Бахтиер Эргашев о реформах в Узбекистане

С традиционными вопросами о том, как проходят реформы в Узбекистане, портал CAAN обратился к директору Центра исследовательских инициатив        «Ма´no» Бахтиеру Эргашеву (г.Ташкент). Как проходит административная реформа, проявляют ли интерес инвесторы, создаются ли региональные цепочки, каков потребительский рынок, прислушивается ли правительство к советам местных экономистов – с текущими изменениями в Узбекистане все эти вопросы неизменно интересны.

- Как Вы оцениваете ход реформ в Узбекистане, что значительного было сделано, что еще предстоит? 

- На самом деле процесс реформ – это вопрос многоаспектный и он охватывает все сферы общества. Даже та Стратегия действий по пяти приоритетным направлениям развития Республики Узбекистан в 2017-2021 годах охватывает почти все – начиная с реформы системы государственного управления и заканчивая совершенствованием внешней политики (здесь мы говорим об экономической и социальной сфере) – и говорить, что какие-то сферы не удалось реформировать или изменить, мы не можем. Вопрос здесь о том, как оценивать эти изменения. Прежде всего, давайте исходить из того, что по большому счету, реформы идут уже полтора года. Президента выбрали в декабре 2016 года.+

Что сделано? Произошли очень серьезные изменения в системе государственного управления, удалось добиться того, чего не было раньше, – чиновники начали чувствовать свою ответственность и подотчетность перед населением. Появились знаменитые виртуальные приемные президента, с помощью которых каждый гражданин может написать о своих жалобах и эти виртуальные приемные стали очень мощным инструментом контроля деятельности чиновников и государственных органов, по которым президент уже получил около 1,5-2 млн обращений граждан всего за 1,5 года. Здесь надо обратить внимание на то, что почти 80 с лишним процентов звонков и обращений в виртуальную приемную были в первой половине 2017 года и в конце 2016 года (с октября месяца). Граждане высказывались совершенно искренне, у них назрели вопросы, проблемы и несправедливости, которые не решались годами, а когда чиновники поняли, что это не какая-то временная блажь, а очень серьезные вопросы, и количество жалоб на чиновников в виртуальной приемной является одним из главных индикаторов оценки эффективности деятельности того или иного чиновника (ведомства, министерства или хокимията), они начали очень серьезно следить за тем, чтобы таких обращений было меньше.+

Уже за последние полгода количество обращений снижается, это не потому что люди не доверяют, а наверное потому, что основная часть этих назревших жалоб уже высказана. По ним те или иные решения приняты, удовлетворены ими или не до конца удовлетворены, это уже другой вопрос, но обращение было, и на него была ответная реакция – это уже удовлетворяет людей. Для президента эти виртуальные народные приемные стали очень сильным инструментом контроля деятельности и оценки качества деятельности государственных чиновников. Такого инструмента ранее просто не было. Я считаю, что это и есть доверие, постоянный перманентный референдум о доверии тому или иному руководителю на региональном или центральном уровне. Если в виртуальную приемную определенного министерства непрерывным потоком поступают обращения граждан, которые не снижаются, то можно понять, что в данном учреждении существует проблема.+

Внедрение системы контроля за деятельностью чиновников и оценка качества деятельности госорганов всех уровней – это главный прорыв. Все остальное, а именно концепция административной реформы является действенным малоэффективным документом, набором благих пожеланий, слов и фраз, где ничего конкретного нет. Я этот документ оцениваю отрицательно.+

До сих пор существует некое советское наследие, такие как государственные комитеты, и надо просто переходить на систему министерств, которые будут отвечать за стратегию всей отрасли. В Узбекистане до сих пор нет министерства транспорта, есть агентство автомобильного и речного транспорта, существуют отдельные органы хозуправления в виде «Узбекистон темир йуллари», «Узбекистон хаво йуллари», которые официально являются коммерческими организациями, но при этом выполняют государственные отраслевые программы. Это не есть правильно. Мы должны создать министерство транспорта, которое вырабатывает и реализует государственную транспортную политику. А «Узбекистон темир йуллари» и «Узбекистон хаво йуллари» – это коммерческие организации, где ассоциация грузоперевозчиков представляет только интересы грузоперевозчиков. То и есть, во-первых, создается министерство и под ним надо создать определенные исполнительные агентства и определенные надзорные инспекции. Мы об этом писали еще 2003 году и я уверен, что мы к этому идем.+

