Ни мира, ни войны. Только бизнес
Как Россия и Грузия ищут формы сосуществования
Михаил Вигнанский, журналист и политический аналитик
К десятилетию грузино-российской войны (август 2008 г.) между двумя странами сложились настолько уникальные отношения, что, возможно, о них в будущем напишут в учебных пособиях. Дипломатических отношений нет. Их восстановление не предвидится. Для Тбилиси (и международного сообщества, за исключением Никарагуа, Венесуэлы и Науру) Москва – оккупант, контролирующий с помощью военных баз незаконно отторгнутые Абхазию и Южную Осетию и поэтапно инкорпорирующий в свое пространство грузинские автономии.
По идее это должно подразумевать бездонную политическую, экономическую и гуманитарную пропасть между соседними государствами. Однако Россия, как ни парадоксально звучит, – второй торговый партнер Грузии, и этот показатель имеет стабильную тенденцию роста. Ежегодно увеличивается число российских туристов, приезжающих в Грузию. По всем опросам число сторонников интеграции в НАТО и ЕС не меняется (70%). Но практически столько же граждан поддерживают идею нормально функционирующих отношений с Россией, понимая, что без этого вопрос территориальной целостности не то что не решаем, но даже не выносим на голосование.
Итак, вопрос политического урегулирования осознанно вынесен за скобки. Его отложили, чтобы вернуться, когда время поспеет. Что касается остального, то вот некоторые цифры 2017 года. Торговля между Россией и Грузией выросла по сравнению с 2016 г. на 34,2%, составив около 1,2 млрд долларов. Это 11,1% от общего внешнеторгового оборота Грузии. Россия в этом списке уступает только Турции (1,58 млрд долларов). Но между Тбилиси и Анкарой существует Совет стратегического уровня. Представить себе партнерство такого масштаба между Тбилиси и Москвой можно только в черной комедии. Россия – главный импортер национальной гордости Грузии – вина. В прошлом году Грузия поставила в Россию около 48 млн бутылок. Рост по сравнению с 2016-м просто космический – 76 процентов.
Возвращение российского рынка в 2013 г. после семилетнего эмбарго – конкретное достижение правительства «Грузинской мечты». Достаточно оказалось понизить присущую Михаилу Саакашвили и его «Единому национальному движению» антироссийскую тональность, как почти сразу растворились претензии России к качеству грузинской продукции. Кстати, в Грузии никто не сомневался, что они были мотивированы исключительно политически. Параллельно в 2014 г. Грузия подписала с ЕС Соглашение об ассоциации, которое включает важные экономические преференции. В этом тоже отражается прагматизм избранного курса внешней политики: к Западу не через противостояние с Россией, а как раз наоборот, через стабилизацию грузино-российских отношений.
Клинч Москвы и Тбилиси как раз отпугивал, настораживал западных партнеров Грузии. И на официальном уровне, и, как можно сделать вывод из анализа различных источников, за кулисами западные партнеры, к которым прислушивается Тбилиси, благодарят и советуют продолжать диалог с Москвой. Это контрастирует с отношениями Киева и Москвы (притом что Украина сохранила дипломатические отношения с Россией). Но в итоге получилось так, что, когда Запад напоминает России о проблеме Грузии, Москве почти нечем крыть, в отличие от эпохи Саакашвили. Тбилиси, не заступая за «красные линии», ныне лишил Москву таких козырей, как «антироссийская истерия» или «военная угроза против абхазов и осетин». Какую выгоду это принесло Тбилиси, можно видеть на примере противотанковых «джавелинов». После 2008 г. Запад долго воздерживался от военных поставок в Грузию. Убедив партнеров в том, что это нужно действительно только для обороны и модернизации армии, Грузия уже начала получать противотанковые комплексы, о которых воюющая Украина пока только мечтает. Еще раньше, с позапрошлого года, Франция, также скептически смотревшая на антироссийские выплески Саакашвили, занялась грузинской ПВО с соответствующими поставками современных систем и обучением грузинских специалистов.
