России и Грузии), однако не распались. Подтверждением является журнал «Русский клуб», который на русском языке освещает события русскоязычной культурной жизни.

Журнал является успешным проектом Международного культурно-просветительского союза «Русский клуб». Эта грузинская общественная неправительственная организация создана в 2003 году. С помощью союза развиваются и укрепляются культурные связи между Грузией и Россией, охватывая различные сферы - литературу, искусство, образование и науку, спорт и туризм. Президент союза - Николай Свентицкий, директор Тбилисского государственного русского драматического театра им. А.С.Грибоедова. В июне 2019 года в поселке Шекветили, в Грузии, успешно прошла летняя театральная школа, организованная для студентов театральных учебных заведений и молодых актеров русских театров России, Украины, Молдовы и стран Южного Кавказа. Проект осуществлялся Международным культурно-просветительским союзом «Русский клуб» при финансовой поддержке Россотрудничества, фонда «Русский мир» и Союза театральных деятелей Российской Федерации.

Еще одним веянием последних лет стала активно развивающаяся туристическая отрасль. Туристы приезжают и в центральные города и районы, и на Черноморское побережье, и в горные живописные районы в контексте экстремального спортивного туризма. Довольно много молодых туристов из России открывают для себя новые туристические направления.

Бесспорно, одной из сложнейших проблем остается сфера межнациональных отношений. Тем более что политика в данной области может влиять на целый ряд политических и социальных вопросов. В постсоветское время вследствие националистической риторики грузинских властей массовый характер приняла эмиграция негрузинского населения. Уезжали армяне и азербайджанцы, курды и ассирийцы, поляки и немцы. Но особенно много уехало славян - русских (было 341,2 тыс. человек - стало 68 тысяч) и украинцев (52,4 тыс. человек - стало 7039 человек).

Отток части социально активного населения спровоцировал дисбаланс в экономике (уехали квалифицированные рабочие, технические специалисты, учителя) и в социокультурной сфере: закрывались русскоязычные школы и отделения в общеобразовательных школах, уходили в прошлое учебники и периодические издания на русском языке, а для создания новых потребовалась новая концепция и подходы. На сегодняшний день в Тбилиси выходят только две газеты на русском языке: «Вечерний Тбилиси» и «Тбилисская неделя». Интересный факт - в Грузии отсутствует представительство фонда «Русский мир» (российская общественная организация, занимающаяся популяризацией русского языка и культуры). А в Армении и Азербайджане этот фонд с успехом работает. Вытеснение вчерашних сограждан привело к тому, что в настоящее время носителями русского языка в Грузии является старшее поколение. Молодежь ориентирована на европейские языки (английский, французский, испанский), а также турецкий. Русский язык для подростков, скорее, экзотика.

Важной частью общественного сознания, традиционной культуры остается Грузинская православная церковь. Религия консолидирует граждан Грузии, помогает переживать трудности, является частью истории и исторической памятью. Кроме того, церковь выполняет важные дипломатические функции на международной арене, поддерживает диалог с Россией и Русской православной церковью.

Разумеется, научные, культурные и дипломатические связи Грузии с соседними государствами очень активны. Научные конференции в Ереване, переговоры по вопросам энергетики в Баку и театральный фестиваль в Стамбуле - привычное и естественное явление. В стане научной и творческой интеллигенции присутствует стремление к сотрудничеству с американскими, британскими, европейскими коллегами. Эти направления сейчас приоритетны.

Все же утверждать, что в стратегии социокультурного развития современной Грузии отсутствуют пророссийские тенденции, будет неверно. Существует исторически сложившаяся связь культур, прошедшая через испытания временем, идеологией и войнами. Издавна восхищаются, подпитывают и стремятся друг к другу творческие национальные школы и направления. И очень сильно стремление донести до читателя, слушателя и зрителя новые достижения грузинской культуры и искусства.

Благодаря этим стремлениям и процессам возможен более активный диалог между Россией и Грузией. Происходит он по желанию обеих сторон. Гарантами сотрудничества выступают Фонд Горчакова в России и «Кавказский дом» в Грузии. За последние годы было проведено немало встреч, семинаров и конференций. К сотрудничеству привлекались специалисты различных сфер, журналисты, общественные и научные деятели. Результатом данного сотрудничества стал выпуск серии сборников аналитических материалов по различным вопросам российско-грузинских и международных отношений. Хотя эти материалы неоднозначны, и в ряде случаев советский период истории Грузии называется «оккупацией», сомнений в необходимости обмена мнениями не возникает.

Говорить о постоянных многосторонних взаимоотношениях Грузии и России хотя бы в социокультурной сфере, скорее всего, рано. Вести речь об объединении двух стран в рамках какой-нибудь ассоциации - нереально в обозримом будущем. Однако тенденции в грузинском и русском обществах позволяют нам надеяться, что и «после СССР» мы можем «идти рядом», поддерживая друг друга в трудные минуты и радуясь успехам и достижениям друг друга.

 

Государственно-религиозные отношения и состояние религиозности в Казахстане в 1940-х - 1970-х годах

Зауреш Сактаганова

Профессор Карагандинского государственного университета им. академика Е.А.Букетова, доктор исторических наук (Казахстан)

На современном этапе Республика Казахстан представляет собой полиэтничное, поликонфессиональное и мультикультурное государство: в нем проживают около 140 этносов, относящихся к 18 конфессиям; в 2016 году в стране действовало 3754 религиозных объединения. По данным последней переписи в 2009 году, 97% населения отнесли себя к той или иной конфессии и около 3% назвали себя атеистами или не ответили на вопрос о религиозной принадлежности. Самой значительной группой были мусульмане - 70,19% (казахи, узбеки, уйгуры, татары, азербайджанцы, дунгане, курды, таджики, чеченцы, и др.), вторая по численности группа - христиане (православные, католики и др.), они составили 6,17% (русские, украинцы, немцы, белорусы, корейцы, поляки и др.), незначительный процент представлен буддистами (0,09%) и иудеями (0,03%) и др.

