МЭФ-2024: Политический ландшафт изменился. Экономика. Культура. Новые ориентиры

Такова была тема ежегодного Московского экономического форума (МЭФ), который прошел в Москве 2–3 апреля (Материалы МЭФ-2024 можно посмотреть здесь: https://me-forum.ru/about/mef2024/). Программа была весьма насыщенной. Ведущие эксперты, в том числе иностранные, два дня обсуждали меры поддержки промышленности и реального сектора экономики в целом, пути достижения социальной справедливости, повышение рентабельности агропромышленного комплекса, социально-экономическое развитие Евразии и т. д.

Организаторы МЭФ-2024 ключевое внимание уделили экономическим инструментам развития России. С их точки зрения, оптимальной является триада: стимулирующая налоговая политика (снижение налогов и наращивание расходов бюджета); мягкая денежно-кредитная политика (снижение ключевой ставки ЦБ); протекционизм в торговле.

Предлагаем выдержки из материалов МЭФ-2024.

Выдержки из пленарной дискуссии «Экономика: новая реальность – новые подходы», которая открыла форум

К. Бабкин (председатель МЭФ, президент Ассоциации производителей специализированной техники и оборудования, председатель совета ТПП по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России, автор стратегий развития экономики России, промышленник, в 2024 г. открыл три новых завода): Московский экономический форум – это площадка, где обсуждаются концепции. Наш мир постоянно меняется. При этом должны меняться и мышление, и подходы, и политика. Мы должны выявлять те проблемы, те места, в которых эта политика должна меняться, выявлять парадоксы и говорить о том, какова должна быть политика, каковы рецепты снятия больных вопросов, конфликтов.

Будем говорить об экономической политике, о том, что сегодня она в России полна парадоксов. Будем говорить о налоговой политике – о том, что бедные странным образом платят больше, чем богатые; cырьевики платят меньше, чем производители готовой продукции. Будем говорить о том, что много ситуативных налогов, которые ведут в никуда, вернее, решают сиюминутные задачи, но не ведут общество к развитию. Например, надо ремонтировать дороги – налогом облагаются перевозки, делая их более дорогими. Или надо поддерживать сельское хозяйство – вводим пошлины на экспорт продовольствия, тем самым тормозя развитие этого самого сельского хозяйства. Будем говорить о странной политике Центробанка, которая не нацелена на развитие. ЦБ странным образом видит своей единственной целью борьбу с инфляцией. Будем говорить о внешней торговой политике – о том, что она стимулирует вывоз сырья. Что, несмотря на волну санкций, Россия строго соблюдает условия вступления страны в ВТО, тем самым охраняя интересы глобалистов и тех, кто стремится видеть Россию чисто источником сырья и не хочет видеть или создавать стимулы для ее несырьевого развития.

Может быть, каждый чиновник, каждое ведомство и ведет себя рационально, но, если посмотрим на общую картину, мы увидим много парадоксов в общей политике, в общих подходах.

Конечно, стоит отметить, что не все плохо: несмотря на боевые действия, на увеличившиеся расходы, на отвлечение сотен тысяч активных людей из созидательного сектора, мы выстояли и развиваемся. При этом у России есть сильный лидер – В. Путин, получивший недавно мандат на новый срок, мощную поддержку нашего народа. И это значит, у нас есть все для развития, и можно лишь мечтать, как все будет прекрасно, если появится, в том числе и нашими с вами усилиями, стройная, ясная политика, ведущая вперед. Если культурная и экономическая политика будут нацелены на созидание, на проведение новой индустриализации, на гармоничное совместное развитие и построение более справедливого мира.

О. Дмитриева (депутат Госдумы РФ, член комитета по бюджету и налогам ГД, доктор экономических наук, профессор, автор первой редакции Бюджетного кодекса России): Рассмотрим один из парадоксов, которым полна наша экономическая политика, – это продолжающееся формирование Фонда национального благосостояния (ФНБ), который выступает как стимулятор государственного долга.