Существующая сейчас система, созданная в 2003 году, является переходной и уже выполнила свою роль. Но если мы говорим о свободе предпринимательства и о более точной оптимизации функции полномочия органов государственного хозуправления, то опять же нужен новый этап административных реформ, по которым, исходя из того, что было достигнуто на прошлом этапе, мы можем постепенно переходить на следующий уровень развития.+

В экономической жизни государства, несомненно, есть определенные изменения. По мнению многих экспертов, главным изменением является введение конвертации. Скорее всего, это так, но для меня важны и другие трансформации, которые сейчас в процессе своей реализации. Среди них можно отметить очень серьезную льготу для экспортеров и снижение НДС для производителей. Еще в самом начале транзита власти были сняты препятствия на пути экспорта продукции и экспортеров, теперь ожидается, что налоговая система будет работать в поддержку экспортеров/производителей и экспортеры уже не будут сдавать часть валютной выручки, но надо учитывать, что эти изменения пока только намечаются.+

В целом, в экономической части необходимы глубокие системные работы по поддержке экспорта и экспортно-ориентированного производства в Узбекистане.+

Источник всех графиков: Государственный комитет Республики Узбекистан по статистике

- Какие изменения произошли в инвестклимате страны? Фиксируется ли приход новых инвесторов, рост объемов инвестиций?  

- Рост инвестиций есть, но на данный момент он не очень высокий. Но нужно понять, что для того, чтобы бизнес пришел с инвестициями, он должен убедиться в том, что те или иные изменения происходят всерьез и надолго. Изменениям в стране всего полтора года и я не думаю, что все инвесторы мира ждут, чтобы прийти в Узбекистан.+

Большая часть инвесторов пока еще присматривается, я лично слышал о таких планах из уст российских, казахстанских, турецких, иранских бизнесменов, производителей и инвесторов, которым интересен Узбекистан. Но я считаю, что те изменения, которые происходят, неизбежно приведут к благоприятным условиям для иностранных инвесторов. Таковы, например, льготные условия работы в стране в рамках свободных экономических зон, которые были созданы государством в рамках малых промышленных зон, – все это может дать очень хороший результат.+

Только для фармацевтической промышленности Узбекистан создал семь свободных  экономических зон, где можно выращивать, перерабатывать и производить те или иные культуры для фармацевтической промышленности. Индийские, российские, казахстанские предприниматели очень сильно присматриваются к фармацевтике, свободным экономическим зонам в Узбекистане, чтобы вложить свои инвестиции. И речь здесь идет о формировании фармацевтической  цепочки между Россией, Казахстаном и Узбекистаном, поэтому процесс уже есть и результат однозначно будет.+

- Вы пишете про необходимость развития региональных цепочек в Центральной Азии, какие именно отрасли можно объединить по принципам добавленной стоимости?  

- Сейчас очень активно создаются отраслевые цепочки добавленной стоимости промышленности между Казахстаном и Узбекистаном, по которым в Костанае собирают автомобилей для продажи на рынке ЕАЭС. Узбекистан – не член ЕАЭС, у него есть определенные ограничения, мы из-за этого теряли рынок, снижался объем продажи автомобилей в России и Казахстане. А сейчас, если мы определенное количество автомобилей начнем собирать, то они будут собираться на территории страны-члена ЕАЭС, и, в принципе, это очень выгодные условия.+

Так же сейчас создаются цепочки добавленной стоимости в переработке и совместном экспорте плодоовощной продукции Узбекистана. Их создают казахские и узбекские, российские и узбекские, российские, казахские и узбекские, белорусские и узбекские компании, которые уже начали работать в этой сфере и создают нормальные цепочки по производству, заготовке, переработке, хранению и продажи на тех или иных рынках: не только на рынках ЕАЭС, но и на рынках третьих стран. Создаются неплохие цепочки добавленной стоимости с участием российских инвесторов в легкой текстильной промышленности.+

Есть идея создания десяти крупных текстильных кластеров. Впрочем, в каждой области Узбекистана, они сейчас постепенно строятся и определенная часть инвесторов из той же России проявляет серьезный интерес в том, чтобы участвовать в формировании этих цепочек, начиная от выращивания, производства, переработки хлопковолокна и сырца вплоть до заготовки трикотажной продукции с продажей опять же не только на рынках ЕАЭС, но и на рынках третьих стран. Эти процессы на данный момент уже в определенном этапе своего развития.  То есть на сегодня можно говорить, что есть несколько отраслей, которые могут стать примерами формирования цепочек.+

- Какие позитивные изменения Вы наблюдаете в региональных экономических отношениях?

