Точки союзного роста
Семен Уралов
Как обеспечить качественный экономический рост России и Беларуси при сохранении национальной конкуренции.
Россия и Беларусь готовы к более интенсивному формату союзной интеграции. Об этом свидетельствует назначение послом России в Минске Михаила Бабича и синхронное обновление правительства в Беларуси.
«Мы строим еще совершенно особый формат, выстраиваем Союзное государство. Так что направлений деятельности очень много», — сказал Владимир Путин на встрече с новым послом России Михаилом Бабичем.
Назначение прошло сразу после встречи президентов России и Беларуси в Сочи, что свидетельствует о том, что кандидатуры обсуждались и утверждались союзными методами — то есть с учетом интересов всех сторон.
То, что для Москвы отношения с Минском публично обозначены как приоритетные говорит и особый статус нового российского посла —спецпредставителя по развитию торгово-экономического сотрудничества. Этот статус с одной стороны дает особые полномочия и выделяет посольство в Беларуси в особый статус.
Президент Беларуси Александр Лукашенко в свойственной ему открытой манере приоткрыл тайны большой дипломатии и рассказал, как принималось решение углубить союзные отношения, выведя их на новый уровень и почему оно было союзным.
Политические факторы экономического роста
Итак, Президенты обозначили то, что Союз является ключевым приоритетом и для Москвы, и для Минска.
Однако, внешняя ситуация и глобальный кризис требует иного взгляда на наши государства — с точки зрения союзных процессов в национальных экономиках.
Несмотря на глубокую интеграцию и наличие двусторонних экономических договоров, военного союза ОДКБ, экономического союза ЕАЭС, зоны свободной торговли в рамках СНГ в экономической реальности в России и Беларуси все равно существуют два национальных рынка, каждый из которых развивается хоть и похоже, но в то же время автономно.
Идеей 90-х годов было создание «Союзного государства», которое в дальнейшем должно было стать сначала единым рынком, а затем двигаться широкой экономической конфедерации. Это следовало хоть и не прямо из Союзного договора.
«Союзное государство» как политический субъект, так и не смог состояться в силу объективных обстоятельств – отсутствия экономического базиса. У «Союзного государства» нет экономических активов и его бюджет формируется дотациями из национальных бюджетов России и Беларуси. Национальные правительства оказались не готовы ни делегировать власть, ни обеспечить собственными экономическими активами «Союзное государство». Однако «Союзное государство» из политической рамки переместилось в экспертно-диалоговую и состоялось как площадка для сохранения особых отношений и доверительной коммуникации между Москвой и Минском. Это позволяет синхронизировать законодательство, финансировать научные проекты между странами и гуманитарные проекты.
«Союзному государству» необходимо обрести субъектность, соответствующему реальному положению в 21 веке
Схожесть политических систем и происхождение правящих элит (при власти представители еще «советского» поколения) позволяет выстраивать союзные отношения.
Поэтому необходимо использовать схожесть политической архитектуры и общие внешние вызовы для экономического роста и углубления союзной интеграции. Во время глобального шторма надо действовать слаженно, иначе рискуют пойти на дно и пассажиры первого класса, и капитан, и юнга. Похоже, что и Владимир Путин, и Александр Лукашенко понимают не только, как Президенты, но и обсуждают на личном уровне, как рядовые граждане. По крайней мере к таким выводам можно прийти из интервью белорусского главы государства.
Два контура союзной экономики
В случае с белорусско-российской интеграцией задачи экономического роста нельзя решить исключительно экономического методами, особенно в их либерально-монетаристском прочтении.
Особенность союза РФ и РБ в несоразмерности экономик, и особенно их различной структуре. Беларусь является компактным рынком, заточенным под экспорт готовой продукции с максимальной добавленной стоимостью. И мировой гигант БелАз, и молочная ферма под Брестом, и минская IT-компания критически зависят от постоянного расширения рынка сбыта. Российский рынок является стратегическим для белорусской экономики, причем для таких секторов как машиностроение — критически важным.
Поэтому если следовать исключительно либерально-рыночным канонам, то белорусский производитель является естественным конкурентом отечественного бизнеса, и они естественным образом будут стараться его вытеснять в том числе и внеэкономическими методами. Но если в мясомолочной отрасли и в целом на потребительском рынке надо не только конкурировать с белорусами, то стратегические отрасли придется интегрировать внеэкономическими методами и в зачастую ручном режиме.
