Россия и ЕС: почему особых отношений с Германией и Францией больше не будет
Сабина Фишер
Настроения и установки, определяющие политику Германии и Франции на российском направлении, в последние несколько лет существенно изменились. Сегодня Берлин и Париж занимают скорее скептическую позицию, а идеи стратегического партнерства с Москвой отодвинуты в сторону. Россия уже не сможет вернуться к традиционному двустороннему формату отношений. И если в будущем российское руководство захочет нормализовать отношения с ЕС, для начала ему придется признать практически полное исчезновение доверия в отношениях с Германией и Францией.
Ключевую роль в отношениях Евросоюза с Россией традиционно играют Германия и Франция. Исторически обе эти страны считали отношения с Россией более важными, чем с другими постсоветскими государствами, и были главными партнерами Москвы с ЕС. Россия тоже делала ставку на сотрудничество прежде всего с крупными странами ЕС, пренебрегая европейскими институтами и более мелкими государствами союза и нередко используя разногласия между ними в своих целях. До недавнего времени Берлин и Париж были главными поборниками стратегического партнерства между Евросоюзом и Россией, а Москва, в свою очередь, считала их важнейшими стратегическими партнерами в Европе.
И у Германии, и у Франции были свои причины для особых отношений с Россией. В Германии восприятие России до сих пор во многом выводится из наследия Второй мировой войны. «Новая восточная политика» Вилли Брандта стала важной частью коллективной памяти немцев, потому что в свое время помогла объединить Германию и закончить холодную войну. В посткоммунистический период немцы, руководствуясь этими идеями, верили, что «перемены через сближение» (Wandel durch Annäherung) в конечном счете приведут к тому, что Россия демократизируется и интегрируется в европейский политический порядок и систему безопасности, а это, в свою очередь, положительно скажется на других странах постсоветского пространства.
Более того, тесное партнерство с Россией считалось необходимым условием для интеграции стран Центральной и Восточной Европы в ЕС и НАТО – еще одной важной задачи немецкой внешней политики в 1990-х и начале 2000-х. Политические отношения между Германией и Россией опирались на растущую экономическую взаимозависимость. Германия еще в советские времена была крупнейшим торговым партнером Москвы на Западе, и это положение дел сохраняется и сегодня, несмотря на взаимные санкции. Германия по-прежнему серьезно зависит от поставок энергоносителей из России.
Во франко-российских отношениях картина заметно иная. Франция не играет большой роли в российской внешней торговле. Если Германия активно реформирует энергетику, то Франция полагается на атомные станции и гораздо меньше зависит от российских энергоносителей. С точки зрения Парижа политическое партнерство между Францией и Россией разворачивается скорее на международной арене, где у них немало общего: обе страны – постоянные члены Совета Безопасности ООН с ядерным оружием, обе считают себя великими державами, обе часто высказывают недовольство гегемонией Соединенных Штатов. Поэтому французская элита и общество в какой-то степени сочувствуют претензиям, которые Москва все чаще предъявляет в связи с политикой Запада – особенно США и НАТО, – на постсоветском пространстве, и не только.
Однако в последние несколько лет настроения в Германии и Франции заметно переменились. Немцы были явно разочарованы очень скромными результатами медведевской модернизации и обстоятельствами возвращения Владимира Путина на президентский пост. События на Украине еще больше усилили эти опасения: впервые после окончания холодной войны немцы увидели в России источник нестабильности и угрозу европейской безопасности. И если Россию застали врасплох жесткие шаги Берлина после событий в Крыму и Донбассе, то сами немцы были потрясены тем, насколько бурно Россия отреагировала на санкции ЕС.