Согласно ежегодному отчету Конгресса по международной религиозной свободе (International Religious Freedom Report) в 2010 году, в Казахстане представлен ряд официально зарегистрированных религиозных организаций и учреждений: 2369 мусульманских мечетей, 299 православных храмов, 83 римско-католических прихода, 1267 протестанских организаций, пять синагог иудаистов, две группы баптистов (Союз ЕХБ и Совет церквей ЕХБ), религиозные группы просвитериан, лютеран, пятидесятников, свидетелей Иеговы, адвентистов седьмого дня, методистов, меннонитов, мормонов, мунитов, буддистов, кришнаитов, сайентологов.

Разнообразная палитра религиозных организаций сформировалась в результате миграционных и депортационных процессов в ХХ веке: массовое крестьянское переселение в период Столыпинской реформы, депортации народов в 1930-х - 1950-х годах, аграрная и промышленная миграция в период советской модернизации.

Государственно-религиозная политика в Казахстане в советский период может быть представлена в предложенном варианте периодизации (несколько отличающейся в первые десятилетия советской власти от РСФСР): первый этап - с 1917 по 1928 год - этап относительной «религиозной свободы», «мусульманский национальный коммунизм» (формулировка французских исследователей А.Беннигсен и Ш.Лемерсье-Келькеже); второй этап - 1929-1941 годы - этап ужесточения антирелигиозной борьбы, «религиозный НЭП», характеризующийся частичной либерализацией, был свернут; третий этап - 1941-1953 годы - этап частичного возрождения религиозной жизни в стране и «сталинская оттепель» в религиозной ситуации; четвертый этап - 1954-1964 годы - ужесточение антирелигиозной политики, активизация антирелигиозной борьбы, «хрущевский откат»; пятый этап - 1964-1990 годы - этап активизации «научного атеизма» в религиозной политике государства и партии.

Ужесточение религиозной политики и гонения на ислам активизируются с 1929 года, когда были закрыты все мусульманские религиозные начальные и средние учебные заведения. По данным Центральной постоянной комиссии по вопросам культов, в первые годы советской власти в Казахской АССР (с Каракалпакской автономной областью) действовали около 2,5 тыс. культовых зданий и при них религиозные общины различных конфессий. По сведениям, которые комиссия представила правительству, в 1918-1931 годах в Казахстане было закрыто 1630 молитвенных домов, из них 782 мечети, в 1931 году - 861 религиозное объединение (из них 493 мусульманских), как считала комиссия, продолжали функционировать¹.

Но, несмотря на давление, репрессивные меры и уничтожение значительной части духовенства, активную атеистическую пропагандистскую деятельность, религия продолжала играть существенную роль в духовной жизни общества: православие сохранило свои позиции в российском селе, особенно среди среднего и старшего поколения, но среди городского населения религия не была истреблена; мусульманское же население демонстрировало, по мнению исследователей, безразличное и даже враждебное отношение при попытках наступления на ислам.

В тяжелый период Великой Отечественной войны необходимость консолидации общества, использования всех резервов для его мобилизации и ряд причин внешнеполитического характера послужили для власти причиной пересмотреть государственно-религиозную политику. Именно в этот период выстраивается вертикаль органов управления религиозной жизнью страны: в 1943 году создано Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана (САДУМ); при СНК СССР в сентябре 1943 года были созданы Совет по делам Русской православной церкви (СДРПЦ), в мае 1944 года - Совет по делам религиозных культов (СДРК).

Состояние ислама было достаточно сложным: культ мусульман в 1940-х годах в Казахской ССР имел всего 22 зарегистрированные общины, в 1951 году их стало 20². Количественные данные, приводимые в отчетах, не всегда отражали реальную картину состояния религиозности в обществе. В республике преобладали незарегистрированные мусульманские общины и молитвенные сооружения, верующие самовольно занимались строительством мечетей, устраивали массовые богослужения. Наибольшее распространение среди мусульман получили незарегистрированные духовные служители, называемые в отчетах «бродячие» муллы.

Появление таких «бродячих» мулл было связано с тем, что советские власти отказывали им (как и служителям других конфессий) в регистрации. Их деятельность была связана с совершением обрядов при похоронах, венчании, чтении намазов в религиозные праздники Ураза-байрама и Курбан-байрама. В них принимали участие от 20-30 до 400-500 человек в поселках и гораздо больше в городах: в Алма-Атинской мечети, например, в 1951-1953 годах посещаемость в дни мусульманских праздников составила от 4 тыс. до 5,5 тыс. человек. В архивах имеются сведения о забое жертвенного скота в день Курбан-айта: в 1951 году - 1155 баранов, в 1952-м - 1912.

Причем следует отметить, что эти сведения охватывают лишь шесть-восемь областей Казахстана и всего по три-четыре населенных пункта из областей³. Исследователи отмечают устойчивость религиозных традиций в семье, в которой нередко старшие члены следуют мусульманским предписаниям: совершают пятикратную молитву (намаз), постятся (ораза), пытаясь привлечь к этому и младших членов семьи.

Характеристику религиозной ситуации в начале 1950-х годов можно почерпнуть из доклада уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете министров СССР по Казахстану о состоянии религиозных культов на 25 марта 1951 года: «Основным религиозным культом в Казахстане является культ мусульман. Этот культ исповедуют казахи, уйгуры, дунгане, узбеки, татары и некоторые другие национальности, переселившиеся с Кавказа в годы войны (карачи, балкарцы и т.п.)».

Данные по РПЦ в отчете уполномоченного Совета по делам религиозных культов отсутствуют. В начале 1940-х годов в Казахстане остались единицы действующих православных и католических храмов, многие церковные здания были разрушены, переделаны под склады и т. п. Восстановление православной церковной жизни на территории республики началось лишь в 1945 году с образованием Казахстанской епархии.

Но даже при таком давлении на верующих уполномоченный Совета по делам Русской православной церкви при СМ КазССР в 1946 году сообщает, что, по неполным данным, совершение религиозных православных обрядов осуществлялось достаточно широко, в частности, крещение производилось не только младенцев, но и взрослых детей в возрасте от пяти до 15 лет; имели место случаи принятия православия гражданами других вероисповеданий и т.д. Посещение церквей и молитвенных домов верующими постоянно увеличивалось, особенно в дни церковных праздников. На 1 декабря 1953 года общее количество действующих церквей и молитвенных домов Русской православной церкви в республике составляло 54, из них в городах находилось 27, в рабочих поселках - восемь и в сельской местности - 19. Всего служителей культа в республике был зарегистрирован 91 человек⁴. В жизни славянских народов православие занимало значительное место, однако в вышеназванном докладе оно даже не отмечается как значимый культ в Казахстане.

