Беларусь и ЕАЭС 2025: потенциал, возможности, перспективы
Петр Петровский
Период до 2025 г. для Беларуси — решающий этап ее постсоветского развития. Если в 1990-е гг. стояла задача запустить остановленные предприятия после распада СССР, а в 2000-е гг. — нарастить производительность в новых постсоветских условиях, то теперь для Беларуси центральными задачами становятся глобальная модернизация и открытие новых производств, соответствующих пятому и шестому технологическим укладам, и приспособление производителей, а также белорусского общества к изменяющимся условиям глобализации.
Ситуация в Беларуси в 2014–2016 гг.
В непростой ситуации оказалась Беларусь после изменения геополитических условий в Восточной Европе, которое наложилось на устаревание технологических цепочек белорусской промышленности и схлопывание традиционных рынков сбыта белорусской продукции, которые жизненно важны для экспортоориентированной экономики страны. В частности, в 2016 г. товарооборот между Беларусью и Россией снизился на 5,2% по сравнению с 2015 г. и составил 26,1 млрд долларов. Ключевым фактором помимо снижения покупательной способности россиян стало также и сокращение поставок нефти на белорусские НПЗ.
Подобную же ситуацию можно наблюдать и в экономических отношениях Беларуси со странами Евросоюза. Товарооборот за январь–ноябрь 2016 г. сократился на 22,3% и составил 10,2 млрд долларов. При этом товарооборот с ЕС снижается с 2013 года, что можно связать с определенными проблемами в модернизации производств, а также с ограничением возможностей поставок нефтепродуктов, которые составляют 70% белорусского экспорта.
Белорусско-украинский товарооборот также упал после событий на майдане 2014 г. Так, достигнув максимума в 2012 году, товарооборот в 2014 г. упал до 5,8 млрд долл. и 3,5 млрд долл. в 2015 г. При этом в 2016 г. товарооборот вырос до 3,8 млрд долл., что говорит о некоторой стабилизации отношений между государствами.
Критический период вынудил власти производить поиск альтернативных источников доходов, а также искать механизмы трансформации белорусской экономики и ее приспособления к изменяющимся условиям. Это выразилось в частичном сворачивании некоторых аспектов социального государства (повышении тарифов ЖКУ; увеличении пенсионного возраста; выведении декретного отпуска, обучения в вузах и срочной службы в армии из периода трудового стажа, введении Декрета №3 «О предупреждении социального иждивенчества» и т.д.) и улучшении микроклимата для ведения бизнеса.
В политическом смысле подобные действия органов государственной власти вызвали недовольство у части населения и прежде всего у жителей малых и средних городов на востоке Беларуси, а также центров ж/д узлов, наибольшим образом пострадавших от кризисных явлений в экономике. Следует учитывать, что данный сегмент населения представляет собой базовый электорат действующей власти.
Риски развития Республики Беларусь 2017–2025 гг.
Задача срочной и мобильной модернизации белорусской экономики несет для устойчивости белорусской модели развития определенные риски. Во-первых, как уже показала практика, модернизация производств приводит к высвобождению достаточного количества рабочей силы, требующей занятости. Это означает, что модернизация не решает проблему занятости, и Беларуси требуются инвестиции и другие источники создания рабочих мест.
Во-вторых, кризис на традиционных рынках сбыта белорусской продукции приводит к принятию невыгодных для белорусского производителя решений. В частности, программа импортозамещения в России предусматривает создание дублирующих производств техники, наращивание выпуска продуктов питания, легкой промышленности и т.д. практически по всем группам товаров, экспортируемым Беларусью. Для Беларуси это может вылиться в возможные риски перепроизводства и кризис сбыта товаров, частичную утрату одного из основных рынков сбыта.
В-третьих, несмотря на небольшой демографический рост, в основном связанный со вступлением в репродуктивный возраст поколения беби-бума 1980-х гг., в перспективе возможен риск нового витка снижения рождаемости, связанный со вступлением в репродуктивный возраст поколений 1990-х и 2000-х гг. Так, коэффициент суммарной рождаемости (условная единица, показывающая число детей у женщины детородного возраста, считается самым точным показателем уровня рождаемости) в 2005 г. показал наиболее низкий результат в 1,21. К 2025 г. поколение этого с демографической точки зрения кризисного года вступит в репродуктивный возраст.
В-четвертых, вызывают беспокойство перспективы устойчивости белорусской политической модели. В частности, модель идеологической работы, сложившаяся по вертикальному принципу в 2003–2005 гг. сегодня не может адекватно регулировать сферу политических отношений в период господства Интернета, НКО и сетевого принципа идеологической работы западных контрагентов в Беларуси. Это уже можно наблюдать по ценностной и геополитической ориентации молодого поколения. Так, согласно исследованиям «Евразийского монитора», произведенным в 2015 г., разрыв в ценностной и геополитической ориентации между молодым поколением (18–34 года) и старшими поколениями достигает 19%. Если только 48% молодых людей ориентируются на евразийскую интеграцию, то среди старшего поколения этот показатель равен 62–67%[1]. Можно предположить, что при отсутствии идеологической работы и трансформаций в управлении внутриполитическими рисками данный разрыв будет увеличиваться, что непременно скажется на политических настроениях к 2025 г.