Поэтому наперекор сопротивлению корпоративного лоббизма, за которым зачастую торчат уши иностранных корпораций, спекулянтов или рейдеров, Москве и Минску придется возвращать в повестку дня вопрос отраслевой интеграции. Несмотря на неудачи и скандалы в прошлом придется объединять усилия и на калийном рынке, и в машиностроении и особенно в сфере ВПК.
Нефтяная сфера наиболее ярко демонстрирует пример «кооперации»
Для того, чтобы вывести экономический рост Союза России и Беларуси на качественно новый уровень придется разграничить сферы, где российский и белорусский капитал вступают в отношения конкуренции, а где кооперации.
Разделить эти процессы и вычленить из них те, которые действительно являются союзными (то есть соответствующие интересам одновременно и России, и Беларуси) возможно только политическими методами.
Большинство проблем в двусторонних отношениях между Минском и Москвой заключаются в том, что направления и проекты, где Минск может рассчитывать на особую политику Москвы не выделены в особую сферу экономической кооперации. В свою очередь недоверие Москвы зачастую основаны на опасениях, что под видом кооперации Минск скрытой поддержкой национального капитала, а публичная активность белорусского лидера в экономических спорах — это авторская манера лоббизма.
Два контура союзной интеграции
Примером отраслей, где экономический эффект достигается методами кооперации, а не конкуренции является БелАЭС и схемы давальческих поставок нефти для Белнефтехима. В случае с БелАЭС российский кредит и технологии делают Беларусь энергетически суверенным государством, а во втором позволяют не только насытить внутренний рынок ГСМ и загрузить НПЗ, но и даже участвовать в экспорте нефти и нефтепродуктов.
Если мы посмотрим на отрасли российско-белорусской кооперации, то увидим, что практически во всех случаях имеют место внеэкономические методы союзной поддержки.
Кооперация возможна только при условии политической поддержки на самом высоком уровне. Машиностроителей России и Беларуси необходимо интегрировать несмотря на то, что они вряд ли смогут достойно конкурировать с японскими и германскими корпорациями.
Это необходимо сделать потому что подлинный экономический суверенитет базируется на стратегических отраслях — станко- и машиностроении, сельхозпроизводстве и селекционировании, добывающей отрасли и развитой инфраструктуре.
Однако, в силу внеэкономического регулирования, ручного управления, государственных дотаций и налоговых льгот сфера кооперации является привлекательной для злоупотреблений, мздоимства, очковтирательства, бездеятельности и прочей коррупции.
«Общее, значит ничье» — такое нигилистическое отношение советских граждан к союзной собственности во многом погубило одну страну. Сегодня Союзу России и Беларуси необходимо избежать подобных ошибок. Поэтому сфера кооперации требует не только качественно нового администрирования, но и применения современных цифровых технологий для максимальной прозрачности процессов и возможностью публично привлекать национальный капитал.
Проекты российско-белорусской кооперации также могут стать сферой государственно-частного партнерства, по схеме схожей на предложенную советником президента России Андреем Белоусовым.
При разворачивании союзной кооперации приоритетными должны быть направления долгосрочного экономического роста и крупные проекты, подобные БелАЭС, экономическую пользу от которых в полной мере почувствуют следующие поколения.
Однако, несмотря на всю важность союзной кооперации, необходимо оградить эту сферу от корпоративного лоббизма из других отраслей. Источник роста товарооборота кроется в стимулировании коммерческой торговли, где российским и белорусским производителям неизбежно придется иметь дело с лоббизмом, скрытым дотированием, демпингом и монопольными сговорами. Особенно остро эти процессы будут проявляться на рынке продовольствия, где в России наблюдается восстановительный рост и оформляются крупные национальные корпорации вроде «Мираторга».
Именно в сфере экономической конкуренции содержатся почти все противоречия между Россией и Беларусью. Полноценно разрешить их можно будет только путем создания полноценного союзного рынка и эмиссионного центра.
Пока уровень экономической интеграции России и Беларуси не выйдет на уровень как минимум валютного союза — национальный лоббизм будет сильнее союзной интеграции.
Поэтому ресурсы роста традиционного товарооборота следует искать в количественном росте на внутренних рынках. Перспективным направлением является межрегиональная интеграция производителей и выход на крупные региональные рынки России. Отдельным направлением коммерческой конкуренции может стать освоение Дальнего Востока, в которое могут включиться белорусские граждане и компании, если белорусской правительство обеспечит такое преимущество.
