Тест на духовность и гуманизм

Признаться, не помню, проводил ли ВЦИОМ в своих социологических исследованиях опросы о том, что в России считают нашим главным отличием от «упаднического Запада». Но почти не сомневаюсь, что если такие опросы состоятся сегодня, ответ большинства, скорее всего, окажется очевидным: нам присущи духовность, природная тяга к божественному, генетический гуманизм, а Запад погряз в прагматизме и корысти.

Оспаривать это мнение так же бессмысленно, как и оспаривать мифы. В мифах тоже встречается некая доля реальности когда-нибудь, где-нибудь происшедших событий. Но мифы на то и мифы (по Далю «небывалое, сказочное, вошедшее в поверье и суеверие»), чтобы жить автономно от действительности, от научно обоснованных мировоззренческих представлений, да и просто от элементарной логики. Словом, развенчивать мифы – дело безнадежное. Но еще безнадежнее – слепо и тупо подчинять мифологии свои убеждения и представления о современности.
Современность же предлагает сейчас Европе, да и всему остальному миру (и Россия, конечно же, не исключение) уникальный тест на духовность и гуманизм.

Речь о том, кто и как реагирует на подобный нашествию поток в Европу беженцев из стран Северной Африки и Ближнего Востока. Особенно важно, мне кажется, присмотреться к этому теперь, когда и без того тяжелейшая проблема мигрантов, вызывающая отторжение у многих людей в странах, где эти беженцы ищут пристанище, еще и отягощена серией кровавых террористических актов. Мы скорбим по нашим соотечественникам, погибшим в небе над Синаем, мы разделяем горе, постигшее парижан. И мы знаем, откуда исходят террористические атаки, хотя терроризм, как известно, не имеет ни национальной, ни религиозной принадлежности, а лишь маскируется этими человеческими понятиями.
Как мы относимся, как должны относиться к беспрецедентной по масштабам миграции сегодня в благополучные страны Европы? Завтра, возможно, от этого не гарантирована и Россия.

На утлых судах, на плотах, на резиновых лодках по Средиземному морю из Ливии и через Ливию, из Ирака и Сирии через Турцию, через Грецию, через Италию и Балканы сотни тысяч людей устремились в центральноевропейские страны. Спасаясь от войн, от кровавых религиозных конфликтов, от беспредела террористических банд и местных диктаторов, спасаясь от нищеты. Их вожделенная цель – благополучные страны Европы и, прежде всего, Германия с ее особыми условиями для получающих право на жительство.

Но они – нелегальные мигранты, и их слишком много, чтобы не стать серьезной проблемой для всей Европы. Еще до последней миграционной волны по разным оценкам в Европе насчитывалось от 7 до 10 млн нелегальных мигрантов. И лишь эскалация военных действий и террористических атак в Ливии, Ираке, Сирии привела к тому, что в текущем 2015 г. в страны Евросоюза проникнет около 1 млн человек.

Разве не повод о многом задуматься элитам и лидерам тех европейских государств, что в коалиции с США разворошили ближневосточный улей? Если даже согласиться с благородством целеполагания, дескать, хотели привнести демократию в страны Ближнего Востока, избавить Ливию, Ирак, а затем и Сирию от тоталитарных режимов, то такая акция заведомо была обречена на провал. Демократия не экспортируется и уж тем более не внедряется посредством вооруженных вторжений.

Похоже, что все разъяснения и хлопоты о демократии на Ближнем Востоке вместо тиранических режимов – это декорация, камуфляж.
С Арабскими эмиратами, Саудовской Аравией, Катаром у США и Евросоюза, как известно, прекрасные отношения. И туда демократию американцы и европейские их партнеры не перевозят в солдатских ранцах.

Как легко было предвидеть, – для Европы, географически близкой к ближневосточному региону, – нашествие сотен тысяч беженцев окажется беспрецедентным вызовом. Заговорили даже об угрозе потенциальной опасности подрыва европейских нравственных, социальных, правовых традиций и норм. Не говоря уж о криминальном и террористическом потенциале многочисленного нелегального сегмента мусульманской диаспоры, который – в отличие от легальной ее части – априори социально бесправен.

В этой связи уместно заметить, что, по данным МОТ, нелегальные мигранты занимают существенную часть мирового рынка труда и составляют не менее трети всех трудовых мигрантов в мире. В Европе они находят работу в основном в теневых секторах экономики. Но не только. Бесправная дешевая рабочая сила охотно используется даже, так сказать, респектабельным капиталом в таких отраслях, как строительство, горнодобывающая промышленность, сельскохозяйственное производство. К сожалению, такая практика свойственна и России. Как бы то ни было, в Евросоюзе не утихают дискуссии о том, каким образом остановить или хотя бы ослабить «беженское цунами», захлестывающее Европу. Но эффективных решений, не дискредитирующих европейскую политику толерантного мультикультурализма пока не найдено. И меня, скажу откровенно, коробит, когда еврокомиссар по иностранным делам Ф. Могерини заявляет, что ЕС готов добиваться мандата Совета Безопасности ООН, допускающего уничтожение «любых плавсредств», перевозящих беженцев, еще до того, как они доплывают до европейских берегов.

По меньшей мере недоумение вызывают у меня и те, кто предлагает блокировать порты и территориальные воды Ливии и, «если понадобится», высадить на ее побережье «мощный воинский контингент». Разве не с этого же начиналось превращение Ливии в нынешний пиратско-бандитский анклав?! Правомерен, по-моему, и такой вопрос: коль скоро из Ливии и через Ливию в Европу отплывает примерно 60% мигрантов, а остальные – из других средиземноморских стран Ближнего Востока и Азии, то уж не блокировать ли заодно и все эти страны?!

Позиция же Германии в данном случае представляется мне и наиболее разумной и, что особенно важно, гуманной. Канцлер А. Меркель и МИД ФРГ настаивают на введении для каждой страны ЕС определенной национальной квоты по приему и легализации новых мигрантов. Сторонник этой идеи председатель Еврокомиссии Ж. К. Юнкер пояснил в интервью для прессы, что такое квотирование учитывает и численность населения той или иной страны ЕС, и ее ВВП, и процент безработицы там, и количество ранее прибывших туда мигрантов, и возможности по обустройству и трудоустройству прибывающих беженцев.

Но далеко не все страны ЕС согласны с таким подходом. В числе несогласных – Великобритания. Ее министр иностранных дел Т. Мэй объявила, что Лондон – за предложение Австралии (взявшей на себя роль «третейского судьи» в этом европейском споре). Суть австралийского предложения такая: все суда с беженцами, направляющиеся к Европе, должны перехватываться в море и отправляться к берегам Северной Африки, где следует создать «спецприемники». Авторов и сторонников предложений такого рода я не заподозрил бы в духовности и гуманизме.

Не берусь предсказывать, как в дальнейшем будут развиваться события. Победит ли германская модель ответа на «переселение народов» с ее ограничениями без утраты установки на гуманное обращение с беженцами или противоположная позиция, суть которой – возведение непроницаемых «германских» стен.

Ясно одно: Европа на наших глазах проходит глобальный тест на духовность и гуманизм. Тест, которого не избежать – раньше или позже – и России. Остается надеяться, что она сумеет найти правильный баланс между заботой о безопасности своих граждан, уважением их прав и гуманным обращением с людьми, ищущими в России приют от насилия, бесправия и нищеты…

Руслан Гринберг