План Игоря Додона. Приведет ли он к молдавской федерации?

Андрей Моспанов

В Молдове сегодня есть две силы, которые чаще других говорят о проблеме политического статуса Приднестровья. С одной стороны, это правящий проевропейский альянс, сформированный Демократической партией РМ, с другой – левая оппозиция во главе с президентом Игорем Додоном.

Отметим, что у правых, прорумынских оппозиционеров интерес к ПМР как таковой отсутствует. Вернее, так: обсуждать что-либо с Тирасполем они в принципе не хотят, поскольку любое молдо-приднестровское урегулирование для них – «страшный сон», грозящий положить конец мечтам о воссоединении с Румынией. Левобережье Днестра – это, по мнению правых, «хвост», который надо отбросить ради «унири». Потому и по поводу статуса Приднестровья каких-то глубоких мыслей у них никогда не наблюдалось.

Не густо с этим, впрочем, обстоит дело и у нынешнего молдавского правительства, хотя риторики с его стороны довольно много. Пока единственный конкретный проект, который можно анализировать, это – концепция основных принципов молдавской федерации, которую еще в 2013 году обнародовала Партия социалистов и на которую сегодня, насколько можно понять, ориентируется И. Додон.

Когда проект ПСРМ только появился, наблюдатели отметили, что он повторяет многие положения меморандума, подготовленного в 2003 году с участием спецпредставителя Президента РФ Дмитрия Козака. Этот меморандум мог бы привести к образованию молдавской федерации еще тогда, но его подписание, как мы помним, сорвалось в последний момент.

В самой концепции молдавских социалистов аналогия довольно решительно отвергается: «Это – не очередной «план Козака», он не написан за рубежом и не представляет собою взгляд со стороны». Однако, если присмотреться, в документе ПСРМ действительно много от меморандума 2003 года. И это, наверное, неудивительно: если, в самом деле, желать урегулирования отношений между Кишиневом и Тирасполем, то «Козак» – хороший план.

В обоих документах речь идет о трех федеративных субъектах – собственно Молдове, Приднестровье и Гагаузии. И там, и там молдавская федерация – это нейтральное демилитаризованное государство. Полностью похожи пункты о статусе русского языка – он объявляется языком межнационального общения и – наряду с молдавским – языком официального делопроизводства.

Дословно совпадают главы, где говорится о предметах ведения федерации и ее субъектов. Идентичны нормы, касающиеся пропорционального представительства субъектов в федеральном правительстве, а также того, что у главы этого правительства должно быть два заместителя – от Приднестровья и Гагаузии.

Как и в меморандуме Козака, в концепции ПСРМ идет речь о двухпалатном федеральном парламенте, состоящем из Сената и Палаты представителей. Сенаторов, как и федерального президента, предлагается выбирать на 5 лет, членов Палаты представителей – на 4. Сроки тоже совпадают.

***

Однако между двумя документами есть и различия, и некоторые из них – существенные. Например, план Козака, в отличие от концепции социалистов, сохранял название «Приднестровская Молдавская Республика». И непроста. ПМР в соответствии с меморандумом 2003 года должна была войти в состав молдавской федерации как государственное образование, и этим она отличалась от автономно-территориального образования – Гагаузии. В проекте же ПСРМ Приднестровье и Гагаузия уравнены, и не очень понятно, что происходит: то ли Гагаузия поднимается до уровня субъекта федерации, то ли на самом деле ПМР опускается до уровня автономии.

Отметим, что в концепции молдавских социалистов отсутствует пункт о праве выхода из состава федерации, если Молдова вдруг решит отказаться от своего суверенитета и, например, присоединиться к Румынии. В плане Козака это нужное с точки зрения федеративного устройства положение было.

Другие значимые различия касаются формирования верхней палаты федерального парламента – Сената. В меморандуме 2003 года Сенату вообще отводилась ключевая роль. Именно он становился тем органом, где субъекты федерации могли защитить свои интересы, используя фактическое право вето на органические законы.

Органические законы развивают нормы Конституции. В первые 10 лет существования федерации они должны будут приниматься ¾ голосов сенаторов. От верхней палаты парламента зависело бы окончательное «добро» и на изменения в саму федеральную Конституцию – здесь понадобились бы ⅘ голосов ее членов.

Исходя из этого, в плане Козака был тщательно проработан вопрос о формировании Сената. Число его членов должно было быть четным – 26, и ровно половина из них избиралась бы нижней палатой федерального парламента, а другая половина – Верховным советом Приднестровья и Народным собранием Гагаузии. То есть субъекты федерации могли бы блокировать в Сенате проекты, ущемляющие их интересы, а в первые 10 лет для этого хватило бы голосов одного Приднестровья, которое должно было делегировать 9 сенаторов.

