Сложный инструмент: что получила Россия от присоединения к ВТО

Алексей Портанский

Профессор НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН

______________________________________________________________________________________________

Без участия в ВТО практически невозможно выйти на мировые несырьевые рынки. Но за пять лет пребывания в организации в России не появилось отраслей, которые экспортируют современную продукцию. И виновата в этом не ВТО, а мы сами.

22 августа исполнилось пять лет с момента присоединения России ко Всемирной торговой организации (ВТО). В связи с этим то и дело приходится отвечать на один сакраментальный вопрос: «Ну вот, мы уже пять лет в ВТО. Что страна получила от этого?» При этом вопрос часто задается с нескрываемым укором, подразумевающим строгий спрос за содеянное.

За финишной лентой

Объяснять все в лоб на основе торгово-экономических показателей оказывается не всегда убедительно, поэтому воспользуюсь метафорой. Представьте, что вы задумали построить «умный» дом, о котором мечтали, чтобы жить в нем комфортабельно, долго и счастливо. Предвкушая будущее совершенство своего строения, вы заранее на первых же этапах приобрели всю электронно-цифровую начинку для него, которая, в общем-то, и призвана сделать ваше будущий дом «умным».

Прошло время. Строительство дома по некоторым не вполне понятным причинам оказалось замороженным. Скорее всего, вы не совсем разумно распорядились имевшимися средствами, потратив их на развлечения и далеко не первостепенные нужды. Дома нет, и приобретенная заранее электронно-цифровая начинка хотя и находится в рабочем состоянии, использована быть не может. Кто ответственен за случившееся? Ответ очевиден: вы сами.

Вернемся к нашим баранам, как говорят французы. «ВТО — инструмент, которым надо научиться пользоваться», — сказал президент Владимир Путин еще в 2001 году. И он был абсолютно прав. Членство в ВТО никогда не дает преимуществ автоматически — быть в этой организации сложнее, чем вести переговоры о присоединении. Эта вроде бы достаточно простая истина оказалась на поверку чуждой для многих наших высоких чиновников, полагавших, что коли мы порвали наконец финишную ленточку после 18 лет сложнейших переговоров, то выгоды должны прийти сами собой и сразу. Игнорирование реальности немедленно обернулось проигрышем первого же спора в ВТО — о взимании утилизационного сбора с легковых автомобилей, произведенных соответственно в РФ и за рубежом. Так мы начали «учиться пользоваться инструментом».

Однако, по большому счету, дело даже не в этом.

Несостоявшаяся модернизация

Уточню: в ВТО государства стремятся ради получения свободного и недискриминационного доступа на внешние рынки, что подразумевает и снятие действовавших прежде дискриминационных ограничений. Последнее мы получили, это принесло нам ежегодную выгоду примерно в несколько миллиардов долларов. Много это или мало? С точки зрения того, на что мы рассчитывали, мало. А как сделать, чтобы выгода была большой?

Итак, в ВТО стремятся ради получения свободного и недискриминационного доступа на внешние рынки. Зачем? Чтобы экспортировать возможно больше, зарабатывая на этом. Достаточно ли мы сегодня экспортируем? Разумеется, нет. Основные статьи экспорта по-прежнему нефть и газ. Кстати, чтобы продавать углеводороды, вовсе не обязательно быть в ВТО. А вот рынки готовой продукции в мире давно поделены, и пробиться на них без членства в организации практически невозможно.

Когда мы начинали переговоры о присоединении, и в правительстве, и в делегации наших переговорщиков — везде были уверены, что вот-вот скоро в нашей экономике начнутся реформы, направленные на модернизацию, мы постепенно научимся производить конкурентоспособные товары, благодаря которым изменится структура нашего экспорта. И отвечая на вопрос, когда ждать результатов от членства в ВТО, мы с достаточной уверенностью отвечали: лет через семь, ну пусть десять, — полагая, что как раз за это время реформы в экономике начнут приносить желаемые плоды. Изменилось ли что-то в нашей экономике в лучшую сторону за прошедшие пять лет? Изменилось, но далеко не в лучшую сторону.

На ум приходит сравнение с Китаем. Реформы Дэн Сяопина начались после 1979 года на руинах, оставленных «культурной революцией». Спустя 23 года, когда Китай стал членом ВТО, он уже превратился в «мировую фабрику» и мощнейшего экспортера, а к 2010 году вообще вышел на первое место в мире по экспорту товаров, воспользовавшись на все 100% преимуществами членства в ВТО.

Мы ведем отсчет наших реформ с 1992 года. Спустя те же 23–25 лет мы никак не продвинули свою экономику в плане создания современных обрабатывающих отраслей и соответствующего экспортного потенциала. Была лишь иллюзия экономического могущества в середине 2000-х, когда на нас упала «манна небесная» в виде высоких цен на нефть и, соответственно, рекордных показателей сальдо торгового баланса в $160 млрд в год. Хотелось верить, что это навсегда. Но в 2009-м все это сменилось холодным душем — максимальным среди стран «Двадцатки» падением внешнеторгового оборота за первый год мирового кризиса. Выяснилось, что вся наша экономика абсолютно зависима от мировой конъюнктуры на углеводороды. То есть у нас нет современной экономики, для которой ВТО открывает выход на внешние рынки.

Кто виноват

Модель экономики, основанная главным образом на эксплуатации сырья, окончательно исчерпала себя как раз к моменту нашего присоединения к ВТО в 2012 году. Примечательно, что тогда, точнее в 2011 году, глава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина абсолютно справедливо предупреждала, что конъюнктура мировых рынков меняется не в нашу пользу и что если мы не научимся производить конкурентоспособную продукцию, то не сможем долго удерживать значительное положительное сальдо торгового баланса.

Разумное предостережение не пошло впрок. По данным ЦБ, за 2013–2015 годы несырьевой экспорт в стоимостном выражении упал у нас на 18%, резко снизился экспорт легковых и грузовых автомобилей (на 26 и 30%), о чем свидетельствовала ФТС. Небольшим утешением стал физический рост экспорта меди (в 2,5 раза), минеральных удобрений (на 77%), пшеницы и ржи (на 54%).

Если вернуться к метафоре с «умным» домом, то окажется, что в случае с присоединением к ВТО картина получилась аналогичной. Мы приобрели необходимый инструмент (электронно-цифровая начинка «умного» дома), однако сам дом (современную экономику) так и не начали строить. Хотя за минувшее время могли бы серьезно продвинуться на этом пути, ибо средств было достаточно. Значит, как и в использованной метафоре, виноваты мы сами.

И последняя мысль: так, может быть, тогда вообще не стоило затевать всю эту долгую и сложную историю с ВТО, а сначала окрепнуть экономически, а потом уже присоединяться, как твердили некоторые? Разумеется, нет. Это абсурдный сценарий. Так не бывает в принципе — невозможно научиться плавать, не налив воду в бассейн. Вопрос лишь в условиях присоединения, за которые каждая страна-кандидат по-своему бьется в ходе переговоров. Мы получили по итогам переговоров вполне приемлемые и сбалансированные условия для развития нашего бизнеса. Только вот его развитию пока мешаем мы сами, а никак не ВТО. Но это уже другая история.

РБК. 22.08.2017