В отчете обозначено, что «второе место после культа мусульман занимает культ евангельских христиан и баптистов, а за ними идут группами и одиночками старообрядцы, лютеране, представители иудейского вероисповедания (евреи), адвентисты седьмого дня и другие». О состоянии этих культов материал представлен достаточно скупо: «Последователи иудаизма встречаются во всех городах Казахстана, на сегодняшний день они имеют только одну зарегистрированную общину в городе Кызылорде.

После смерти И.В.Сталина были внесены коррективы в религиозную политику. Следует согласиться с известным российским исследователем религии и религиозной ситуации в СССР М.И.Одинцовым, который считает, что для государственно-церковных отношений «хрущевская оттепель» обернулась откатом в 1930-е годы. В руководстве КПСС одержали победу сторонники жесткого курса в отношении религии и церкви. В результате, если на начало 1954 года в СССР насчитывалось 18 474 действующих религиозных общества (в том числе православных - 13 423), то в 1965 году - 11702 (в том числе православных - 7551), то есть за десять лет - уменьшение более чем на треть (36%). В период хрущевских антирелигиозных гонений религиозная жизнь мусульман Казахстана была приостановлена.

В 1970-х годах массированное наступление на религию несколько замедлилось, антирелигиозная пропаганда приобрела форму «научного атеизма».

В 1982 году был проведен учет религиозных объединений в республиках СССР, по сведениям уполномоченного по КазССР, в 19 областях и городе Алма-Ате действовали 406 зарегистрированных религиозных общин, в том числе 44 - мусульманские. Оказалось, что число действующих религиозных организаций намного превышало число официально зарегистрированных. Незарегистрированные и слабо подготовленные муллы все же поддерживали религиозность в народе. Они обслуживали обряды захоронения, бракосочетания и др.; в местностях, где не было мечетей, богослужения проводились в частных домах, пожертвования передавались одиноким и престарелым людям.

Политика советской власти по искоренению религии не привела к полному вытеснению духовной религиозной жизни из общественной жизни казахстанского населения. Результаты исследований, проведенных в республике в конце 1980-х годов, показали достаточно высокий уровень религиозности, хотя именно в 1970-х годах агитационно-пропагандистская работа дала свои некоторые результаты: городское молодое поколение казахстанцев к религии относилось спокойно, не проявляя активного интереса.

В сельской местности состояние религиозности было выше. Но следует отметить, что религия была полностью вытеснена в сферу семьи и быта.

 

¹Государственный архив РФ (ГАРФ). Ф. 5263. Оп. 1. Д. 32. Л. 69-72.

²Архив Президента Республики Казахстан (АП РК). Ф. 708. Оп. 26. Д. 344. Л. 57.

³АП РК. Ф. 708. Оп. 26. Д. 344. Л. 16.

⁴АП РК. Ф. 708. Оп. 26. Д. 344. Л. 27.

 

СНГ - один из важных механизмов развития сотрудничества на постсоветском пространстве

Владимир Никаноров

Советник Европейского информационно-аналитического консорциума

Говоря о перспективах развития и особенностях интеграционных процессов на постсоветском пространстве, нельзя не учитывать роли такого важного инструмента международного сотрудничества в регионе, как Содружество независимых государств (СНГ). 11 государств Содружества с различной степенью и активностью участия в работе организации в совокупности играют значительную роль в развитии этого важного географического региона планеты. Высокую оценку этой роли неоднократно давали руководители государств Содружества.

Выступая 11 октября 2019 года в Ашхабаде на очередном заседании Совета глав государств Содружества независимых государств, Президент Российской Федерации В.В.Путин подчеркнул, что «Россия так же, как и все наши партнеры, придает большое значение развитию взаимовыгодного сотрудничества с партнерами по Содружеству независимых государств. Оно помогает укреплять региональную стабильность, стимулирует экономический рост, повышение уровня жизни наших граждан».

По итогам прошлого года совокупный внешний товарооборот стран объединения вырос более чем на 17% и превысил 1 трлн долларов. Это говорит о том, что наше сотрудничество в рамках СНГ не мешает, а, наоборот, даже помогает развивать отношения с третьими странами. Общий товарооборот с внешними партнерами - 1 трлн долларов. А торговля между странами СНГ - 190 миллиардов.

В ходе саммита подведены итоги взаимодействия в рамках СНГ в текущем году в торгово-экономической и социальной сферах, в области внешней политики и безопасности. По итогам заседания подписан пакет многосторонних документов. В частности, главы государств подписали такой важный документ, как Декларация о стратегическом экономическом сотрудничестве.

На саммите было принято также Обращение государств - участников СНГ к народам стран Содружества и мировой общественности в связи с 75-летием Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. В нем отмечается решающий вклад народов государств - участников СНГ в достижении полной и окончательной победы над фашизмом. Содержится призыв решительно противостоять реабилитации идеологии нацизма, а также к объединению усилий в построении справедливого и безопасного миропорядка на основе соблюдения общепризнанных принципов и норм международного права.

В Ашхабаде были также подписаны Конвенция государств - участников Содружества независимых государств о передаче исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы; Программа сотрудничества государств - участников Содружества независимых государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2020-2022 годы.

В формате Содружества межгосударственное взаимодействие базируется на укреплении экономического сотрудничества, углублении гуманитарного партнерства, совместном противодействии современным вызовам и угрозам.

В ходе реализации Стратегии экономического развития СНГ на период до 2020 года и Договора о зоне свободной торговли основное внимание сконцентрировано на дальнейшем сближении экономик, повышении их конкурентоспособности, наращивании взаимного товарооборота в условиях изменчивости внешней конъюнктуры.

Непреходящей ценностью для Содружества являются традиции дружбы, взаимопонимания и добрососедства народов наших стран. Опираясь на исторический опыт, сохраняя и углубляя духовно-нравственную общность, гуманитарное сотрудничество в СНГ выполняет роль одного из ключевых факторов устойчивого развития, во многом определяет динамику интеграционных процессов.