На последнем Давосском форуме премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили подтвердил необходимость поиска точек соприкосновения с Россией. Тбилиси рассчитывает, что со временем это подготовит почву для начала дискуссий о политическом решении конфликтов (глава правительства при соответствующем стечении обстоятельств готов лично подключиться к запинающимся Женевским переговорам по безопасности на Кавказе, открывшимся после трагических событий 2008 года. Кроме того, эксперты в Тбилиси, например, Институт политики и права, глубоко изучают позитивный международный опыт урегулирования различных конфликтов, в частности, гонконгский). Как отметил премьер, сферами взаимных интересов могут быть торговля, туризм, гуманитарные и культурные взаимоотношения. Но Россия, по его словам, должна осознать, что напрасны ожидания, что Грузия смирится с «существующими реалиями» – то есть отделением Абхазии и Южной Осетии и попытками России блокировать западную интеграцию Грузии. Эту формулу образно вывел советник премьер-министра по внешним связям Тедо Джапаридзе: «Грузия сегодня – не головная боль, а часть решения глобальных задач».
Ментальное отдаление двух стран друг от друга за минувшее десятилетие не отменяет географического соседства. То есть Россия и Грузия обречены. Вопрос только: на что? Мира нет, это плохо. Войны нет, это уже хорошо.
Есть только бизнес
И это уже совершенно новая реальность в истории взаимоотношений. В Тбилиси все чаще слышны предложения к внешнему миру смотреть на нее сквозь «иную оптику» – многостороннего регионального экономического сотрудничества. Возможна перспективная картина, в том числе для Абхазии и Южной Осетии, если Россия и Грузия не остаются с глазу на глаз, а становятся частями общего экономического пазла.
Избранный «Грузинской мечтой» курс называется «политикой стратегического терпения». Председатель парламента Грузии Ираклий Кобахидзе выступил в начале февраля в Университете Джона Хопкинса: «Сложно решать проблемы, связанные с российской агрессией и оккупацией, но мы верим, что в итоге нашей прагматичной политикой цели будут достигнуты. Именно благодаря такой политике внушительно вырос уровень стабильности после войны 2008 года. Прагматика полностью поддерживается западными партнерами. Все это позволяет нам вносить вклад в региональную стабильность, что важно как для Грузии, так и для наших друзей. Но в то же время мы наблюдаем рост милитаризации России на оккупированных территориях, ее действия по направлению аннексии».
С учетом сегодняшних реалий в двусторонних отношениях порой даже встает вопрос: а так ли нужны России и Грузии вообще дипломатические отношения, если «только бизнес» способен заменить их? Вместо посольств сейчас, как известно, функционируют секции интересов при посредничестве Берна. Россиянам визы в Грузию не нужны, для грузин Россия облегчила их получение. В этих условиях впору скорее думать об открытии торгпредств, чем рассчитывать на возвращение полноценных дипломатических представительств.
Уникальность ситуации в отношениях России и Грузии, субъективно говоря, не только в этом. Кажется, что за годы, прошедшие после распада СССР, произошла некая ментальная революция в отношениях друг к другу. Ее последствия пока непонятны. Но факт – за это короткое время выросло всего лишь поколение, а на деле получается, что изменилась целая эпоха.
Когда я учился в 1980-е гг. на факультете журналистики Тбилисского университета, журфак МГУ ежегодно выделял квоту – место для студента из Грузии. Можно было отправиться в Москву после третьего курса, но теряя в учебе год, то есть стать студентом второго в Московском университете. Несмотря на такое жесткое условие и по большому счету унизительное неравноправие, желающих было много. Москва того времени привлекала пространством свободы действий и мысли. Недавно пригласили пообщаться с нынешними журфаковцами Тбилисского университета. Среди них, к моему удивлению, были студенты и студентки из России – Казани, Ульяновска и других городов. Они рассказали, что много читали о Грузии как о необычном явлении на постсоветском пространстве, и рискнули. И вполне довольны.
То есть сегодня Грузия, Тбилиси стала для юных (и не только юных) россиян магнитом, которым была для нас Москва позднего советского периода. Подруга-гид перечисляет географию российских туристов, которых приняла за последний год: «Москва, Питер, Казань, Рязань, Пермь, Ростов, Сургут, Петрозаводск, Калининград, Екатеринбург, Пятигорск, Камчатка». 1 млн 400 тыс. россиян посетили Грузию в прошлом году – в условиях отсутствия дипломатических отношений. Полагаю, многие из них покидают страну как послы доброй воли. То есть это своего рода «мягкая сила» Грузии.
