«Демократизация» в обмен на инвестиции. Евросоюз усиливает давление на Беларусь

Наталья Еремина, доктор политических наук, доцент кафедры европейских исследований СПбГУ

Брюссель и Минск связывает долгая история непростых отношений. Продвигая свое видение изменений, необходимых Беларуси, с помощью резолюций Европарламента, ЕС обычно не выходил за рамки стандартной риторики о правах человека и освобождении политзаключенных. Однако в своей последней резолюции Евросоюз также выдвинул в адрес Беларуси и серьезные обвинения. При этом причины, по которым Брюссель считает, что он вправе вмешиваться в дела суверенного государства, не являющегося частью ЕС, не вполне ясны.

Права человека по-брюссельски

Европейский союз официально во множестве учредительных договоров и даже в двусторонних соглашениях довольно часто позиционирует себя как защитника прав человека. Более того, соблюдение прав человека указывается официальными лицами как необходимое условие сотрудничества сторон и даже как инструмент его улучшения.

Например, в «Плане действий по развитию прав человека и демократии» указано, что «ЕС будет развивать права человека во всех внешнеполитических мероприятиях без исключений».    И Европарламент (ЕП) наряду с Комиссий и Советом признается основным инструментом для достижения поставленных задач.

Неслучайно в Резолюции от 19 апреля 2018 г. евродепутаты призвали Европейскую службу внешних действий (ЕСВД) и Еврокомиссию продолжить поддержку гражданского общества в Беларуси и за ее пределами, включая помощь «независимым источникам информации» для белорусского общества и вещание на белорусском языке из-за рубежа. В принципе то же самое европарламентарии периодически говорят и о России.

Между тем ЕС пропагандирует себя в окружающем мире именно через данный подход. Например, в стратегии ЕС по Центральной Азии прямо указано, что диалог о правах человека создает основания для более глубокого вовлечения ЕС в дела региона.

Так, в последнее время ЕС проникает, например, на территорию Средней Азии, организуя там прежде всего бюро, центры или агентства по правам человека. Также он предлагает программы, которые сам же и финансирует, например, «Гражданское общество» или «Европейская инициатива для демократии и прав человека», выходя на прямое сотрудничество с неправительственными организациями.

Интересно, что, как и в случае с Россией, члены ЕП утверждают необходимость наладить взаимодействие не столько с белорусскими правительственными структурами, сколько с представителями гражданского общества.

Для этого 4 июля в Брюсселе состоится встреча, на которую приглашены различные неправительственные организации – Белорусский Хельсинкский комитет, женские организации и другие представители гражданского общества – для должного понимания современной Беларуси. Вопрос состоит лишь в том, насколько можно считать этот подбор действительно представляющим белорусское общество.

Здесь стоит отметить, что ЕС замечает нарушение прав человека исключительно в третьих странах и практически или формально не видит этих нарушений в странах-членах. И довольно большой объем работы в развитии данных программ по развитию прав человека выполняет Европейский парламент.

Резолюция ЕП как «дубина» в диалоге

Беларусь не является исключением в провозглашенном подходе. Для ЕС именно он в отношении любого государства постсоветского пространства по привычке рассматривается как самый надежный, так как позволяет четко позиционировать себя как «положительную сторону» в диалоге.

Так, Европарламент регулярно выступает с резолюциями по вопросу прав человека во многих странах, включая Беларусь.    И его резолюция от 19 апреля 2018 г., в которой ЕП требует освободить и реабилитировать всех политзаключенных, далеко не первая. Однако в данном случае Европарламент коснулся как стандартных вопросов, так и выдвинул серьезные обвинения.

Что касается стандартного набора фраз, то они относятся к типичному «проявлению сожаления» со стороны Европарламента в отношении конкретных лиц – оппозиционных политиков – Николая Статкевича и Владимира Некляева, а также двух так называемых «белорусских политзаключенных» – Михаила Жемчужного и Дмитрия Полиенко.

Однако стандартным набором в этот раз в Европарламенте не ограничились, обратив внимание на столь серьезные аспекты, как обвинение белорусских властей в нарушении Конституции государства, игнорирование рекомендаций БДИПЧ ОБСЕ и Венецианской комиссии по улучшению избирательного законодательства.

Более того, в резолюции указывается, что честных и свободных выборов в Беларуси не было с 1994 г., а также что Беларусь – единственная страна в Европе, в которой применяют смертную казнь.

Подобные указания, с одной стороны, выглядят как обвинения, с другой, – как вмешательство в суверенные дела другого государства. Однако Европарламент не обладает правовыми основаниями выдвигать требования или обвинения против того или иного государства, не входящего в состав ЕС. Поэтому ЕП в данном случае продолжает тренд на использование парламентского законодательного измерения в формировании образа той или иной страны и для влияния на политику соответствующих внешнеполитических ведомств.

