Взгляд на Ташкент из Москвы
Максимилиан Гесс
29 августа местные СМИ сообщили о смерти президента Ислама Каримова, о которой за день до этого объявил Совет министров республики. 2-го сентября, после долгих колебаний и сомнений среди правящей элиты Узбекистана, было принято решение официально заявить о кончине Каримова. Стране предстоит научиться жить без человека, который правил ею еще со времен, предшествовавших независимости Узбекистана. Учитывая краеугольную роль, которую эта страна с населением почти в 32 миллиона играет в Центральной Азии, и которая при Каримове считалась доминирующей в регионе державой, беспрецедентный по своей сути переходный период не может не привлечь интерес Москвы. Каримов отказался от присоединения Узбекистана к Евразийскому экономическому союзу, в котором верховодит Москва, и самостоятельно определил геополитическую ориентацию своей страны. Поэтому России очень важно сделать все возможное, чтобы переходный процесс завершился в ее интересах.
Чтобы получить представление о том, как будут развиваться российско-узбекистанские отношения в условиях нынешней неопределенности, необходимо проанализировать их динамику за последние четверть века. На постсоветском пространстве эти отношения были уникальными, хотя их и можно было бы сравнить с отношениями, сложившимися между Россией и Азербайджаном, т.к. обеим республикам удавалось балансировать на периферии российского влияния и не позволять втянуть себя полностью в сферу притяжения Кремля. Но в отличие от Азербайджана, который не вступил в Шанхайскую организацию сотрудничества и старался не рекламировать свое членство в программе Восточного партнерства ЕС, Узбекистан заигрывал как с западными межправительственными организациями, так и с восточными, в которых главенствует Китай, а также с теми, которые продвигала Россия. При этом важно отметить, что Каримов никогда не допускал, чтобы отношения Узбекистана с этими организациями перерастали в политические союзы. Если же ташкентское руководство рисковало быть загнанным в геополитический угол, то оно мгновенно покидало подобного рода организации. Так случилось в 2005 году c Организацией за демократию и экономическое развитие (ГУАМ), которая пользовалась поддержкой США, и в 2008 году - c предшественником Евразийского экономического союза Евразийским экономическим сообществом (ЕврАзЭС), а в 2012 году – c ОДКБ. В то же время, Каримов старался не сжигать за собой мосты, и вскоре после выхода из ГУАМ, возобновил свое сотрудничество с Западом по вопросу об Афганистане, а после ухода из ОДКБ и ЕврАзЭС он продолжил переговоры с Россией по торговым соглашениям и вопросу о прощении долга.
Узбекистан представляет для России особый интерес не только потому, что отношения с ним могли бы отразиться на геополитических и экономических интересах Кремля в регионе в целом. Узбекистан обладает значительными запасами углеводородов, хотя и не столь большими, как Казахстан и Туркменистан. Помимо этого, через его территорию проходит самый длинный отрезок трубопровода Китай-Центральная Азия.
Россия также использует Узбекистан для оказания давления на соседний Туркменистан, объявив в начале 2016 года о том, что будет покупать узбекистанский газ вместо туркменского. Диверсификация энергетических связей России со странами Центральной Азии является также важным элементом уравновешивания энергетического партнерства с Казахстаном. Кроме того, обе страны тесно связаны в экономическом плане: считается, что три миллиона узбекских граждан - 10% населения - трудятся в России, и их денежные переводы составляют по меньшей мере 10% ВВП Узбекистана. И наконец, многие считают, что Евразийский экономический союз станет подлинным экономическим блоком только тогда, когда Украина, страна с большим населением и экономическим потенциалом, присоединится к нему. Однако Узбекистан с его растущим рынком, 30-ю миллионами потребителей, из которых значительную часть составляет молодежь, и немалым влиянием на евразийском рынке природного газа, также мог бы способствовать решению этой проблемы.
Поэтому Россия (особенно в условиях переходного периода) наверняка оспорит стремление Узбекистана избегать более тесных международных альянсов. Раздаются также призывы к тому, чтобы США начали играть большую роль, но решения подобного рода будут приниматься после того, как в ноябре в Америке состоятся президентские выборы, поскольку ни для одного из кандидатов Центральная Азия не является приоритетным регионом. А вот Китай, все еще продолжающий бурно развиваться и инвестирующий в последние годы в Узбекистан немалые средства, будет по-прежнему проявлять большой интерес к событиям в Ташкенте, стремясь сохранить за собой свою новую роль крупнейшего торгового партнераЦентральной Азии. Непрочное равновесие интересов России и Китая в этом регионе скорее всего подвергнется испытанию не в Казахстане, а в Узбекистане. Нам мало что известно об отношениях между узбекистанской элитой и влиятельными действующими лицами в Китае, но из того, что мы знаем об отношениях этой элиты с Россией, следует, что у Москвы есть целый ряд рычагов влияния.
