«Стратегические устремления» Моди 2.0
Даттеш Парулекар, доцент Центра латиноамериканских и международных исследований Университета Гоа и вице-президент Форума комплексной стратегии национальной безопасности (FINS)
В гигантском по численности населения демократическом государстве успешно завершается очередной избирательный цикл, в результате которого и по ощущениям, и по экспертным оценкам с большой долей вероятности правящая коалиция (Национальный демократический альянс, НДА), возглавляемая Бхаратиа Джаната Парти (БДП, Индийская народная партия) останется у власти. В этой связи фокус всеобщего внимания постепенно смещается в сторону прогнозов относительно вероятных стратегических приоритетов и сопутствующих им параметров, которые будут задавать тон в сфере внешней политики и национальной безопасности согласно стратегическим устремлениям Моди 2.0. (На момент написания статьи результаты федеральных выборов в Индии еще не были обнародованы, — прим. ред.).
Достоинства преемственности
Вопросы национальной безопасности и внешней политики редко затрагиваются в ходе избирательных кампаний в Индии, как, впрочем, и в большинстве стран «зрелой демократии», если, конечно, самой стране ничего не угрожает. Тем не менее нынешнюю затяжную избирательную кампанию отличает заметный крен в сторону соображений по внешней политике и национальной безопасности вкупе с напоминанием о растущем признании Индии на мировой арене и необходимости противодействия терроризму, как вопросов, имеющих для Индии судьбоносное значение.
Все это сопровождалось вполне понятной риторикой: правящая коалиция, со своей стороны, делала упор на достоинства преемственности по сравнению с «пирровыми издержками» перемен, а смесь оппозиционных партий отчаянно пыталась убедить электорат в необходимости изменений. Выборы проходили на фоне карательных авиаударов Индии по Пакистану, представленных как мгновенный ответ на террористические атаки в штате Джамму и Кашмир, а также как демонстрация решимости премьер-министра дать достойный отпор злу терроризма, проникающего в страну с северо-запада, и не позволить себя запугать.
Серия террористических актов, проведенных в пасхальное воскресенье в Шри-Ланке, объединили общественное мнение Индии в стремлении отдать предпочтение властной структуре, способной решительно противостоять этому набирающему силу злу, а не тем, кто будет мешкать и ограничится рассмотрением феномена терроризма в качестве центрального пункта южноазиатской региональной повестки без учета диалектики индо-пакистанских отношений. При этом после отказа Китая в очередной раз блокировать инициативы по внесению лидера террористической группировки «Джаиш-е-Мухаммад» («Армия Мухаммада») Масуда Азхара в список международных террористов ООН, Совет безопасности ООН единодушно, что является крайне редким случаем, ввел против него режим глобальных санкций. Подобное развитие событий является убедительным подтверждением успеха настойчивых и целенаправленных усилий индийской дипломатии под руководством премьер-министра Моди (как-никак, индийская дипломатия стремилась заручиться поддержкой международного сообщества по этому вопросу с 2009 года, однако до последних событий — практически безрезультатно).
Кроме того, по мере развертывания предвыборной кампании, сообщения о награждении премьер-министра высшими наградами сначала России, а затем и ОАЭ за выдающиеся заслуги в развитии двусторонних связей, послужили бесспорным доказательством эффективности внешней политики, которая проводилась в последние пять лет и была ориентирована на достижение результата. Неудивительно, что на протяжении всей кампании эти достижения всячески подчеркивались и преподносились как исторические вехи на многослойном полотне глобальной внешней политики.
Ни для кого не секрет, что соседи, окружающие Индию, остаются геополитической территорией извечного противостояния в силу внутренней разобщенности, удручающей интеграции и отсутствия сотрудничества, что усугубляется ограниченным внешним доступом. По вполне понятным причинам вопрос «соседства» не только будет находиться в центре внимания нового правительства во время второго срока премьерства Моди, но будет развиваться с дополнительным импульсом, который появился с его приходом к власти в мае 2014 г. Тогда новый премьер-министр дипломатически обыграл левых лидеров, обратившись во время инаугурации ко всем руководителям стран Южной Азии с беспрецедентным призывом, который при всей его символичности отличала изрядная доля инструктивности. В политически выверенном агитационном обращении к национальным группам влияния и зарубежным руководителям отмечалось, что Индия как ведущая региональная держава будет нести отвечающее ее статусу бремя ответственности за развитие региона на основе консенсуса и достижения всеобщего благосостояния. Моди заверил, что внешнеполитический курс Индии и ее промышленный потенциал будут содействовать решению структурных социально-экономических и производственных проблем субконтинента и служить действенным противоядием от извечных экзистенциальных угроз, обусловленных слабостью государств и прозрачностью их границ. Отличительной чертой региона и всех его суверенных составляющих должны стать отношения исключительного добрососедства, посягать на которые не должно быть позволено никому. Это, безусловно, потребует соблюдения принципов взаимности, но отнюдь не обязательно зеркальности ответных мер с тем, чтобы исключить угрозу враждебных действий против своей собственной страны.
