К снижению зависимости от китайского фактора

Сергей Балмасов

Узбекистан и Туркмения упрочивают экономико-политический союз. Это следует из третьей за последние три месяца встречи 19-20 мая президентов Шавката Мирзиеева и Гурбангулы Бердымухамедова.

По сути, это событие стало дальнейшим продолжением их консультаций 6-7 марта. Тогда глава Узбекистана осуществил свой первый официальный зарубежный визит не в Москву или Астану, как предсказывали многие СМИ со ссылкой на экспертов, а именно в Ашхабад (за которым 10-12 марта последовал ответный визит Г.Бердымухамедова в Ташкент).

Уже в ходе первой официальной встречи президенты подписали двусторонний договор о стратегическом сотрудничестве, предполагающий развитие между ними широкого экономического взаимодействия. По сути, выражена готовность решительно покончить с прежней слаборазвитостью взаимных связей.

Следует заметить, что очередное, майское посещение Ш.Мирзиеевым Туркмении стало для многих еще одним знаковым сюрпризом, свидетельствующим о степени важности для обеих стран подобных контактов.

Экономика – главное направление взаимодействия

В первую очередь главы государств подписали серию важных энергетических соглашений, рассчитывая тем самым поддержать собственные экономики. Последние заметно пострадали от продолжающегося финансового кризиса, вызванного снижением цен на энергоносители, в первую очередь природного газа. Как известно, их продажа на внешнем рынке служит важной для обеих сторон (а для Ашхабада важнейшей) статьей пополнения бюджета. Уже с 2015 года по этой причине туркменские власти сильно сократили свой знаменитый социальный сектор и сузили льготы в плане предоставления населению бесплатной или дешевой электроэнергии, топлива и пресной воды.

В этих условиях Ашхабад и Ташкент подписали меморандум о взаимопонимании относительно будущей совместной разработки нефтяных месторождений на туркменском каспийском шельфе. По словам главы ведущей энергетической компании «Узбекнефтегаз» Алишера Султанова, его реализация должна привести к снижению стоимости нефтепродуктов на территории обоих государств. На практике это способно улучшить ситуацию и для рядовых потребителей, и для предприятий. Причем в Ашхабаде видят особую важность узбекистанской помощи в диверсификации и переориентации своей «газовой» экономики за счет усиления добычи нефти.

Другим важным шагом стало подписание сторонами меморандума о сотрудничестве в сфере транзита и перетока электроэнергии, облегчающего ее экспорт из Туркменистана в Казахстан и Киргизию через мощности Узбекистана, благодаря чему Ашхабад и Ташкент получат дополнительные поступления в казну, а экономики стран региона в целом станут более тесно связаны между собой.

Еще более важным представляется взаимодействие по газу. Для решения своих экономических проблем руководство Туркмении рассчитывает диверсифицировать географию поставок газа (сейчас это главным образом Китай и Иран) и одновременно нарастить их объемы, чтобы тем самым компенсировать удешевление голубого топлива на мировых рынках.

Китайский фактор в возникновении проблем с транспортировкой газа

В этих условиях Ашхабад пытается реализовать строительство газопровода ТАПИ в Афганистан, Пакистан и Индию. Но для прокладки соответствующих коммуникаций протяженностью 1735 километров по сложной в техническом плане местности и при отсутствии политической стабильности в регионе пока не находилось инвесторов. На подобную позицию повлияло и отсутствие прозрачности экономики государств региона, независимости судов от властей и заинтересованных лиц, а также гарантий защиты вложений инвесторов.

Активизация взаимодействия Ашхабада и Ташкента во многом обусловлена действиями их китайского партнера, являющегося главным покупателем местного голубого топлива. Показательно, что перед первым визитом Мирзиеева в Ашхабад китайский партнер 2 марта фактически торпедировал готовившееся соглашение о расширении газопровода, по которому газ из Туркмении должен был попадать в Китай, что стало серьезным ударом по региональным экономикам в целом. Речь в первую очередь идет о расширении так называемой «линии D», которая в дополнение к уже существующему объекту, проходящему через территорию Казахстана, должна была пройти через Узбекистан, Таджикистан и Киргизию.

Между тем в период сохранения на неопределенное время низких цен на энергоресурсы такие проекты считаются инвесторами сомнительными с экономической точки зрения, поскольку сроки их окупаемости заметно сдвигаются. Важно также указать и на дальнейшее влияние финансово-экономического кризиса: в прошлом году Китай импортировал меньше туркменистанского газа, чем планировали в Ашхабаде, и в 2017 году данная тенденция с высокой долей вероятности может сохраниться. И это притом, что Поднебесная стала главным получателем туркменского газа после его фактического прекращения экспорта в Россию.

Узбекистан, также поставляющий газ в КНР, пусть и в меньшей степени, но тоже испытывает тяжелые последствия как от падения цен, так и от нежелания Китая реализовывать ранее запланированное создание новых газопроводов. Все это в совокупности служит серьезным ударом по экономике Туркмении и Узбекистана и может еще сильнее усугубить региональный экономический кризис.