То, как российские государственные СМИ и иновещание освещали кризис с беженцами и особенно пресловутое «дело Лизы», очень плохо сказалось на имидже России в Германии. В 2014 году действия Москвы на Украине воспринимались как угроза европейской, но не непосредственно немецкой безопасности. Теперь Россия уже видится как сила, которая угрожает стабильности внутри Германии, распространяет дезинформацию и разжигает рознь. Российские попытки повлиять на президентские выборы в США в 2016 году вызвали еще более серьезное беспокойство. А в сентябре 2017 года, перед выборами в Бундестаг, немцы встревоженно следили за работой российских СМИ и за контактами российских политиков с руководством крайне правой партии «Альтернатива для Германии». В результате в российско-немецких отношениях почти не осталось доверия.
Париж в целом поддержал политику Берлина на российско-украинском направлении. Но из-за внутренних проблем и слабого президентства Франсуа Олланда Париж не смог сыграть более серьезную роль в урегулировании. Во Франции, в отличие от Германии, общественное мнение восприняло российское вмешательство на Украине не столь критически. Важные политические силы – Республиканская партия во главе с кандидатом в президенты Франсуа Фийоном и ультраправый Национальный фронт Марин Ле Пен – жестко раскритиковали европейские санкции и призвали как можно скорее нормализовать отношения с Россией. После начала российской военной операции в Сирии в сентябре 2015 года и во Франции, и в Германии поняли, что теперь проблему беженцев невозможно рассматривать в отрыве от отношений с Москвой. Политики, выступавшие за нормализацию отношений с Россией, увидели доказательство своей правоты: роль России на Ближнем Востоке усилилась, Москва стала позиционировать себя как стабилизирующую силу в регионе. Но после российско-сирийских авианалетов на Алеппо в 2016 году этот эффект сошел на нет.
Во время президентской кампании во Франции Россия открыто поддержала двух главных соперников Эммануэля Макрона, в том числе оказывала финансовую помощь Национальному фронту. Однако после прихода Макрона к власти ситуация значительно изменилась. Новый президент, который не воспринимается как представитель прежнего истеблишмента, выдвинул проевропейскую повестку, рассматривая отношения с Россией сквозь призму европейского и франко-немецкого сотрудничества. К Москве Макрон относится с большим скептицизмом, учитывая попытки взлома и саботажа его избирательной кампании, следы которых, как считается, ведут в Россию. Возможно, французское общественное мнение все еще в какой-то степени симпатизирует российской версии украинских событий, но у нового президента и его окружения позиция Москвы явно не вызывает энтузиазма. Более того, российские «союзники» во Франции, Республиканская партия и Национальный фронт, потерпели на выборах сокрушительное поражение, от которого еще неизвестно, когда восстановятся, если восстановятся вообще.
Внутриполитическая ситуация и в Германии, и во Франции остается неоднозначной. У программы реформ Макрона по-прежнему немало противников, а Меркель столкнулась с беспрецедентными проблемами при формировании правительства, так что ей еще только предстоит отреагировать на проевропейские инициативы французского президента. Более того, властям обеих стран в ближайшие годы придется считаться с правоэкстремистскими и популистскими силами, спекулирующими на теме миграции.
Самое важное здесь то, что настроения и установки, определяющие политику Германии и Франции на российском направлении, в последние несколько лет существенно изменились. Доверие к России резко упало, особенно после попыток Москвы вмешаться в избирательный процесс. Сегодня Германия и Франция занимают скорее скептическую позицию, в духе «пяти принципов ЕС по построению отношений с Россией», а идеи стратегического партнерства с Москвой отодвинуты в сторону. В этой ситуации Россия уже не сможет вернуться к традиционному двустороннему формату отношений. И если в будущем российское руководство захочет нормализовать отношения с ЕС и поучаствовать в восстановлении европейской безопасности, для начала ему придется в числе прочего признать практически полное исчезновение доверия в отношениях с Германией и Францией.
Публикация подготовлена в рамках проекта «Европейская безопасность», реализуемого при финансовой поддержке Министерства иностранных дел и по делам Содружества (Великобритания).
Московский Центр Карнеги. 15.12.2017
