Данияр Ашимбаев: В казахстанском истеблишменте формируется конфликтное поле, связанное с заявками на преемничество
Жанар Тулиндинова
Новая конфигурация казахстанского правительства, оформившаяся на этой неделе, дает пищу для множества далеко идущих экспертных прогнозов и просто досужих разговоров. Очевидно, что в последних перестановках в казахстанском истеблишменте слышны отголоски узбекского транзита власти, и еще большую интригу приобретает вопрос, кто из нынешних «фаворитов» будет легитимирован в качестве преемника.
Но, по мнению известного казахстанского политолога, главного редактора Казахстанской биографической энциклопедии Данияра Ашимбаева, искать его среди выдвиженцев этой волны преждевременно:
- Данияр Рахманович, итак, прогнозы сбылись, премьер Карим Масимов был отправлен в отставку. С чем вы связываете возвышение Бакытжана Сагинтаева? Не кажется ли он вам фигурой чисто технической, не претендующей на большой политический вес?
- Назначение Сагинтаева я бы связал, прежде всего, с острой нехваткой практиков в правительстве. Ведь Карим Масимов, как известно, практически не работал в регионах. Он всю жизнь провел в кабинетах Алматы и левобережной Астаны: возглавлял два банка, затем Минтранском, был помощником президента, затем вице-премьером.
У Сагинтаева опыт работы более приземленный. Он был и заместителем акима Жамбылской области, и председателем АРЕМ, возглавлял Павлодарскую область, проработал некоторое время министром экономического развития и торговли и вице-премьером. То есть он не понаслышке знаком с конкретными проблемами регионов и экономики.
И в правительстве Масимова, и предыдущем кабмине Серика Ахметова Сагинтаев занимался, главным образом, вопросами практического характера. Поэтому, в отличие от своего предшественника, Сагинтаева можно назвать практиком.
Конечно, производственный опыт у него отсутствует, но это сейчас и не является базовым требованием для члена правительства. Если мы посмотрим внимательно на состав правительства, то убедимся: тех, кто имеет опыт работы на низовом уровне и снизу доверху прошел всю вертикаль в курируемыми ими сферах деятельности – очень мало. Среди таковых можно назвать разве что Калмуханбета Касымова, который прошел путь от оперуполномоченного до министра внутренних дел. И еще министра по инвестициям и развитию Жениса Касымбека, который руководил в свое время Актауским международным морским торговым портом. А большинство действующих членов правительства работали только в центре или начинали трудовую деятельность с достаточно высоких должностей.
Отмечу, что, говоря о сформированном правительстве в целом, сложно назвать его командой. Если это и команда, то команда не премьера, а команда президента, по крайне мере, представителей разных команд президента.
По сути, все комментарии, которые сегодня звучат в адрес нового правительства, даются задним числом. Логику пытаются разглядеть в уже произошедших назначениях, а весь вопрос как раз-таки в том, чем были обусловлены предшествующие отставки.
То, что президент убрал Масимова без какой-либо критики в адрес правительства и перевел его в Комитет национальной безопасности (КНБ), безусловно, является свидетельством того, что он остался в президентской обойме, но ключевые позиции потерял. Потому что, каким бы ни был потенциал КНБ, сегодня эта структура не является сверхвлиятельной. Конечно, статус любой работы в казахстанских реалиях определяется личностью руководителя. При Нуртае Абыкаева, допустим, КНБ был один, при Марате Тажине – другой. Тем не менее, реальных управленческих полномочий у Масимова стало намного меньше. Хотя, безусловно, он сохранил доступ к главе государства.
То, как было обставлено это кадровое решение (указ президента «О назначении Масимова К.К. Председателем Комитета национальной безопасности РК при Правительстве Республики Казахстан» был сформулирован таким образом, что в нем даже не упоминалось слово «отставка») продемонстрировало, что за ним стоят большие подводные течения.
В адрес Масимова было немало критики, и президент ее, возможно, разделял, но счел необходимым политического шоу из отставки правительства не устраивать.
- Назначение Масимова на должность главы КНБ не было бы возможно без отставки Владимира Жумаканова. Является ли уход Владимира Зейнолловича с поста шефа спецслужб признанием неуспехов этого ведомства в борьбе с терроризмом, следствием чего стали теракты в Актобе и Алматы?