Считалось, что ФНБ надо накапливать на черный день. Но что у нас происходит с дефицитом и профицитом бюджета? С 2000-го, за 23 финансовых года, дефицит наблюдался лишь семь лет. Все остальное время у нас был профицит бюджета. Куда уходил профицит? Он уходил в ФНБ (до этого – Стабилизационный и Резервный фонды). Причем имело место пополнение стабфонда, или ФНБ, не только во времена профицитного бюджета, но и при дефицитном тоже.

К чему это все привело? Сопоставим. Одновременно прирост государственного долга, пополнение, использование ФНБ и дефицит бюджета. Выясняется, что у нас есть фактически всего два периода нормальной финансовой политики – с 2001 по 2007 г. и 2015-й, когда был профицит бюджета и когда пополнялся ФНБ, или Резервный фонд. Все остальное время – полная чехарда. Либо дефицит бюджета и при этом пополняется ФНБ, либо профицит бюджета и все равно осуществляются займы. Таким образом, мы определили огромный объем избыточных заимствований, то есть ничем не обоснованное заимствование и прирост долга. Ведь, когда нет реального дефицита, его и покрывать не надо.

Итак, смотрим цифры с 2001 по 2023 г. За весь период прирост госдолга – 21 трлн руб. А накопленный дефицит бюджета за эти годы составил около 8 трлн руб. Пополнение Резервного фонда – свыше 10 трлн руб. Избыточные заимствования – 20 трлн руб. Это цифра по нижней границе. На самом деле их больше, потому что источником покрытия дефицита является и приватизация, и остатки предыдущего года.

И дальше (поскольку мышление не меняется, хотя времена изменяются) все то же самое планируется на перспективу. Прирост госдолга – 14 трлн руб., в то время когда дефицит за будущую трехлетку – всего около 4 трлн руб.

Вся эта история привела к тому, что совокупные расходы на обслуживание долга – больше 10 трлн руб. за весь этот период. Сравним с доходами от размещения средств в ФНБ. Получается, расходы на обслуживание долга в пять раз больше, чем доходы от размещения средств в ФНБ. Даже формально. А ведь все время говорилось: надо сейчас занимать, когда нам дают под низкие проценты, а потом, когда нам нужны будут деньги, никто их не даст. Это абсурдная логика.

Интересно также сравнить, какова доля расходов на обслуживание долга в общих расходах бюджета. Минимальная доля, которая была достигнута, – меньше 2% – это в 2009–2010 г. Тогда, к примеру, расходы на образование (нужно же с чем-то сравнивать) более чем в два раза превышали расходы на обслуживание долга. Теперь смотрим, что у нас происходило в 2023 г. Расходы на обслуживание долга выросли в доле в два с половиной раза и составляют 5,3%. А расходы на образование остались примерно на том же уровне доли – 4,4%. Другими словами, огромные расходы, которые возникли просто из ничего и которые уже превышают расходы на образование.

Почему прирост долга у нас более чем около трех раз выше потребности покрытия дефицита бюджета? Это формирование и пополнение ФНБ и накопление остатков с последующим переводом в любые другие активы. Кому это выгодно? Казалось бы, выгодно международному финансовому капиталу, когда ФНБ через резервы ЦБ размещался в иностранных инструментах. Однако теперь этого нет. Тогда для кого? Это перекачка бюджетных средств уже в наш собственный финансовый сектор и банковскую систему. И второе – возможность бесконтрольного расходования средств, баланса бюджета, в источниках покрытия дефицита.

Что можно сделать? Во-первых, отменить бюджетные правила, поскольку ФНБ полностью затуманивает и усложняет финансовые потоки. Изменить бюджетную классификацию и все поступления показывать в расходах. Отказаться от практики профицитных бюджетов. И тогда у нас экономический рост будет не 3,5%, а 7,8%, как в Индии.

К. Бабкин: Это прекрасная иллюстрация того, что, по крайней мере, финансовый блок нашего правительства мыслит категориями денег, сбережения, накопления, а не категориями реального дела. Я, как представитель реального сектора, вижу, что мы с Минфином, с теми, кто устанавливает наши налоги, находимся в разных мирах и они нас вообще не видят. И ставят своей задачей – накопить, приумножить, занять, не обращая внимания на последствия для реального сектора. И это действительно трагично.