В то же время понятно, что политика стратегического терпения должна когда-нибудь трансформироваться в достижение стратегического результата. Материализоваться. Американский конгрессмен Дункан Хантер призывает Грузию к таким отношениям с Россией, чтобы последняя совершенно не была нужна грузинам: «Поэтому мы осуществляем инвестиции в Грузию, поставляем оборонительное оружие, чтобы вы продолжали двигаться к Западу. Мы будем продолжать бороться за вас. Сам грузинский народ продолжит борьбу. Не сдадимся, и Путин, наверное, однажды осознает себя лишним и не сможет сохранить оккупированные территории».
Однако бизнес есть бизнес, «забыть» Россию не получится. В прошлом году объем денежных переводов в Грузию из-за рубежа составил 1,4 млрд долларов – это 10% ВВП. Из России поступило 455 млн долларов, на 15% больше, чем в 2016 году. Для сравнения – на втором и третьем местах Италия и Америка, примерно по 140 миллионов. Таким образом, вместо «забыть» реальнее «завлечь» или «вовлечь»?
Мэр Тбилиси Каха Каладзе говорит, что не видит никаких проблем в участии российских компаний в тендерах в энергично развивающейся грузинской столице: «Пусть приезжают, вкладывают инвестиции, создают рабочие места. Мы это только приветствуем». Российская сторона, которая уже много лет владеет 75% акций энергосетей Тбилиси (свет не отключался даже в дни августовской войны), в прошлом году осуществила рекордную инвестицию в развитие своего хозяйства – 41 млн лари (свыше 16 млн долларов). До этого вкладывалось ежегодно почти на 10 млн лари меньше. Уже после войны и разрыва дипломатических отношений «Интер РАО» приобрела две ГЭС на реке Храми. «России гораздо выгоднее иметь в Грузии банки, нежели танки. Пытаться соединить и то и другое – контрпродуктивно, – уверен Тедо Джапаридзе. – Мы не члены НАТО, а наша “пятая статья” – в нашей стабильности, в нашем политическом и экономическом развитии, в нашем движении к Евроатлантическому сообществу. Уверен, что сильная, реформированная, стабильная Грузия отвечает интересам и России».
Между прочим, в энергетике есть еще пространство для маневра. Грузия не любит «Газпром», отказалась от российского газа сама, только пропускает его в Армению. Но есть гидроэнергетика. Как считает бывший глава Минтопэнерго Грузии Давид Мирцхулава, Россия и Грузия могли бы проводить совместные консультации с Ираном, который после отмены санкций в среднесрочной перспективе готов значительно расширить свое присутствие на энергорынках. Это может изменить нынешнюю региональную энергетическую картину. Такое сотрудничество может быть весьма привлекательно и для абхазской стороны. Эксперты-энергетики предложили образовать технический общественный совет на базе Торгово-промышленных палат России и Грузии.
«Курс “Грузинской мечты” во внешней политике был заявлен с самого начала, и среди главных посылов была нормализация отношений с Россией. При этом подчеркивалось, что никакого сворачивания с прозападного курса не будет. Это неплохо с точки зрения экономики, но не следует забывать об опасностях. Например, риске повторного эмбарго – если Россия увидит, что внешний курс и курс на обеспечение безопасности Грузии не меняется в пользу кремлевских сценариев. Поэтому должен быть план “Б” на случай возможного нового кризиса. Это особенно надо учитывать именно с той точки зрения, что Россия является вторым экономическим партнером Грузии, – говорит профессор Тбилисского госуниверситета, директор Института политики Корнелий Какачия. – Для обеспечения безопасности Грузии существует два сценария. Первый – вступление в НАТО и Евросоюз, чего не случится в ближайшей перспективе. Второй – повышение уровня военного сотрудничества с Соединенными Штатами и, соответственно, повышение собственной обороноспособности. Подобные соглашения заключены у США с Японией, Южной Кореей, с некоторыми странами Азии. То есть это уже апробированный метод достижения маленькой страной своих целей по обеспечению безопасности. Это не значит, что самим американцам будет легко принимать такое решение. Но факт и то, что Россия за прошедшие годы ничего не сделала для нормализации отношений с Грузией: не смогла убедить грузинское общество, что не представляет опасности и что Грузии не нужна альтернатива для обеспечения собственной безопасности. По всем социологическим опросам, большинство граждан Грузии видят в России врага. Да, Россия говорит, что готова содействовать диалогу грузин и осетин, грузин и абхазов. Но после 2008 г. Россия сама стала стороной конфликта, и с того момента от этой роли так и не отказалась».