За последние пять лет Моди целенаправленно прилагал усилия по возвращению Индии утраченного ею в Южной Азии стратегического статуса и признанию Дели региональным лидером сообразно роли страны в регионе де факто. С этой целью он укреплял партнерские отношения Индии с соседними странами и всячески развивал с ними взаимодействие на политической арене, для чего посетил с официальными визитами все страны Южной Азии и придал импульс оживлению институциональных механизмов двустороннего диалога. Кроме того, этой цели служили и продуманные скоординированные усилия высших эшелонов власти по восстановлению потерявших динамизм межгосударственных инфраструктурных проектов с тем, чтобы ускорить их завершение и реабилитировать пошатнувшуюся веру в их жизнеспособность, закрепить императивное представление о целесообразности многовекторных связей, логистически компактного товарообмена, а также о цивилизационной схожести, что является ключевой основой масштабных экономических региональных преобразований и мобильности. В предстоящий период можно ожидать существенную интенсификацию усилий по продвижению выбранного курса. Дели не в силах изменить жестокую реальность торговой зависимости южноазиатских стран от Китая и не способен противостоять неотвратимому масштабному промышленному и инфраструктурному наступлению Пекина через Гималаи и морские пути Южной Азии, которые являются традиционной сферой влияния Индии, и должен прибегнуть к реализации стратегии противовеса. Такая стратегия сочетает элементы прямых ответных мер в определенных условиях с реализацией сложной и тщательно продуманной дифференцированной парадигмы по формированию региона. Она прослеживается в новых и возрожденных к жизни функциональных инициативах регионального экономического сотрудничества (Инициатива стран Бенгальского залива по многоотраслевой технико-экономической кооперации/БИМТЭК), а также моделях субрегиональной интеграции (Инициатива четырех стран — Бангладеш, Бутан, Индия и Непал/ББИН) и пр., направленных на обретение веса в регионе.
Иран и Афганистан — две ключевые проблемы на пути к рынкам и ресурсам Центральной Азии
Судя по всему, администрации Моди предстоит второй срок правления, и ей придется сразу взяться за решение двух связанных между собой проблем. Одна из них — Афганистан и создание в нем условий для вывода американских войск, а также разработка контуров потенциального участия талибов в будущем политическом устройстве страны. Другая — эскалация американо-иранского кризиса на Ближнем Востоке и требование США к потребителям иранской нефти, в частности Индии, ввести запрет на расчеты с банковскими структурами Ирана. Обе проблемы чреваты негативными последствиями для стратегических интересов Индии как в краткосрочном, так и долгосрочном плане и препятствуют реализации чаяний страны и обоснованных надежд усилить свое влияние. Значение этих проблем для Индии обретает особую важность в силу того, что их решение является ключом, открывающим доступ к стратегическим ресурсам Центральной Азии и путь к рынкам. Оба этих аспекта зависят от превращения Афганистана в демократическое, безопасное и стабильное государство, а также от прекращения продолжающихся нападок на Иран и выкручивания ему рук со стороны его главных противников в регионе и США, что не позволяет ему присоединиться к инициативам многостороннего регионального экономического сотрудничества и обеспечению общего доступа к ресурсам. Предполагается, что оба эти вопроса будут обсуждаться руководителями стран на предстоящем в июне саммите ШОС в Кыргызстане. Хотя никаких потенциальных решений не ожидается, но это знаменует собой своеобразную веху в усилиях, предпринимаемых Индией с 2012 года. Еще в 2015 г. премьер-министр Моди нанес визиты во все центральноазиатские республики, а спустя 2 года Индия присоединилась к ШОС с целью развития устойчивых и плодотворных двусторонних связей с каждым из суверенных субъектов региона. Что касается Афганистана, то США держали Индию в курсе своих закулисных переговоров с талибами в Катаре. Однако Дели, отдавая себе отчет в стремлении США положить конец своему затянувшемуся военному участию, выражает озабоченность отсутствием ясности в отношении того, как далеко может зайти Вашингтон для реализации этой цели. Озабоченность Дели вызывает и двойственность позиции