Новые санкции Запада и перспективы российской экономики
Алексей Портанский
Профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН
Тема западных санкций который год не уходит из российских СМИ, повестки правительства, крупных и средних отечественных компаний. Свою нишу нашла здесь и пропаганда, пытающаяся убедить общественное мнение в отсутствии негативного эффекта санкций и даже, наоборот, в их позитивном воздействии на российскую экономику. Порой с аналогичными безответственными заявлениями выступают и отдельные чиновники. В то же время в высказываниях управленцев всех уровней вплоть до членов правительства и президента в последние годы можно было услышать прямое или косвенное признание вреда санкций для экономики страны. Одним из подтверждений тому можно считать попытки некоторых крупных российских компаний обойти западные санкции.
Наличие экономических санкций следует считать вторым по значимости фактором, сдерживающим российскую экономику. Первый, определяющий, заключается, по большому счету, в исчерпанности нынешней экономической модели, базирующейся главным образом на эксплуатации природных ресурсов, нефти и газа. Иными словами, речь идет об отсутствии реальных реформ и решимости кардинально менять курс в направлении модернизации. Одновременно в стране по-прежнему бытует упрощенное представление о смысле и содержании необходимых экономических преобразований. Их зачастую сводят к набору известных, простых рецептов вроде «внести такие-то изменения в законодательство», «выделить такие-то средства на поддержку малого предпринимательства» и т.п.
По сути, именно на эту проблему обратила внимание российского руководства весной 2017 г. миссия МВФ: принятые российским правительством структурные меры, такие как закон о государственно-частном партнерстве, приватизация некоторых госкомпаний и очищение финансовой системы, недостаточны. Чтобы придать импульс инвестициям и повышению производительности труда, нужны более широкие и глубокие реформы. Приоритетами в них должны быть права собственности, институциональная среда, политика на рынке труда, инновации и инфраструктура. Кроме того, необходимо снизить долю государства в экономике, которая, по данным ФАС, удвоилась с 2005 г. по 2015 г., достигнув 70%.
Российская институциональная среда не является до сих пор по-настоящему рыночной — в ней нет надежных гарантий прав частной собственности, вместо здоровой конкуренции продолжает работать административный ресурс, сопровождаемый разными формами давления на бизнес, экономика весьма слабо воспринимает инновации, деловая активность бизнеса находится на низком уровне. В результате, лишившись драйвера роста в виде высоких цен на нефть, как это было 10 лет назад, а также активного притока иностранных инвестиций, экономика не обрела иных драйверов. А они в потенциале есть — это малый и средний бизнес, который способен обеспечить экономический рост, если изменится деловой климат. При этом основой ускоренного развития России может быть только высокотехнологический сектор.
Между тем, согласно обновленному базовому сценарию Минэкономразвития, с 2017 г. по 2020 г. российская экономика будет расти темпом чуть выше 2% в год. А некоторые независимые эксперты, в частности, директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев, считают, что рост будет еще ниже. Из этого следует, что обозначенная президентом цель — добиться роста не ниже среднемирового в 3–3,5% в год — вряд ли будет достигнута, и, значит, разрыв не только с развитыми, но и многими развивающимися странами будет нарастать. Экономические санкции, безусловно, будут осложнять ситуацию. По оценкам как наших, так и зарубежных экспертных центров, каждый год действия санкций российский ВВП теряет от 1% до 1,5%. На март 2017 г. за весь санкционный период совокупные потери российского ВВП оценивались суммой от 2 до 2,5 трлн руб.
Санкции отпугивают инвесторов
Отрицательный эффект санкций в отдельных секторах экономики в будущем может возрасти, поскольку ряд санкций имеет отложенный эффект. Среди мер, введенных в отношении России с весны 2014 г., наиболее чувствительными являются ограничения на доступ к западным рынкам капитала и на поставку в Россию современного технологического оборудования, в частности, для нефтегазодобычи. В сентябре 2014 г. Евросоюз объявил санкции, которые затронули «Роснефть», «Транснефть» и «Газпром».