Неизменный приоритет Содружества - укрепление стабильности и безопасности. В современном мире понятия «безопасность» и «устойчивое развитие» неотъемлемы друг от друга, ибо без экономического роста не может быть надежной общественной стабильности, равно как нельзя достичь социального прогресса без эффективно действующей системы обеспечения безопасности. Поиску путей решения этой двуединой задачи в СНГ уделяют самое серьезное внимание.

Возрастание угроз в разных точках планеты, в том числе и в непосредственной близости от границ СНГ, требует согласованных действий государств, региональных и международных организаций. Следует отметить, что страны Содружества являются участниками всех важнейших международных соглашений по данной проблематике, вносят реальный вклад в их реализацию. Не стоит сбрасывать со счетов вполне реальную угрозу для развития евразийской интеграции, источником которой является нестабильность в Афганистане.

Напомню, что главы государств Содружества приняли решение «Об оказании помощи Республике Таджикистан для укрепления пограничной безопасности на таджикско-афганском участке внешних границ государств - участников СНГ». Одновременно страны СНГ неизменно подчеркивают необходимость мирного межафганского урегулирования, максимального подключения возможностей мирового сообщества к разрешению социально-экономических проблем страны.

В СНГ уделяют внимание борьбе с одним из наиболее опасных явлений современности - международным терроризмом. Здесь особенно важно объединение усилий разных государств. Неслучайно на саммите в Ашхабаде была отмечена значимая роль специализированных структур Содружества, в частности Антитеррористического центра СНГ. По линии центра, подчеркнул глава Российского государства, следует энергичнее координировать работу национальных органов безопасности и спецслужб, заниматься вопросами пресечения в том числе пропаганды террористической идеологии, любой материально-технической и финансовой подпитки боевиков.

На саммите отмечалось, что страны СНГ успешно сотрудничают в вопросах противодействия преступности на пространстве Евразии, сообща борются с торговлей наркотиками, оружием, людьми. Сформирована обширная база нормативных документов, регламентирующих взаимодействие правоохранительных органов государств СНГ.

Порой приходится слышать критические высказывания в адрес СНГ, упреки якобы в «неэффективности» организации. Как правило, такие замечания исходят от людей, не отличающихся глубоким знанием предмета. Говорят, что в свое время Альберт Эйнштейн утверждал: «Если оценивать рыбу с точки зрения ее умения взбираться на деревья, то ее, бесспорно, следует признать крайне неэффективной». У хорошего мастера для каждого дела есть свой инструмент: молотком можно эффективно забивать гвозди, а гаечным ключом заворачивать гайки. Иными словами, СНГ - инструмент, созданный новыми независимыми государствами, образовавшимися на постсоветском пространстве, для решения определенных задач. С поставленными задачами этот инструмент на протяжении более четверти века в целом справляется. И потребность в нем отнюдь не исчезла. Это не раз констатировали главы государств Содружества.

Давайте вспомним относительно недавнюю историю. Более 25 лет назад страны, входящие ныне в Содружество, обрели независимость, вышли на международную арену в качестве самостоятельных игроков. Региональная международная организация СНГ, созданная ими, стала эффективным инструментом выстраивания взаимоотношений новых государств с учетом исторической общности народов на основе взаимного признания и уважения государственного суверенитета.

Многосторонние соглашения, заключенные в начальный период существования СНГ, позволили в то сложное время обеспечить нормальную работу столь необходимых для повседневной жизни миллионов людей социальных механизмов: выплаты пенсий и пособий, транспортного сообщения, функционирования связи и энергетики, удалось сохранить возможность беспрепятственного перемещения на постсоветском пространстве.

За минувшие 25 лет разработана солидная нормативно-правовая база и созданы работающие механизмы сотрудничества, сложилась система совместных действий в экономике, гуманитарной сфере, в области стабильности и безопасности. На территории Содружества обеспечивается деятельность транспорта и связи, действуют соглашения по пенсионному обеспечению, безвизовому режиму.

Содружество стало уникальной площадкой для постоянного откровенного и конструктивного диалога на высшем уровне. Это позволяет главам 11 государств СНГ в рабочем режиме оперативно решать многие сложные вопросы.

Если кратко резюмировать, СНГ сегодня - это международная организация, которая имеет четкую и сбалансированную программу совместных первоочередных и перспективных действий, направленных на обеспечение динамичного социально-экономического роста стран-участниц, повышение их роли и авторитета в мировом сообществе.

 

О деятельности Ассамблеи народов Евразии

Игорь Халевинский

Председатель Совета Ассоциации российских дипломатов

Уважаемые коллеги, сердечно приветствую организаторов и участников юбилейной сессии Ялтинской конференции. Выражаю признательность организаторам за подготовку таких конференций уже на протяжении долгого времени.

Хотел бы рассказать о деятельности Ассамблеи народов Евразии (АНЕ), цели которой полностью совпадают с идеями евразийской интеграции. Ассамблея народов Евразии - большая интеграционная модель большого евразийского партнерства. Выступая за сохранение нравственных традиций, этнокультурной самобытности народов и передачу социального опыта последующим поколениям, мы заинтересованы в развитии Евразии как территории мирного диалога, согласия и добрососедства.

Для этого ассамблея поддерживает и реализует проекты, объединяющие людей из разных стран на основе доверия, взаимовыгодного сотрудничества, взаимообогащения культур.

Один из таких проектов - Дни Ассамблеи народов Евразии в разных странах. В программе Дней предусматриваются деловые встречи, «круглые столы» и панельные дискуссии по различным направлениям деятельности ассамблеи: бизнес, наука, культура, образование, туризм, спорт, молодежная политика. К участию в мероприятиях приглашаются представители дипломатического корпуса, международных межправительственных и неправительственных организаций, некоммерческих организаций, образовательного сообщества, деятели науки, культуры, журналисты.

Дни успешно прошли во Франции, Индии, Объединенных Арабских Эмиратах, Сербии, Болгарии, Монголии, Азербайджане. Выстраивая открытые, искренние, добрые отношения в странах Евразии, мы формируем новое цивилизационно-коммуникативное пространство взаимодействия.