США относительно включения талибов в афганское правительство, не требуя взамен гарантий проявления ими ответственности и отказа от насилия. Дели является вторым по важности партнером Афганистана в сфере развития, уступая только Вашингтону. Привлекая финансовые и материальные ресурсы для широкого спектра проектов по наращиванию экономического потенциала Афганистана, Дели рассчитывает на превращение этой страны в демократическое, безопасное и стабильное государство. Нестабильность ситуации и усиление роли России и Китая в использовании пока девственно чистого дипломатического пространства в Афганистане, а также потенциальная возможность включения Исламабадом Кабула с помощью разных ухищрений в свою концепцию «стратегической глубины» заставил Дели пойти на просчитанный тактический шаг. Отказавшись от традиционно присущего индийскому стратегическому мышлению идеализма ради участия в основополагающем шестистороннем диалоге, организованном Россией, Индия даже направила в Москву двух своих дипломатов для проведения консультаций за одним столом с представителями талибов. И это несмотря на совместную работу по формированию консенсусного подхода с представителями американского истеблишмента в Государственном департаменте и Пентагоне, которые стараются избежать недовольства вспыльчивого американского президента и посмеиваются над индо-афганским соглашением о развитии, не говоря уже о принципиальном нежелании Индии каким-то образом компенсировать сокращение американского военного присутствия в стране.
Иранское досье представляет для индийской внешней политики набор сложнейших дилемм вкупе со сглаживанием углов. Важность Тегерана для Дели невозможно переоценить не только в силу их многолетнего сотрудничества в сфере энергетики, но и с точки зрения критичности его свободного доступа к удаленным территориям в Центральной Азии и на евразийском континенте. Кроме того, Тегеран использует морские просторы западной части Индийского океана, где управляемая Индией инфраструктура портов и логистические механизмы являются жизненно важными инструментами для оказания стратегического влияния, а также для коммерческой и торговой деятельности вдоль стратегических морских коммуникаций. Соглашение о передаче Индии права на управление частью иранского порта Чабахар было заключено в декабре прошлого года, причем первоначальные оценки портовой деятельности были коммерчески выгодными и конкурентоспособными. Пока работе порта в полном объеме ничего не угрожает, однако если политика США по принуждению основных покупателей нефти (таких, как Индия) полностью отказаться от закупок нефти у Ирана не изменится (что кажется весьма маловероятным в условиях, когда Трамп находится у власти), то сокращение связей Ирана с Индией позволит Китаю использовать ситуацию в своих интересах. Он может перетянуть Иран на свою сторону, предложив ему участие в инфраструктурных проектах своей масштабной Инициативы пояса и пути.
Помимо этого иранское досье выдвигает на передний план вопрос о том, что именно является стратегической автономией во внешней политике, и как она вписывается в реалии динамично меняющейся обстановки взаимосвязанного и взаимозависимого мира.
Границы для маневра сужаются
Несмотря на публичные протесты, отстаивающие примат национальных интересов при формировании государственной политики, на практике широко применяется транзакционный обмен, основанный на принципе quid pro quos («услуга за услугу»). За время премьерства Моди индийская внешняя политика заслужила высокую оценку за свое умение успешно лавировать в условиях противостояния региональных субъектов. Причем Индия в этом преуспела не за счет занятия позиции оборонительного самосохранения или прощения прошлых обид, а благодаря активному укреплению плодотворных связей и с иудейским Израилем, и с шиитским Ираном, и с суннитскими странами Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. Однако подобная «широта души» в настоящий момент может отойти на задний план — надеемся, что ненадолго, — поскольку Дели вполне может быть вынужден сократить торговые связи с Ираном и восполнить дефицит углеводородов организацией поставок из Саудовской Аравии и ОАЭ. К тому же, навлечь на себя гнев стратегически недальновидного, бессердечного и мстительного Вашингтона отнюдь не отвечает интересам Индии.
