Две биполярности полицентричного мира

Валерий Гарбузов, директор Института США и Канады РАН

Нынешняя мировая конфигурация явно не похожа на структуру мира второй половины XX века, когда классическая холодная война с ее биполярным противостоянием двух супердержав и их союзников, развивавшимся на четкой идеологической основе, казалась неизбежной, но далеко не идеальной формой организации международной жизни.

Современный полицентризм

Встраивание новой, постсоветской, России в постбиполярный мир, предпринятое в последнее десятилетие ХХ века, оказалось болезненным и неудачным. Размывание супердержавности, стремительная утрата территорий и былого величия, потеря экономической мощи и геополитических позиций, а также сужение суверенитета привели к краху надежд, разочарованию и неудовлетворенности, вызвали чувство национальной фрустрации и даже реванша, охватившее как население, так и часть политической элиты страны.

Следствием этого стали радикальный пересмотр государственной политики и поиски своего места в новой конфигурации мира – поворот, предпринятый президентом Владимиром Путиным в XXI веке. Отныне внешнеполитический вектор России направлялся прежде всего на формирование таких основ мирового поведения, которые могли бы составить ее неизменные геополитические величины, обеспечивающие стратегический внешнеполитический курс на длительную перспективу.

Нынешняя мировая структура, складывающаяся после отказа России от так называемого нового мирового порядка 1990-х, в корне отличается от предшествующих эпох. Ее характеризует прежде всего многовекторный полицентризм, вызванный повышенной, зачастую стихийной, некоординируемой внешнеполитической активностью новых центров силы. Ее отличает также отсутствие ярко выраженной биполярности (эпохи холодной войны) и провокационной однополярности (эпохи унилатерализма и безальтернативного доминирования США), характерной для последнего десятилетия XX – начала XXI века.

Однако это вовсе не препятствует, а даже, наоборот, способствует рождению биполярностей иного свойства: внутри, в пределах хаотично формирующегося и потому еще окончательно не сложившегося полицентризма. Противостоящие друг другу глобальные суперцентры не повторяют советско-американскую конфронтацию, которая была по-своему уникальна. Нынешние биполярности иначе структурированы, они наполнены другим содержанием. Но самое главное, они индивидуальны, поскольку сформированы конкретными историческими обстоятельствами, отличными от условий предшествующей эпохи.

Китайская угроза

Первая из них – американо-китайская. Отношения между сохраняющими свой статус супердержавы и неформальной современной империи Соединенными Штатами и превратившимся за последние 40 лет в «мастерскую» мира возвышающимся Китаем сегодня формируются на основе давно сложившейся конфронтационной оси. На протяжении XXI века именно Китай воспринимается в США как наиболее серьезная угроза их экономическому и иному могуществу.

Однако спецификой этой биполярности является то, что она развивается в рамках своеобразного (кажущегося на первый взгляд противоестественным) сочетания взаимозависимости и взаимоотторжения, способствуя складыванию модели двухполюсного регулирования в границах полицентричного мироустройства.

В самом деле, редкое переплетение двух экономик (несмотря на антагонизм политических режимов) и тесные коммерческие связи уживаются с торговыми войнами, взаимными обвинениями, показными ультиматумами и демонстративными демаршами. Все они выступают в роли своеобразных инструментов сложившегося за десятилетия необходимого механизма регулирования этого непростого двустороннего взаимодействия.

Такое, казалось бы, взрывоопасное соединение, удерживая это противостояние от лобовой конфронтации, одновременно формирует в полицентричном мире уникальную, частично регулируемую и управляемую (а потому и прогнозируемую) биполярность.

Российский вызов

Другая полицентричная биполярность, оформившаяся за последние 10 лет, – результат формирования второй конфронтационной оси, на сей раз в отношениях между США и современной Россией. Неприятие последствий распада СССР и демонстративный отказ от неудачного внешнеполитического опыта 1990-х годов вывел ее на дорогу поиска своего места в современном мире, на путь осознания и отстаивания собственных геополитических интересов.

Поиск этот связан с попытками пересмотра прежнего курса и формулирования постоянных величин (стратегических констант) внешнеполитического поведения, подобных тем, которые давно существуют у США и существовали ранее у Советского Союза, тех постоянных величин самостоятельного внешнеполитического поведения, которыми она так и не успела обзавестись в переходный период сразу после ликвидации СССР.

