Наступление на ЕАЭС по линии ВТО
Алексей Чичкин
В 2010-2014 гг. руководящие деятели США и ЕС – наиболее влиятельных «игроков» в ВТО выступали против создания ЕАЭС и Таможенного союза, считая их «навязчивыми» попытками России воссоздать Советский Союз. Тогда же эти деятели выступали против единого вступления ТС и Союзного государства России и Белоруссии в ВТО. В результате соответствующие переговоры велись, можно сказать, сепаратно со странами-членами ТС и впоследствии – Евразийского экономического союза. Хотя в свое время целый ряд аналогичных межгосударственных объединений «коллективно» вступили в ВТО (например, Карибское сообщество, АСЕАН, БЕНИЛЮКС).
Такой поход Запада обусловлен стремлением политико-экономически разъединить страны ЕАЭС. А в числе методов решения этой задачи есть и такой: условия, предлагаемые Белоруссии и согласованные с Казахстаном (завершившим переговорный процесс по линии ВТО в конце июня 2015 г.), отличаются от тех, на основе которых РФ стала участницей Всемирного торгового клуба.
Впрочем, заблаговременное наступление на ЕАЭС по линии ВТО началось еще с Киргизии, когда основным содержанием условий ее участия в ВТО в качестве страны с «нерыночной» экономикой было максимальное облегчение и упрощение импорта в страну товаров и услуг. Киргизия, напомним, вступила в ВТО еще в 1998 г., и с тех пор именно через эту страну растет нелегальный и «полулегальный» реэкспорт товаров и услуг. Его общий стоимостной объем, по оценкам Торгово-промышленной палаты Российской Федерации (ТПП РФ) и Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности (СОЮЗЛЕГПРОМ), возрос за 1999-2015 гг. минимум в 5 раз, и направляется сей поток в основном в РФ.
Пока нет оснований полагать, что этот процесс замедлится и тем более прекратится. Такой ситуации способствует и то немаловажное обстоятельство, что, по данным Евразийской экономической комиссии (июнь 2016 г.), до сих пор сохраняются различные подходы стран-участниц к вопросам полномочий пограничных пунктов пропуска, единого контроля за их работой, как и к ряду вопросов уточнения/квалификации страны происхождения товаров и услуг, совместного регулирования реэкспорта.
Многие зарубежные СМИ отмечают, что, например, для Казахстана участие в ВТО – это вопрос, прежде всего, политического престижа страны и ее нынешнего руководства. Вдобавок в стране сохраняется неоднозначное отношение к участию страны в ЕАЭС, и периодически – уже в рамках Союза - возникают торговые трения между РФ и Казахстаном.
А для Белоруссии вопрос ВТО – вопрос на 99% политического престижа ее руководства, поскольку оно, да и вся страна в целом около 10 лет были под санкциями со стороны США и ЕС. Недавнее снятие этих санкций и одновременно активное развитие торговли с США и ЕС в контексте усложняющейся финансово-экономической ситуации в Белоруссии косвенно, а может, и впрямую способно привести к тому, что Минск согласится на ряд условий своего членства в ВТО, отличных от российских. Тем более что, во-первых, белорусские власти в последнее время чаще отмечают (на «внутренних» мероприятиях и в переговорах со странами/компаниями дальнего зарубежья) приверженность страны, прежде всего, ее национальным интересам. И тем более, во-вторых, немалое число условий вступления Казахстана в ВТО отличаются как от российских, так и от согласованных нормативов в ЕАЭС.
По условиям своего членства в ВТО Казахстан обязался, например, снизить средневзвешенный таможенный тариф в отношении товаров до 6,5% – с действующего, напомним, 10,4% в рамках Единого таможенного тарифа (ЕТТ) ЕАЭС. Далее: для сельскохозяйственных товаров (сырье, полуфабрикаты, готовое продовольствие) средний уровень таможенных пошлин в Казахстане составит 10,2% против 17% в рамках ЕТТ, а для промышленных товаров – 5,6% против 8,7% в рамках ЕТТ. Уже только эти факторы могут усилить если не центробежные тенденции, то, во всяком случае, торговые споры внутри ЕАЭС.
Кроме того, по 3512 (!) товарным позициям (автомобили, пищевые продукты, лесоматериалы, ювелирные изделия, провода, кабели, напитки и др.) Казахстану по линии ВТО предписаны изъятия из Единого таможенного тарифа ЕАЭС. Точнее, по данным товарам ставки таможенной пошлины будут ниже ЕТТ. И как отмечалось на слушаниях в Российском союзе промышленников и предпринимателей (3 июня с.г.), ставки таможенных тарифов Казахстана уточняются по линии ВТО еще по 1300 товарным позициям.
Меры господдержки в виде требования национального (местного) содержания в контрактах на недропользование должны быть устранены к 1 января 2021 года. В ЕАЭС такая мера не предусмотрена. И ещё: с вступлением в ВТО предписано запретить в ближайшие один-три года все субсидии для экспорта и/или замещения импорта. А как же тогда быть с подготовкой и реализацией программ по импортозамещению в регионе ЕАЭС, о чем главы государств Союза договорились на своем последнем саммите в начале нынешнего месяца?