Показательно, что в этой Резолюции ЕП осторожно затронул и вопрос безопасности Белорусской АЭС в Островце. Видимо, в данном случае депутаты от Литвы провели серьезную работу.

Интересы Евросоюза в Беларуси

Резолюция заставляет сформулировать три вопроса: что изменилось в отношениях ЕС и Беларуси ко времени этой резолюции; каковы цели ЕС и каковы цели Беларуси?

Прежде всего, некоторое время назад мы наблюдали, что отношения ЕС и Беларуси менялись в контексте украинского кризиса, в связи с чем возникли надежды на некоторое улучшение взаимодействия, о чем было заявлено в ходе недавнего визита еврокомиссара Йоханнеса Хана в Беларусь    30 января 2018 г. Его приезд в Минск был призван продемонстрировать заинтересованность ЕС в углублении диалога.

Однако и тогда еврокомиссар отдельно подчеркнул, что диалога по экономическому сотрудничеству не получится, если государство не продемонстрирует свои успехи в «демократизации», прежде всего в области избирательного права. Таким образом, риторика прав человека в двустороннем диалоге сохранялась и на фоне относительного потепления.

Каковы же причины такой непоколебимой позиции ЕС в отношении Беларуси, в чем состоят его интересы?

Во-первых, Беларусь рассматривается как союзница России, поэтому в условиях роста критики в адрес России вполне можно ожидать аналогичный рост критики в отношении белорусских властей. Во-вторых, представители ЕС расшифровали так называемую многовекторность во внешней политике Беларуси как знак готовности к компромиссу, который они всегда трактуют в одностороннем порядке, то есть как готовность именно белорусских властей пойти на уступки.

Видимо, в ЕС всерьез полагают, что правительство Беларуси рассчитывает на укрепление взаимодействия с ним и привлечение его инвестиций, а поэтому посчитали возможным в текущий момент обращаться с конкретными претензиями и жесткой критикой власти для расширения сферы своего влияния через включение оппозиционеров в политический диалог с властью.

Понятно, что как в случае с российским, так и в случае с белорусским президентом, официальными представителями ЕС высказывается мнение о том, что, если сильный президент уйдет в сторону, им будет намного легче добиваться реализации своих интересов. Поэтому данная резолюция – это резолюция-напоминание о присутствии и интересах ЕС.

Позиция Беларуси

Беларусь, реализуя курс на многовекторность, тем не менее не имеет серьезных причин доверять представителям ЕС, которые требуют «полнопакетных взаимоотношений» по принципу односторонних уступок от страны, с которой сотрудничают. «Полнопакетные отношения» означают, что без реализации конкретных задач в области «демократизации» ЕС не будет развивать и инвестиционные программы. Тем не менее белорусская сторона заинтересована как минимум в сохранении диалога. И некоторое время эта стратегия давала свои плоды.

Однако последняя резолюция была воспринята Минском как давление со стороны ЕС и даже как отрицание прежних усилий, которые сам же ЕС и прикладывал для установления устойчивого взаимодействия с Беларусью. Более того, европарламентарии данной Резолюцией вмешиваются в дела суверенного государства.

Интересно и показательно, что, по словам представителя ЕС в Беларуси, Брюссель требует от нее движения в сторону «демократизации», на что она якобы отвечает согласием, но не предпринимает конкретных шагов.

Подобный подход представляется более чем странным и вызывает недоумение. Каким образом ЕС вообще может что-то требовать от суверенного государства? И с какой стати правительство Беларуси должно было, например, решить вопрос с выборами ректоров университетов по европейской системе или реформировать образовательную систему в соответствии с принципами болонской системы, о чем напомнил представитель ЕС? Почему вообще, с точки зрения представителя ЕС, президент А.Г.Лукашенко должен был давать подобные обещания ЕС?

Подводя итоги, следует обратить внимание на следующие моменты. Безусловно, подобная риторика, которую позволяют себе представители ЕС, неприемлема в международных отношениях, позиции менторства здесь должны быть отброшены.

Действительно странной представляется ситуация, в которой ЕС считает допустимым выдвигать требования суверенному государству, контролировать исполнение страной решений Венецианской комиссии или БДИПЧ ОБСЕ.

По всей видимости, ЕС полагает, что Беларусь в той или иной степени признает свою зависимость от него, раз наряду с критикой предлагает усилить взаимодействие с гражданским обществом и правительством для реализации тех положений, которые ЕС считает необходимыми.

ЕС, очевидно, всерьез нацелился на Беларусь с точки зрения ее подталкивания к копированию норм и стандартов ЕС, которые он сам продвигал и будет продвигать через различные проекты в рамках Восточного партнерства, а также через конкретные внешнеполитические программы, связанные с правами человека.

Евразия.Эксперт. 23.04.2018