Концепция ПСРМ сохраняет положение о том, что для внесения изменений в федеральную Конституцию нужно ⅘ голосов в верхней палате. Но дальше начинаются отличия. Органические законы предлагается принимать сразу простым большинством. О каком-то сроке, в течение которого к законодательным процедурам предъявлялись бы повышенные требования, речь не идет.

Число членов Сената предлагается сделать нечетным – 27. Что же касается норм представительства в верхней палате, то здесь концепция ПСРМ говорит следующее: «Количество сенаторов для каждого субъекта устанавливается для обеспечения их должного представительства в законодательной ветви власти федерации вне зависимости от размера территории субъекта». Это, пожалуй, самое «темное место» в плане социалистов, очень контрастирующее с конкретным подходом меморандума Козака.

Правобережная Молдова как наиболее крупный по численности населения субъект федерации может потребовать для себя, например, 14 сенаторов. При нечетном общем числе в 27 это будет уже большинство. И оно может дать возможность принимать важные решения, не особо считаясь с мнением Приднестровья и Гагаузии.

Наконец, в концепции ПСРМ совершенно нет того гарантийного механизма, который был в плане Козака. И речь здесь не только о миротворческом контингенте России, который так напугал в 2003 году некоторых на Западе. Меморандум Козака предполагал, что РФ, Украина, Евросоюз и ОБСЕ обеспечат политические и экономические гарантии условий объединения, для чего разместят в молдавской федерации своих наблюдателей.

Подводя итог, отметим следующее. Демилитаризация, упразднение Вооруженных сил сторон – это действительно хорошая идея. Она на практике, а не на словах обеспечит нейтралитет молдавской федерации: нет армии – нет и военного сотрудничества с НАТО и США. При этом подчеркнем: демилитаризация должна коснуться не только армии, но и специальных подразделений полиции, участвовавших в войне 1992 года.

Что же касается тех отличий, которые есть между федеративным планом 2003 года и проектом молдавских социалистов 2013 года, то приходится констатировать – они по большей части не в пользу Приднестровья. Это надо иметь в виду, если предложения ПСРМ когда-то попадут на переговорный стол уже в качестве официального документа.

***

Общаясь с журналистами еще в конце января, И. Додон отметил, что «приднестровский вопрос будет решаться на всенародном референдуме». Некоторые эксперты, в том числе и российские, тогда покритиковали молдавского президента. По их словам, плебисциты – не лучший способ решения проблем территориальной целостности и федерализма, поскольку результаты тут могут быть непредсказуемыми.

Но надо сказать, что если уж речь действительно пойдет о молдавской федерации, то другого способа создавать ее, помимо референдума, на самом деле нет. Конституция Молдовы говорит, что положение об унитарном устройстве РМ может быть пересмотрено только всенародным голосованием.

Свой, отдельный плебисцит по вопросу, стоит ли входить в молдавскую федерацию или нет, тогда может провести и Приднестровье. Для того, чтобы федеративный проект стал жизнеспособным, ему должно сказать «да» большинство населения и в РМ, и в ПМР. И желательно, чтобы это было весомое большинство.

Соцопросы показывают: если бы референдумы были организованы сегодня, то федерацию отвергли бы как на правом, так и на левом берегу Днестра. Чтобы создать условия для успешных плебисцитов, нужна большая работа, которая, скорее всего, растянется не на один год. И даже в таком случае нет гарантии, что она даст результат. Особенно это касается нынешней Республики Молдова. И. Додон может признать, что война на Днестре в 1992 году была ошибкой и преступлением, и принести от лица молдавского государства извинения жертвам конфликта. Но пока по-прежнему непонятно, что социалисты будут делать с достаточно далеко зашедшей в РМ румынизацией, а также с тем, что против федеративных идей активно выступает большая часть молдавского политического класса.

С другой стороны, и население Приднестровья вряд ли согласится на вхождение в молдавскую федерацию, если не будут соблюдены, помимо прочего, два обязательных условия. Во-первых, должно быть обеспечено действительно реальное равенство русского и молдавского языков. А во-вторых, на берегах Днестра должны остаться российские миротворцы. Пусть не на 17 лет, как это предлагалось в плане Козака, но в любом случае на достаточный срок, чтобы гарантировать мир и безопасность в первые годы существования федерации.

Ритм Евразии. 03.03.2017