Каковы шансы на успех у новой центральноазиатской стратегии Евросоюза?
Владимир Викторов
Обновленная стратегия Евросоюза по Центральной Азии, принятая представителем ЕС по иностранным делам Федерикой Могерини, означает, что в Брюсселе извлекли уроки из очевидного неуспеха центральноазиатской стратегии ЕС, принятой еще в 2007 году по инициативе ФРГ, и намерены развертывать свое сотрудничество с регионом на основе чисто прагматических интересов Европы, отодвинув на задний план тематику соблюдения прав человека.
До экономического кризиса 2008-2009 годов Центральная Азия находилась на периферии интересов Евросоюза. О необходимости изменения такой ситуации и развороте Евросоюза в сторону прагматичности говорил на организованной Фондом им. Фридриха Наумана в сентябре 2011 года в Берлине конференции «Центральная Азия. Перспективы углубленного сотрудничества» заместитель председателя германо-центральноазиатской группы парламентариев Патрик Майнхард. Он указал на то, что Центральная Азия - один из самых динамичных регионов мира с высоким уровнем экономического роста, и напомнил о Великом шелковом пути, который на протяжении многих столетий связывал Европу с Азией.
Реанимация этого пути, по мнению Майнхарда, отвечала бы экономическим интересам и ЕС, и стран региона. Европа, в частности, могла бы ускорить диверсификацию своего импорта энергоносителей за счет нефтегазового потенциала Центральной Азии. «Проект газопровода Nabucco, по которому в будущем будет поступать в Европу газ, в частности из Туркмении, - это часть стратегии, направленной на пробуждение интереса Европы к этому региону», - заявил П.Майнхард, отстаивающий интересы германских нефтегазовых корпораций, в частности RWE Supply & Trading GmbH (RWEST), одной из крупнейших компаний в Европе, действующих в сфере электроэнергетики и газовой промышленности. RWEST входит в холдинг RWE AG, являющийся оператором мощной газотранспортной системы в Европе, которой принадлежат газопроводы протяженностью 23 тыс. км и подземные газовые хранилища объемом до 7,4 млрд куб. м. RWEST ежегодно закупает и поставляет для нужд европейских стран около 50 млрд куб. м природного газа.
«Права человека? О них, конечно, нельзя забывать, но вместе с тем, - заметил немецкий парламентарий, - Россия и Китай не уделяют особого внимания этой теме, что обеспечило им конкурентное преимущество в ходе переговоров о доступе к сырьевым ресурсам Центрально-Азиатского региона».
На Берлинской конференции 2011 года большой резонанс получило и выступление исполнительного директора Высшей школы мусульманских культур и обществ Свободного университета Берлина Габриэле Фрайтаг, которая отметила, что у европейцев есть немало причин повнимательнее присмотреться к региону, «который с периферии мировой политики переместился в центр пересечения интересов ведущих держав». Помимо энергоресурсов, это права на использование воздушного пространства, военные базы, все это делает страны Центральной Азии интересными не только для их ближайших соседей - России и Китая, но также для Германии, Евросоюза и США, сказала она.
Однако до самого последнего времени позиции ЕС в Центральной Азии были «не просто незначительными и неустойчивыми, но продолжали заметно снижаться», отмечается в изданной в 2017 году германским Фондом Фридриха Эберта монографии узбекских аналитиков В.Парамонова, А.Строкова и З.Абдуганиевой «Влияние Евросоюза на Центральную Азию: обзор, анализ и прогноз». Авторы отмечают, что «влияние Евросоюза на Центральную Азию, даже если и было по каким-то вопросам и в каких-то сегментах существенно ранее, то за последние десять лет кардинально ослабло (особенно на фоне роста влияния России и Китая), а в будущем - с высокой долей вероятности еще более ослабнет». При этом в большинстве сфер взаимодействия какие-либо предпосылки к изменению ситуации в ближайшее время фактически отсутствуют.
В общей нисходящей динамике позиций Евросоюза в регионе можно выделить два периода активности Брюсселя в ЦА. Первый из них имел место в середине 1990-х, когда после распада СССР республики Центральной Азии воспринимали Европу как «идеального партнера». В этот период была создана двусторонняя нормативно-правовая база. Евросоюз заключил соглашения о партнерстве и сотрудничестве с Казахстаном, Киргизией и Узбекистаном. Несмотря на это, вплоть до 2000-х годов взаимодействие ЕС и стран ЦА «носило по большей части декларативный характер и фактически не имело конкретных результатов», как отмечает эксперт Центра исследований стран ближнего зарубежья РИСИ Дмитрий Александров.