Социальные риски также отягчаются внешнеполитической обстановкой. Украинский кризис привел к возникновению различного рода радикальных движений на территории Украины. Украинские экстремистские и радикальные силы ультраправого и ультралевого спектров уже зарекомендовали себя своими действиями на территории Беларуси.
В то же время в экономическом плане Восточная Европа представляет собой депрессивный регион с повышенным потоком убыли населения как естественной, так и миграционной. В регионе отсутствуют финансовые центры силы и свободные ресурсы, происходит естественная деградация отраслей производств, а также планомерная деиндустриализация. С одной стороны, это высвобождает рынки сбыта для белорусской продукции, но с другой — сталкивает Беларусь с конкурентами, прежде всего из Западной Европы, в борьбе за рынки стран Балтии, Украины, Молдовы, а также уменьшает объем самих этих рынков. Конечно, в связи с достаточно эффективной работой по привлечению инвестиций из КНР и России по наиболее перспективным направлениям, белорусская модель имеет лучшие стратегические возможности. Однако неустойчивость развития стран–соседей несет риски стабильности и безопасности стране. В частности, в новой военной доктрине Беларуси отмечается рост рисков гибридного характера, связанных с киберпреступностью, цветными революциями, что в связке с устареванием идеологической работы может поставить под сомнение перспективы модернизации.
При этом не учитывается и изменение социальной структуры общества, расширение частного сектора экономики и граждан, вовлеченных в него. Нет механизмов политического взаимодействия с данным растущим сегментом общества, что расширяет пропасть между государством и гражданами. Следует также учитывать, что в частный сектор идет прежде всего молодое поколение, ценностный разрыв и кризис преемственности которого очевидны и несут заведомый риск. В то же время методы социального инжиниринга белорусского руководства вызывают сомнения в их адекватности вызовам времени. Структуры гражданского общества не модернизируются. Новые формы работы с ним находятся практически исключительно в руках западных контрагентов, проводящих линию на дискредитацию конституционного строя Беларуси и ее геополитического выбора.
Стратегия и перспективы Беларуси до 2025 г.
Беларусь в 2016 г. приняла «Программу социально-экономического развития страны на 2016–2020 гг.». Главными ее задачами видятся стабилизация финансовой системы и снижение инфляции до 5% в год, уменьшение ставки рефинансирования до 9–11%. Основные стратегические задачи государства на пятилетку заключаются в привлечении инвестиций, обеспечении занятости и экспорта белорусской продукции, проведении информатизации населения и работе с молодежью.
Основной источник привлечения инвестиций для Беларуси на данный период заключается в КНР и России. Они осуществляют два головных для белорусской экономики проекта строительства: БелАЭС и Китайско-Белорусский индустриальный парк. Уже в 2020 г. намечен полный ввод в эксплуатацию БелАЭС общей мощностью в 2400 МВт, что превратит Беларусь в источник электроэнергии для региона Восточной Европы. Литва и Польша уже заявили, что покупка электроэнергии с БелАЭС ими производиться не будет. Однако в связи с закрытием АЭС в Швеции в Прибалтике других источников электроэнергии, кроме Беларуси и России, не останется. При этом в случае отказа от покупки электроэнергии Литвой белорусская сторона предусматривает перевод на электроэнергию ТЭЦ, развитие сети электробусов и выпуск электромобилей на базе БелДжи, что сможет в некоторой степени расширить внутренний рынок электроэнергии и частично снять зависимость страны от газа и мазута.
К 2020 г. планируется запустить две очереди Китайско-Белорусского индустриального парка, который должен аккумулировать новейшие производства пятого и шестого технологических укладов, а также стать логистическим центром в цепочке Великого шелкового пути. Общий срок строительства парка — 30 лет, численность работающих — около 120 тыс. Приоритетные направления — биомедицина, тонкая химия, электроника, машиностроение и новые материалы. Согласно стратегии белорусского руководства, Китайско-Белорусский индустриальный парк, находящийся в 25 км. от Минска, должен принять на себя высвобождающуюся в ходе модернизации основных предприятий Минска рабочую силу и трудоустраивать ее на своих производствах.
При этом государственная стратегия также использует механизм улучшения делового климата и вводит модели упрощения ведения бизнеса. Однако, с другой стороны, нет ни понимания, ни механизмов политического взаимодействия с занятыми в частном секторе.