А. Галушка (зам. секретаря Общественной палаты России, член президиума комиссии правительства РФ по экономическому развитию и интеграции, автор экономического бестселлера «Кристалл роста к русскому экономическому чуду»): Хотел бы начать со слов выдающегося экономиста Дж. Кейнса, что экономика – это не мышление в категориях моделей, а мастерство выбора адекватных моделей. Я бы добавил, не только выбора, а их создание, изобретение, формулирование новых, адекватных моделей. Когда мы говорим, что два года прожили с начала СВО и экономика России выжила, устояла, хотелось бы понять, что происходило за этот период с точки зрения модели экономики и ее понимания. Вспомним оценки, которые давались в 2022 г., – нам все прогнозировали большое падение. Всемирный банк – 11,2%. Наши ведомства, Минэкономики, Центробанк, институты – где-то в среднем около 8–10%. Между тем по факту падение было 1,2% вместо 11,2%. Или взять прошлый, 2023 г. Все без исключения прогнозировали падение. Вместо этого самая растущая экономика Европы – экономика нашей страны, и это в условиях 16 тыс. санкций. Как объяснить такие порядковые непопадания?

За этими непопаданиями – абсолютная неадекватность даже наиболее простых прогностических моделей, которые отражают неадекватность той экономической политики, которая у нас имеет место. Это важный вывод.

Надо наконец-то формулировать и применять модели, адекватные условиям той экономической войны, которая развязана Западом против нашей страны, условиям той глобальной трансформации и построения принципиально новой экономической системы. И здесь прежде всего, на мой взгляд, решающее значение имеет вопрос государственного планирования. И, наконец-то, исполнение федерального закона о стратегическом планировании, исполнение указа президента «Об основах государственной политики в сфере стратегического планирования». Имею в виду, когда мы смотрим на узкие места, проблемы, нераскрытый потенциал, становится понятно: невыполнение государством своей организующей роли в экономике приводит к тому, что экономика не раскрывает свой потенциал.

Очевидные вещи. БАМ и Транссиб. Помните, когда должна была быть закончена, например, реконструкция этой магистральной инфраструктуры? Все сроки сорваны, неоднократно перенесены. А с чем это связано? Кто эту работу не выполняет? Можно вспомнить и о других инфраструктурных проектах. Или высокотехнологичном развитии нашей экономики.

Так, был указ президента от 2016 г. о стратегии научно-технологического развития. Очень четкий, ясный, структурированный, чрезвычайно полезный и со временем все более становящийся актуальным. И вот наступил 2022 г., с серьезными антироссийскими санкциями... Смотрим указ 2016 г. – все, что там было написано, надо было сделать. Но его не исполнили. Прежде всего в главном – в части комплексных научно-технологических проектов, которые, в соответствии с приоритетами, установленными указом, должны были обеспечить прорывное развитие России по ключевым направлениям технологического развития. Для галочки были приняты какие-то три проекта, совершенно не того масштаба, которого требует указ. Но его, повторю, не исполнили. Недавно приняли новый.

Как такое происходит? И что, новый указ тоже не будет исполнен, а потом еще один примут? И почему стилем работы ведомств, моделью их организационной работы является, как правило, распределение субсидий либо регионам, либо хозяйствующим субъектам, а потом умывание рук и отчетность о своей деятельности, как реализовано кассовое исполнение этих субсидий, а не достигнутых целей развития?

Комплексный научно-технологический проект прорывного развития страны невозможно реализовать путем раздачи субсидий регионам. И это важная констатация. То есть качество менеджмента в системе госуправления надо выводить на принципиально другой уровень. На мой взгляд, сегодня мы видим управленческое несоответствие реальному потенциалу страны и масштабу вызовов, которые перед нами стоят.

Когда мы обращаемся к истории вопроса – как проводилась индустриализация в нашей стране после войны, как уже к четвертому кварталу 1947 г. уровень промышленного производства вышел на довоенный уровень, были созданы радиоэлектронная, космическая, атомные отрасли, – надо понимать, что тут речь идет о качестве планирования. Только делалось это все на арифмометрах, без цифровых технологий, искусственного интеллекта и больших данных. Зато сегодня у нас все эти возможности есть, а вот надлежащего качества работы нет. В результате – колоссальная упущенная выгода нашей страны.