Легко ли Грузии в условиях усеченной территориальной целостности, с колючей проволокой в сердцевине и российскими танками в 40 км от столицы продолжать путь к европеизации? Субъективно, полагаю, что если в стране больше думают о собственном кармане, чем о политических преследованиях, критикуют правительство за рост цен, а не за ущемление прав и свобод, то это только подтверждает верность такого пути. Символично: по последним опросам Национально-демократического института США вопрос территориальной целостности вообще выпал из первой пятерки насущных проблем. Для 54% опрошенных первичная задача – рабочие места, затем следуют инфляция, бедность, невысокие пенсии и доступность здравоохранения. И только потом – возвращение Абхазии и Южной Осетии (в чем, само собой, подразумевается и «российский вопрос»). Это плохо? А может быть, стоит посмотреть под другим углом. Если Грузия успешно решит вопросы, отмеченные в первой пятерке, это только приблизит ее к цели, так как она станет привлекательной для Абхазии и Южной Осетии?
Как отмечает авторитетный грузинский аналитик Ивлиан Хаиндрава, «в конце концов, для России не столь важно, будут ли Абхазия и Южная Осетия в составе Грузии или вне ее; важнее, чтобы сама Грузия не удалялась от нее в евроатлантическое пространство. На всех стадиях развития конфликтов (грузино-абхазского, грузино-осетинского) Россия манипулировала ими с очевидной целью – сохранить Грузию на своей орбите, зафиксировать ее в том геополитическом ареале, который она называла сначала “ближним зарубежьем”, затем – сферой своих привилегированных интересов. Причина кроется именно здесь – в сфере пространственной и ценностной ориентации, где расхождения между Грузией и Россией неуклонно углублялись». По его мнению, в Грузии «пришли к пониманию, что любая модель урегулирования при эксклюзивном российском участии послужит российским интересам в ущерб интересам грузинским. Вместе с этим окрепло и осознание того, что Россия – пусть и неминуемый участник процесса, но не партнер. Следовательно, надо искать партнеров, способных если не перевесить, то хотя бы уравновесить Россию. И взоры естественным образом обратились на Запад».
Хаиндрава считает, что, «исходя из логики развития событий, можно утверждать, что августовская война 2008 г. если и не была неизбежной, то с каждым днем и событием, ей предшествовавшим, становилась все более вероятной». «Равновеликих для сторон причин неурегулированности грузино-российских отношений теперь уже две, – продолжает он. – Стремление Грузии в НАТО и ЕС (взгляд из Москвы) и отторжение Россией Абхазии и Южной Осетии (взгляд из Тбилиси). И то, что первая породила вторую (или, с противоположной точки зрения – вторая породила первую), уже не столь важно; важно то, что устранить две причины сложнее, чем одну. Причем причины эти не “размениваются” одна на другую: Россия отнюдь не собирается дать “зеленый свет” Грузии на вступление в НАТО, даже если Тбилиси признает “новые военно-политические реалии (т.е. откажется от намерения реинтегрировать Абхазию и Южную Осетию), а Грузия вовсе не собирается распрощаться с Абхазией и Южной Осетией, даже если Москва перестанет препятствовать вступлению Грузии в НАТО. Примечательно, что обе эти “красные линии”, отступать за которые не собирается ни одна из сторон, проходят по “телу” Грузии: свертывание евроатлантического проекта означает отказ от права свободного выбора (ущемление суверенитета), а снятие с повестки дня реинтеграции Абхазии и Южной Осетии означает территориальные (и не только) потери (купирование суверенитета)».
