Региональная политика Казахстана в Центральной Азии

В последнем объемном докладе Chatham House Kazakhstan: Tested by Transition отдельная глава (автор – Аннет Бор) посвящена отношениям Казахстана с другими странами Центральной Азии. Если новая региональная политика Узбекистана под руководством Шавката Мирзиеева базируется на объективных геоэкономических факторах и достаточно прогнозируема, то отношение Казахстана к центральноазиатскому сотрудничеству нуждается в более детальном объяснении, учитывая давнюю приверженность казахстанского руководства евразийскому вектору.

Relations with Other Central Asian States by Annette Bohr            (pp 70-85), краткий перевод

Как считает автор, Казахстан в настоящее время находится в поисках новой экономической модели, и с частично реформирующимся Узбекистаном, выступающим в роли драйвера, руководство Казахстана все больше ищет возможности для усиления доселе слабого сотрудничества со своими соседями в Центральной Азии.

На протяжении большей части периода независимости отношения между государствами Центральной Азии – Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном, характеризовались низким уровнем сотрудничества и регулярными диспутами, включая торговые войны, пограничные распри и разногласия по поводу управления и использования воды и энергии. В 2015 году на долю совокупной торговли Казахстана с Кыргызстаном, Туркменистаном и Узбекистаном приходилось всего 3,7% от общего объема внешней торговли страны. Эта цифра увеличилась менее чем на 1 процентный пункт за 14 лет. Нетарифные торговые барьеры между государствами остаются, как известно, высокими, и нет конкретной организации или института, который мог бы заниматься вопросами, касающимися только Центральной Азии.

В условиях, когда страны региона не демонстрировали особой готовности к сотрудничеству, Казахстан долгое время формировал свою идентичность в качестве евразийского государства, используя эту площадку для разработки региональных идей, сохраняя при этом удобное положение в качестве моста между Россией и остальной частью Центральной Азии. Еще в 2014 году тогдашний президент Казахстана Нурсултан Назарбаев предложил переименовать страну из Казахстана в Казах Ели («Страна казахов»). Это было сделано для того, чтобы укрепить свой статус евразийского связующего государства, а также дистанцироваться от других «-станов» – таких как Афганистан, Туркменистан, Узбекистан и т.д., многие из которых известны своей авторитарной практикой и неблагоприятным инвестиционным климатом. Однако в последние годы руководство Казахстана стало более четко рассматривать себя как неотъемлемую часть региона Центральной Азии. Совокупность следующих факторов обусловила сдвиг идентичности государства и ощутимую и растущую тенденцию к расширению сотрудничества с центральноазиатскими соседями, а именно:

• Подъем этнической казахской идентичности в ущерб ранее господствовавшей гражданской идентичности Казахстана. Это стало результатом демографических и образовательных сдвигов и растущего этнонационалистического нарратива.
• Заметное отдаление Казахстана от России и от направлений политики Кремля.
• Фокус на расширении коннективности, чему способствовала инициатива Китая “Пояса и пути”, сыгравшая роль ключевого элемента в новой казахстанской стратегии национального развития. Инвестиции в инфраструктуру, связанные с инициативой “Пояс и путь”, осуществляются в рамках стремления Казахстана стать главным транспортным и финансовым центром, соединяющим Восток и Запад, одновременно способствуя его потенциальной интеграции с остальной частью центральноазиатского региона.
• Либерализация экономики Узбекистана после смерти Ислама Каримова в 2016 году.
• Растущее понимание среди государств Центральной Азии того, что углубление региональной торговли взаимовыгодно по сравнению с расходованием ограниченных ресурсов на разработку стратегий импортозамещения, особенно с учетом ограничений, связанных с экономическими проблемами России.

В первой части главы автор рассматривает вклад каждого из пяти перечисленных выше факторов в растущую идентификацию Казахстана как неотъемлемой части региона Центральной Азии. Во второй обсуждаются основные тенденции двусторонних отношений Казахстана с каждым государством Центральной Азии.