- Если обратить внимание на статистику, то можно увидеть, что внешняя торговля Узбекистана связана с четырьмя странами ЦА, а если еще возьмем Афганистан, то с пятью странами, которые окружают Узбекистан. В 2017 году торгово-экономические отношения в этими странами все показали рост – от 20% до 70% роста взаимной торговли между странами.+

Те изменения, которые произошли в Узбекистане, говорят о том, что Узбекистан готов к смене модели экономического роста. Прежде импортоориентированная и внутреннеориентированная экономика работала на то, чтобы формировать так называемые предприятия базовых отраслей, прежде всего капиталоемкие и энергоемкие производства (химия, нефтехимия, автомобилестроение, газо- и нефтепереработка), которые и не были трудоемкими. Они требовали много инвестиций, но создавали мало рабочих мест. К примеру, огромный Сургильский газохимический комплекс, где не требуется много людей, но денег было вложено очень много. Сейчас, как вы видите, те же текстильные предприятия не столько капиталоемкие, но очень трудоемкие, создается очень много рабочих мест в текстильной промышленности, где всегда требовалось очень большое количество рабочих мест. Поэтому можно однозначно говорить, что Узбекистан заканчивает этап импортозамещения и готов переходить на этап экспортноориентированного развития, где он производит продукцию и готов ее экспортировать.+

А рынки соседних стран для Узбекистана являются перспективными для наших предпринимателей. В Таджикистан уже доставляются определенные объемы узбекской продукции, начиная от продукции нефтехимии, химии, удобрений и заканчивая текстилем, автомобилями, мебелью. Такой же ассортимент отправляется в Кыргызстан (особенно, в Южную Киргизию), в Казахстан идет продукция.+

Можно привести маленький пример о том, как узбекские мебельщики активно осваивают казахстанский рынок. В Узбекистане вообще нет леса, его привозят из России, делают мебель и продают его в другие страны, наверное, скоро его будут продавать самой России. Мы создали мебельную продукцию с нуля и она готова к экспорту. Узбекский рынок, при всем том, что он самый большой во всей Центральной Азии (30 с лишним миллионов потребителей), все-таки является маленьким, – а в регионе 70 миллионов потребителей, а если еще учитывать 30-миллионный афганский рынок, который хочет все, что ему не предложили. И поэтому мы сейчас, начиная с нашей южной области, начали строить целые птицефабрики, которые ориентированы только на Афганистан (яйцо, куриное мясо – все уходит в Афганистан), эти фабрики не продают ни одного яйца в самом Узбекистане, все отправляется в Афганистан.+

Начиная с самых примитивных медицинских фармацевтических продуктов и заканчивая автомобилями и электробытовой техникой, Узбекистан может обеспечивать этими товарами не только Афганистан и страны ЦА. На это нацелено развитие страны. Активная внешняя политика Узбекистана ориентирована на то, чтобы открывать рынки соседних стран для узбекской продукции. Вообще хорошая внешняя политика – это хорошая служанка экономических интересов страны. Чем лучше она обслуживает экономические интересы, тем больше выигрывает. Такую политику не любят ни дипломаты, ни министерства иностранных дел, но на самом деле внешняя политика должна обслуживать интересы бизнеса, экономические интересы страны.+

Источник:  Государственный комитет Республики Узбекистан по статистике

- Какие реформы происходят в банковской сфере? Ваше отношение к возможному приходу иностранных банков?  

- Банковская система – это очень чувствительная сфера, где затрагиваются серьезные интересы экономической безопасности страны. Если раньше у нас почти не было присутствия иностранных банков, сейчас это присутствие увеличивается. Например, раньше в Узбекистане был совместный «Узбекско-Турецкий банк» – «UT Bank», где стороны владели долями 50/50. Сейчас, насколько я знаю, турецкие банкиры выкупают вторую узбекскую половину и этот банк будет полностью турецким и будет работать в Узбекистане. Я думаю, если такой процесс запущен, то иностранные банки будут приходить. Но здесь никто не собирается терять контроль над банковским сектором, но присутствие определенного количества банка с хорошей историей будет только усиливать узбекскую банковскую систему. Тем более, все условия в стране уже созданы для иностранных банков.+

Я знаю, что казахстанские, российские банки очень интересуются узбекским рынком. Учитывая все более усиливающиеся связи между Узбекистаном и Китаем, китайские банки хотят присутствовать, хотя здесь существуют определенные ограничения в связи с тем, что большая часть китайских банков принадлежит государству. Все это говорит о том, что возможный приход иностранных банков является позитивным явлением для страны и его надо поддерживать, но не забывать о том, что в любой экономике банковская система требует особого контроля.