Индии требуется настоящий прорыв в экономике
В период постлиберализации траектория внешней политики и дипломатическая ориентация Индии страдали от триумвирата пороков, а именно — ограниченности, инертности и назидательности, что предопределило их неэффективность. Пришедшая к власти в 2014 г. администрация Моди очертила новые рамки индийского интернационализма, что привело к обновлению и кардинальной перезагрузке всей внешнеполитической деятельности страны. Этот интернационализм предусматривал отказ от выстраивания отношений с соседями на основе консервативных картографических представлений и разработку новых концепций взаимодействия со странами ближнего зарубежья. Дипломатия самоуничижительного субконтинентального масштаба экономического существования страны была переосмыслена и уступила место дипломатии, которая базируется на экономике, чья динамичность обусловлена демократическим управлением, основанным на системе правил, и демографией спроса, что является привлекательным глобальным предложением. И, наконец, для обеспечения общественной поддержки и синергии новая дипломатия взяла на вооружение демонстрацию цивилизационной и культурной исключительности и блеска страны. Во время второго срока правления Моди его администрация будет тщательно следить за тем, чтобы эта основополагающая экономическая дипломатия продолжала набирать обороты и завоевывать новые вершины.
Правительство обязалось в течение десятилетия построить в стране экономику в 5 трлн долларов. Для достижения столь амбициозной стратегической цели в условиях глобальной рецессии и нарастающей волны протекционизма устойчивое международное экономическое сотрудничество и взаимодействие являются непременным условием. Для решения грандиозной задачи по выведению экономики на новый количественный и качественный уровень одного линейного развития недостаточно — для этого требуется настоящий прорыв.
В течение последних пяти лет Индия проделала огромный путь. Ее воспринимали как страну, обещавшую реализовать свой национальный потенциал на экономическом марше на основе тектонических внутренних реформ, инвестиционных инициатив и инструментальных средств, которые позволят ликвидировать дефицит физической и социальной инфраструктуры. Этот дефицит не позволял стране нарастить свою долю в общемировом экономическом объеме производства и глобальном торговом обмене. Но эти печальные времена канули в Лету, и теперь Индия всемирно признана быстрорастущей развивающейся экономикой, а трансформации в ее экономической и политической сферах получили восторженное одобрение международных политических кругов. Эти впечатляющие экономические показатели и эффективность действующего политического руководства позволили индийской дипломатии занять достойное место на международной арене и действовать уверенно, энергично и целеустремленно. Об этом свидетельствует заявление премьер-министра о борьбе с теневой экономикой и изъятии «черных денег», сделанное в 2014 году в Австралии на саммите «Группы двадцати», в котором приняли участие руководители ведущих мировых держав. Призыв Индии к учреждению Международного дня йоги для подтверждения приверженности международного сообщества здоровому образу жизни был встречен с беспрецедентно единодушной поддержкой.
В 2018 году премьер-министру предложили выступить на открытии Всемирного экономического форума в Давосе и на азиатском саммите по безопасности «Шангри-ла Диалог» в Сингапуре. Это были проявления глубокого уважения, которого раньше не удостаивались ни руководители Индии, ни сама страна. Как бы то ни было, индийская дипломатия не похожа на другие и отличается тем, что либо активно выступает за принятие договоров о глобальном регулировании, либо сама является их инициатором. В качестве примеров достаточно назвать твердую приверженность Индии формализации принятого в Париже Глобального соглашения о предотвращении изменений климата и индийско-французскую инициативу по созданию Международного солнечного альянса (МСА/ISA) со штаб-квартирой в Индии. Цель МСА — оказывать содействие использованию возобновляемых источников энергии для устойчивого развития на всем пространстве «Глобального юга».