Новая казахскость и общее центральноазиатское наследие

Хотя постсоветский переходный период в Казахстане нельзя считать завершенным, пока бывший президент Назарбаев полностью не уйдет со сцены, страна, тем не менее, вступила в новую эру, которая характеризуется растущим ощущением «казахскости». Рост этнического казахского самосознания является результатом двух основных событий: изменение демографии, благоприятствующее росту численности титульной нации Казахстана, и рост этнонационалистического нарратива. Как это сформулировала Марлен Ларуэль, общий нетто-результат этих демографических, образовательных и культурных сдвигов заключается в том, что «все казахстанское идет на спад, и все казахское идет в рост». Эта «казахскость» неизбежно создает напряженность между, с одной стороны, националистическими и казахоцентричными слоями общества и, с другой стороны, урбанизированными слоями, которые стремятся к более тесным связям с глобализированным миром.

Этнические русские в настоящее время составляют менее одной пятой всего населения Казахстана (19,8 процента в 2018 году) и представляют меньшинство во всех областях (регионах) страны, включая северные области, в которых ранее традиционно преобладали этнические русские. Доля этнических казахов в населении страны в 90-е годы превысила 50 процентов, и, согласно прогнозам, в предстоящее десятилетие казахи составят 80 процентов населения.            Во-вторых, количество казахов, проживающих в городах, увеличилось в пять раз с 1970-х годов, и половина этнических казахов в настоящее время проживает в городах. В-третьих, роль казахского языка в образовании продолжает расти. В начале 1990-х годов только 30 процентов школ проводили занятия на казахском языке, но к 2016 году эта цифра выросла до 70 процентов. Около половины студентов университетов и большинство школ обучаются на казахском языке. В то же время, казахскоязычные СМИ, включая социальные сети, приобретают все большее влияние, что подтверждается решением правительства осуществить поэтапный переход от кириллицы к латинице к 2025 году. Растущее казахскоязычное информационное пространство в значительной степени отделено от русскоязычного. После отставки Назарбаева с поста президента в марте 2019 года и оперативного переименования столицы Астаны в Нур-Султан в его честь появились сообщения о том, что этнические русские и носители русского языка стали еще больше эмигрировать из Казахстана.

Акцент на все более доминирующей этнической казахской идентичности позволяет руководству государства более тесно идентифицировать себя с общим наследием Казахстана в Центральной Азии и, следовательно, общим центральноазиатским наследием. Хотя Казахстан по-прежнему стремится продемонстрировать, что страна не является «просто еще одним «-станом», начиная с 2017 года, после принятия Узбекистаном реформ первый президент Назарбаев все чаще упоминает об общем наследии жителей Центральной Азии, а также об их общих культурных и научных достижениях тысячелетия назад. Обращаясь к участникам Клуба Астана в ноябре 2017 года, он заявил: «Я думаю, что четверть века спустя все понимают, что это воля Божья, что мы, государства [Центральной Азии], имеющие общую историю, религию, культуру и менталитет, должны быть вместе, помогать друг другу и совместно обеспечивать безопасность в этом регионе».

Отход от России

К концу 1990-х годов эпицентр регионализма в Центральной Азии решительно переместился от шаткой оси Астана-Ташкент к более стабильной оси Астана-Москва. Эта гравитация стала в значительной степени реакцией на жесткую региональную политику Узбекистана. Но этому также способствовали усилия России по включению Казахстана в некоторые региональные органы, такие как Единое экономическое пространство, из которого были исключены другие государства Центральной Азии. Следовательно, на протяжении большей части периода независимости Казахстан считал себя составной частью одного региона или субрегиона с Россией.

