Брюссель против разочарованных: как Восточная Европа ищет свой путь в ЕС

Ярослав Шимов

Разногласия между Брюсселем и восточными членами ЕС — часть большого спора «Европы отечеств», в которой государства отдают союзу лишь некоторые полномочия, и «Европы разных скоростей» с прочным ядром и периферией.

Телекартинка из Варшавы временами напоминает что-то майданное, однако лидер правящей консервативной партии «Право и справедливость» (ПиС) Ярослав Качиньский может чувствовать себя относительно спокойно. Свержение нынешнему правительству, судя по всему, не грозит. По опросам, поддержка ПиС избирателями не снижается и по-прежнему составляет от 35 до 40%. Рейтинг основного соперника, либеральной «Гражданской платформы», заметно ниже — от 20 до 25%. Правда, в сумме у оппозиционеров — помимо «Платформы», это Современная партия, Союз демократических левых сил и еще пара небольших партий — примерно такая же поддержка, как у ПиС. Польское общество расколото, и это очень характерно для сегодняшней Центральной и Восточной Европы.

Неправильный суд

В чем суть скандала вокруг закона о судебной реформе, утвержденного польским парламентом и вызвавшего массовые протесты оппозиции? Правящая партия намерена изменить порядок утверждения членов Верховного суда, «замкнув» этот процесс на правительство и парламент, где у ПиС прочное большинство. Действующие члены Верховного суда, за исключением утвержденных нынешним министром юстиции, лишатся своих постов. Оппозиция утверждает, что ПиС нарушила принцип независимости судебной власти и заложила основу для увековечения своего правления. Ведь официальные итоги выборов в Польше утверждает Верховный суд, и его укомплектование сторонниками Качиньского может привести к манипуляциям с результатами голосования, если они не устроят ПиС. Кроме того, многим не нравится упоминание в законе «христианских ценностей», которыми должны руководствоваться польские судьи.

Консерваторы, в свою очередь, заявляют, что польский судебный корпус за последние четверть века превратился в касту, связанную с коррумпированной посткоммунистической элитой. По словам Ярослава Качиньского, реформа судебной системы — необходимая часть избавления от остатков коммунистического наследия, вмонтированных в государственную систему демократической Польши круглым столом конца 1980-х, когда коммунистическая верхушка и лидеры «Солидарности» договорились об условиях передачи власти.

Братья Качиньские, принадлежавшие к радикальным антикоммунистам, еще в 1990-е годы начали нечто вроде священной войны против посткоммунистов и «космополитов» из либерального лагеря. В 2000-е годы этот конфликт приобрел форму противостояния основанной ими партии ПиС и «Гражданской платформы». Лицом последней стал Дональд Туск — нынешний глава Европейского совета, премьер Польши в 2007–2014 годах и самый ненавидимый консерваторами политик. После гибели президента Леха Качиньского — его брат, как и другие политики ПиС, верит в конспирологическую версию авиакатастрофы под Смоленском, — борьба за консервативную, националистическую, евроскептическую Польшу стала для Ярослава Качиньского еще и личным делом, долгом перед памятью брата, которую он чтит глубоко и, да не прозвучит это цинично, слегка болезненно.

24 июля в конфликт вмешался президент Анджей Дуда — он наложил вето на спорный законопроект. До сих пор верный паладин Качиньского, Дуда начал проявлять признаки самостоятельности. Авторитарный и несколько истеричный стиль Качиньского по нраву не всем в самой ПиС. Возможно, молодой и довольно обаятельный Дуда психологически — во многом антипод лидера своей партии — почуял шанс выйти из тени фактического правителя Польши.

Упрямая четверка

Борьба польских политиков вокруг судебной реформы, очевидно, будет продолжаться. Интереснее, однако, посмотреть на этот кризис в контексте происходящего в регионе. Не только в Польше, но и в Венгрии, Словакии, Чехии, Румынии линии раскола проходят уже не между традиционными правыми и левыми, спорящими в основном о том, повышать ли налоги и урезать ли госрасходы. Теперь фронт пролегает между либералами и националистами, еврооптимистами и сторонниками национального суверенитета, противниками и симпатизантами Владимира Путина и т.д. Ценности, символы, идеологии снова стали важны.

При этом речь идет о новых популистских идеологиях, собранных с бору по сосенке, — левая риторика в правой упаковке или наоборот, — но именно потому и эффективных. Популистами ставится под сомнение вся посткоммунистическая трансформация последних 28 лет, которая, решив многие проблемы, принесла с собой новые. Помимо Качиньского можно вспомнить венгерского лидера Виктора Орбана, который пропагандирует идею «нелиберальной демократии». Менее известен за пределами своей страны, но не менее любопытен «чешский Трамп» — миллиардер, основатель партии ANO Андрей Бабиш, наиболее вероятный победитель парламентских выборов в октябре. Он развивает принцип «управления страной как фирмой» и обвиняет «традиционных политиков» в тотальной коррумпированности. Его партия — абсолютно вождистская структура, где распоряжения лидера почти не обсуждаются.

Хотя похожий политический стиль сейчас вошел в моду и на Западе, о чем говорит избрание Дональда Трампа и Эмманюэля Макрона, в восточной части ЕС национал-популистская волна направлена как раз против Запада — точнее, структур ЕС. Конфликтных узлов здесь несколько. Один из них касается политических практик властей Польши и Венгрии. Например, в случае с судебной реформой Брюссель указывает на ее несоответствие как правовым постулатам, так и ценностям Евросоюза, касающимся принципа разделения властей. ЕС угрожает привести в действие ст.7 Лиссабонского договора, в результате чего Польша лишится права голоса в Евросоюзе. Но, скорее всего, угрозы угрозами и останутся: для реализации этого плана нужно согласие всех членов ЕС, однако Венгрия уже заявила, что поддержит Польшу.