В соответствии с введенными с самого начала санкциями ЕС прекратил оказывать России услуги по глубоководной разведке месторождений и добыче нефти, по добыче нефти в Арктике и разработке сланцевых месторождений. Помимо рисков сокращения доходов российского бюджета от продажи нефти и газа в долгосрочном плане, страна рискует остаться без современных передовых технологий. Вслед за ЕС США приняли аналогичные меры, включая запрет на экспорт оборудования для специализированной разведки, которую Россия не может в полной мере осуществлять самостоятельно.
Показателен в этом смысле пример Южно-Киринского месторождения «Газпрома» в Охотском море, одного из крупнейших на российском шельфе. По запасам оно уступает только Штокмановскому месторождению в Баренцевом море. Запасы Южно-Киринского месторождения составляют почти 640 млрд куб. м газа и 97 млн т конденсата, а также 464 млн т нефти. В силу сложности расположения трех углеводородных компонентов для их извлечения необходимы специальные подводные комплексы. Согласно программе импортозамещения «Газпрома», нужное оборудование производят только американские компании FMC Technologies, Cameron, GE Subsea и норвежская Aker. Китай пока не способен заместить в должной мере западное оборудование и услуги в данной сфере.
Санкции Запада, как известно, затронули также пять российских банков с государственным участием — Сбербанк, ВТБ, ВЭБа, Газпромбанк и Россельхозбанк. В частности, был ужесточен запрет на обращение новых облигаций и акций перечисленных компаний и банков: максимально возможная продолжительность действия этих инструментов снижена с 90 до 30 дней. О долгосрочной цели этих санкций — лишении России инвестиций и передовых технологий, необходимых для продолжения роста, — в последние годы довольно откровенно высказывалась американская сторона.
Еще до подсчетов ущерба от санкций в денежном эквиваленте было зафиксировано общее снижение доверия к России. Заметим, что доверие — это важнейшее условие для ведения бизнеса. Недаром его считают одной из форм капитала, причем такой, которую не способны заменить другие формы, так как доверие не покупается. Без доверия не будет притока инвестиций и планов на будущее. Снижение доверия после объявления санкций подстегнуло отток капитала из страны. Так, в 2014 г. чистый отток капитала из России вырос в 2,5 раза по сравнению с 2013 г., достигнув рекордных 151,5 млрд долл. Понятно, что отток капитала создает дополнительное давление на рубль, подстегивает инфляцию, ухудшая одновременно инвестиционный климат в стране.
Весной 2014 г. стали заметны изменения в активности иностранных банков в России. В апреле 2014 г. свой бизнес в России сократили японские банки Sumitomo Mitsui Banking Corporation, Bank of Tokyo. Первый, в частности, вышел из сделки по экспортному финансированию «Металлоинвеста» и на некоторое время замораживал кредитные линии нефтетрейдеру Gunvor. О сокращении инвестиций в российские активы сообщил ряд американских банков: Citi¬group за три месяца 2014 г. снизил их на 9%, JPMorgan Chase — на 13%, Bank of America Merrill Lynch — на 22%. В апреле же крупный американский инвестфонд расстался с акциями одного из крупнейших российских агрохолдингов «Русагро», понеся при этом ощутимые потери. Среди отказавшихся вести бизнес в России были и компании из КНР. Так, в мае 2014 г. китайская компания Beijing Interoceanic Canal Investment Management Cо (BICIM) вышла из проекта постройки глубоководного порта в Крыму.
Дамоклов меч банков — оказаться отрезанным от долларовых счетов
После объявления Западом санкций в 2014 г. ряд экономистов, включая А.Кудрина, указали на риски для отечественной экономики, обусловленные весьма высоким показателем закредитованности российского корпоративного сектора на Западе, который составил на то время более 700 млрд долл. Это стало довольно серьезной проблемой, последствия которой ощущаются и сейчас.
Дело в том, что прежде крупные российские компании предпочитали вместо возврата долгов по кредитам перекредитовываться в тех же западных банках, что в принципе нормально для бизнеса, осуществляющего стратегию роста. То же самое российский бизнес рассчитывал сделать и в конце 2014 – начале 2015 г. Однако уже весной 2014 г. с момента присоединения Крыма к России кредитные сделки между российскими компаниями и западными банками практически перестали совершаться. В результате российские компании в значительной степени лишились средств на развитие проектов, поскольку предстояло выплачивать значительные суммы по долгам.
