Братство кольца: сможет ли Россия пробиться в электроэнергетику Восточной Азии

Татьяна Щенкова

Обострение ситуации вокруг КНДР может окончательно похоронить усилия России по созданию объединенной энергосистемы в Северо-Восточной Азии, которая бы также включала Китай, Японию и Южную Корею. Технические параметры проекта давно разработаны, но просчитать политические риски сейчас не может ни одна из сторон.

Проект Азиатского энергокольца долгое время оставался прерогативой частного бизнеса и узкого круга специалистов, но в прошлом году обрел вторую жизнь. В марте 2016 года «Россети», китайская China State Grid (中国电网), корейская Korea Electric Power Corporation и японская Softbank Group подписали меморандум о совместном развитии электрической энергосистемы в Северо-Восточной Азии. Одновременно свой интерес к соединению энергосистем подтвердил Китай: в Пекине прошла первая международная конференция по глобальному объединению энергосистем (Global Energy Interconnection, GEI) под эгидой китайской Организации по развитию и сотрудничеству в сфере глобального объединения энергосистем (Global Energy Interconnection Development and Cooperation Organization, GEIDCO).

Кульминацией процесса стало выступление Владимира Путина на Восточном экономическом форуме в сентябре, в ходе которого он поддержал инициативу компаний четырех стран по созданию «энергетического суперкольца» и призвал их сформировать межправительственную рабочую группу для детальной проработки проекта. Отдельно российский президент пообещал предоставить конкурентную для Азиатско-Тихоокеанского региона цену на российскую электроэнергию и зафиксировать ее на долгосрочный период.

Прошлогодний успех Азиатского энергокольца выглядит неожиданным только на первый взгляд. В изменившихся реалиях проект стал нужен всем: Китаю – для борьбы с экологическим кризисом и продвижения новых технологий; Южной Корее – для доступа к поставкам электроэнергии; Японии – для снижения цен на электричество на внутреннем рынке; России – для привлечения инвестиций на Дальний Восток. Впрочем, для успешной реализации проекта осознания собственных экономических интересов может оказаться мало: уровень политического доверия между участниками по-прежнему крайне низок.

Замкнуть кольцо

Создать энергетическое кольцо Россия, Китай, Южная Корея и Япония пытаются с середины 2000-х годов. В преддверии саммита АТЭС во Владивостоке идея соединить национальные энергетические системы выглядела актуально, особенно на фоне энергодефицита, с которым столкнулась Япония после аварии на АЭС в Фукусиме.

Японская сторона первой предложила построить энергомост между Сахалином и Хоккайдо, к проекту подключилась российская «Интер РАО», но дальше технико-экономического обоснования стороны не продвинулись: выяснилось, что японское законодательство не предусматривает возможность импорта электроэнергии из-за рубежа. На прошлогоднем ВЭФ о проработке поставок до двух гигаватт по подводному кабелю из Советской Гавани или с острова Сахалин на Хоккайдо заявили «Россети» и японский Soft Bank, но правовые основы для реализации проекта, как и межправительственный механизм для их обсуждения, по-прежнему отсутствуют.

На фоне провалов с Японией диалог России и Китая о развитии электроэнергетических связей выглядел более перспективным: с 2008 года между странами действует межправительственная комиссия по сотрудничеству в сфере энергетики; за годы работы российские и китайские компании накопили опыт совместной реализации проектов, а общий благоприятный фон двусторонних отношений позволял надеяться на скорое продвижение концепции энергокольца.

В 2012 году Восточная энергетическая компания (ВЭК) и China State Grid заключили контракт о поставках в Китай не менее 100 млрд кВт∙ч на 25 лет. Однако попытки российских компаний пойти дальше и наладить межгосударственный экспорт электроэнергии в Северо-Восточной Азии не встретили поддержки у китайских партнеров.

В 2013 году российская En+ Group, корейская корпорация Korea Electric Power Corporation и Сколковский институт науки и технологий разработали маршруты поставки электроэнергии из Владивостока, Читы или Благовещенска транзитом через Харбин – Шэньян и Пхеньян на Сеул и далее в Японию. Китайская сторона от обсуждения проекта формально не отказывалась, но процесс затянулся настолько, что его перспективы становились все более туманными. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что интерес к проекту, только в другом виде, у Китая все же есть.