Белорусское руководство пока даже не рассматривает возможные демографические проблемы в перспективе 2025–2030 гг. Сказывается определенное «головокружение от успехов» в области прироста населения в 2014–2016 гг. Однако рост населения объясняется двумя субъективными факторами. По данным МВД Беларуси, в результате украинского кризиса в Беларусь переехали более 160 тысяч граждан Украины. Также в активный репродуктивный возраст вошло поколение беби-бумеров, которое к 2025 г. уступит место малочисленному поколению 1990-х и 2000-х гг. К 2030 г., по всем имеющимся прогнозам, белорусы либо останутся на уровне воспроизводства (положительный сценарий), либо их число снизится до 9 млн человек. В этой связи основными вызовами станут интенсивное старение населения, сокращение численности населения в трудоспособном возрасте, тенденции трансформации института семьи, неравномерное распределение населения по стране. Последний фактор может повлиять на функционирование сельскохозяйственной сферы из-за депопуляции сельских регионов страны и оттока из села высококвалифицированных специалистов.
Поэтому к 2025 г. в Беларуси может сложиться дисбаланс. С одной стороны, формирование инновационной индустриальной экономики с эффективным государственным инжинирингом и формами управления. С другой — переформатирование социальной структуры белорусского общества, все более разделяемой, во-первых, на людей индустриального труда + государственный сектор и, во-вторых, на глобализированную инновационную и IT-сферу, представители которой заинтересованы в уменьшении социальной и управленческой роли государства и во все большей интеграции в наднациональные структуры глобального капитала с большими возможностями и объемами финансовых средств. В этом отношении возникает вопрос о направлении дальнейшей интеграции в наднациональные органы и компании, будут ли это компании ЕАЭС или других центров силы.
Беларусь и ЕАЭС в перспективе 2025 г.
На сегодняшний день в перспективе до 2025 г. ЕАЭС представляется как отстающий институт. Темпы создания общего рынка товаров, капитала, услуг и рабочей силы на сегодняшний день достаточно растянуты и отстают от темпов трансформации и запросов белорусского общества. Возрастающий частный сектор, сконцентрированность наиболее активной и преуспевающей рабочей силы в IT-сфере уже сегодня требуют создания общеевразийских социальных лифтов, поскольку их отсутствие в ЕАЭС переориентирует наиболее прогрессивную часть белорусского общества в иные наднациональные структуры и корпорации.
Беларусь крайне заинтересована в создании общего рынка энергоносителей для обеспечения собственных производств равными условиями хозяйствования с производствами других стран-членов ЕАЭС. Чем раньше подобный рынок заработает, тем быстрее белорусская экономика сможет модернизироваться благодаря привлеченной из энергетической сферы высвободившейся прибыли.
Другие процессы интеграции (проведение согласованной и единой политики в отраслях экономики) сегодня находятся на зачаточном уровне. Для Беларуси важнейшая задача к 2025 г. заключается в создании общеевразийских кооперационных производственных цепочек, что послужит включению производств страны в программы импортозамещения Российской Федерации и создаст условия для развития кооперационной логики взаимодействия взамен конкурентной логике «войны всех против всех».
Важнейшая перспектива — это создание общеевразийских ТНК. Пока подобные проекты (БелоРусская калийная кампания, объединение МАЗ и КамАЗ и др.) не получили нужного развития. Сказывается общий экономический эгоизм субъектов хозяйствования и их собственников. Решение данной задачи сможет еще более интегрировать субъекты хозяйствования внутри ЕАЭС и предоставит возможность сообща выходить на рынки третьих стран, что стратегически важно для Беларуси с ее слабой инфраструктурной и сервисной позицией.
Особый риск несет создание в России дублирующих белорусские мощности производств в рамках программы импортозамещения. Это в перспективе 2025 г. повысит конкуренцию на внутреннем рынке ЕАЭС и создаст проблемы прежде всего белорусской пищевой промышленности. Возникает вопрос: сможет ли белорусская пищевая промышленность найти свою особую нишу на рынке ЕАЭС при все более увеличивающейся конкуренции? Здесь видится возможная переориентация белорусской пищевой промышленности к 2025 г. на определенные сегменты товаров премиального или экологически чистого уровня.
Реализация первых очередей Китайско-Белорусского индустриального парка «Великий камень» актуализирует необходимость решения проблемы сопряжения ЭПШП и ЕАЭС. От этого зависит согласованность экономической политики двух проектов и возможные противоречия в интересах стран региона. При этом открытие высокотехнологичных производств в индустриальном парке приведет к еще большей экспортной ориентированности белорусской экономики прежде всего на рынки ЕАЭС[2]. Поэтому выполнение принципов четырех свобод внутри ЕАЭС для Беларуси — основное условие устойчивого развития экспортоориентированной экономики страны.
Примечания
1. Лазуткин А., Петровский П., Сутырин В., Рекеда С. Белорусские выборы 2016: политический рубикон / Андрей Лазуткин и др. — Минск-Москва, 2016, С. 24.
2. Хоть проект и задумывался как ориентированный в том числе и на рынки ЕС, однако события с продукцией Белорусского металлургического завода показали, что ЕС не намерен открывать собственные рынки сбыта для конкурентов.
РСМД. 07.06.2017