«Расширенное соседство»
В предстоящий период индийская внешняя политика будет и дальше набирать обороты, используя философские и операционные постулаты концепции «расширенное соседство». Эта концепция выстраивает значимые взаимодействия на восточном и западном направлениях как логические и функционально совместимые, опираясь на неизменность черт географической «физиологии» Индии и атрибутивных принципов ее цивилизационного охвата. Содействие эффективному взаимодействию разобщенных обществ и просвещенному сотрудничеству на региональном уровне было визитной карточкой правительства Моди в течение 2014–2019 гг., и причин для того, чтобы отказываться от этой политики или что-то в ней менять, у него нет. Это обусловлено протяженностью сухопутных и морских границ на востоке, расположенностью в северо-восточном секторе, который не отличается высоким развитием, а также тем, что половина промышленного ВВП идет на экспорт в Юго-Восточную Азию. Следует учесть и устоявшиеся культурные и цивилизационные связи, а также развитие всесторонних контактов со странами АСЕАН и другими экономическими державами Восточной Азии, с которыми Индия поддерживает тесные двусторонние отношения разного уровня. Для обеспечения более тесной интеграции рынков и логистических средств, а также большей вовлеченности этих стран в экономическое развитие Индии путем инвестиций правительству во главе с Моди нужно и дальше продолжать наращивать усилия по расширению торговых обменов и всестороннему развитию разноплановой транспортной инфраструктуры. Точно так же, учитывая особенности географического положения Индии, находящейся в верховьях стратегических морских коммуникаций, что представляет собой огромную, но совершенно неосвоенную исключительную экономическую зону, Моди в течение своего первого срока приступил к решению задачи по извлечению конкретной пользы из столь благоприятного расположения страны в регионе Индийского океана. Был введен в эксплуатацию и реализован целый ряд новаторских проектов и инициатив, впервые упомянутых в концепции 2003 года «Безопасность и рост для всех в регионе» («Sagar Mala»). Поскольку Индийский океан больше не является благословенным пространством идиллической безмятежности и находится в центре внимания многочисленных экстерриториальных и внерегиональных суверенных образований, новому индийскому правительству надлежит проявить готовность и инициативность в деле формирования морских сил, если оно не хочет оказаться на вторых ролях, и стремиться защитить свои морские коммерческие интересы и стратегическую сферу влияния.
Хотя эта сфера и не является исключительной или наносящей ущерб какому-либо субъекту, но она не терпит неподчинения или прошения. Правительство Моди стремится нарастить силовую компоненту Индии в прилегающих водах. Это позволит стране оказывать стабилизирующее воздействие, укрепит ее ведущую роль в поддержании порядка обеспечением симметрии и равновесия между конкурирующими соперниками, поможет сформировать нормативную и институциональную структуру обширного Индо-Тихоокеанского пространства не для отдельных государств, а для всеобщего пользования.
Отношения с США, Китаем и Россией
Главным фактором, определяющим внешнюю политику Индии, направленную на резервирование за страной надлежащей доли в растущей экономике Азии, является способ выстраивания двусторонних и трехсторонних отношений с США, Китаем и Россией.
Индия — США
Отношения между Индией и США по-прежнему имеют ключевое значение для реализации национальных устремлений Дели к автономному развитию, повышению авторитета и связанной с этим демонстрации силы как в Азии, так и на мировой арене. Вместе с тем нет никаких сомнений в том, что даже при внушительном потенциале выстраивания отношений в двустороннем и региональном формате, они время от времени ограничивают стратегический выбор Дели и наносят ущерб стратегическим интересам Индии. Несмотря на рост политических контактов, а также экономического сотрудничества и социальных связей, взаимодействие между США и Индией омрачают связанные с доступом на рынок торговые споры, разногласия относительно определенных механизмов передачи технологий и недовольство режимами, регулирующими защиту интеллектуальной собственности и технологически развитого сектора сферы обслуживания. Кроме того, несмотря на значительные успехи в деле укрепления стратегического партнерства, что особенно наглядно демонстрируют заключенные знаковые соглашения о сотрудничестве в высокотехнологичной гражданской отрасли и секторе связи, а также таких чувствительных секторах как оборона и военная сфера, обе стороны не вполне довольны достигнутым, поскольку ожидали от взаимодействия большего.
Дели считает, что Вашингтон не оказывает на Пакистан необходимое давление с тем, чтобы Исламабад принял надлежащие меры и перестал укрывать и поддерживать террористические организации. В Вашингтоне же считают, что Дели недостаточно активно оказывает противодействие Китаю в Азии, прежде всего в регионе Индийского океана, в отношении широты которого точка зрения обеих сторон, как ни странно, полностью совпадает. Не вызывает сомнения, что во время второго срока правления у премьер-министра Моди будет достаточно проблем с непредсказуемой и своенравной американской администрацией, и ему придется проявить недюжинную изворотливость, чтобы не поставить под сомнение свою приверженность выполнению обязательств, принятых в рамках большого партнерства, и не переступить через умело прочерченные администрацией США красные линии. И все это несмотря на то, что индийское правительство скрупулезно проходит через горнило всех институциональных процедур, введенных законодательной и исполнительной властями США, рассчитывая, что это поможет смягчить недовольство действующего президента, если тот решит отказаться от выполнения отдельных договоренностей по вопросам, представляющим взаимный интерес.