На это также направлены проекты АНЕ «Дети Евразии», «Евразийская школа дружбы», Международный фестиваль документальных фильмов и телепрограмм «Победили вместе», Караван дружбы «Дорога жизни», Международный фестиваль детских и юношеских СМИ «Подсолнух», велоэкспедиция «Пояса и пути Евразии», Иссык-Кульский международный молодежный форум «Новое поколение Евразии» и многие другие. Большое значение имеет проведение литературных форумов Лиффт.

Ассамблея активно участвует во многих международных экономических и гуманитарных событиях, расширяя круг друзей и партнеров, в том числе в странах Центрально-Азиатского региона.

Алтай, одна из колыбелей человеческой цивилизации, прародина финно-угорских, тюрко-монгольских, тунгусо-маньчжурских, корейского, японского и других народов. Народы алтайской языковой семьи сегодня населяют территории от Якутии на севере до Турции и Ирана на юге, от Венгрии и Карелии на западе до Японии и Кореи на востоке. И, конечно же, населяют собственно Алтай, Урал, Поволжье, Центральную Азию, Монголию и значительные регионы Китая.

Сегодня нам необходимо с исторической и практической точек зрения осмыслить богатейшее наследие, истоки которого берут начало на Алтае. Эта работа позволит обобщить исторический материал и последние научные исследования, будет способствовать укреплению сотрудничества между народами, населяющими обширные территории Евразии, и даст новый импульс для их развития.

Совет по духовной культуре Ассамблеи народов Евразии инициировал на Алтае встречу под названием «Алтайский круг». В ней приняли участие члены ассамблеи, а также российский экономист и политик Сергей Глазьев, ныне министр в Евразийской экономической комиссии.

Дни ассамблеи в Монголии традиционно начались с проектной сессии, посвященной дальнейшему развитию Ассамблеи народов Евразии. Участники сессии из России, Беларуси, Казахстана, Украины, Туркменистана, Монголии обсудили вопросы информационной стратегии, а также новые инициативы и предложения по реализации задачи утверждения ассамблеи в качестве площадки для объединения усилий неправительственных организаций в развитии интеграционных процессов. Делегация Ассамблеи народов Евразии посетила Национальную торгово-промышленную палату Монголии, где прошел «круглый стол» «Глобализация процессов торговли - от межкультурного общения к общению экономик. Оптимизация существующих алгоритмов». В ходе диалога рассматривались возможные перспективы делового сотрудничества бизнес-сообщества Монголии с деловыми кругами других стран Евразии. Обсуждалась и идея газопровода в Китай через Монголию.

«Круглый стол» «Драйверы целостного развития евразийской интеграции: «мягкая сила» и женское влияние» прошел в Российском центре науки и культуры.

Члены делегации Ассамблеи народов Евразии приняли участие в работе Первого международного инвестиционного бизнес-форума монголов мира под патронажем Президента Монголии.

Международная делегация ассамблеи почтила память советских воинов-освободителей возложением цветов у мемориального комплекса Зайсан. Мемориал был построен в 1979 году, к 50-й годовщине событий на Халхин-Голе. На вершине горы, на которой расположен этот мемориал, находится обелиск в память о подвиге советских воинов, погибших за свободу Монголии. В центре композиции - фигура советского солдата с высоко поднятым знаменем Победы.

В рамках мероприятий Дней Ассамблеи народов Евразии в Республике Болгария состоялся «круглый стол» «Геополитика в Евразийском пространстве». Встреча прошла в Национальном дворце культуры Софии при поддержке Евразийского института экономики и геополитики «Святой Киприян». Участники диалога обсудили вопросы Большого евразийского партнерства, форматы международного сотрудничества, механизмы работы общественных организаций. Экспертное сообщество проанализировало, какие инструменты нужно создать, чтобы появилось единое пространство Евразии. Народной дипломатии при этом уделялась особая роль. Решено, что такая экспертная площадка должна стать регулярной, следующее заседание состоится в Бишкеке. Прошли рабочие встречи в Торгово-промышленной палате Болгарии, на площадке Аграрного университета (г.Пловдив).

В Национальном дворце культуры состоялась презентационная сессия Ассамблеи народов Евразии с участием послов стран Евразии в Болгарии, представителей государственных и общественных организаций.

Дискуссионная сессия «Культурно-цивилизационные коды народов Евразии», посвященная вопросам международного культурного сотрудничества на евразийском пространстве, состоялась в Российском культурно-информационном центре (Россотрудничество).

Делегация Ассамблеи народов Евразии посетила мемориал воинской памяти на холме Бунарджик в городе Пловдиве.

АНЕ активно участвует в Санкт-Петербургских международных экономических и культурных форумах, международных конференциях «Евразийская экономическая интеграция». Большой интерес вызвала панельная дискуссия «Большая Евразия: культура и молодежь». В феврале 2020 года там, в Ливадийском дворце, планируется Международный общественный форум «Сохранение памяти о Второй мировой и Великой Отечественной войнах, посвященный 75-летию Великой Победы и 75-летию исторической Ялтинской конференции 1945 года».

Ассамблея превращается в одну из динамичных организаций на большом евразийском пространстве. Она открыта для активного участия.

 

К ИНФОРМАЦИОННОМУ АСПЕКТУ В МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКЕ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Инна Тарасова

Член Экспертного совета Комитета по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации

В условиях развязанной против России экономической и информационной войны потребность нашей внешней политики в опоре на «мягкую силу» и публичную дипломатию велика как никогда прежде. Если революционные достижения российской науки в области стратегического оружия и модернизация вооруженных сил решили неотложные проблемы в сфере национальной обороны, то в гуманитарном пространстве наши интеграционные усилия пока недостаточно эффективны.

Как возможно усилить привлекательность Евразийского союза на международной арене за счет гуманитарной составляющей, не входящей непосредственно в военно-экономическую сферу? Представляется, что, в частности, успешная молодежная политика в рамках евразийского проекта является одним из важнейших факторов, который выведет Большую Евразию на качественно новый уровень эффективности интеграционных процессов, будет способствовать развитию политических институтов и укреплению государственности.

Молодежная политика включает в себя как интеграционные проекты в научно-образовательной сфере, популяризацию русского языка повсеместно на территории постсоветского пространства, так и все другие существующие инструменты «мягкой силы»: сотрудничество в социально-правовых областях, спорте, туризме, здравоохранении и т. п. Важное значение имеют культурно-образовательные творческие проекты, которые могут стать центрами притяжения в первую очередь для молодежной аудитории.