По данным ряда ашхабадских и ташкентских источников, не последнюю роль в определении вектора развития отношений между среднеазиатскими государствами и Китаем сыграл российский фактор. Согласно их утверждениям, нежелание Пекина расширять энергетическое взаимодействие с Туркменией и Узбекистаном вызвано во многом тем, что ранее ему удалось заключить с Москвой газовые контракты, продолжительные по времени действия и предусматривающие льготные для КНР цены. Отсюда, мол, и появилось у руководства Поднебесной желание добиться того же от других газовых партнеров. А поскольку последние не выразили желания предоставить по «московскому» примеру скидки, Китай и счел для себя расширение взаимодействия с ними в газовой сфере неинтересным. Соответственно, утверждают источники, страдающие от сложившегося положения Узбекистан и Туркмения совместно ищут источники для «затыкания» образовавшихся финансовых дыр.

Усилить привлекательность данных газотранспортных проектов способно наращивание туркмено-узбекистанского взаимодействия. Так, например, Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) сделал заявление о возможности возвращения к инвестированию в среднесрочной перспективе в тот же ТАПИ.

В свою очередь, не исключает своего участия в данном проекте и Астана. Так, министр экономики Казахстана Тимур Сулейменов ранее высказался в том духе, что «уровень заявленной Мирзиеевым либерализации Узбекистана определит желание инвесторов вкладывать в него средства», что способно вернуть ему «статус регионального гегемона, утраченный постепенно в пользу Казахстана из-за международной изоляции, последовавшей за подавлением мятежа в Андижане в 2005 году».

Ответ Китаю

Важным моментом здесь служит то, что, по имеющимся данным, Ш.Мирзиеев, как и его казахстанский коллега Н.Назарбаев дали «добро» на рассмотрение перспектив своего участия в ТАПИ. И хотя до заключения настоящего соглашения на данном направлении пока далеко, это может являться свидетельством их реального желания диверсифицировать поставки газа и отказаться от сугубо китайского направления. Ведь в данном случае сырье пойдет афганским, индийским и пакистанским потребителям. Причем излишки можно будет продавать, использовав для этой цели пакистанский порт Гвадар, расположенный на побережье Аравийского моря и служащий своеобразной «дверью» в стратегически важный для мировой торговли нефтью Ормузский пролив. Соответственно, на данном направлении в ближайшее время следует ожидать дальнейших проявлений активности лидеров среднеазиатских государств.

Мало этого, Г.Бердымухамедов рассчитывает использовать узбекистанские инвестиции и при производстве полимеров из природного газа (полипропилена, полиуретана, полиэтилена и т.д.) – это направление он намеревается сделать приоритетом развития экономики Туркмении. Иными словами, Ашхабад рассчитывает с помощью Ташкента создать современную нефтехимическую промышленность и повторить удачный катарский опыт. Как известно, Доха уже на протяжении продолжительного периода времени концентрируется не столько на продаже газового сырья, сколько на производстве из него различных полимеров. Это не только позволит снизить зависимость Туркмении от того же Китая и других его покупателей, но и уменьшить расходы на закупку соответствующих товаров у их зарубежных изготовителей.

Тем более что цены на природный газ на мировых рынках, как прогнозируют эксперты, останутся низкими как минимум на ближайшую перспективу, тогда как стоимость полимеров устойчиво растет.

При этом развитию энергетики напрямую отвечает и взаимодействие сторон по модернизации туркменской транспортной инфраструктуры, что позволит сторонам удешевить и увеличить объемы перевозок грузов. Так, например, меньше чем за три месяца с момента первого визита в Туркмению Ш.Мирзиеева, договорившегося с Г.Бердымухамедовым об открытии и расширении автомобильного и железнодорожного сообщения, объем перевозок между сторонами вырос в 2,5 раза.

Политический аспект взаимодействия

При этом рост экономики будет напрямую влиять и на политику. Так, важным моментом взаимодействия между сторонами служит афганское направление ввиду усиления исходящих оттуда угроз. Они рассчитывают, что в результате участия Кабула в проекте ТАПИ эти угрозы несколько снизятся.

При этом ни Ашхабад, ни Ташкент не могут игнорировать усиление талибов и иных экстремистских группировок у своих границ. Так, в минувшие годы они заметно осложнили ситуацию на афгано-туркменских рубежах. Не случайно, общий счет потерь туркменских силовиков идет на сотни человек. В этих условиях возможное получение помощи со стороны Узбекистана, самой сильной в военном отношении страны региона, оказывается Туркмении как нельзя кстати.

Также реализация этих планов позволит участникам взаимодействия более продуктивно решать возникающие кризисы без непосредственного обращения к иностранной помощи – российской или какой бы то ни было другой.

Между тем подобное экономико-политическое «обособление» или отчасти усиление местных правящих режимов Средней Азии отнюдь не является для Москвы серьезным негативным моментом, учитывая тот факт, что она уже прочно уступила в регионе первенство по торговым связям Китаю. Более того, попытки газовой диверсификации Казахстана, Туркмении и Узбекистана и отход от Китая в сторону стран Южной Азии даже играют России на руку ввиду явного потенциального снижения конкуренции с ними на стратегическом важном для РФ направлении.

Другой вопрос, дадут ли «большие» державы все эти планы реализовать, учитывая чрезвычайную уязвимость того же газопровода ТАПИ, к примеру, на афганской территории.

Ритм Евразии. 26.05.2017