Брекситология
Гжегож В. Колодко - известный польский ученый-экономист, специалист в области экономической трансформации, интеграции и глобализации, автор научной концепции нового прагматизма. Член международного совета журнала "Мир перемен". Занимал посты вице-премьера и министра финансов в четырех правительствах Польши. Внес большой вклад в интеграцию страны в Европу, во вступление в ОЭСР и в ЕС.
Поколение назад, во второй половине 1980-х, едва ли кто-то мог предвидеть скорый крах реального социализма, или, как говорят на Западе, коммунизма, и распад Советского Союза. Напротив, даже известные советологи полагали, что СССР будет существовать довольно долго. Однако вышло иначе, Френсис Фукуяма провозгласил конец истории – преждевременно, а сонмы советологов, в основном американских и британских, переквалифицировались в экспертов по политическим процессам в посткоммунистической части мира. Они стали специалистами по всему комплексу проблем трансформации – политических и юридических, социальных и культурных, но главное, конечно, экономических и финансовых. Спрос был высок, да и оплачивалось это очень хорошо.
Быстро возникло и укрепилось целое междисциплинарное течение - транзитология. Каждый работающий в общественных науках, от скромного младшего научного сотрудника до светил, стремился иметь хотя бы одну публикацию по постсоциалистической трансформации, по переходу от централизованного планирования к свободному рынку. Сегодня литература по этой теме столь обширна, что если бы не цифровые технологии, ее не вместила бы ни одна библиотека.
История не повторяется, но сейчас происходит нечто подобное. Без сомнения, возникнет брекситология, междисциплинарное знание о причинах, ходе и бесчисленных последствиях выхода Великобритании из Европейского союза. Эти последствия выходят далеко за пределы одной страны или даже интеграционного объединения, и лежат далеко за пределами прогнозируемого будущего. Со временем станут очевидными и отрицательные, и положительные последствия Брексита, хотя последних будет значительно меньше.
Иррациональность
Хотя Брексит часто описывают в ярких красках и сравнивают с землетрясением, никаких материальных повреждений он не принес. Наводнение не поглотило плодородные поля, не сгорели в пожарах заводы и фабрики, не рухнули мосты, и даже не разбился ни один стакан виски. Но в состоянии шока находится политическая и социальная сфера, личные и общественные, национальные и международные планы и ожидания. Существенно расширилось поле неопределенности, неуверенности, что чрезвычайно затрудняет принятие рациональных решений. Более чем когда-либо высока потребность в кардинальном изменении институтов, в частности процедур регулирования экономических процессов, от торгового законодательства до трансграничного перемещения рабочей силы. Это со всей очевидностью демонстрирует фундаментальную важность установленных в современной экономике правил игры. Сегодняшние плохие времена очень хороши для экономистов, и еще лучше для юристов, поскольку вопросов здесь гораздо больше, чем ответов.
Чаще всего возникают различные вопросы о краткосрочных последствиях решения незначительного, но большинства британцев, принявших участие в голосовании 23 июня, о выходе из Евросоюза. Насколько сильно упадет ВВП (а он упадет) на островах и на континенте? Насколько вырастет безработица (а она вырастет)? Продолжит ли падать фунт и укрепится ли швейцарский франк? Отделится ли Шотландия? Сколько иммигрантов из Восточной Европы покинут Британию? Упадут ли цены на недвижимость в Лондоне? Вопросы в основном такие, и ими никоим образом не следует пренебрегать, но мне хотелось бы привлечь внимание к вопросу значительно более важному в смысле перспектив рыночной экономики и будущего всего мира.
Будь это крошечный Люксембург или Мальта, Словения или Эстония, все равно возникло бы немало путаницы, но выход Великобритании составляет большую проблему. Важно понять, почему большинство проголосовало вопреки соображениям здравого смысла и экономической целесообразности. Это вопрос скорее к «брекситологам» - социологам, чем к экономистам. Многие из 51,9% проголосовавших просто не отдавали себе отчета в том, что именно они делали. Масштабы демагогии и оглупляющей пропаганды, транслируемой политиками и медиа, были таковы, что миллионы людей повели себя нерационально. В самом деле, рационален тот, кто действует в собственных интересах на основе имеющейся информации. А информацией манипулировали и даже ее фальсифицировали. Трудно представить, что жители Англии и Уэльса, в отличие от жителей Шотландии и Северной Ирландии, большинство которых решили остаться в Евросоюзе, осознанно действовали себе во вред. Они не знали, что делали, и со временем пожалеют. Некоторые уже пожалели.
Вывод очевиден. Те, кто формирует общественное мнение, политики, эксперты, журналисты, аналитики, несут колоссальную ответственность. Демократия – прекрасная вещь, она самоценна, но большинство не обязательно право, если оно следует эмоциям или не располагает надежной и достаточной информацией по очень сложным вопросам, поскольку это просто невозможно.
Так было с прошлогодним референдум в Греции, так произошло с самоубийственным июньским референдумом в Великобритании, весьма велики риски грядущего осеннего референдума в Италии. Массы голосующих не осознают долгосрочных последствий своего выбора. Как говорится, мы не видим дальше своего носа, не думаем, что то или иное решение может значить для других, тех, что далеко от нас. А потом доходит до Брексита, и впереди ждет немало плохого.