Теперь о денежно-кредитной политике. По итогам 2023 г. мы получили рост инвестиций в экономику 9,8%. Хорошие данные. Но что мы видим в структуре источников финансирования? 56% – это собственные средства предприятий, а кредиты только 9%. Это абсолютно перевернутая ситуация по сравнению с экономиками Запада.

Удивительно, как мы вышли почти на 10% роста инвестиций, когда у нас фактически нет кредитной политики, нет приоритета развития дешевого, длинного, проектного финансирования. А также финансирования инфраструктуры, строительства новых заводов, освоения новых технологий, масштабного импортозамещения... Но это же очевидный стоп-фактор, который не дает нашему потенциалу реализоваться.

Мы выросли на 3,6%, а регулятор, который, по идее, должен формулировать и реализовывать кредитную политику, говорит о каком-то перегреве. Какой же перегрев? Мы только на ноги стали вставать.

Хочу напомнить очень точную оценку отечественного экономиста, выдающегося Я. Паппэ: если мы хотим говорить о значимом экономическом росте, который трансформируется в социальное благополучие и ощутим людьми, он начинается с 5%. Пять и более процентов! То есть у нас рост просто не должен и не может быть ниже 5%. Но только это другие подходы, другие модели и другие методы практической реализации экономической политики.

И, что это возможно, нет никаких сомнений. И то, что мы видим даже по итогам 2023 г., – это свидетельство, когда, к сожалению, пока не целостно, не последовательно, пусть фрагментарно и точечно, но мы начинаем вырываться из старых догм и доктринальных стереотипов, начинают получаться результаты, неожиданные для всех, для всего мира. В нашей истории так часто было. И до Великой Отечественной войны, и после нее. Запад не мог понять, отчего же мы так бурно развиваемся.

Е. Савченко (член Совфеда РФ, доктор экономических наук, член-корреспондент РАН. За 27 лет работы губернатором Белгородской обл. сделал регион образцом для подражания): Тоже начну с афоризма, автором которого являюсь сам, небольшой парафраз на всем известную историческую фразу – призрак солидаризма бродит по планете.Речь пойдет об экономической модели солидарного общества. Солидарное общество – это новый экономический уклад, который грядет на смену капиталистическому. В нем сбалансированы все отношения между государством, обществом и гражданином. Основой гармонии является справедливое распределение вновь созданной стоимости или вновь созданного богатства между государством, собственником, работодателями и трудовыми коллективами. Достигается это новой экономической моделью. Мы назвали ее справедливо-центричной. Мы – это я и Андрей Владимирович Щербаков, соавтор книги «Преображение России».

Солидарное общество это не только справедливо-центричная экономика. Это новая архитектура власти. Новое социальное устройство (или трансформация социального устройства). Это инновационно-центричное развитие науки. И все это сплачивает духовно-центричное мировоззрение.

Когда мы уверяем, что экономическая модель солидарного общества справедлива, думаю, сразу возникает вопрос, а в чем несправедливость существующей экономической модели. Ответ прост. Рассмотрим на примере данных 2021 г. Вновь созданная стоимость (ВВП) – 130 трлн руб. Посмотрим, как она распределяется. Налоги – 48 трлн руб. (37%). Прибыль после налогообложения – 55 трлн руб. (42%). Остаток – 27 трлн руб. – фонд оплаты труда тех, кто работает в экономике. Как видите, добавленная стоимость, или вновь созданное богатство, распределяется несправедливо: несколько тысяч собственников получают в свое распоряжение в два раза больше прибыли, чем примерно 50 миллионов работников, занятых в экономике. Итак, мы установили источник справедливости, он же и источник бедности, и недовольства.

Теперь посмотрим, какая структура распределения является желательной: налоги 35–40%; 35–40% идет в фонд оплаты труда в экономике; оставшиеся 20–25% – прибыль. В результате зарплата наемных работников удвоится, доходы населения вырастут, бедность уменьшится, рост экономики будет стимулироваться, а общество консолидируется.