Индия — Китай
В этой связи необходимо рассмотреть китайско-индийские отношения, канва которых, судя по всему, сплетена из исторического багажа и чувства взаимной настороженности, вызванного опасениями относительно стратегических намерений друг друга — феномен вполне естественный для двух набирающих силу континентальных держав, расположенных не только в одном регионе, но и непосредственно граничащих друг с другом. Как бы то ни было, на фоне совпадения политически восходящих траекторий двух лидеров, которые являются сильными личностями и имеют фанатичных последователей в своих странах, в последние пять лет межгосударственные отношения напоминали «американские горки». Сначала имела место шумная эйфория, вызванная крупными китайскими инвестициями и экономическим сотрудничеством, которая сменилась резким ухудшений отношений и возникновением — судя по всему, в результате просчета — конфликта, достигшего апогея во время военного противостояния между Индией и Китаем в спорной территории Доклам в 2017 году. С тех пор стороны проявляют взаимное благоразумие и стремятся стабилизировать связи, закрывая глаза на неопределенность границы. Дели и Пекин проявляют заинтересованность в плодотворном обмене путем придания импульса более чем двум десяткам действующих механизмов двустороннего диалога разного уровня с целью устранения структурных различий, затрудняющих торговые и инвестиционные коммерческие связи. Участие в откровенном, но конструктивном диалоге позволяет сторонам лучше понять стратегические установки друг друга относительно широких аспектов их взаимодействия и как используемые ими инструменты соперничают в неоднородных и пересекающихся сферах влияния на практике и в восприятии.
Ожидалось, что неформальность обстановки встречи на высшем уровне в Ухани в 2018 г. приведет к перезагрузке отношений, однако, при всей проявленной доброжелательности и радушии рассчитывать на преодоление имеющихся разногласий вряд ли было возможно. Китай никак не реагирует на резкую критику Индии, обвиняющей его в нарушении суверенитета «Китайско-Пакистанским экономическим коридором» (компонент Инициативы пояса и пути). Китай решительно выступил против присоединения Индии к Группе ядерных поставщиков (ГЯП), хотя присоединение Пакистана поддерживает, а это нарушает относительный баланс сил, что расценивается Индией как неприемлемый и одиозный шаг. Индию пугает характер и направленность китайских инвестиций по всей Южной Азии, объемы которых она считает хищническими, поскольку те подрывают финансовую стабильность малых стран. Кроме того, Дели сейчас старается выстроить новый санитарный кордон, продолжая испытывать традиционные страхи, порожденные нашумевшей китайской концепцией «стратегического окружения» Индии. Однако эти страхи лишь усилились при сообщении о получении Непалом доступа к семи китайским портам. Договоренность была формально зафиксирована на полях недавно проведенного второго международного форума по Инициативе пояса и пути.
У Китая же имеется свой набор тревог и опасений. Они связаны с соглашением между Индией и США и ролью треугольника Индия–США–Япония в стратегическом маневрировании в Индо-Тихоокеанском регионе, а также с возрождением формата QUAD, что преподносится как квадрант концерта демократий для обеспечения глобальности Индо-Тихоокеанского региона и косвенно указывает на антикитайскую направленность.
Обеим сторонам предстоит развеять опасения друг друга убедительным и надежным образом, что потребует откровенного обмена мнениями и проявления политической воли. Вместе с тем применить навыки сотрудничества по реализации проектов, которые помогли бы сократить дефицит доверия, довольно трудно, так как отношения двух стран пропитаны осторожностью и подозрительностью.