- Что Вы можете сказать насчет экономического консалтинга правительства? На что опирается правительство? На мнения международных консультантов или местных экономистов, способных дать консультации?

- Если на предыдущем этапе, особенно в последние лет 10, правительство Узбекистана довольно скептически выслушивало советы международных организаций и консультантов, то сейчас на новом этапе начался какой-то “ренессанс” – международные консультанты очень активизировались и все хотят учить Узбекистан, как ему реформироваться, научить его рыночным реформам. Многие почему-то считают, что на прошлом этапе Узбекистан шел своим путем, там было много ошибок и их нужно исправлять. Этих «учителей» и консультантов так много было только в 90-е годы, а потом их стало меньше, мы от них освободились, сейчас их снова стало много. Но, конечно же, основные экономические решения разрабатываются правительственными экономическими структурами, аналитическими центрами, которые работают на правительство – это основной разработчик всех экономических решений. Сами ведомства и аналитические центры, как, например, министерство экономики, министерство финансов, кабинет министров, аппарат президента, то и есть крупные ведомства и министерства имеют свои аналитические центры, в области безопасности, экономики, которые и отвечают за экспертное аналитическое обеспечение процесса реформирования.+

Ну и при этом, я опять же хочу отметить, что особая активизация международных организаций и консультантов, которые сейчас ходят по коридорам министерств, которые работают в своей узкой сфере и дают какие-то консультации, в очередной раз будет преодолена нами и будет выработан баланс, потому что в конечном итоге любое решение принимается узбекским правительством.+

- Появился ли спрос на частные и независимые институты, think tanks?

- В стране формируется уже определенный пул независимых, негосударственных, частных аналитических центров в политической и экономической сфере, и это очень хорошо. Но научилось ли государство работать с ними, учитывать их возможности и использовать их потенциал – это другой вопрос. Я бы сказал, что пока и государство, и сами частные аналитические структуры только учатся взаимодействовать, несмотря на то, что уже существовала определенная практика, когда те или иные министерства и ведомства давали заказы мозговым центрам, например, на проведение частных маркетинговых исследований, потому что это быстрее и качественнее. Есть такие же частные организации, которые работают независимо от государства, но раньше их почти не было. Экспертное аналитическое обеспечение деятельности было только за правительственными центрами; частников в принципе не привлекали. Сейчас есть возможности и формируются определенные механизмы, возможно, будет определена модель взаимодействия, где будут присутствовать и правительственные аналитические центры, и неправительственные, проводиться тендеры на проведение тех или иных исследований. Какой именно будет модель, впрочем, покажет время.+

У меня, например, частный аналитический центр (Центр исследовательских инициатив «Ма´no») и он абсолютно независим, я вообще не беру ни копейки у государства, сотрудничаю с определенными международными  организациями, то же самое я могу сказать о других некоммерческих организациях. На данный момент государство не готово оплачивать их работу и оно, к сожалению, не является основным работодателем для частных аналитических центров.+

- Как Вы оцениваете развитие местных СМИ?

- В динамике и характере развития местных СМИ действительно произошли наиболее революционные изменения, потому что уровень цензуры и самоцензуры снизился, журналистов перестали так сильно бить за любую критику, как это было раньше. Напротив, сейчас их начали стимулировать, требовать, чтобы они писали и освещали негативные явления. Можно сказать, что на самом деле в стране почти не осталось тем, которые закрыты для обсуждения, есть возможность затрагивать любую тему, главное, чтобы это было сделано профессионально.+

Революция произошла и в телевидении. Выпустили новый канал – «Узбекистан-24» (был создан в середине 2017 года) – круглосуточный новостной канал, который уже за год своей деятельности показал профессиональный рост: выросла скорость подачи, улучшилось качество материалов  – если раньше они через сутки давали материалы, сейчас максимум через 1-2 ч. Но если вы задаете вопрос о полном отсутствии контроля государства за информационными потоками и становлении независимых от правительства СМИ, то ответ будет – нет.  Полное отсутствие государственного контроля над ними не ожидается и трудно такое представить в узбекских условиях. В силу ситуации в стране и вокруг нее, государство все равно будет присутствовать, но сделает это присутствие менее заметным и более комфортным для журналистов, в этом наблюдается заметный прогресс.