- Неуспехом КНБ это, на мой взгляд, назвать сложно, потому что, к примеру, вылазка в Актобе, по сути, была спонтанной. Если бы это была организованная группировка, то последствия были бы намного более плачевными. А спонтанные действия предотвратить очень сложно. Эффективность спецслужб я бы в большей степени измерял количеством предотвращенных терактов и уничтоженных экстремистских групп. А как раз в этом КНБ, заявивший в конце августа о разгроме нескольких экстремистских ячеек, преуспел.
Что касается событий в Алматы, то там действовал террорист-одиночка, вылазки которых, как показывает международный опыт, практически невозможно предотвратить. То, что он навел страх на целый город связано с некомпетентностью органов внутренних дел – именно полицейские не смогли дать ему отпор, когда он устроил перестрелку в РОВД. Таким образом, это, скорее, был провал МВД, нежели КНБ.
С медийной точки зрения, имидж КНБ, конечно, выглядит неважно, но если мы внимательно изучим факты, то к КНБ по данным инцидентам особых претензий нет. Свою работу они выполняют. Другое дело, что полномочия КНБ были достаточно урезанными в последние годы: их отстранили от борьбы с коррупцией, они не занимаются вопросами экономической безопасности, борьбой с наркобизнесом, с которым связано финансирование экстремистской деятельности.
Наконец, тот факт, что Жумаканов пробыл советником президента меньше недели, а затем возглавил Совет безопасности, говорит о том, что президент к нему относится с доверием и критики в адрес КНБ не поддерживает.
- Если вернуться к составу правительства. С чем, на ваш взгляд, связан приход в него в качестве первого вице-премьера Аскара Мамина?
- Аскара Мамина давно сватали на повышение. Он был и акимом, и министром, и руководил в последние годы «Казахстан Темир Жолы». Кто-то хотел видеть его во главе Фонда национального благосостояния «Самрук-Казына». Словом, Мамин давно созрел для выдвижения. Кроме того, он состоит в хороших отношениях с руководителем Администрации президента Адильбеком Джаксыбековым.
Как правило, первый вице-премьер – это, что называется, «рабочая лошадь». Премьер в целом курирует работу правительства, а его первый зам при нынешней комбинации руководит оперативным блоком: промышленность, транспорт, регионы, энергетика – то есть достаточно большой комплекс вопросов. И на это место, как правило, стараются выдвинуть человека практического.
- Если Аскару Мамину отводится роль «рабочей лошадки», то кого видят в Имангали Тасмагамбетове, получившем кресло вице-премьера по социальным вопросам?
- Назначение Тасмагамбетова – это очень интересная вещь. Тасмагамбетов, с одной стороны, сильный аппаратчик, с другой – один из ярких публичных политиков в Казахстане. Наконец, он на протяжении многих лет считается главным преемником Нурсултана Назарбаева. Однако после ухода с должности акима Алматы в 2008 году Тасмагамбетов, будучи столичной главой и министром обороны, предельно минимизировал свою публичную активность. Его выступления и комментарии в последние годы носили исключительно локальный характер.
Его нынешняя роль вице-премьера по социальной политике подразумевает активность, публичность, поездки по регионам. Очевидно, что президент в нынешних кризисных условиях, в ситуации обострения проблематики, связанной с социальной сферой, выдвинул Тасмагамбетова на роль коммуникатора с обществом и народом, заменив собственную дочь. Тем самым Тасмагамбетов получил шанс увеличить свою роль в действующем правительстве.
С другой стороны, обращает на себя внимание, что Имангали Нургалиевич не стал первым вице-премьером. Это говорит о том, что многие не хотели бы видеть его на более высоких постах. Очевидно, что по результатам произошедших перестановок будет формироваться новое конфликтное поле, связанное с распределением ролей в правительстве и заявками на преемничество.
То, что Нурсултан Назарбаев после смерти Каримова стал старейшим руководителем на постсоветском пространстве, со всей остротой поставило вопрос о преемственности власти. Нурсултан Абишевич, как известно, давно экспериментирует, апробируя членов своей команды в разных амплуа – в депутатском корпусе, в качестве послов, акимов, министров, силовиков и на высших постах в стране.
Таким образом сформировался достаточно большой круг опытных управленцев, которые гипотетически могли бы возглавить страну. Вопрос в том, кого страна хотела бы видеть во главе после Назарбаева? Заметьте при этом, что экспериментируя с кадрами в ближайшем окружении, президент всегда отвергал самую мысль о том, что кто-то из них может стать преемником.