Особенно перспективным направлением является интеграция агломераций «Санкт-Петербург-Минск». В качестве стержневых проектов могут быть скоростная магистраль и перевод белорусской нефтеперевалки в порты Ленобласти.
Перспективные направления экономического роста уже обозначились
Поэтому гармоничный экономический рост России и Беларуси заключается в решении диалектической задачи управления кооперационными отраслями в союзных интересах и поддержка отечественного капитала на конкурентных национальных рынках.
Внешние факторы
Несмотря на глубину и особенную «родственность» отношений Россия и Беларусь находятся в противофазе по отношению к глобальным игрокам.
Россия с 2014 года находится под санкционным давлением, которое только усиливается. Беларусь наоборот находится в стадии осторожного потепления отношений с Евросоюзом и США. Большинство санкций сняты, европейские дипломаты активно налаживают диалог с Минском, иностранные корпорации неспешно заходят на белорусский рынок — в республике наблюдается экономическая глобализация при сохранении довлеющей роли государства в экономике.
В экономической сфере обострение отношений между Россией и США несет для Беларуси, как ближайшего союзника высокие риски и открывает возможности.
Главный риск для Беларуси заключается в том, что ее экономика в силу глубокой интегрированности автоматически втягивается в любой российский кризис.
Санкции достаточно успешно ограничивают российский финансовый капитал, но способствуют импортозамещению и промышленному росту. По большому счету российская экономика сегодня проходит те же этапы, что проходила белорусская экономика в конце 20 века под влиянием внешнего давления, дефицита технологий и нехватки собственного капитала.
Поэтому чем большее давление будет испытывать Россия, тем более ориентированной на внутренний рынок будет российский капитал. В следствие этого белорусский капитал будет сталкиваться все с большей национальной конкуренцией на российском рынке, который он привык считать традиционным.
Однако, кроме обострения конкуренции, санкции открывают для Беларуси уникальные возможности внедрять хозяйственно-экономические проекты и решения в России в рамках политики импортозамещения. Для этого Беларуси необходимо формулировать «антисанкционные» предложения для России, тем самым включаясь во внутрироссийские экономические процессы и производственные цепочки.
Опыт выживания белорусской экономики и отдельных производств в условиях почти 20-летних санкций должен стать основой технологического, инженерного, экспертного, научного и цифрового экспорта в Россию — на уровне управленческих решений, законопроектов, идей, предложений и талантов, а не только товаров и услуг.
Вторым стратегическим направлением, где можно искать точки экономического роста является проект КНР "Шелковый путь 2.0", который за пять лет своего существования несколько раз сменил название и развился до глобальных масштабов. И Россия, и Беларусь являются ключевыми транспортными коридорами проекта «ШП 2.0».
Россия и Беларусь заинтересованы в максимальной загрузке «северных» коридоров «Шелкового пути 2.0»
«Северный» коридор, который проходит через РФ и РБ имеет шансы стать центральным логистическим потоком при условии, что Москва и Минск смогут синхронизировать союзную интеграцию с глобальным проектом Китая.
Надо помнить, что китайский капитал стремиться использовать «ШП 2.0» в целях собственного роста: он стремиться не только инвестировать в инфраструктуру, но и контролировать новые активы на всех этапах —от проектирования до стройки, от геодезических работ до гарантийного обслуживания. Китайский капитал стремиться кредитовать участников проекта «ШП 2.0» в интересах собственных промышленных, строительных, инженерных и финансовых компаний.
Участвуя в проекте «ШП 2.0» важно использовать логистические и инфраструктурные проекты в интересах национального капитала, а не стать жертвой связанных кредитов из КНР. И Россия, и Беларусь являются стратегическими партнерами КНР, однако, в случае с китайским капиталом надо готовиться к серьезной конкуренции.
Дело в том, что капитал Юго-Восточной Азии формировался в жесткой конкурентной среде и последние 30 лет успешно осваивал рынки США и Евросоюза. К тому же ключевые корпорации Китая, как и России, поддерживаются на государственном уровне и выступают ключевыми субъектами проекта «ШП 2.0».
Как действует китайский капитал по отношению к более слабым конкурентам можно было видеть на примере интеграции азиатских республик бСССР и КНР.
В течение последних 20 лет государственные корпорации Китая заключали долгосрочные нефтегазовые контракты с Туркменией, Казахстаном, Узбекистаном.