Проблема поиска новых источников кредитования оказалась сложнее, чем ожидалось. Осенью 2015 г. стало ясно, что заменить западные рынки капитала на китайские и восточноазиатские нереалистично. Помимо менее благоприятных по сравнению с западными банками условий предоставления кредитов, российской стороне пришлось столкнуться с еще одной суровой реальностью. Сегодня Соединенные Штаты весьма эффективно контролируют международную финансовую сферу, и этот контроль лишь усиливается. Это именно та специфическая сфера мирового могущества США, которую пока никто не может пошатнуть, включая вторую крупнейшую в мире экономику — Китай.
Под знаменем борьбы с терроризмом, наркотрафиком и пр. США в последние годы ужесточали контроль за денежными потоками, диктуя одновременно соответствующие требования остальному миру. Это оказало воздействие на многие государства, в том числе на Швейцарию с ее высокоразвитым банковским сектором. Штраф за сотрудничество с субъектами, «помеченными» американским Минфином, может быть весьма значительным. Так, в 2013 г. США оштрафовали шесть крупнейших банков ЕС на 7 млрд долл. за то, что те недоглядели за своими клиентами, имевшими дело со «странами-изгоями» — Ираном, Кубой и др. И все штрафы были оплачены, так как в противном случае банкам грозило отключение от долларовых счетов.
Усилению контроля за движением денежных средств послужил принятый несколько лет назад в США налоговый закон под названием FATCA (Foreign Account Tax Compliance Act), который требует от финансовых организаций-нерезидентов предоставлять информацию о счетах американских резидентов и лиц, ими контролируемых, и выступать налоговыми агентами по операциям получения доходов от источников в США. 30 июня 2014 г. президент России В.Путин подписал закон, требующий от российских банков сообщать информацию об американских счетах в Службу внутренних доходов США в соответствии с законом FATCA[1]. В случае если иностранные банки не подписывают соответствующее соглашение с Соединенными Штатами, то против них начинают действовать санкции. И если банк хочет продолжать бизнес в США, он вынужден подчиниться. Если же банк попадает в «черный список» американского Минфина, то его просто исключают из международной финансовой системы.
Для российских компаний все это означает, что они просто могут не найти такой банк, который согласится дать им кредит в обход американских правил. Любой банк в любой стране, в том числе в Азии, будет руководствоваться одними и теми же соображениями — не подвергнуть себя риску отключения от долларовых счетов в американских банках.
Следовательно, поиск возможностей кредитования и перекредитования для российских банков и компаний в условиях санкций в ближайшем будущем становится крайне непростой задачей. Так, по словам Г.Грефа, Сбербанк не имеет возможности привлечь финансирование с западных рынков ни на какой срок — внешние рынки закрыты для российских банков. Заметим, что под внешними рынками капитала по-прежнему понимаются прежде всего западные. Дело в том, что условия кредитования на азиатских рынках существенно хуже. Тот же Китай, как правило, предоставляет кредиты лишь под конкретные проекты и на довольно жестких условиях. Значит, остается поиск необходимых средств внутри страны. На внутреннем рынке деньги можно взять либо в Фонде национального благосостояния, либо у Банка России, либо в Пенсионном фонде, либо у бизнеса или населения. Каждый из перечисленных способов чреват своими негативными последствиями.
Новый пакет санкций США бьет не только по России
Минувшим летом санкционная история получила продолжение: 2 августа 2017 г. президент Д.Трамп подписал принятый Конгрессом почти единогласно новый закон об ужесточении санкций в отношении России, а также КНДР и Ирана. Новые санкции усиливают ограничения в отношении российского ТЭКа. В частности, максимальный срок предоставления заемного финансирования для ряда нефтегазовых компаний и для финансовых организаций сокращается до 14 дней; расширяется круг проектов по разработке сланцевой нефти, Арктического шельфа и глубоководных месторождений, в которых ограничено или запрещено участие американских компаний. Ограничения касаются всех проектов «Газпрома», «Роснефти», «ГазпромНефти», ЛУКОЙЛа, «Сургутнефтегаза». При этом возникают риски значимых потерь и для ряда западных компаний.