Необходим привлекательный образ интеграционного молодежного объединения, молодая аудитория должна понимать, что с евразийским проектом связаны перспективы их успеха и реализация амбиций. Из наиболее «раскрученных» в России примеров - образовательный центр «Сириус», Молодежная секция международного дискуссионного клуба «Валдай», конкурс «Лидеры России» для управленцев разных возрастов и т.п. Успешно работают на пост-
советском пространстве Молодежный совет ШОС, Содружество студенческих и молодежных организаций СНГ, Молодежный межпарламентский форум МПА СНГ. Развитие механизмов международного молодежного сотрудничества связано с продвижением стратегических интересов и направлено на укрепление региональных интеграционных процессов.

Важнейшую роль в реализации молодежной политики в странах ближнего зарубежья играет ее информационная составляющая. В частности, такие аспекты, как создание общего информационного поля, всеобъемлющее освещение интеграционных процессов на евразийском пространстве, обеспечение информационной безопасности в сети Интернет. На последнем пункте хотелось бы остановиться особо.

На протяжении двух десятилетий в странах бывшего Союза идет перестройка политического сознания, и на фоне этого происходит переосмысление ценностных ориентаций молодежи. До недавнего времени власти в постсоветских государствах не занимались развитием грамотной молодежной политики, она больше походила на «опекунство», что формировало иждивенческие настроения и как следствие - уход молодежи в Интернет, а там - «поиски себя» как в социально-политических, так и личностно-психологических направлениях. На этом фоне происходила все большая популяризация различных интернет-сообществ, особенно популярны стали в последние годы блоги и социальные сети.

Так, к примеру, в Казахстане «ВКонтакте» собрала 4 млн пользователей, «Facebook» - 3,3 млн, «Instagram» - 3 млн, «WhatsApp» - 2,5 млн, «Telegram» - 2 млн и «Viber» - 1 млн.

А вот некоторые мнения казахстанских экспертов на дискуссионной площадке общественного фонда «Мир Евразии» под названием «От телеграмм до «Telegram»: жизнь в соцсетях как новая реальность Евразии». Помимо коммуникативной функции, социальные сети несут в себе и практические выгоды. По словам президента Евразийской ассоциации франчайзинга Бекнура Кисикова, соцсети помогают бизнесу снижать издержки и развивать новые направления деятельности: «Если говорить о решении вопросов евразийской интеграции, то соцсети в этом очень удобны. Мы заменили дорогостоящие форумы, выставки, конференции офлайн благодаря тому, что онлайн можем наблюдать достижения партнеров, делиться мнениями, осуществлять онлайн-продажи».

В Казахстане «Facebook» выполняет функцию «громоотвода», предоставляя политически активным гражданам возможность выражать свое недовольство не выходя на улицы. Старший научный сотрудник Евразийского научно-исследовательского института Даурен Абен: «Но это палка о двух концах. Острые дискуссии в соцсетях создают у людей иллюзию участия в политическом процессе и влияния на политику, формируя только видимость, своеобразный эрзац гражданского общества». Директор Центра китайских исследований Адиль Каукенов: «Соцсети стали каналом связи общества с властью. Министры с командами пришли в «Facebook», потому что он стал тем каналом, где можно получить обратную связь. А с другой стороны, это «ударило» в ответ: обнаружилось, что у чиновников нет культуры убеждения. Люди, продвигающие даже полезные инициативы, не умеют при этом убеждать».

Широкое распространение получил в Казахстане такой феномен, как квазиСМИ - например, аккаунты автолюбителей в «Instagram»: «По сути, они тоже являются СМИ и публикуются в них в том числе городские новости». Большое влияние на постсоветском пространстве у «УouTube». Казахстанский блогер Аминка-витаминка собирает на одну видеозапись до 95 млн просмотров, в основном с русскоязычного пространства. Благодаря «YouTube» за рубежом в последние годы вырос интерес к казахстанским кино и музыке.

У социальных сетей на евразийском пространстве большой созидательный потенциал, так как конкуренция между каналами и сообществами в основном осуществляется на уровне количества подписчиков, просмотров, а это служит формированию общего информационного пространства: почти 100 млн пользователей «ВКонтакте» распределено между Россией, Казахстаном, Белоруссией и другими странами постсоветского пространства. «Facebook» обычно используется прибалтийскими странами, Азербайджаном, Украиной (нет альтернативы для «ВК»). Пользователей свыше миллиарда человек. Пользователей «Instagram» в странах СНГ - до 200 миллионов.

Еще раз подчеркну: для гражданского общества важно, что соцсети стали также играть существенную роль в привлечении внимания властей к проблемным ситуациям, в частности социально-экономического, криминального или экологического плана. Ситуация с незаконным арестом в России журналиста Ивана Голунова - пример того, как социальные сети могут послужить закону и восстановлению справедливости. Это подтверждает, что здоровые силы в обществе могут объединяться через соцсети во имя благих целей.

Но нельзя забывать, что современный уровень развития информационных технологий не только стер границы между государствами в информационном пространстве, но и создал беспрецедентные возможности психологического, политического, социального и иного воздействия на население всей планеты. По прогнозам аналитических агентств, к 2021 году число пользователей социальных сетей достигнет 3,02 млрд человек по всему миру. Так, за последние десять лет это значение увеличилось почти в три раза.

А более половины подписчиков составляет молодежь до 18 лет - это группа лиц высокой внушаемости!

К сожалению, современные исследования молодежи в России сосредоточены на изучении аудитории, к которой легко получить доступ (например, студенты, получающие высшее образование). Основная же масса «обычных» молодых людей как бы выпадает из поля зрения. Это подтверждает почти полное отсутствие исследований так называемых «маргинальных групп». Молодые инвалиды, сельская и периферийная молодежь, ВИЧ-инфицированные, молодежь, воспринимаемая как иностранная (из числа мигрантов, например), в работах почти не представлены.

С психологической точки зрения пользователь воспринимает свою страницу как некое личное пространство. Именно из-за этой персонализации доверие пользователя социальной сети к получаемой информации априори выше, чем к информации, получаемой из других источников (таких, как федеральные СМИ и даже Интернет-СМИ).

