Европейская интифада

Волна беспорядков, столкновения с полицией, грабежи магазинов и поджоги автомобилей растянулись в Париже не на одну неделю. Волнения, начавшись в предместьях французской столицы, населенных иммигрантами – выходцами из мусульманских и арабских стран, распространились на другие города Франции и некоторые соседние государства.

«Европейская интифада» заставила задуматься и власти, и простых людей, не только во Франции, но и в других странах континента о многом: какой быть миграционной политике, как решать социальные вопросы, чем чреваты неуправляемые демографические процессы?

Недовольства в иммигрантской среде власти не замечали слишком долго. Не замечали, что выходцы из Алжира и Марокко, Сенегала и Мартиники, как правило, имеют менее качественное образование и профессиональную подготовку, им достаются рабочие места «второго сорта», их последними берут на работу и первыми выставляют за дверь в случае экономических затруднений. У них на родине условия жизни несравнимо хуже и труднее, и они, а чаще – их родители перебирались во Францию, чтобы жить более сытно, спокойно и свободно. Однако теперь, уже в новом окружении, им обидно ощущать себя второсортными, но как стать полноценными они не знают. Поэтому погромами отвечают на французское гостеприимство и самую толерантную в мире миграционную политику.

Эта картина знакома не только европейским странам, но ярче всего она проявилась именно во Франции – стране, где социальная ответственность государства близка к образцовой. Эта ответственность гарантирует социальные выплаты, которые позволяют не умереть от голода и холода, но не дают никакой надежды выбраться из низов общества. Не случайно, по данным статистики ЕС, именно во Франции, едва не социалистической стране, сейчас отмечается самое заметное социальное неравенство в Западной Европе. И вот страна, считающая себя колыбелью прав человека и святыней щедрой социальной помощи, заполыхала от искр расовой неприязни и бытовой неустроенности.

Происходящее во Франции дает основание подумать об огромной глубине социальных, культурных и этнических проблем, с которыми сталкиваются отдельные государства. Погромы во Франции взбудоражили все страны, в последние десятилетия ставшие домом для миллионов иммигрантов.

Например, в благополучных Соединенных Штатах Америки насчитывается около 11 млн нелегалов, которые создают не меньшие трудности. И вот богатая и уверенная в себе страна официально заявляет, что проблема иммигрантов – одна из главнейших в системе приоритетов общественного развития США. Тогда президент предлагает конкретную программу решения данной проблемы. Так, нелегалам разрешается трехлетнее пребывание в США с последующим обязательным возвращением на родину. Для приезжих разрабатывается детальная программа адаптации, включающая обязательное изучение языка, обычаев и законодательства конкретного штата проживания. Федеральные власти выделяют на это громадные суммы денег. Цель очевидна – необходимо погасить искры бытовой неустроенности и расовой неприязни, обеспечить стабильность общественного развития в США.

Придется извлечь уроки из печального французского опыта и России. Здесь, прежде всего, надо оценить ухудшающуюся в стране демографическую ситуацию и соответственно растущую потребность в мигрантах для заполнения свободных рабочих мест, обычно в непрестижных, трудоемких областях. Миграция из бедных перенаселенных стран в богатые недонаселенные уже стала неотвратимой как способ удовлетворения этой потребности.

Далее, нужно обратить внимание на все увеличивающуюся культурную пропасть между приезжим и коренным населением. В результате принимающая страна может постепенно потерять идентичность, хотя бы только за счет количественного перевеса приезжих. Если обрекать их жить на «островах» привозимой культуры, не делая шагов навстречу другой культуре внутри новой страны – неизбежны неприятности, что и показал опыт Франции. Там не было сделано достаточно усилий, чтобы преодолеть отграниченность «островитян», там не считали необходимым не только помочь иммигрантам врастать в новый социум и затратить на это нужные средства. Не было и встречного движения приезжих принять другую культуру, иной образ жизни.

В России события могут развиваться иначе. Во Франции взбунтовались мигрантские гетто, составляющие меньшинство населения, в России же, особенно в больших городах, само население – это пока «молчаливое большинство» – с подозрением смотрит на «понаехавших». Причины не только традиционны – культурно-этнические различия, – но и очень естественны для страны, где основная часть коренного населения мало чем отличается от приезжих по материальному положению и социальному статусу. Отсюда неприязнь к мигрантам как, якобы, потенциальным конкурентам за рабочие места и социальную помощь.

Разрыв между материальным возвышением немногих и погружением большинства в бедность тоже усиливает взаимную недоброжелательность между приезжими и коренным населением. Если и грозят России события, подобные французским, то их зачинщиками будут отнюдь не мигранты – в массе своей забитые, бесправные люди, а своя российская молодежь с городских окраин, озлобленная социальной несправедливостью, которую она видит ежедневно и ежечасно. В лучшем случае коренное население будет равнодушно или злорадно смотреть, как «патриоты» начнут «защищать» Россию. Как это делается, мы уже видели 4 ноября в Москве.

Один из уроков Франции для России – необходимость продуманной стратегии действий. Власти давно следовало выступить с привлекательной для мигрантов и приемлемой для коренного населения моделью адаптации приезжих. Она должна обеспечить как создание условий благоприятствования для мигрантов при их легализации, обучении и трудоустройстве, так и жесткий контроль за нелегальной иммиграцией. Разумеется, мигранты, приехав в Россию, тоже должны следовать определенным правилам. Легко предвидеть возражение: денег у России нет, а других неотложных забот – по горло. Только дело, как ни странно, не в деньгах, да и за Францией ей в этом смысле не угнаться. Там есть и государственные программы, и помощь, и пособия, и приезжие не обязательно в материальном смысле живут намного хуже любого из «местных». Однако всего этого оказалось недостаточно, и, следовательно, чисто финансовый путь решения проблемы неэффективен. Вот, может быть, главное, что продемонстрировали события во Франции.

Беда – в апартеиде навыворот, устроенном и усилиями приезжих, и бездействием местных властей.

Так и будет продолжаться, пока сохранятся нынешние барьеры между иммигрантами и местным населением, между заботами, культурой и традициями и тех, и других. Российские успехи и российские проблемы должны стать для приезжих своими. Мало откупиться финансовой помощью или программами адаптации – надо сделать родной для них страну пребывания, родными для них русский язык, привить любовь к русским стихам и русской музыке. Это застрахует от «миграционного взрыва» лучше всяких денежных вливаний.

Вот чем и нужно бы в первую очередь озаботиться российским властям, чтобы не оказаться бессильными перед неизбежным натиском миграции. Но это только первая половина задачи. Вторая, не менее трудная, – быстро и резко поднять унизительно низкий уровень доходов значительной части населения страны. Тогда, можно надеяться, проблема «мигранты–аборигены» станет менее острой. Надо только помнить, что есть силы, для которых эта проблема – не беда, а благо и которые готовы использовать ее в политических целях.

Руслан Гринберг