Однако в последние годы Казахстан стал рассматривать внешнюю политику России как все более неоколониальную, решив немного дистанцироваться от Москвы, чтобы ограничить влияние России в своих делах. В результате этого Астана с большей готовностью показала себя открытой для региональных инициатив в Центральной Азии. Скептицизм в отношении региональных структур, возглавляемых Москвой, усилился, поскольку Россия не смогла реализовать преимущества, обещанные Казахстану через членство в Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС). Не в последнюю очередь, аннексия Крыма в 2014 году и гибридная война Москвы на Украине привели к росту антироссийских настроений, в частности, среди казахских «национал-патриотов». Антироссийские статьи стали более распространенными в казахских СМИ, как и возмущение тем, что Казахстан втягивается в информационные войны России.

Поиск новой экономической модели

Экономическая модель Казахстана, основанная на многолетней чрезмерной зависимости от экспорта нефти и сырья, себя исчерпала. Экономика остается слабо индустриализированной и диверсифицированной, что требует от правительства поиска новых национальных стратегий развития. В рамках программы по снижению нефтяной зависимости Казахстан стремится стать транспортным, телекоммуникационным и инвестиционным центром евразийской интеграции. С этой целью Нур-Султан фокусируется на развитии логистических и транспортных артерий, как внутри Казахстана, так и на внешних рынках, посредством реализации программы «Нурлы жол» («Светлый путь»), запущенной в 2014 году. Эта программа, в значительной степени синхронизированная с инициативой Китая “Пояс и путь”, профинансировала большие объемы строительства в стране. В период с 2003 по 2016 год протяженность дорог общего пользования в Казахстане увеличилась более чем на 7000 км, а протяженность железных дорог – более чем на 1450 км. А в Хоргосе, Актау и Курыке были предприняты серьезные меры по развитию портов. Одним из последствий стремления Казахстана и Китая к расширению связей стало улучшение внутрицентральноазиатских связей и инфраструктуры. Например, прокладка оптоволоконного кабеля вдоль железных дорог и трубопроводов для транспортного коридора Китай-Европа также способствует реализации плана Казахстана стать телекоммуникационным узлом в Центральной Азии. Создание логистических узлов в регионе может способствовать росту внутрирегиональной торговли в Центральной Азии и, что особенно важно, сокращению времени транзита для экспорта и импорта.

Однако важно отметить, что недостатки инфраструктуры не являются единственной причиной низкого уровня торговли в Центральной Азии и введение новой транспортной инфраструктуры само по себе не влечет сокращение множества барьеров, которые в настоящее время препятствуют трансграничной торговле. Не в последнюю очередь это неофициальные платежи, которые являются повсеместной особенностью пограничных режимов региона. “Пояс и путь” породил ряд других проблем. К ним относятся риски увеличения влияния Китая на страны-партнеры “Пояса и пути”, рост долга, связанного с инвестиционным финансированием, усиление антикитайских настроений, увеличение коррупции и закрепление ресурсной базы Центральной Азии.

«Узбекский фактор» и расширенные перспективы внутрирегионального сотрудничества

После смерти в 2016 году Ислама Каримова, новый лидер Шавкат Мирзиеев начал свое президентство, объявив оттепель в отношениях с непосредственными соседями Узбекистана. Мирзиеев прекратил протекционистскую политику Каримова, отменив импортные пошлины на более чем 30 товарных групп, пытаясь деполитизировать и «деидеологизировать» отношения с соседними странами и расширить их доступ к рынку Узбекистана. Такая либерализация может стимулировать развитие крупных транспортных, коммуникационных и энергетических проектов в регионе, которые подпадают под зонтик “Пояса и пути”, но и стимулировать внутрирегиональное сотрудничество в Центральной Азии в целом. В апреле 2019 года официальные лица из Казахстана и Узбекистана подписали меморандум о взаимопонимании о создании международного центра торгово-экономического сотрудничества на общей границе с целью оптимизации трансграничной торговли и создания крупного торгово-логистического центра Центральной Азии. Ожидается, что новый объект будет централизовать торговые взаимодействия с другими странами Центральной Азии, консолидировать и регулировать торговые потоки, а также улучшать транспортную логистику.

