30 лет после падения Берлинской стены, или насколько реалистичен завет Бернарда Шоу?

Сначала цитата из Бернарда Шоу. Как-то знаменитый британский драматург, находясь под впечатлением от очередного научно-технического достижения, заметил: «Мы научились летать как птицы, мы научились плавать как рыбы, осталось научиться жить как люди».

Я вспомнил эту цитату, размышляя о последствиях знаменательного события тридцатилетней давности, когда главным образом благодаря Михаилу Горбачеву была снесена Берлинская стена. Тогда казалось, что наступает новая эра в жизни человечества, которое начнет жить по-человечески. Что же это значит жить по-человечески в международных отношениях?

Как известно, один из главных принципов перестроечной внешней политики сводился к тому, что сила или угроза силой в любой форме должны быть исключены. При этом национальная безопасность не может быть обеспечена за счет другого, она может быть только равной и всеобщей.

Словом, мир должен был отказаться от игры с нулевой суммой, о чем, собственно, и идет речь в Парижской хартии, принятой в 1990 г. Пресловутая формула «хочешь мира, готовься к войне» считалась тогда ничем иным как опасным анахронизмом. Хочешь мира, укрепляй и сохраняй его. Именно таким был «дух времени» 30 лет назад.

Какой же дух времени на дворе теперь?

Без всякого преувеличения можно утверждать – отвратительный.

В международные отношения вернулась геополитика со своими самыми скверными свойствами. Право силы вытесняет силу права, между Западом и Россией растет взаимное недоверие, стороны заняты обменом упреками и подозрениями. Обостряется борьба за сферы влияния, вновь в моде игра с нулевой суммой, под угрозой многосторонние договоренности, о чем свидетельствует бессилие ВТО, а также заметный рост популизма, национализма и ксенофобии. Особенно тревожно, что вновь начинается гонка вооружений в условиях отсутствия всяких правил, что делает ее намного опасней, чем во времена противостояния СССР и США. Поражает при этом, что и на Западе, и в России все чаще с удивительным легкомыслием и хладнокровием обсуждается и даже допускается вероятность победы в ядерной войне. Все это считается частью так называемой новой нормальности.

Нормальным считается и менторский тон сегодняшних политиков и политологов по отношению к их коллегам тридцатилетней давности, которые якобы проявляли удивительную наивность, поверив в гуманизацию мирового порядка в духе горбачевского «нового мышления» и «общечеловеческих ценностей».

Конечно, первой мишенью здесь становится сам автор перестройки.

Что здесь скажешь? Сразу приходит в голову: «Неблагодарность – награда мира». Это немецкое присловье как нельзя точно отражает суть отношения к человеку, освободившего свой народ от коммунистической диктатуры, а остальной мир от страха ядерного апокалипсиса.

Что, если, как сегодня многим кажется, его усилия были в принципе напрасны. Может быть, надо просто смириться с тем, что народы мира приговорены к вечной взаимной вражде и периодическим «холодным» и «горячим» войнам?

Нам, похоже, не дано знать ответа на этот, по сути, риторический вопрос. Но ясно одно. Борьба за совершенствование миропорядка продолжится независимо от соотношения оптимистов и пессимистов, т.е. верящих или не верящих в морально-этический прогресс человечества. В нашем грешном мире всегда найдутся люди, которые не только не перестанут мечтать о справедливом и безопасном устройстве человеческого общежития, но и пытаться воплотить эту мечту в реальность.

Вот и мне хочется быть с ними и верить в жизнеустройство с «человеческим лицом». Поэтому я считаю все горбачевские начинания не случайным отклонением от, так сказать, нормального хода истории, а временем упущенных возможностей и для России, и для Запада. Просто Россия, по точному замечанию Андрея Грачева, последнего пресс-секретаря президента СССР, в очередной раз не выдержала испытание свободой, а Запад – победой. При этом победой в идеологической, а не в «холодной войне», где не было победителей и побежденных. Это была общая победа человечества. Победа здравого смысла над страхом взаимного уничтожения. Так что у Запада нет никаких оснований приписывать ее себе, что, однако, случилось сразу же после развала СССР.

Впрочем, все это уже история. Главный, если не сказать, экзистенциальный вопрос сегодня, как очередной раз не растерять шансы на реализацию императива Бернарда Шоу и намерение Горбачева гуманизировать мировой порядок. Такие шансы, судя по всему, должны появиться, причем не от хорошей жизни, а как едва ли не последняя попытка сохранить ее вообще.

Уж больно обострились проблемы, перед которыми вдруг оказалось растерянное человечество. К тому же не может не вызывать тревогу фактор времени, которое заметно сжимается, приближая наступление сразу трех глобальных катастроф, экологической (разрушение окружающей среды), социальной (революция как реакция на массовую бедность и неравенство) и геополитической (переход «холодной войны» в «горячую» по недоразумению).

В заключение несколько слов о роли и ответственности интеллектуалов в предотвращении указанных бед. Как известно, «идея становится материальной силой, когда ею овладевают массы» (Маркс). Я только добавил бы, что она не менее материальна, когда определяет мировоззрение правящей политической элиты. Так вот, до недавнего времени я считал, что укоренившаяся в мейнстриме экономической мысли доктрина неолиберализма углубляет только разрыв между доходами граждан и стимулирует массовую бедность. Теперь же вслед за Джозефом Стиглицем полагаю, что глубинные причины таких угроз, как глобальное потепление и обострение международной напряженности, по сути, также вытекают из псевдорелигиозной веры в «свободный рынок» с его идеологией эгоизма и корыстолюбия.

Создать альтернативу такому умонастроению или по меньшей мере ускорить его уход может только солидарность обеспокоенных социальных мыслителей всех стран мира.

Маниловщина? Возможно. Но есть ли этому разумная альтернатива?

Руслан Гринберг