Сможет ли новый узбекский лидер снизить напряжение в Средней Азии

Петр Бологов

При Каримове Ташкент в отношениях с соседями придерживался крайне жесткой позиции, иногда доводя дело до вооруженных столкновений на границах. Новый узбекский лидер Мирзиеев не отягощен старыми личными ссорами с другими среднеазиатскими президентами, но и этого может оказаться недостаточно для того, чтобы решить главную проблему региона – урегулировать споры за использование водных ресурсов.

Смерть президента Узбекистана Ислама Каримова, руководившего страной более четверти века и во многом определявшего геополитическую обстановку во всей Центральной Азии, вопреки опасениям не дестабилизировала ситуацию в регионе. В самом Узбекистане неприятностей также удалось избежать: власть плавно переходит в руки ближайшего окружения первого президента, которое выдвинуло на место преемника премьер-министра республики Шавката Мирзиеева. Официально он оформит свое президентство после 4 декабря, когда в стране пройдут выборы главы государства.

К этому моменту руководство Узбекистана должно будет как-то очертить свой внешнеполитический курс, который во времена Каримова строился на постоянном балансировании между центрами силы: Москвой, Пекином и Вашингтоном. При этом в отношениях с ближайшими соседями официальный Ташкент придерживался крайне жесткой позиции и предпочитал говорить как старший брат, иногда доводя дело до открытого силового противостояния. Противоречия, накопившиеся между Узбекистаном и другими странами региона, при Каримове не раз приводили к перестрелкам узбекских пограничников и их коллег из Таджикистана, Казахстана, Киргизии.

Сегодня пока еще трудно сказать, насколько Мирзиеев будет верен курсу своего предшественника, однако вряд ли соседям Узбекистана стоит рассчитывать на то, что крупнейшая страна Средней Азии откажется от своих амбиций регионального лидера.

Таджикистан

В свое время президент Таджикистана Эмомали Рахмон пришел к власти и положил конец гражданской войне в республике во многом благодаря поддержке Ташкента, но с тех пор отношения двух стран только ухудшались и сейчас достигли черты, за которой вполне может начаться вооруженное противостояние: граница, оборудованная с узбекской стороны линиями колючей проволоки, многометровым забором и минными полями, – лишнее тому подтверждение.

Главной проблемой в отношениях Душанбе и Ташкента все последние годы был вопрос о строительстве в Таджикистане на реке Вахш, притоке Амударьи, Рогунской ГЭС. Об этом проекте, к реализации которого таджики вплотную приступили только пять лет назад, покойный Ислам Каримов высказывался как о потенциальном поводе для войны за воду, грозящей всему региону. С точки зрения официального Ташкента строительство ГЭС существенно сократит сток Вахша и, соответственно, Амударьи, еще больше увеличив дефицит воды в областях Узбекистана ниже по течению, которые и так страдают от опустынивания.

Угрозы Ташкента Рахмона не смущают – в Душанбе склонны считать, что строительство ГЭС обеспечит республике энергетическую независимость от Узбекистана, который ранее неоднократно без всяких причин прекращал поставки газа своим южным соседям, оставляя их без электричества. Помимо этого, узбеки не раз перекрывали железнодорожное сообщение Таджикистана с внешним миром – например, заворачивая поезда, везущие стройматериалы для Рогунской ГЭС.

Есть у двух стран и неразрешенные территориальные споры – до сих пор не делимитированы около двухсот километров узбекско-таджикской границы. На территории Таджикистана расположены несколько узбекских анклавов, а на территории Узбекистана – один таджикский, что служит дополнительным источником нестабильности.

Стороны до сих пор не могут поделить и Фархадское водохранилище на Сырдарье, плотина которого находится на таджикской территории. Помимо этого, Узбекистан недоволен деятельностью главного экспортообразующего предприятия Таджикистана (обеспечивает 75% всех валютных поступлений республики) – алюминиевого завода в городе Турсунзаде, который Ташкент требует закрыть из-за вреда для экологии.

К концу правления Каримова в отношениях Ташкента и Душанбе наметилось потепление, но до конкретных шагов (хотя бы упрощения визового режима) дело так и не дошло. Можно предположить, что с уходом Каримова, с которым у таджикского президента Рахмона были, ко всему прочему, сложные личные отношения, не обремененный подобной неприязнью новый лидер Узбекистана будет более склонен к диалогу. Однако вряд ли Мирзиеев пойдет на уступки по принципиальным вопросам: во-первых, это будет угрожать региональному лидерству Узбекистана; во-вторых, если претензии Ташкента к Рогуну обоснованы, то возведение ГЭС действительно может стать катастрофой для экологической и продовольственной безопасности республики.

С другой стороны, пространство для диалога все же имеется, но лишь в том случае, если новое руководство Узбекистана откажется в диалоге с Таджикистаном от обычных угроз и ультиматумов и начнет видеть в таджиках потенциальных партнеров, а не просто назойливых соседей, претендующих на Самарканд и Бухару. Во всяком случае летом этого года именно Мирзиеев (к слову, выходец из таджикского кишлака) попытался выдвинуть конструктивную альтернативу Рогуну, предложив таджикам «решить непростые проблемы с энергообеспечением страны за счет строительства малых и средних ГЭС».

Киргизия

К стране, пережившей в постсоветский период две революции, в авторитарном Узбекистане всегда относились настороженно. Не добавляет тепла в отношения двух стран и то, что их размежеванию предшествовали трагические события в Оше в 1990 году – во время конфликта между узбекской и киргизской общинами погибло более тысячи человек. Конфликт повторился в 2010 году – тогда число жертв столкновений двух общин в том же Оше превысило 800 человек.