Сегодня наблюдается все большая политизация сервисов, созданных для межличностного общения, и социальные сети становятся формой политического воздействия и манипуляции общественным сознанием. Они обеспечивают возможности тиражирования контента, носящего экстремистский характер и представляющего потенциальную и реальную угрозу национальной безопасности страны.

Под угрозами национальной безопасности в социальных сетях, согласно существующему в России законодательству, понимается публичная пропаганда экстремистских идей, направленных на разжигание межэтнической, межсоциальной, межконфессиональной и межгендерной розни, призывы к насильственному изменению основ конституционного строя Российской Федерации.

При этом зарубежные социальные сети находятся вне поля российского законодательства, потому фактически являются открытой площадкой для публикации материалов экстремистской направленности в том числе.

И если ранее важным было эмоциональное воздействие на жертву через живое общение, то сегодня в секты нового образца людей стало возможно привлечь лишь с помощью переписки в социальных сетях - для этого достаточно выхода в Интернет. Для оказания максимального влияния на аудиторию используется целенаправленное распространение контента, например реклама для определенной профессиональной, географической, социальной, возрастной группы пользователей.

Так, в России были обнаружены сетевые вербовщики, в частности в Санкт-Петербурге, Казани. Все присутствующие помнят историю с Варварой Карауловой, которая стала жертвой вербовщиков ИГ. Золотая медалистка, студентка философского факультета МГУ была завербована через соцсеть «ВКонтакте» и «Skype», при этом она относилась к представителям образованной молодежи и выросла в интеллигентной, обеспеченной семье.

Сегодня печальная годовщина крымской трагедии (17.10.2018) - школьник учинил массовый расстрел в Керчи в своем родном колледже. После трагедии правоохранительные органы изучили странички подростка-убийцы в соцсетях и пришли к выводу, что если бы компетентные органы раньше обратили внимание на их содержание, трагедии можно было избежать.

Другим серьезным вызовом являются суицидальные группы. Активность группы «F-57» на территории России c 2016 года возросла в четыре раза. А игру «Синий кит» обнаружили в самых разных странах: Иране, Бразилии, Китае, США. Реакции государств были различные - от изменения законов до объявления игры случаем безосновательной «моральной паники». Кураторов задержали в нескольких странах, но единственной страной, где суд приговорил их к реальным срокам, так и осталась Россия. Однако у них оказалось множество сторонников, «группы смертников» начали использовать новые методы воздействия на жертв.

Позднее двое подростков из Молдовы покончили жизнь самоубийством. На их страницах в соцсетях оперативники обнаружили символику «групп смерти». В том же Казахстане, например, помимо случаев пропаганды терроризма и экстремизма в соцсетях и мессенджерах, все возрастающую угрозу, как и в России, представляют темы подросткового суицида, насилия в школе.

Из стран постсоветского пространства в этом отношении наиболее благополучной можно считать Беларусь: ее молодежной среде присущи политическая уравновешенность, отсутствие массовых религиозных и национальных экстремистских настроений. В молодежной политике государства отдается приоритет гражданско-патриотическому воспитанию, что положительно влияет на нравственное развитие молодых белорусов.

Вероисповедание по-прежнему является довольно серьезным иммунитетом перед добровольным уходом из жизни. В странах, где сильны позиции ислама, самоубийства совершаются реже, чем в странах с менее религиозным населением. Так, в структуре смертности населения Чечни, где чтят исламские традиции, самоубийства составляют всего один случай на миллион человек (на 99,6% ниже среднероссийского уровня).

В культурном пространстве СССР, где на смену религии пришла сильная идеология, самоубийство преподносилось как проявление слабости и трусости. В сегодняшнем же обществе, за редким исключением, нет сильной воспитательной идеологии. Освободившееся место легко может заполниться вредоносными установками. В то же время ищущих острых ощущений подростков обрабатывают через игры и доводят до самоубийств.

В обществе, где процветает эгоцентризм, размываются нормы морали, принадлежность к определенному народу, государству уже не имеет большого значения, в связи с чем люди начинают чувствовать себя изолированными. А потребность в общении и причастности к какой-либо группе у них остается, что повышает возможности вербовки в секту.

Между жертвами «групп смерти» и вербовки в ИГИЛ прослеживается единый корень проблемы: отсутствие духовного иммунитета. В «группах смерти» обещают «Тихий дом» после суицида, а в ИГ обещают рай, где будет ждать блаженство за то, что помогал террористам осуществлять джихад.

Можно говорить о новом типе психологического оружия - манипуляции людьми через переписку в соцсетях.

15 августа 2017 года ситуацию вокруг «групп смерти» прокомментировал Президент России Владимир Путин. Он заявил: «Те, кто вовлекает детей в «группы смерти» в Интернете, ничем не отличаются от убийц».

Важным каналом распространения информации являются страницы официальных ведомств в социальных сетях. Так, по оценке самого Д.Трампа, «Twitter» сыграл ключевую роль в его политической победе. Он заявил в интервью одному из авторитетных изданий, что без поддержки социальных сетей ему было бы крайне тяжело занять место в Белом доме.

В случае сравнения с опытом зарубежных коллег видим, что популярность страниц российских официальных ведомств несколько ниже, чем у западных лидеров и представительств. В большинстве случаев деятельность МИД предполагает работу с внешней аудиторией, что диктует темы и специфику подачи такого рода информации.

И не будем забывать, что в программе Госдепа США фактически отдельным пунктом прописаны противодействие и блокировка медийных ресурсов России, прежде всего на пространстве СНГ. России приходится действовать уже в деформированном США и их союзниками интернет-пространстве.

Вспомним сетевой троллинг наших дипведомств за рубежом и фейковые аккаунты посольств России в Чехии и Словакии. Кстати, одним из способов борьбы с информационными фейками на сайте МИД является страничка, где формируют архив фейк-новостей.