С реформами в Ташкенте Казахстан имеет шансы стать главным финансовым центром региона. Казахстан прилагает активные усилия для достижения этой цели, и 5 июля 2018 года был открыт Международный финансовый центр Астана. Учитывая, что одной из целей Казахстана является стимулирование инвестиций и развитие региональных рынков капитала, то его намерение стать главным банкиром для всего региона может иметь влияние на экономическое процветание Узбекистана.

Укрепление связей Казахстана с Узбекистаном, включая частые переговоры между двумя странами, постепенно запустило процесс регионального сотрудничества в целом. Изменения в региональной политике Узбекистана, хотя и все еще на ранних стадиях, улучшили диалог между государствами Центральной Азии и могут постепенно привести к консенсусу относительно выгод от расширения торговли и сотрудничества в ключевых сферах. Такое сотрудничество потенциально позволило бы государствам выработать совместные решения региональных проблем, таких как водные и энергетические проблемы, проблемы безопасности и незаконный оборот наркотиков; выработать общие позиции в отношении политики внешних держав, особенно Китая и России; и, что немаловажно, не превратиться в «сырьевую периферийную зону глобальных экономических процессов».

Во времена антисоседской политики Каримова, Казахстан, Таджикистан и Кыргызстан предпочитали региональные группировки, где были бы внешние участники, способные выступать противовесом Узбекистану. Со времени смерти Каримова в 2016 году отношение Узбекистана к своим соседям изменило эту региональную динамику, потенциально позволяя пяти государствам разрабатывать политику для региона без присутствия внешнего участника.

В марте 2018 года состоялся первый саммит глав государств Центральной Азии (Туркменистан был представлен председателем парламента), который, правда, не завершился ни коммюнике или декларацией, главным образом во избежание чрезмерного внимания со стороны России. Однако пять лидеров объявили о своем намерении собираться на ежегодной основе и создать пятистороннюю рабочую комиссию на уровне заместителя премьер-министра по поддержке региональной торговли и соглашений по водно-энергетическим вопросам. После знаменательной встречи в 2018 году Казахстан и Узбекистан объявили, что намерены запустить общую визу до конца 2019 года, и власти Таджикистана и Кыргызстана выразили заинтересованность в присоединении к проекту.

Кроме того, в марте 2019 года в Ташкенте состоялось первое заседание Центральноазиатского экономического форума, на котором было объявлено, что более тесное сотрудничество между странами Центральной Азии привело к увеличению товарооборота. Объемы остаются скромными: в 2018 году объем ежегодной торговли Казахстана со своими соседями по Центральной Азии увеличился на 18,4 процента по сравнению с уровнями 2017 года до 4,3 миллиарда долларов США.

Состояние двусторонних отношений

Отношения с Узбекистаном. Учитывая большой потребительский рынок Узбекистана и собственный размер Казахстана, отношения между двумя странами являются ключом к перспективам долгосрочного роста региона и, действительно, определяют региональный климат.

Благодаря своему положению в качестве стратегического центра Центральной Азии, историческому положению и населению (на долю которого приходится более 45 процентов от общего числа пяти стран), Узбекистан был признан в советское время  региональной силой Центральной Азии. По многим показателям, он должен был обогнать Казахстан в постсоветский период, чтобы стать крупнейшей историей экономического успеха в регионе. В нынешних условиях Казахстан является бесспорным экономическим лидером региона: его номинальный ВВП более чем в три раза превышает ВВП Узбекистана и составляет почти две трети от общего объема региона.