Второй этап роста европейского влияния в Центральной Азии пришелся на первую половину нулевых годов, будучи следствием начала (по инициативе США) военных действий в Афганистане. На фоне усиления американского присутствия в регионе Евросоюз создал ряд политических и образовательных программ и увеличил свой углеводородный импорт из ЦА.
Более всего продвинулись отношения Евросоюза со странами ЦА в сфере безопасности. Так, в 2001 году Евросоюз приступил к реализации в регионе программы CADAP по борьбе с трансграничным наркобизнесом и наркоманией. Спустя два года после ее запуска, в 2003 году, ЕС приступил к осуществлению другой программы – BOMСA (по управлению границами).
Узбекские аналитики отмечают, что все это стало возможным только благодаря тесной кооперации Брюсселя с Вашингтоном. В качестве основной причины отсутствия даже теоретической вероятности появления у Евросоюза каких-либо устойчивых позиций в регионе в отрыве от стратегии США в ЦА аналитики указывают «крайне ограниченные военные возможности ЕС».
После прихода к власти Д.Трампа внешнеполитический вектор США сместился, и интерес Вашингтона к региону охладел, что, соответственно, ограничило и потенциал роста влияния Евросоюза.
В то же время на фоне не стихающего противоборства США и России за европейский газовый рынок Евросоюз акцентирует свое стремление к диверсификации газовых поставок. В этом плане ключевым элементом новой центральноазиатской стратегии ЕС является интерес к строительству Транскаспийского газопровода и поставкам туркменского природного газа на европейский рынок. Осенью прошлого года представители Евросоюза на переговорах с делегацией Туркменистана в Брюсселе выразили готовность содействовать привлечению инвестиций в строительство этого газопровода. Проект предусматривает поставку туркменского природного газа в Европу в объеме 30 млрд кубометров ежегодно в течение не менее 30 лет.
Газопровод между туркменским и азербайджанским побережьем Каспия необходим для подключения Туркменистана к Трансанатолийскому газопроводу TANAP, который предусматривает поставку газа из Азербайджана через Грузию и Турцию к греческой границе, где его продолжением станет Трансадриатический газопровод (TAP) в Южную Европу.
Необходимым условием реализации планов Евросоюза по импорту углеводородов из ЦА является политическая стабильность региона. По этой причине в новую центральноазиатскую стратегию ЕС включен тезис о «расширении сотрудничества с партнерами из Центральной Азии в целях содействия миру в Афганистане», так как с этого направления исходит основная угроза дестабилизации региона.
Однако в силу того, что реальный военный потенциал Евросоюза остается несравнимым с военными потенциалами США, Китая и России, все проблемы по обеспечению безопасности в Центральной Азии будут решаться при участии только этих акторов, что, как и прежде, будет ограничивать рост влияния Евросоюза в регионе.
На сегодняшний день Евросоюз упустил возможность доминирования в ЦА даже в сфере участия в нормативно-правовом регулировании хозяйственной деятельности. Великобритания, младший партнер США, находящаяся в стадии выхода из ЕС, создала в столице Казахстана Нур-Султане первый в Евразии коммерческий суд, который будет работать на основе положений общего английского права, и все судьи будут из Англии.
Несмотря на разработку новой региональной стратегии, ЕС, как и прежде, проигрывает другим действующим в постсоветской Центральной Азии внешним акторам: имеющей со странами региона солидные двусторонние и многосторонние (ЕАЭС, ОДКБ) договоренности России, активно продвигающему в ЦА свой проект «Один пояс – один путь» Китаю, взаимодействующим с центральноазиатскими странами в формате «C5+1» (министры иностранных дел пяти государств ЦА плюс американский госсекретарь) США и даже Турции с ее «Советом сотрудничества тюркоязычных государств».
Можно прогнозировать, что новая центральноазиатская стратегия Евросоюза, которую 7 июля в Бишкеке представят на 15-й совместной встрече министров иностранных дел ЕС и государств Центральной Азии верховный представитель ЕС Федерика Могерини и комиссар ЕС по вопросам международного сотрудничества и развития Невен Мимица, не сможет сколько-нибудь значительно увеличить влияние Брюсселя в регионе. Приоритетный для ЕС вопрос транзита углеводородов из ЦА во многом зависит от прямых и прокси военных возможностей внешних акторов, среди которых Евросоюз является слабейшей стороной.
Ритм Евразии. 23.05.2019