Все последние 25 лет обстановка на границе между двумя республиками (она тоже до сих пор не делимитирована), по воле советских властей похожей на лоскутное одеяло, оставалась нестабильной. Последний конфликт произошел буквально за несколько дней до смерти Каримова, когда сотрудники МВД Узбекистана на спорном участке границы в районе горы Унгар-Тоо (всего таких участков более 140) задержали четырех сотрудников киргизской радиорелейной станции. После этого обе страны закрыли пограничные пункты пропуска, которые заработали только спустя две недели после похорон Каримова.

На межэтнические и территориальные проблемы в отношениях Ташкента и Бишкека накладываются традиционные для региона споры вокруг водопользования. Узбекистан выступает категорически против строительства в Киргизии каскада гидроэлектростанций Камбаратинской ГЭС-1 и Верхне-Нарынского каскада (река Нарын при слиянии с Карадарьей образует Сырдарью). Правда, сейчас оба эти проекта, финансировать которые должна была Россия, властями Киргизии заморожены из-за нехватки средств у российской стороны («РусГидро»). Так что у узбекского руководства еще есть время повлиять на вопрос о строительстве, пока китайские компании, заинтересовавшиеся проектом Камбаратинской ГЭС, не успели приступить к работе.

В любом случае при решении спорных вопросов с Киргизией новому руководству Узбекистана придется действовать с оглядкой на Россию, позиции которой в Бишкеке намного солиднее, чем в Душанбе. Москва вполне может выступить арбитром, если, конечно, ее захочет видеть в этом качестве Мирзиеев.

Туркмения

В последние несколько лет, при президенте Туркмении Гурбангулы Бердымухамедове, отношения Ташкента с Ашхабадом были не подъеме после того тяжелого кризиса, в который они попали при Сапармурате Ниязове. Пик обострения пришелся на ноябрь 2002 года, когда после попытки государственного переворота в Туркмении Ниязов обвинил Каримова в помощи заговорщикам, в том, что на территории узбекского посольства в Ашхабаде укрывается лидер предполагаемых заговорщиков Борис Шихмурадов. Позже Шихмурадов добровольно сдался властям и навсегда пропал в местных тюрьмах, а граница между двумя странами фактически была закрыта.

Ужесточив до предела контроль на границе с Узбекистаном (что в свое время проделал сам Узбекистан на границе с Таджикистаном), туркменские власти нанесли серьезный удар по приграничной торговле и прекратили поездки в Узбекистан этнических узбеков, проживающих на территории Туркмении. С учетом того, что граница здесь тоже не делимитирована, а Ташкент ранее неоднократно высказывал недовольство политикой ассимиляции узбеков, которую проводит Ашхабад, причин для нервозности и взаимного недоверия между двумя странами было достаточно. К счастью, новый президент Туркмении Бердымухамедов постарался смягчить эти противоречия, выказывая Каримову различные знаки уважения, – от Бишкека и Душанбе президент Узбекистана подобного отношения так и не дождался.

Так что на сегодня ситуация в узбекско-туркменских отношениях – одна из самых спокойных в регионе. Даже безумную идею Ашхабада создать в пустыне озеро «Золотой век», использовав для этого воды многострадальной Амударьи, в Узбекистане критиковали скорее по инерции, с куда меньшей страстью, чем водные инициативы Таджикистана или Киргизии. Вряд ли Мирзиеев станет менять политику предшественника. Тем более что Бердымухамедов может послужить ему хорошим примером карьерного роста – оба они пришли к власти на смену, казалось бы, вечным диктаторам. И если туркменский президент уже взрастил в своей стране собственный культ личности, то у нового узбекского лидера все еще впереди.

Казахстан

Потенциально отношения между Узбекистаном и Казахстаном могли бы стать самыми конфликтными и опасными в Центральной Азии, ведь обе страны претендуют на региональное лидерство. Но проблем удавалось избегать благодаря тому уважению, с которым Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов относились друг к другу. Помимо личных контактов, двух лидеров сближала общая позиция по многим вопросам – например, скептическое отношение к строительству ГЭС на трансграничных реках региона. Узбекско-казахстанская граница, чуть ли не единственная на всю Среднюю Азию, делимитирована, и обе стороны отказались от каких-либо территориальных претензий.

В отличие от прочих соседей экономическое сотрудничество Ташкента с Астаной в постсоветский период только укреплялось. Внешнеторговый оборот между двумя странами стабильно растет даже в последние кризисные годы и в 2015 году достиг $3,2 млрд. Для сравнения: товарооборот между Узбекистаном и Таджикистаном – всего $13 млн.

Назарбаев славится своей взвешенной и прагматичной внешней политикой, поэтому можно быть уверенным, что новый президент Узбекистана получит от Астаны активную поддержку. Казахстан, сам живущий в ожидании смены лидера, сейчас больше всех заинтересован в благополучии и стабильности южного соседа, ведь именно ему придется принимать первую волну беженцев, если Мирзиеев не справится с ситуацией у себя в стране. Поэтому пока Назарбаев у власти, отношения Казахстана и Узбекистана, скорее всего, останутся стабильными, благоприятно влияя на обстановку во всем регионе. Что будет после Назарбаева, это уже другой вопрос.

Таким образом, приход к власти в Узбекистане нового лидера вряд ли спровоцирует новые кризисы в отношениях между государствами Центральной Азии. Но и о прорывах говорить тоже не приходится: самые острые конфликты между странами тут в первую очередь связаны с использованием водных ресурсов, а их нельзя разрешить волей одного Ташкента – здесь требуется скоординированное решение всех государств региона.

Московский центр Карнеги. 04.10.2016