Аналитик соглашается, что в нынешних условиях, с учетом плачевных отношений России и Запада, ожидать ощутимой позитивной динамики в грузино-российских политических отношениях нет оснований. Не приходится ожидать ее и в грузино-абхазском и грузино-осетинском конфликтах. «В подобной ситуации разумно руководствоваться минималистским, но рациональным подходом “не навреди”, держа в уме еще один испытанный временем постулат – “никогда не говори никогда”. Так или иначе, в той или иной форме всем сторонам конфликтов предстоит и в будущем жить рядом друг с другом; следовательно, при практическом отсутствии политического потенциала для положительной динамики следует минимизировать пространство для динамики отрицательной, по возможности предотвращая дальнейшее отчуждение обществ и оставляя открытым окно, через которое можно увидеть соседа в его истинном облике», – соглашается Хаиндрава.
Усилив после войны-2008 военное присутствие в Грузии и на Южном Кавказе, Россия, считают в Тбилиси, вовсе не уменьшила зону потенциальной нестабильности (включая собственный Северный Кавказ), а наоборот, расширила ее. Без стабильной, единой и сильной Грузии Россия не может рассчитывать на подлинную безопасность в этом стратегически важном регионе, экономическое развитие которого открывает колоссальные перспективы для всех, включая саму Россию. Китайские «шелковые» проекты, усиление Индии, ощутимые перемены в Узбекистане, все чаще заявляемая готовность Туркменистана к большей активности сулят значительные дивиденды, не говоря уже об испытанном годами сотрудничестве Азербайджана, Грузии и Турции в доставке энергоносителей на западные рынки. Потребность в этих энергоносителях растет и будет расти, и уже строятся новые трубопроводы на юг Европы. Верховный комиссар ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини в начале февраля провела переговоры с министром иностранных дел Азербайджана Эльмаром Мамедъяровым, который выразил уверенность, что в этом году будет открыт Трансанатолийский газопровод через Турцию (TANAP). По нему каспийский газ из Азербайджана будет поставляться в Турцию, а к 2020 г. и дальше – по Трансадриатическому газопроводу в Италию. Параллельно с южным газовым коридором развивается мультимодальный транспортный коридор через Азербайджан между Центральной Азией и Европой. Федерика Могерини отметила, что запуск в прошлом году железнодорожного сообщения Баку–Тбилиси–Карс соединил ЕС, Турцию, Грузию, Азербайджан и Центральную Азию, связь с которой, по словам главы дипломатии ЕС, очень важна для Европы.
Опять же: только бизнес
Что в итоге? Ивлиан Хаиндрава отмечает, что спустя 10 лет после войны при фактическом отторжении 20% территории, вдвое сокращенной береговой линией Черного моря, возросшей военной уязвимостью и при туманных перспективах дальнейшей евроатлантической интеграции Грузия все же получила возможность модернизации без проблемных автономий, трансформировала постсоветский этнический национализм в европейский гражданский и обрела консолидированную западную поддержку. Все это дало возможность концептуально формировать проект раннего, но уже очевидно не постсоветского, а европейского государства, при всех трудностях роста и перехода из одного состояния в другое. Каким бы ни был уровень одобрения гражданами Грузии своего правительства, но поддержка курса на евроатлантическую интеграцию неизменно высока. Желательная для очевидного большинства населения страны модель государства – западная (ЕС), а не постсоветская (СНГ, Евразийский союз). Грузия, хоть и высокой ценой, приобщилась к Западу. Руководитель Института стратегии управления Петре Мамрадзе уверен: «Ни одно национальное правительство Грузии не восстановит дипломатические отношения с Россией, согласившись с потерей Абхазии и Южной Осетии. И ни за что Россия не откажется от признания независимости Абхазии и Южной Осетии и от заключенных с ними соглашений... И пока такой тупик, асимметричность и мгла в прогнозах, остается жить с тем, что Россия – второй торгово-экономический партнер Грузии».
Россия в глобальной политике. №3. 2018