К числу стратегических инициатив современной России следует также отнести формирование региональных и глобальных интересов, создание новых альтернативных экономических, финансовых и оборонных интеграционных структур и иных объединений, создание своих геополитических полей на Евразийском континенте, а именно – в его восточном направлении (Китай, Индия, Япония, Республика Корея, Турция). Но не только. Ее решительные действия в решении сложных мировых проблем, а также попытки сформировать собственные сферы интересов в разных регионах планеты характеризуют Россию как вновь вышедшего на старт крупного мирового игрока с глобальными претензиями.

Но уже оформившаяся американо-российская конфронтационная ось серьезно уязвима. Наполненная в отличие от первой в основном не экономическим, а геополитическим содержанием, эта биполярность менее управляема. Ее формирование сопровождалось неуклонным распадом того механизма координации и регулирования, который сложился в годы холодной войны. Новую систему управления при этом создать так и не удалось.

Смелая заявка современной России на пересмотр сложившегося в мире порядка, этот резкий вызов Западу с трудом пробивает себе дорогу, рождая открытое неприятие и отторжение. Все это не только организует новое геополитическое пространство России, но и, провоцируя ответные действия, порождает еще большую неупорядоченность и хаотичность в остальном мире, за которыми неизбежно следуют новые вызовы и риски.

Действия эти, воспринимаемые Соединенными Штатами не иначе как проявление политики ревизии и реваншизма, как разновидность целенаправленно возрождающегося территориального и геополитического российского экспансионизма, как угроза собственным мировым устоям, наконец, как вызов их глобальному доминированию и лидерству, привели к негативной и прогнозируемой ответной реакции – формированию американской политической верхушкой долговременного курса на фронтальное сдерживание России всеми доступными средствами. Центральным элементом этого сдерживания стала политика санкций, инициированная Соединенными Штатами и поддержанная десятками государств мира.

В связи с этим напомню пророчество Збигнева Бжезинского о том, что рано или поздно США должны будут искать ответ на вызов со стороны региональных коалиций, стремящихся вытолкнуть Америку из Евразии, тем самым создавая угрозу ее статусу мировой державы. По его мнению, «потенциально самым опасным сценарием развития событий может быть создание «антигегемонистской» коалиции с участием Китая, России и, возможно, Ирана, которых будет объединять не идеология, а взаимодополняющие обиды».

Как бы то ни было, ясно одно: более сложная, потенциально более конфликтная полицентричная мировая структура (да еще с двумя внутренними биполярностями) сегодня стала очевидной реальностью. Каковы же перспективы ее существования в таком виде? Следует ли ожидать в связи с этим перемен в самом характере отношений России и США?

Двойное сдерживание

Современная глобальная конфигурация по-новому определяет миссию США, выдвигая перед ними (как перед суперцентром обеих биполярностей) неизбежную необходимость осуществлять отныне так называемое двойное сдерживание, направленное на блокирование двух мировых держав, обладающих хотя и асимметричными, но все же мощными потенциалами.

Однако перспективы его существенно ограниченны. Возможно, налаженный диалог и формирование стратегического партнерства между двумя другими суперцентрами – Россией и Китаем – способны в перспективе умножить потенциал противодействия американскому давлению и в конечном счете ослабить его.

Иначе складывается судьба двустороннего российско-американского геополитического противостояния. Невозможность в обозримом будущем разблокирования и перевода всего комплекса российско-американского взаимодействия из конфронтационного в конструктивное русло обусловлена многими факторами. Но главным из них является то, что современная внешняя политика одной державы затрагивает такие постоянные величины мирового поведения другой, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть принесены в жертву.

Глобальный характер внешней политики США, направленный на обеспечение мирового доминирования любой ценой, вступил в острый и затяжной конфликт с современным внешнеполитическим курсом России, нацеленным на преодоление собственных ошибок недавнего прошлого и обеспечение достойного места в быстроменяющемся мире. Ее решительный и слишком смелый вызов сложившемуся геополитическому порядку запустил реакцию фронтального сопротивления.

Восстановление полноценного диалога между двумя странами возможно лишь в том случае, если каждая из сторон осознает необходимость перемен собственного внешнеполитического поведения и проявит готовность к приемлемым уступкам и поиску на этой основе компромисса, который мог бы стать основой доверия и дальнейшего двустороннего взаимодействия. Компромисса, способного отвести обе стороны от грани геополитического столкновения. Только тогда можно будет говорить о предпосылках формирования принципиально иной модели российско-американских отношений, которая, признавая взаимные глобальные интересы держав, одновременно обеспечивала бы и их сложившийся мировой статус, став гарантией суверенного индивидуального внешнеполитического поведения.

НГ-Дипкурьер. 22.12.2019