В этой связи стоит внимательно присмотреться к отношениям, сложившемся между Кремлем и тремя самыми влиятельными людьми в Узбекистане, стоявшими на ступеньку ниже Каримова. Речь идет о премьер-министре Шавкате Мирзияеве, министре финансов Рустаме Азимове и председателе Службы национальной безопасности Рустаме Иноятове, поскольку именно они рассматриваются в качестве ведущих кандидатов на роль преемника. Наиболее известны связи Мирзияева с Москвой: он является дальним родственником российского олигарха Алишера Усманова, узбека по национальности, у которого налажены тесные отношения с Кремлем. Племянница Мирзияева Диора Усманова вышла замуж за племянника Усманова Бабура Усманова, который погиб в автомобильной аварии в мае 2013 года. Кроме того, по слухам, у Усманова и Мирзияева есть общие деловые интересы. Согласно неподтвержденной информации, Мирзияева вполне устраивает нынешнее состояние отношений между Москвой и Ташкентом, но, скорее всего, Кремль будет использовать именно его для достижения своих целей. Если Мирзияев возглавит переходный процесс, то не следует исключать вероятности того, что Россия потребует от него втягивания Узбекистана в свою сферу влияния.
Выпускник Оксфорда Азимов, по слухам, является сторонником идеи рыночной либерализации. Подтверждением тому является его «Письмо редактору», опубликованное в газете Financial Times в 1994 году. Это предполагаемое расхождение между Азимовым и Мирзияевым дает основания для поспешных домыслов, согласно которым Азимов является прозападным кандидатом, а Мирзияев – пророссийским. Но даже если в душе Азимов и сторонник экономических реформ, пока не имеется никаких веских доказательств его прозападной или же антироссийской ориентации.
Иноятов старается не появляться на публике и не делать громких заявлений. Все что мы знаем о его отношении к России, стало известно благодаря Wikileaks, предавшей гласности его разговор с американским послом, в ходе которого Иноятов назвал русских «ложными друзьями». Однако тот факт, что СНБ было позволено проводить широкомасштабные операции на российской территории, наводит на мысль о том, что у Иноятова сложились хорошие рабочие отношения с Москвой.
Возможно, именно Иноятову суждено сыграть решающую роль в планах Кремля. Ведь СНБ не только контролирует повседневную жизнь в Узбекистане, но и уделяет огромное внимание деятельности движения «Талибан» и других исламистских группировок, действующих на севере Афганистана, а также узбекским гражданам, сражающимся на стороне Исламского государства (ИГИЛ) в Ираке и Сирии. Эти силы представляют серьезную угрозу стабильности Узбекистана, а следовательно – и всему региону. За последние годы в Узбекистане не было терактов и общество сохраняет достаточно светский образ жизни, но в случае его дестабилизации, волны бы разошлись по всему региону и нанесли серьезный ущерб российским интересам.
Обеспокоенность по поводу возобновления подрывной деятельности Исламского движения Узбекистана (ИДУ) или других оппозиционных группировок существовала и при Каримове, но любая неопределенность в верхах несомненно приведет к усилению таких опасений. Даже если в Узбекистане возникнет относительно светское оппозиционное или общественное движение, власти под предлогом борьбы с исламистским экстремизмом подавят инакомыслие, как они неоднократно делали это прежде. Россия же, скорее всего, поддержит такого рода репрессии, как это произошло в случае c андижанской бойней в 2005 году. Взамен Москва тогда получила членство Узбекистана в ОДКБ и ЕврАзЭС, которое, впрочем, оказалось недолгим. Однако теперь, когда Кремль уверовал в свою силу, а международное сообщество сдержанно отреагировало на его внешнеполитические акции последних лет, он может более настойчиво добиваться уступок.
И хотя смерть Каримова сулит Узбекистану большие перемены, эта страна наверняка останется яблоком раздора для соперничающих за влияние глобальных держав и региональных сил. Кто бы ни пришел к власти в Узбекистане, исламистский экстремизм, рынок природного газа, Евразийский экономический союз, масштабы экономической либерализации, а также инвестиционная программа Китая «Один пояс и один путь» останутся злободневными вопросами для этой страны. Также никуда не денется и российская заинтересованность в этих вопросах. Скорее всего, Россия попытается воспользоваться возможностями, возникшими благодаря переходному периоду в Узбекистане, для продвижения своих интересов. И хотя действия Кремля будут предопределены развитием событий в самом Узбекистане, а также динамикой в узком кругу верхушки в Ташкенте, соблазн втянуть эту страну в Евразийский экономический союз и перехватить у Китая пальму первенства в Центральной Азии будет весьма велик.
Intersection. 07.09.2016