Электрический Шелковый путь

В марте 2016 года Китай представил собственную инициативу глобального объединения энергосистем на базе возобновляемой энергии и современных технологий передачи сверх- и ультравысокого напряжения (global energy interconnection, GEI). Политическую поддержку проект получил после выступления Си Цзиньпина на Генассамблее ООН осенью 2015 года. Вскоре для продвижения инициативы была создана Global Energy Interconnection Development and Cooperation Organization, во главе которой встал бывший председатель госкомпании China State Grid Лю Чжэнья (刘振亚).

За витиеватыми формулировками об «энергетического шелкового пути» и о глобальном объединении арктического пояса ветрогенерации, экваториального пояса солнечной генерации и других центров возобновляемой энергии с основными центрами потребления и развитии интеллектуальных распределительных сетей (Smart Grid) лежит стремление Китая максимально использовать создаваемую внутри страны сеть ультравысокого напряжения (UHV), которая должна связать промышленные центры на востоке с энергетическими ресурсными базами в северных и западных регионах и превратить Китай в экспортера электроэнергии, а также продвинуть свои технологии на международный рынок.

На развитие сетей ультравысокого напряжения China State Grid до 2020 года потратит $88 млрд и уже в следующем году введет в эксплуатацию первую в мире ЛЭП ультравысокого напряжения 1100 кВ мощностью 12 ГВт между Синьцзяном и провинцией Аньхой (ЛЭП Чанцзи – Гуцюань), протяженность которой составляет 3400 км. Всего же в соответствии с последним планом Главного энергетического управления, с 2015 до 2020 год Китай вложит $315 млрд в модернизацию сетевой инфраструктуры. За рубежом China State Grid пока реализует только проект Бело-Монте в Бразилии с общей протяженностью двух ЛЭП свыше 4500 км.

Вместе с тем сети сверх- и ультравысокого напряжения в Северо-Восточной Азии Китай стремится развивать в кооперации со странами региона. В состав GEIDCO вошли «Россети» и корейская KEPCO, а заместителем председателя GEIDCO стал глава японского Soft Bank Масаёси Сон. Китайская версия Азиатского энергокольца на первом этапе предполагает строительство линии Вэйхай – Сеул, а затем объединение национальных энергосистем Китая, Южной Кореи, Японии и, в отдаленной перспективе, России в точках выдачи в Шэньяне, Сеуле, Токио, на Хоккайдо, Сахалине и российском Дальнем Востоке. Отдельная линия должна соединить станции в Монголии с китайским Тяньцзинем (проект Сибэ-Обо).

Чего ждать

Обсуждение Азиатского энергокольца традиционно велось в рамках бизнес-логики: представители компаний согласовывали параметры экономической эффективности проекта и ждали договоренностей на межгосударственном уровне. Создание Китаем международной площадки под эгидой GEIDCO для продвижения собственного видения мало что изменило: участниками дискуссии по-прежнему остаются представители бизнеса и исследовательских организаций. Объединение усилий со стороны представителей China State Grid и Soft Bank является примером именно частной инициативы.

Что всерьез мешает проекту, так это политические риски. Один из главных факторов – крайне низкий уровень политического доверия между Китаем, Южной Кореей и Японией. Любое обсуждение совместной энергетической инфраструктуры между этими странами сразу упирается в вопросы национальной безопасности (притом что опыт создания общего рынка электроэнергии Скандинавских стран Nord Pool, с которым хорошо знакомы все участники переговоров, подтверждает – создание общей системы передачи энергии снижает риски, а не повышает их).

Опасения постоянно подогреваются локальными обострениями вроде китайско-южнокорейского спора из-за американских противоракет THAAD или японо-южнокорейской перепалки по поводу сексуального рабства во время Второй мировой войны. Другой извечной головной болью для энергокольца остается вопрос ядерной программы Северной Кореи, которая в последние месяцы вышла на передний план.

В этих условиях России, которая продолжает продвигать Азиатское энергокольцо как потенциальную основу для системы энергетической безопасности в Северо-Восточной Азии, следует быть реалистичной в своих ожиданиях. Сейчас реализация двусторонних проектов, будь то строительство линии Вэйхай – Сеул или энергомоста Сахалин – Хоккайдо, выглядит все более возможной. Поэтому Москве необходимо отказаться от громких политических лозунгов и, держа в уме стратегическую цель построить региональную энергосистему, сосредоточиться на двусторонней работе с партнерами, чтобы избежать ситуации, когда азиатские страны договариваются между собой без учета российских интересов.

Московский Центр Карнеги. 05.05.2017