Объем агрегированных (фактически косвенных) мер господдержки сельского хозяйства (так называемая янтарная корзина ВТО) установлен только на уровне 8,5% от стоимости валовой продукции сельского хозяйства Казахстана. Для сравнения: в рамках ЕАЭС этот показатель допускается до 10% включительно. Кстати, в Белоруссии этот показатель – фактически не меньше 25%.
По мнению многих казахстанских экономистов, снижение тарифных барьеров, несмотря на ожидаемый рост объемов внешней торговли после вступления в ВТО, приведет к сокращению поступлений в бюджет от налогообложения импорта. И хотя сокращение импортной пошлины в средней цене товара будет незначительным (не более 5%), по многим товарным позициям конкурентоспособность иностранных поставщиков повысится. Что, в свою очередь, приведет либо к падению отечественного производства, либо вынудит перейти к внутреннему демпингу, т.е. к снижению цен национальными товаропроизводителями.
Подробности переговорного процесса ВТО по тем же и другим вопросам с Белоруссией официально пока не разглашаются. Но примечательно, что многие эксперты Союзного государства, да и его государственные деятели в последнее время высказывают озабоченность растущей «пробуксовкой» союзных экономических программ, которая происходит параллельно с активизацией переговорного процесса Минска и ВТО. Не исключено, что это как-то связано с «намёками» Минску по ускорению вступления в организацию.
Первый зампредседателя Парламентского собрания Союза Белоруссии и РФ, председатель палаты представителей белорусского Национального собрания Владимир Андрейченко заявил на 50-й сессии этого Парламентского собрания (9 июня), что «нас беспокоит целый ряд моментов. Уже который год подряд критикуется механизм принятия союзных программ. Он забюрократизирован настолько, что, когда программа наконец-то принята, ее актуальность начинает вызывать серьезные сомнения. На деле мы нередко наблюдаем, когда ведомственные интересы или интересы некоторых субъектов хозяйствования создают искусственные барьеры на этом пути».
В качестве примера В. Андрейченко привел белорусско-российскую программу в сфере нанотехнологий «Электронмаш 65». В соответствии с ней белорусский концерн «Планар» должен производить уникальное оборудование для российских и белорусских предприятий. «Казалось бы, выгода очевидна. Это высокотехнологичное импортозамещение, стабильность поставок, обеспечение безопасности и секретности при производстве микросхем. Программа согласована заинтересованными сторонами. Но целых два года дело не двигается с мертвой точки из-за позиции одного из министерств (политик не уточнил, российского или белорусского. – Ред.). В результате российские предприятия должны покупать эту продукцию в Евросоюзе или Америке».
В. Андрейченко отметил также, что бюрократические барьеры – одна из причин, по которой из года в год растут объемы неиспользованных бюджетных средств. Но «даже своевременное и полное финансирование порой приводит к противоположному результату. Яркий пример тому – программы «Дизель», «Союзный телевизор», «Электронная пластиковая карта», «Швейные машины». На них потрачены немалые деньги, но обещанный эффект не достигнут. А разработка нормативно-правовых актов, способных решить проблему нецелевого использования средств союзного бюджета, идет крайне медленно. Кроме чисто экономической отдачи реализация перспективных проектов – это наглядная демонстрация преимуществ Союзного государства и привлекательности идеи интеграции как таковой. Отсутствие результатов дискредитирует эту идею в глазах людей».
Примечательно, что в ходе заседания союзного парламента никто не возражал В. Андрейченко.
В ряде польских и прибалтийских СМИ отмечалось, что условия по линии ВТО для Белоруссии выдвигаются, скорее всего, с таким расчетом, чтобы она оставалась важным транзитным коридором для реэкспорта в РФ зарубежной продукции и были облегчены условия для нарастающего проникновения иностранного капитала в белорусскую экономику.
Последнее может быть весомым фактором влияния на решение проблем, обозначенных В. Андрейченко. То есть, если приближение к ВТО для Минска стало важнее упомянутых и других союзных программ/проектов, тогда возникновение названных проблем не удивляет.
В любом случае Западу удалось вынудить страны Евразийского союза вступать в ВТО поодиночке. Что, конечно, таит в себе стратегические вызовы дееспособности ЕАЭС.
Вообще, США и ЕС, да и в целом страны Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) изначально были против вступления всего СНГ в ВТО. Под предлогом, в частности, неодинакового социально-экономического развития постсоветских стран, разного уровня несбалансированности их внешней торговли, сравнительно высокого уровня господдержки экономики, социальной сферы. Понятно, что такая политика не могла способствовать консолидации усилий стран СНГ в плане налаживания, ускорения экономической интеграции, как и выработки единых подходов по условиям вступления в ВТО.
А выбор стран СНГ для переговоров по их вступлению в ВТО основывался, да и поныне основывается на геополитических приоритетах – географическое расположение с учетом перспектив реэкспорта товаров в соседние страны; характер отношений с другими странами СНГ, особенно с Россией; возможности оказания давления на РФ и другие постсоветские страны с помощью условий вступления конкретной экс-союзной республики в ВТО и т.п. Потому и позволили первыми из СНГ в означенный клуб вступить в конце 1990-х – начале 2000-х Грузии, Молдове, Киргизии, Украине. И лишь потом, заметим, настала очередь России...
«Россию можно бы "озадачить" торговыми барьерами и проблемами с соседями посредством ВТО», – об этом еще в 2002-м заявил британский политолог Джеффри Лоуренс. Похоже, эта линия предметно воплощается.