Бывшие союзные республики рассматривали друг друга как конкуренты и готовы были демпинговать ради заключения крупных контрактов. Ашхабад, Ташкент и Астана не смогли сформировать нефтегазовый альянс или хотя бы синхронизировать сбытовую политику и создали ситуацию внутренней конкуренции — что китайский капитал не преминул использовать в своих интересах. Когда энергоресурсы региона были в долгосрочной перспективе контрактованы, а национальный производитель не смог выдержать конкуренции с массовым китайским импортом - были развернуты производственные мощности в приграничных Средней Азии и Казахстану регионах КНР, которые до этого были неблагополучными районами со сложным этнорелигиозным составом и конфликтной исторической памятью. В результате выгодного вовлечения республик Средней Азии и Казахстана в проект «ШП 2.0» Китай смог провести индустриализацию Синцзян-Уйгурского автономного района и превратить город Урумчи в транспортный узел.
В Таджикистане и Киргизии в силу отсутствия у последних нефтегазовых запасов, китайские корпорации перехватывали контроль над минеральными и политметаллическими богатствами Тянь-Шаня и Памира, многие из которых были разведаны еще в советские времена, но начинают извлекаться только сейчас и уже китайскими компаниями.
Теперь проект «ШП 2.0» в азиатских республиках бСССР во многом реализуется за китайские кредиты, по китайским технологиям и китайскими же корпорациями.
Поэтому гармонизация континентальных проектов ЕАЭС и «ШП 2.0» заключается в решении диалектической задачи заключается подлинный вызов для экономического суверенитета России и Беларуси. Пока что и Россия, и Беларусь и остальные члены ЕАЭС не могут выйти на позитивный для себя торговый баланс с КНР и продолжают поставлять товары с более низкой добавленной стоимостью, чем завозить. Эти тенденции к обмену сырья и продовольствия на промышленные демонстрирует доминирование китайского торгового и промышленного капитала. По отношению к рынку КНР мы остаемся сырьевым региональным и не очень развитым рынком, который импортирует товары с высокой добавленной стоимостью, оставляя бОльшую часть национального богатства производителю, продавцу и посреднику за границей.
Перед всеми членами ЕАЭС стоит серьезное испытания интеграцией интеграций. Стремление азиатских республик ЕАЭС выстраивать прямые отношения с КНР может привести к реэкспортному дисбалансу и злоупотреблением транзитным статусом. Цифровизация экономики рано или поздно приведет к прозрачности экспортно-импортных операций и таможенной отчетности для всех союзников. Чипирование импортных товаров, контроль за движением от склада до потребителя, онлайн таможни — цифровые технологии позволяют сократить «серый» импорт, контрабанду и реэкспорт на уровне масштабных схем, в которых задействованы чиновники и коммерсанты по обе стороны границы.
Либо ЕАЭС в ближайшие 3-5 лет сможет завершить переговорный процесс и ликвидировать внутренние барьеры, либо двусторонние отношения с КНР и участие в проекте «ШП 2.0» станут более приоритетными.
Поэтому интеграция интеграций вокруг России и Китая покажет кто из участников ЕАЭС действительно способен к союзным отношениям, а кто только к имитации.
Если же ЕАЭС не удастся сформировать союзную позицию в проекте «ШП 2.0», то начнется острая конкуренция «северных» и «южных» трансевразийских коридоров, что может сильно ослабить или даже разрушить этот альянс. Однако, даже в пессимистическом сценарии Россия и Беларусь заинтересованы в интенсивном развитии «северных» коридора, что позволяет вести союзную политику.
***
Задачи экономического роста России и Беларуси необходимо рассматривать в логике экономики будущего. По состоянию «здесь и сейчас» Россия и Беларусь уже являются глубоко интегрированными рынками – для дальнейшего углубления необходим как минимум валютный союз. В противном случае национальные рынки не смогут быть интегрированы хотя бы на уровне Евросоюза.
Однако, русско-белорусская культурная близость, военно-политическая обстановка и глобальный санкционный шторм требуют иного отношения к собственной экономике. Центральными экономическими показателями в текущих становится не виртуальный рост ВВП и даже не абсолютные доходы, а показатели промпроизводства, инвестиций в НИОКР, экспорт технологически сложных товаров и экономический эффект научных разработок.
СОНАР-2050. 29.08.2018