Официальные лица в Казахстане подчеркивают, что недавнее частичное открытие Узбекистана будет способствовать развитию здоровой конкуренции между двумя государствами, особенно в сфере промышленности двух стран. Но соперничество между Узбекистаном и Казахстаном существует, даже если сообщения о таком соперничестве часто преувеличиваются. Вполне возможно, что устойчивая либерализация экономики Узбекистана и сопутствующее улучшение его делового и инвестиционного климата могут привести к уходу некоторых инвестиций и рыночной активности из Казахстана в Узбекистан (несмотря на давний статус Казахстана в качестве экономического центра в регионе). Более того, у Узбекистана есть преимущество в смысле того, что он уже пережил смену исполнительной власти, в то время как переход власти в Казахстане находится только на начальной стадии; остается неясным, какие события ждут Казахстан после того, как Назарбаев, который по-прежнему обладает властью в качестве «лидера нации» и пожизненного председателя Совета безопасности, навсегда покинет сцену.

Экономики стран Центральной Азии были часто более конкурирующими, чем взаимодополняющими, учитывая, что пять стран экспортировали относительно ограниченный ассортимент товаров и основные экспортные товары совпадали (золото, хлопок, энергия и т.д.). Однако экономические модели сегодня несколько более разнообразны. Казахстан и Узбекистан имеют определенную рыночную взаимодополняемость: Казахстан снабжает своего южного соседа нефтью, мукой и пшеницей; Узбекистан поставляет в Казахстан удобрения, фрукты и овощи. Казахстан может стать ключевым экспортным рынком для промышленных товаров Узбекистана, которые включают сельскохозяйственное и электронное оборудование и автомобили. Обе страны также потенциально дополняют друг друга с точки зрения предложения и спроса на рабочую силу: Казахстан имеет недостаточные трудовые ресурсы в определенных регионах и секторах, таких как сезонная рабочая сила в сельском хозяйстве; в то же время работники из регионов Узбекистана с избытком рабочей силы готовы выезжать за границу для временной работы. В настоящее время мигранты из Узбекистана составляют только 7,8 процента официально зарегистрированной рабочей силы Казахстана; однако, поскольку только 10–25 процентов граждан Узбекистана, приезжающих на работу в Казахстан, зарегистрированы, фактическая цифра намного выше.

Официальные визиты президента Мирзиеева в Казахстан в марте и апреле 2017 года и президента Назарбаева в Узбекистан в сентябре того же года открыли новые возможности для сотрудничества. В мае 2017 года в Южно-Казахстанской области, где проживает большая узбекская диаспора и на которую приходится 30 процентов двусторонней торговли, было создано 11 промышленных зон для совместных проектов. Руководство Узбекистана, кроме того, надеется на расширение сотрудничества в нефтегазовой сфере. С этой целью две страны договорились построить и ввести в эксплуатацию к 2021 году нефтепровод между городами Шымкент на юге Казахстана и Джизаком в Узбекистане. В 2018 году двусторонняя торговля выросла более чем на четверть до 2,5 миллиарда долларов. Совместной межправительственной комиссии по двустороннему сотрудничеству поручено увеличить эту сумму до 5 млрд долл. США к 2020 году.

Отношения с Кыргызстаном. Казахстан является вторым по величине экспортным рынком Кыргызстана после Швейцарии (куда Кыргызстан экспортирует свое золото), а деньги из Казахстана традиционно играют важную роль в экономике Кыргызстана. Несмотря на эти экономические реалии, Кыргызстан скептически относится к перспективам сотрудничества в Центральной Азии. Более того, политический конфликт в 2017 году между Казахстаном и Кыргызстаном подорвал имидж Казахстана среди граждан Кыргызстана. После того, как бывший президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев обрушился с личной критикой на Назарбаева за его “предполагаемое” вмешательство в выборы в Кыргызстане, пограничные органы Казахстана усилили контроль за потоками людей и товаров из Кыргызстана, что привело к скоплению большого количества грузовых автомобилей, автомобилей и путешественников на границе двух стран.