Виктор Орбан знает, что делает: недавно самому Будапешту грозили аналогичные санкции в связи с сомнительными поправками к Конституции и закону о СМИ. Орбан, однако, пошел на некоторые уступки. В целом он ведет себя с ЕС более гибко, чем Качиньский, поскольку, в отличие от польского пассионария, принадлежит к прагматичному типу политиков, опирающихся на дружественных олигархов. Но в отношениях с Брюсселем они союзники, и у ЕС против них есть лишь один действенный прием: возможность урезания евродотаций.

Последнее, однако, может привести к неприятным для Брюсселя последствиям: восточноевропейцы вполне могут заявить, что их наказывают «по совокупности деяний». Ведь второй конфликт между востоком и западом Евросоюза касается очень болезненной проблемы — миграции. «Вышеградская группа» (Венгрия, Польша, Словакия, Чехия) дружно выступает против мигрантских квот, с помощью которых ЕС — при активной поддержке Германии и Франции — хочет распределять мигрантов по всем своим государствам-членам. Восточноевропейцы возражают, приводя следующие аргументы:

1) мигрантский кризис начался в 2015 году с одностороннего решения Ангелы Меркель открыть границы Германии для беженцев, т. е. с самого начала был нарушен принцип солидарности стран ЕС;

2) абсолютное большинство мигрантов стремится в такие страны, как Германия или Швеция; квоты не имеют смысла, поскольку приведут лишь к последующим «перебежкам» беженцев туда, куда они действительно хотят попасть;

3) приоритетной задачей является изменение всей миграционной политики ЕС, прежде всего укрепление внешних границ Евросоюза, в котором, в отличие от квотирования, «вышеградцы» готовы принять активное участие.

Поскольку миграция стала одной из самых горячих политических тем даже там, где никакого наплыва беженцев на самом деле не наблюдается (например, в Чехии), а антимигрантские настроения растут и в Западной Европе, почвы для компромисса пока не видно.

В момент, когда Ангела Меркель и Эмманюэль Макрон пытаются перезапустить мотор европейской интеграции, такой конфликт им явно невыгоден. Тем более что у восточноевропейцев появился еще один козырь в споре с Брюсселем: они обвиняют его в продовольственной дискриминации. Недавно на основании ряда исследований выяснилось: в восточноевропейских странах продается большое количество продовольственных товаров худшего качества, чем в западной части ЕС — но в одинаковых упаковках и по тем же, а иногда и более высоким ценам. «Вышеградцы» обвинили Еврокомиссию в ненадлежащем исполнении своих обязанностей по контролю за стандартами качества на едином европейском рынке.

Пределы популизма

Разногласия между Брюсселем и Вышеградом — часть большого спора об облике ЕС. Говоря слегка упрощенно, речь идет о выборе между «Европой отечеств», в рамках которой государства-члены делегируют Союзу лишь некоторые полномочия, сохраняя за собой значительную самостоятельность, и «Европой разных скоростей» с тесно интегрированным ядром — именно этот проект активно лоббирует президент Макрон.

Первый вариант сохраняет нынешнюю ситуацию формального равенства между донорами и получателями евродотаций. В условиях, когда восток Европы проявляет все больше политического упрямства, это не может нравиться Брюсселю, Берлину и Парижу. Второй вариант грозит превратить ту часть Центральной и Восточной Европы, которая не захочет более тесной интеграции, в вечно стагнирующее пространство. С начала 1990-х регион ЦВЕ покинули в поисках работы на Западе около 20 млн человек, большинство уехало безвозвратно. По оценкам МВФ, отток рабочей силы, в том числе квалифицированных специалистов, стоил странам региона примерно 7% реального экономического роста. При сохранении нынешних тенденций этот показатель достигнет к 2030 году 9%. Открытие западноевропейского рынка труда для граждан стран ЦВЕ в последние 10–12 лет оказалось данайским даром. С одной стороны, оно помогло миллионам людей прокормить себя и свои семьи, а то и начать на новом месте хорошую карьеру, с другой — ослабило экономики восточноевропейских стран, сохранив разрыв между «старой» и «новой» Европой.

И все же договариваться с соседями по ЕС восточноевропейцам так или иначе придется: иные варианты не выглядят убедительными. В Варшаве рукоплескали речи Дональда Трампа во время его недавнего визита, но и там понимают, что США не станут для ЦВЕ экономической альтернативой Западной Европе. Ну, а путинская Россия действует в Европе, скорее, как некий спойлер, пытающийся достигнуть своих тактических целей, направленных на ослабление ЕС. В области же экономики Москва способна предложить бывшим собратьям по соцлагерю лишь отдельные, пусть и крупные проекты — вроде крайне непрозрачного контракта на строительство «Росатомом» нескольких блоков венгерской АЭС «Пакш».

Так что если в краткосрочной перспективе позиции лидеров вроде Качиньского или Орбана могут выглядеть довольно сильными, то при беге на более длинную дистанцию они, скорее всего, выдохнутся. Вопрос, однако, в том, успеют ли национал-популисты за это время порядком обглодать демократические институты в своих странах.

РБК. 25.07.2017