Конечно, в этом закрытом круге каждый примеряет на себя президентскую корону, но публично такие амбиции никто не высказать не решается. Тем более, что у нас были прецеденты, когда люди, возомнившие себя наследниками Назарбаева, пускались в игру и в итоге оказывались либо в местах не столь отдаленных, либо в эмиграции, либо попросту не у дел.
Вероятно, именно поэтому президент, с одной стороны, выдвинул фигуру Тасмагамбетова, с другой – на повышение пошли Сагинтаев и Мамин, что также вводит их в круг возможных наследников. Скорее всего, на основе того, как в ближайшие год-два будет развиваться ход событий, президент сделает выводы о том, кто из них готов выйти в очередной полуфинал.
- При этом, наверное, не стоит сбрасывать со счетов Даригу Назарбаеву, которая стала сенатором и имеет шанс со временем стать его спикером, а значит, согласно Конституции, лицом, которое заменит президента на его посту в случае форс-мажора. Кроме того, назначение бывшего министра юстиции Берика Имашева, которого с Даригой Нурсултановной связывают родственные отношения, главой Центральной избирательной комиссии, похоже, призвано укрепить ее позиции в случае, если состоятся досрочные выборы.
- Могу сказать по этому поводу следующее: президентские и парламентские выборы прошли совсем недавно. В ближайшие 3-4 года новый электоральный цикл нам не грозит. С другой стороны, по Конституции в случае ухода президента выборы не проводятся. Спикер сената автоматически становится президентом. Проведение досрочных выборов в этом случае является нарушением Конституции. Выборы должны быть проведены в очередной срок. От фигуры главы Центизбиркома, таким образом, ничего не зависит.
Уход Имашева в Центризбирком, по сути, является выводом его из активной политической борьбы. Так же, как и Дариги Назарбаевой. Если она сразу не стала спикером, то этот вопрос откладывается в долгий ящик, а, быть может, и вовсе не будет поставлен. Тем более что, как мы помним, в сенат совсем недавно ушел Нуртай Абыкаев, еще один из наиболее вероятных преемников президента. Ушел и… так и остался на позиции «рядового» сенатора.
И потом, как показывает наша политическая практика, для того, чтобы стать спикером сенаторам в Казахстане вовсе не обязательно быть сенатором. Как правило, президентский указ о назначении сенатором следует с некоторым опозданием за указом о назначении спикером.
Наконец, напомню, что Дарига Нурсултановна была назначена не вместо Касым-Жомарта Токаева (действующего спикера сената – прим. ред.), а вместо Нурлана Оразалина.
Итак, получается, что либо президент убрал Даригу Нурсултановну в резерв, либо вывел ее из-под удара – потому что проблемы в социальной сфере могли плохо повлиять на ее имидж, либо, действительно, счел, что она не справляется с порученной работой.
В этой связи можно отметить, что на расширенном заседании правительства президент правительство не критиковал. Потому что, если бы он критиковал правительство так, как это делает экспертное сообщество, то ему пришлось бы «разделать под орех» и Масимова, и Сагинтаева, и Даригу Назарбаеву.
Президент этого не сделал – очевидно, что каких-либо публичных разбирательств он хочет меньше всего. Он переставил фигуры, убрал кого-то в тень, кого-то отодвинул от активной игры, кого-то наоборот, вел в нее, но по большому счету эти назначения стратегическими назвать сложно. Это, скорее, очередное тестирование.
С другой стороны, уход Масимова с поста главы правительства не означает потери его влияния в ближайшее время, тем более, что его выдвиженец Нурлан Ермекбаев стал министром по делам религий и гражданского общества. Хотя, по сути, это министерство особыми полномочиями не обладает.
- Почему же? Ведь новому министерству передали часть функционала Министерства культуры и спорта (религия, гражданское общество) и Министерства образования и науки (молодежная политика)?
- Давайте посмотрим, какое наследство им досталось от этих ведомств. Комитет по делам религии с трудом справлялся с текущей деятельностью. Бороться с экстремизмом он практически был не в состоянии. Все, что касается гражданского общества, – это предельный официоз, влияния на внутреннюю политику министерство культуры и спорта не оказывало. Да, казалось, что государство жестко контролирует вопросы идеологии, однако на самом деле реальное влияние на эту сферу власть утратила.
Аналогичная ситуация сложилась и в сфере молодежной политики. Не думаю, что новое ведомство с таким бэкграундом станет весомым политическим и общественным институтом.
Пресс-клуб Содружество. 15.09.2016