В ноябре 2017 года премьер-министр Кыргызстана обвинил Казахстан в невыполнении соглашения о свободной торговле Содружества Независимых Государств (СНГ). Это побудило премьер-министра Казахстана подтвердить обязательства его страны в рамках ЕАЭС и отметить, что усиленный досмотр транспортных средств на границе был призван пресечь контрабанду контрабанды из Китая и предотвратить ввоз товаров, не отвечающих нормативным требованиям. Кыргызстан обратился с жалобами во Всемирную торговую организацию и ЕАЭС, но отозвал их в декабре 2017 года после подписания обеими сторонами «дорожной карты» из 50 пунктов, регулирующей двустороннее сотрудничество в области транспорта, ветеринарного контроля, а также таможенного и налогового администрирования. Это ознаменовало официальное завершение двухмесячной войны в сфере мини-торговли. Закрытие границы, которая должна была быть открыта в силу обязательств ЕАЭС в обоих государствах, высветило неоднозначные преимущества членства в этой организации, в частности то, что членство не гарантирует неприменение экономической блокады.

Конфликт между двумя государствами застал руководство Казахстана врасплох, побудив Казахстан пересмотреть политику «младшего брата» в отношении Кыргызстана. Но сообщения о проблемах на границе Казахстана с Кыргызстаном сохранялись в течение 2019 года.

Отношения с Туркменистаном. В последние годы Туркменистан активизировал свои усилия по развитию транспортных и энергетических проектов со своими соседями в Центральной Азии, по-видимому, понимая, что расширение связей может ослабить экономический кризис, не подрывая суверенитет. Это, в свою очередь, принесло пользу Казахстану. Например, железная дорога Казахстан-Туркменистан-Иран, открытая в 2014 году, повышает привлекательность Казахстана как транзитного звена вдоль Экономического коридора Нового Евразийского сухопутного моста, который соединяет Китай и Европу через Казахстан и Россию. Граница Казахстана с Туркменистаном в настоящее время обеспечивает прямой путь в регион Персидского залива и, таким образом, предоставляет властям Нур-Султана несколько новых возможностей для диверсификации экономики. Газопровод Туркменистан-Китай также позволил Казахстану укрепить свои связи с Туркменистаном, поскольку трубопровод пересекает территорию обеих стран. Планируется также направить электроэнергию из Туркменистана через энергосистему Узбекистана в Казахстан и Кыргызстан. Во время государственного визита президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова в Казахстан в апреле 2017 года две страны подписали договор о стратегическом партнерстве и соглашение о демаркации границы. Однако, поскольку товары доминируют в экспорте обеих стран, уровень торговли низок: доля Туркменистана в казахстанской внешней торговле составляла всего 0,1 процента в 2018 году.

Отношения с Таджикистаном. Как и в случае с другими государствами Центральной Азии, Казахстан стремится к увеличению торговли с Таджикистаном. Помимо экономики, в последние годы обе страны объединяют репрессивные меры в отношении религиозного радикализма. В январе 2018 года казахстанское руководство предложило законопроект, предоставляющий правоохранительным органам и органам безопасности полномочия по наблюдению за «подозрительными» гражданами, предлагая ориентироваться на визуальные признаки идентификации радикалов, такие как бороды или одежда, которая скрывает лицо. Законопроект также устанавливает строгие правила получения религиозного образования за рубежом, ужесточает контроль над финансами религиозных организаций и предлагает определение «деструктивного религиозного учения». Неудивительным стал обмен опытом, когда министр по делам религии в Казахстане встретился с председателем комитета по делам религии Таджикистана в кулуарах саммита в Астане в марте 2018 года для подписания меморандума о сотрудничестве в противодействии религиозному экстремизму, ссылаясь на угрозу возвращения боевиков Исламского Государства Ирак и Сирии (ИГИЛ) в регион.