Фестиваль глупости
Многие могут считать, что Брексит автоматически вызовет мощную волну реформ, упорядочивающих международные экономические отношения, особенно функционирование Европейского союза, которое, и в самом деле, оставляет желать лучшего. Будем надеяться, что они не будут разочарованы, хотя есть опасения, что последует настоящий фестиваль глупости, с самыми нелепыми идеями. А идеи действительно здравые вместо того, чтобы улучшить работу механизма, напротив, могут еще больше осложнить ситуацию, как, например, в случае законного желания сократить численность комиссаров Евросоюза. Пока уйдет только один, от Британии, но их число надо сократить наполовину. А на какую половину? Ведь дело не в числе комиссаров, а в том, сколько и каких вопросов решается брюссельскими политиками и бюрократией.
Идеи аналогичного британскому референдума во Франции и Нидерландах, поддерживаемые правыми националистами, в настоящий момент просто политический авантюризм. Создание внутри ЕС нескольких структур с различными степенями интегрированности означает усиление тенденций к децентрализации в ситуации, когда требуется поддержать интеграцию. Подстрекательство национализма (конечно, под вывеской патриотизма, в том числе экономического) тогда, когда необходимы большая открытость и мультикультурность, льет воду на мельницу дезинтеграции и конфликта.
В текущих обстоятельствах самым сильным ходом для стран, еще не вошедших в зону евро, но которые могут и должны войти в нее в соответствии с договором о членстве, будет объявление о намерении это сделать. Польша, благодаря своему относительно высокому экономическому и политическому весу, здесь наиболее важна. Это даст новый мощный импульс консолидации европейского интеграционного процесса, усилит экономики Восточной Европы за счет ликвидации валютных рисков и снижения транзакционных издержек. Конечно, это должно произойти на выгодных для таких стран условиях, при благоприятном обменном курсе, т.е. таком, который гарантирует конкурентоспособность экспортного сектора. Ведь странам Восточной Европы, которые стремятся к показателям экономического роста выше среднего, необходимо реализовывать стратегию роста за счет экспорта.
Еще одно необходимое условие – преодоление кризиса в зоне евро, что важно для развития банковского союза и наднациональной координации налогообложения. Но критически важным остается Грекзит. Этот вопрос далеко не решен, и греческий кризис еще вернется, чтобы отомстить. Чтобы избежать этого, следует существенно, примерно наполовину, сократить греческий внешний долг. Решение в основном за Германией и Францией, где в следующем году пройдут парламентские выборы. Экономика может быть снова принесена в жертву политике.
Если вредная политика ограничений продолжится и выльется в Грексит, если не удастся сохранить соглашение между ЕС и Турцией о контроле над потоком беженцев с Ближнего и Среднего Востока, из Южной Азии и Северной Африки, если итальянцы отвергнут конституционную реформу, предложенную премьер-министром Матео Ренци, если австрийцы выберут президентом националиста, если другие страны проголосуют на референдумах за выход из ЕС – тогда европейский интеграционный процесс спасти не удастся. Все происходит так, как происходит, потому что многое происходит одновременно. И следует помнить, что если Брексит дополнится Грекситом, это будет конец того Евросоюза, который мы знаем.
Еще Больший Кризис?
Брексит следует рассматривать не только с точки зрения экономики и не только с позиций европейского континента. Следует принимать во внимание глобальный контекст. Если на выборах в США победит Дональд Трамп, если взаимоотношения России и НАТО ухудшатся, особенно это касается пограничных стран, если экономический рост Китая еще больше замедлится, то будущее, и не только для британцев и остальных европейцев, будет выглядеть очень бледно, мы окажемся на пороге Еще Большего Кризиса. Я писал об этом в книгах «Мир в движении» (М., 2009) и «Куда идет мир: политическая экономия будущего (М., 2014). Мы на пути к нему.
Мне все еще хочется верить в здравый смысл политиков, которым следовало бы четче определять нужды своих стран и находить пути их удовлетворить. Декабрьское Соглашение по климату в Париже показало, что «невозможное» возможно только при наличии воли и знаний (право, сущий пустяк!). Может быть, на этом повороте истории политики проявят дальновидность и смогут противостоять всем проявлениям популизма. Для этого необходимо, во-первых, отказаться от неолиберальной утопии: она отнюдь не панацея от нагромождения проблем, да и не может ею быть, поскольку служит обогащению меньшинства за счет большинства. Во-вторых, надо избавиться от иллюзии, что панацеей может быть бюрократический государственный капитализм. Нужно следовать путем нового прагматизма, который благодаря синергии рыночных сил и государственного вмешательства поддерживает и национальную экономику, и глобальную, обеспечивая тройное динамическое равновесие: экономическое, социальное и экологическое.
Следует понимать, что за процессами, происходящими в Европейском союзе, пристально наблюдают в других частях мира, где процессы интеграции далеко не столь развиты, например, в южноамериканском Меркосур, в АСЕАН Юго-Восточной Азии, в африканских САДК на юге и ЭКОВАС на западе, а теперь замедляются или вообще откладываются. Если европейцы не смогли сделать это правильно, может быть, не стоит и пытаться? Стоит. Региональная интеграция – лучший способ творчески адаптироваться к необратимой глобализации.
Я по-прежнему убежден (и это не вера, а скорее знание, и «брекситология» его со временем подтвердит), что хорошо управляемая глобализация благоприятствует гармоничному развитию мировой экономики. Либерализация и интеграция национальных экономик во взаимосвязанную и взаимозависимую глобальную систему – это хороший рецепт на будущее. Если на этот раз совершить рывок в будущее нам не удастся, не стоит винить в этом греков или британцев, американцев или китайцев. Винить надо ошибки в экономике и глупость политиков, поскольку это они виновны в том, что Европейский союз трещит по швам, в том, что мир так нестабилен и все больше склонен к анархии.
Московский Экономический Форум. 12.07.2016