Любопытным примером фейковых новостей в соцсетях стало тщательно продуманное сообщение властей Украины об убийстве журналиста А.Бабченко. Обвинения России в покушении вслед за убийством Дениса Вороненкова и отравлением Скрипалей вызвали негативную реакцию у части международного сообщества. Даже когда выяснилось, что произошедшее было инсценировкой, в социальных сетях продолжила распространяться информация о причастности России к этому происшествию и активно преподносилась тема стремления России к насилию. По сути, соцсети стали новой ареной ведения информационных войн.

Нельзя не упомянуть и такой важный аспект, как влияние социальных сетей на протестное поведение. Прокатившиеся на постсоветском пространстве «цветные» и «твиттерные» революции, в которых молодежь принимала активное участие, показали, что молодое поколение все энергичнее демонстрирует свои амбиции на политическую субъектность.

К «цветным революциям» относятся не только протесты на территории постсоветского пространства (например, «революция роз» в Грузии, «оранжевая революция» и Евромайдан на Украине, «тюльпановая» (2005 г.) и «дынная» (2010 г.) революции в Киргизии, «революция любви» в Армении (2018 г.), «хризантемовая революция» в Молдавии (2015 г.), но и по всему миру, в частности в Венесуэле (2018 г.), Македонии (2016 г.), Иране (2009 г.), «арабская весна» и др.

По мнению Президента Путина, «цветные революции» являются формой экстремизма и приводят к трагическим последствиям. Еще 20 ноября 2014 года на заседании Совета безопасности РФ он заявил: «Мы видим, к каким трагическим последствиям привела волна так называемых «цветных революций», и мы сделаем все для того, чтобы это никогда не случилось в России».

Сергей Шойгу и Сергей Лавров называли «цветные революции» «новой формой войны». В 2018 году глава Федерального агентства по делам молодежи Александр Бугаев предложил обучать российскую молодежь духовным ценностям в соцсетях. А в январе 2019 года депутат Госдумы выразил идею, чтобы молодежь проводила митинги не на улицах, а в Интернете, поскольку «в Сети намного проще добиться желаемого результата».

В качестве инструментария для влияния на протестный потенциал населения используются современные СМИ (в ходе информационной революции они все больше усиливают воздействие на сознание, мышление, ценности и поведение людей), сам Интернет, и в первую очередь сайты социальных сетей.

Обмен информацией через виртуальные соцсети отличается оперативностью, позволяет объединять разные социальные слои, оповещать жителей отдаленных районов о происходящих в центре событиях, создавая схожие представления и синхронизируя действия участников коммуникации.

Информация с мобильного телефона (например, видео) или предварительно заснятый пропагандистский сюжет могут попасть на сайт социальной сети или «YouTube», оттуда - на телеканал. Виртуальные соцсети обладают эффектом мультиплицирования информации.

Соцсети позволяют журналистам оперативно находить контакты лидеров и участников протестных движений, с которыми и в режиме онлайн можно провести интервью и транслировать его через официальные СМИ.

Яркий пример вышесказанному - политические протесты и смена власти в Армении в 2018 году. Вспомним: за арестами более 230 протестующих, в том числе Пашиняна и депутатов от его фракции, последовало блокирование автострады в аэропорт, потом к массовым протестам с участием примерно 200 тыс. человек в Ереване стали присоединяться жители других городов и районов, протестующие перекрыли дороги в центр Еревана, требовали отставки Саргсяна, выражали поддержку Пашиняну и его соратникам. Добровольная отставка Саргсяна была воспринята общественностью как результат мирной, ненасильственной протестной культуры, проявленной армянским обществом.

Лидер протестов, ныне премьер-министр Армении Пашинян, охарактеризовал роль «Facebook» следующим образом: «В течение моей политической деятельности и протестов телевидение фактически было закрыто для оппозиции. Очень важно иметь альтернативный канал общения с народом. У моей страницы в «FB» большая аудитория, которую можно сравнить с аудиторией телевидения. Это очень эффективный путь диалога с обществом, с гражданами. Конечно, «Facebook» сыграл большую роль в процессе нашей революции и был очень эффективным каналом для информационных потоков, чтобы пригласить людей на митинги».

Если говорить о России, то можно вспомнить протесты в Екатеринбурге (поводом стало строительство храма «не на том месте»), которые оппозиция всеми силами пыталась вывести на уровень политической борьбы. Или недавние митинги в Москве несогласных с выборами в Мосгордуму. Организация и ход протестов всегда готовятся, регулируются, в том числе в соцсетях, и руководство массами идет именно посредством соцсетей. Собственно, все «болотные митинги» организовываются оттуда.

На государственном уровне придается большое значение общественно-политической роли соцсетей. Владимир Путин поручил правительству регулярно проводить онлайн-исследования по поводу потребительских предпочтений и особенностей поведения молодежи. Государственные органы должны будут получать данные «о влиянии информационной среды на формирование взглядов подрастающего поколения».

17-18 октября 2019 года в Душанбе состоялись межмидовские консультации на тему «О взаимодействии государств - участников СНГ в информационной сфере». На встрече представители внешнеполитических ведомств обменялись опытом по информационному сопровождению внешней политики государств - участников СНГ. Помимо прочего (работа с общественным мнением и СМИ, организация медийных мероприятий, координация разъяснительной деятельности в рамках СНГ), на заседании были рассмотрены вопросы расширения взаимодействия в социальных сетях по противодействию современным угрозам.

Из выступления министра иностранных дел России С.В.Лаврова на XVIII Совещании руководителей спецслужб, органов безопасности и правоохранительных органов иностранных государств в Сочи (16.10.2019): «Особое значение имеет борьба с экстремистской идеологией, в том числе в информационном пространстве. После ликвидации угрозы создания халифата ИГИЛ эволюционирует в разветвленную подпольную террористическую сеть, делает ставку на развертывание вербовочной деятельности, прежде всего среди молодежи, в том числе с использованием социальных сетей. Все актуальнее задачи выработки единых системных подходов против использования Интернета в террористических и экстремистских целях».

Таким образом, существует как созидательный, так и серьезный деструктивный потенциал использования сетевых ресурсов на евразийском пространстве и шире - во всем мире. Правительству Российской Федерации необходимо разработать комплекс мер по регулированию деятельности социальных сетей и интернет-сообществ в контексте противодействия антироссийской информационной пропаганде, в целях обеспечения информационной безопасности и национальной безопасности Российской Федерации.

Международная жизнь. №1. 2020