Заключение

Вследствие совокупности факторов Казахстан стал более четко идентифицировать себя в качестве неотъемлемой части Центральной Азии, а не просто посредника между другими государствами Центральной Азии и Россией. Результатом стала ощутимая и растущая тенденция к сотрудничеству внутри всего центральноазиатского региона. Хотя в относительном выражении объем торговли между государствами Центральной Азии в 2018 году все еще остается скромным, он вырос на 35 процентов по сравнению с предыдущим годом и составил        12,2 млрд долл. США.

В начале исторической консультативной встречи с пятью государствами в Астане в марте 2018 года – первой, которая объединила руководство всех пяти центральноазиатских государств за почти десятилетие – президент Назарбаев заявил: «Для решения проблем Центральной Азии, нам не нужны третьи лица. Мы сами можем решить все вопросы, и именно поэтому мы встречаемся». Назарбаев считается бесспорным старшим лидером в регионе, а новый президент Касым-Жомарт Токаев не имеет такого статуса. Кроме того, остается неясным, сможет ли президент Узбекистана, Шавкат Мирзиеев, поднять свой региональный статус в ближайшие годы.

Поскольку потребность в более эффективных механизмах для улучшения внутрирегиональной торговли становится все более очевидной, лидерам Центральной Азии будет выгодно принять меры по повышению эффективности границ, в частности, путем решения проблемы неформальных платежей и других нетарифных барьеров. Такая политика может усилить потенциальные выгоды, которые будут достигнуты от таких проектов, как планируемый международный центр торгово-экономического сотрудничества на границе Казахстана и Узбекистана. В то же время, если в Казахстане и Узбекистане будут развиваться деловые и общественные связи и контакты, то неформальное региональное сотрудничество может подняться с низового уровня. Именно эта форма неформального или «мягкого» регионализма, сродни модели, принятой Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии, поддерживается группой ведущих политических аналитиков Казахстана. В частности, они утверждают, что ориентация на поиск консенсуса и постоянные консультации, а не на формальная интеграция и создание связанных с ней структур, позволит Казахстану развивать внутрирегиональное сотрудничество в Центральной Азии, продолжая при этом свое участие в процессе евразийской интеграции.

Тем не менее, хотя руководство Казахстана приветствует расширение торговых перспектив с другими государствами Центральной Азии, оно полностью осознает, что его торговля с этими странами не сопоставима с торговлей с Россией, Китаем и Европой. Это автоматически делает любое развитие торговых связей с Центральной Азией гораздо менее приоритетным. Кроме того, Казахстан продолжает придавать большее значение позиционированию себя в качестве глобального игрока, чем регионального лидера. Не в последнюю очередь, смена руководства после отставки Назарбаева означает, что правящая власть в стране неизменно останется озабоченной в ближайшем будущем внутренней политикой, социальной стабильностью и внутренней экономикой.

Россия не приветствует потенциальное создание субъекта регионального сотрудничества с исключительно центральноазиатским членством. Скорее, она рассматривает единство Центральной Азии как подчиненное большему евразийскому сотрудничеству, воплощенному в возглавляемом Россией ЕАЭС. Следовательно, в настоящее время и Казахстан, и Узбекистан стремятся ограничить сотрудничество в Центральной Азии в неформальных рамках, чтобы эти усилия не были сорваны Россией. Более того, если бы государства Центральной Азии организовали эксклюзивную, формальную структуру сотрудничества, Россия могла бы усилить давление на Узбекистан и Таджикистан, чтобы они присоединились к ЕАЭС (и, в случае Узбекистана, возможно, ОДКБ). Это отражает долгосрочное стремление Москвы закрепить создание своего военного, политического и экономического блока с «полным набором» центральноазиатских игроков – за исключением изоляционистского Туркменистана. С другой стороны, Китай, скорее всего, выиграет только от более тесного сотрудничества между государствами Центральной Азии, поскольку это будет способствовать реализации его собственных инфраструктурных и инвестиционных проектов в рамках “Пояса и пути”.

CAAN. 03.12.2019