Так, новый пакет антироссийских санкций Вашингтона ударит не только по взаимоотношениям США — Россия, но и США — Евросоюз. Как известно, целый ряд энергетических компаний ЕС могут понести ущерб от этих санкций, и в результате под угрозой может оказаться энергетическая безопасность Старого света. В Париже уже квалифицировали американский закон о санкциях как противоречащий нормам международного права.
По данным европейского интернет-издания Euractiv, в числе совместных проектов компаний из России и ЕС, которые могут пострадать от санкций США, — «Балтийский СПГ», газопровод «Голубой поток» (Eni и «Газпром»), трубопровод Каспийского трубопроводного консорциума (Shell, ENI и «Роснефть»), «Северный поток» и «Северный поток-2» («Газпром» и ряд европейских компаний). Также в списке попадающих под риски проектов — расширение завода СПГ «Сахалин-2» (Shell и «Газпром»), Южно-Кавказский газопровод и месторождение Шах-Дениз (BP и «Лукойл»), месторождение Зохр на шельфе Средиземного моря (BP, ENI и «Роснефть»).
Новый американский закон будет санкционировать любую компанию, которая действует не только в области разработки, но также в сфере модернизации и поддержки связанных с Россией проектов во всех странах. Как считает уполномоченный правительства Германии по сотрудничеству с Россией, Центральной Азией и странами Восточного партнерства Г.Эрлер, в тексте закона четко прописан отказ от проекта «Северный поток–2», но на самом деле подпасть под санкции может любое сотрудничество между ЕС и Россией в сфере энергетики вплоть до ремонта трубопроводов, от которых зависит снабжение Евросоюза энергией. В этой связи в Европе все чаще говорят о том, что Вашингтон использует санкции для продвижения экспорта собственных энергоресурсов.
Как полагают в этой связи эксперты берлинского Института экономики (DIW), США как никакая другая страна намерены сейчас путем наступательной энергетической политики усилить позиции собственных производителей угля, нефти и газа. То есть посредством санкций американцы пытаются увеличить свою долю рынка в энергетике, в том числе за счет экспорта СПГ. Новые американские санкции все больше отдают протекционизмом. Так, в последнем санкционном пакете прописана норма, запрещающая инвестиции в шельфовые арктические нефтедобывающие компании с долей России свыше 33%. Это настоящая поддержка американским инвестициям в Россию, но лишь в проекты с минимальным российским участием.
Необходимо добиваться отмены санкций
Российская экономика давно и достаточно глубоко встроена в мировую, что не раз подчеркивали и президент В.Путин, и премьер Д.Медведев. От поставок оборудования и комплектующих зависят буквально все отрасли национальной экономики, включая ВПК и агрокомплекс. При этом во многих секторах машиностроения зависимость от импорта доходит до 90%. В то же время надо особо подчеркнуть, что в современной экономике с возрастающим значением глобальных цепей создания стоимости (ГЦСС) увеличивается зависимость экспорта от импорта, т.е. в экспортных товарах все больше импортная составляющая. Следовательно, санкции способны сдерживать отечественный экспорт товаров с высокой долей добавленной стоимости и, соответственно, дальнейшее вовлечение российских предприятий в ГЦСС, т.е. в международное разделение труда.
Зависимость остающегося базовым в экономике страны нефтегазового комплекса от поставок зарубежного оборудования в ближайшей перспективе, скорее всего, останется весьма существенной. Это рискует негативно отразиться на уровне добычи углеводородов.
Наконец, сегодня санкции — главный сдерживающий фактор для иностранных инвесторов, поскольку они не в состоянии выстроить стратегию работы на российском рынке, не зная, когда будут сняты санкции. А иностранные инвестиции для российской экономики — одновременно драйвер роста, источник современных технологий и ноу-хау.
Таким образом, санкционный режим, в случае его продолжения Западом, будет по-прежнему оказывать негативное воздействие на российскую экономику. Можно ли одновременно говорить об адаптации экономики России к санкциям? Да, однако данный эффект может быть лишь частичным. Значит, в перспективе надо добиваться снятия экономических санкций. Но это уже политическая сфера и, следовательно, отдельная тема.
______________________________________________________________________________________________________
1. Портанский А. Антироссийские санкции — меры деструктивные и контрпродуктивные // Деньги и кредит, 2014. №10.
РСМД. 22.09.2017