Индия — Россия
Возрождение роли России на мировой арене и ее активное присутствие в горячих точках по всему земному шару дали пищу для размышлений относительно ее подлинных намерений и о том, как на них реагировать. Не стал исключением и индийский истеблишмент, перед которым стоит задача выстраивания заново двусторонних отношений, некогда имевших формат «лидер-ведомый». На фоне высказываний о том, что Москва является безрассудным маргиналом и стратегическим разрушителем, роль которого сводится к поддержанию определенного равновесия в искаженном США глобальном порядке, премьер-министр Моди не стал заложником предвзятых представлений и, проявив прагматизм и принципиальность, содействовал развитию российско-индийских торговых связей, поскольку это отвечало интересам Индии. Учитывая необходимость вывода двустороннего взаимодействия за традиционные рамки военной сферы и отдельных отраслей, правительство Моди направило усилия на создание новых перспектив для стратегического наращивания сотрудничества в сфере энергетики, научно-технических инноваций в гражданском секторе экономики, в совместном инвестировании инновационных направлений, а также совместной разработке проектов по модернизации оборонных платформ. Все это — в дополнение к «дежурным» сделкам по закупке оборонного оборудования. Российско-индийское взаимодействие, базирующееся на примате ключевых суверенных национальных интересов, прошло успешную проверку на прочность, и его устойчивость была подтверждена решимостью Индии закупить российский зенитный ракетный комплекс С-400, несмотря на неоднократные окрики со стороны США и их скрытые угрозы не оставить это безнаказанным. Об этом же свидетельствует и недавний пересмотр Индией своей сдержанной позиции относительно повышения статуса трехстороннего диалога Россия-Индия-Китай (РИК) с уровня министров иностранных дел до руководителей стран. Более того, в кулуарах саммита «Группы двадцати», состоявшейся в Буэнос-Айресе в конце 2018 года, наряду со встречей в трехстороннем формате Япония –Америка –Индия прошла и встреча РИК. Все это говорит о стремлении Индии следовать призыву своего премьер-министра на азиатском саммите по безопасности «Шангри-ла Диалог» в Сингапуре и отстаивать идеи открытого и свободного доступа в Индо-Тихоокеанский регион на основе множественности, а не исключительности. Таким образом, у нас есть все основания полагать, что «Индо-Тихоокеанский» диалог станет обязательным пунктом повестки дня будущих двусторонних российско-индийских и китайско-индийских консультаций.
Индия придает исключительно важное значение своим связям с Россией еще и потому, что Москва становится, пусть и неравнозначным по масштабу, но все же противовесом безраздельному господству Вашингтона на многочисленных субрегиональных театрах от АфПака до Ближнего Востока. Ось Россия-Китай является важным инструментом альтернативного формирования потенциальных контуров будущего Афганистана и во взаимодействии с Пакистаном может оказать определенное, если не принципиальное влияние на конечный результат. В силу этого совершенно очевидно, что Индия с ее особым интересом к Центральной Азии, признанием помощи России ее интеграции в ШОС и необходимостью получения прямого доступа вглубь Евразии в обход Европы не может не укреплять связи с Россией наряду с углублением отношений с Соединенными Штатами.
Россия сыграла огромную роль в устранении разногласий, препятствующих заключению соглашения между Группой 5+1 и Ираном по СВПД, а также в последовательном и скрупулезном выполнении его положений. Учитывая текущую напряженность в отношениях между США и Ираном, Россия может вновь сыграть первую скрипку в деэскалации напряженности, отчего Индия только выиграет. Кроме того, хотя Москва и не является членом ОПЕК, но благодаря своим прочным связям с Ираном и плодотворным рабочим отношениям с Саудовской Аравией оказывает очевидное негласное влияние если не на динамику, то на вектор политики в сфере энергетики, что опять-таки важно для Индии.
***
Все усилия и инициативы Индии в области внешней политики преследуют три ключевые стратегические цели. Первая — это усилить ее уникальную роль в продвижении экономического сотрудничества и функционального регионализма субконтинента на благо всей Южной Азии. Вторая — существенно и эффективно интегрировать прилегающие территории как на востоке (Юго-Восточная Азия), так и на западе (Центральная и Западная Азия), используя все возможные формы связности (connectivity), а именно: жесткую и/или мягкую, физическую и/или виртуальную. И, наконец, третья — органично интегрировать изнутри, а не грубо навязать сверху глобальные институты финансового управления, режимы упрощения процедур торговли, а также структуры управления, способствующие проведению структурных и технологических реформ, причем поступательно, а не радикальным образом.
РСМД. 24.05.2019