Как достичь желаемой структуры? Нужно совершить три простых действия. Первое. Законодательно установить – размер прибыли на предприятии не должен превышать фонда оплаты труда. Второе. Зарплаты сотрудников в экономике и бюджетной сфере должны быть сбалансированы. И третье. Установить, что соотношение доходов на каждом предприятии 10% высокооплачиваемых сотрудников не должны превышать доходы 10% низкооплачиваемых более чем в три с половиной раза.

Что получим в результате? В высокоприбыльных отраслях произойдет снижение прибыли, соответственно, снижение цен и их стабилизация. В низкорентабельных отраслях – повышение прибыли и увеличение фонда оплаты труда. То есть произойдет переток капитала из высокоприбыльных в низкоприбыльные отрасли. Ценообразование на внутреннем рынке станет независимым от мировых цен. Будет стимулироваться экспортный и инновационный потенциал. Следующее. В существующей в России налоговой системе объектом налогообложения являются результаты труда – заработная плата, прибыль, добавленная стоимость. Граждане платят НДФЛ, бизнес, соответственно, – налог на прибыль и НДС. Мы предлагаем сменить объект налогообложения. Новым объектом налогообложения должны быть ресурсы. Минеральные ресурсы – это арендные платежи. Финансовые ресурсы – это комиссия от финансовых транзакций. Предметы роскоши – это налог на роскошь. Каковы преимущества такой системы? Простое администрирование, прозрачность, обнуление теневой экономики, снижение коррупции. Ресурсная налоговая система была бы способна раскрыть потенциал развития экономики, консолидировать деловое сообщество и государство, выработать в обществе стандарты умеренного потребления, что очень и очень важно во всех отношениях.

Как избавиться от родового проклятия капитализма (противоречия между трудом и капиталом) и вообще рыночной экономики? Для этого можно было бы ввести институт трудовой собственности. Наемный работник превращается в совладельца, соперник – в сотрудника. Что мы имеем в результате? Исчезает отчужденность работника от собственности и результатов труда. Соперничество между собственником и наемным работником превращается в сотрудничество. Раскрывается творческий потенциал сотрудников, повышается эффективность производства. То есть трудовая собственность неотделима от субъекта трудовой деятельности и не выходит за пределы трудового коллектива.

Предложенная модель экономики отвечает высшему принципу солидарного общества – неуравнительной справедливости. А значит, ее можно назвать справедливо-центричной экономикой солидарного общества.

В чем отличие экономической модели солидарного общества от нынешней рыночной капиталистической и плановой социалистической? Цель капиталистической экономики, как известно, – прибыль. В плановой – сильное государство. Справедливо-центричная цель – это, повторю, гармония экономических отношений. Меняются и этические принципы. Если для рыночной экономики это конкуренция, соперничество, то для плановой – равенство. (Равенство было для нас своеобразной ловушкой. По-моему, П. Столыпин приводил такую формулу: если взять десять человек трудолюбивых и десять лентяев, соединить их и попытаться добиться равенства, в результате получим 20 лентяев.) Этические же принципы солидарной экономики – это справедливость, сотрудничество, солидарность.

Но что происходит, если меняются этические принципы? Происходит смена общественно-экономического уклада. Мне представляется, если планомерно, поэтапно и последовательно внедрять новую справедливо-центричную экономическую модель в РФ, станет возможным в течение короткого исторического периода перейти мирным способом от капитализма к солидарному обществу, где царят справедливость, гармония и целесообразность.

А. фон Бисмарк (немецкий предприниматель, общественный деятель, основатель российско-немецкого общественного проекта «Бисмарк-диалог», потомок первого канцлера Германской империи Отто фон Бисмарка): Немецкое правительство обеспечило ситуацию, чтобы диалог в Петербурге, к сожалению, был завершен. И я решил, что мне нужно начать в Германии проект «Диалог Бисмарк», чтобы продолжать сотрудничество, общение между нашими странами. Сейчас есть Немецко-российский форум, который поддерживает в основном только обмен между студентами. Этот форум продолжает работу под лозунгом «Сплочение сил мира и диалога». Мы, те немцы, которые являемся друзьями народов России, не хотим разрыва этих отношений. И в моем проекте «Диалог Бисмарк» участвуют и немцы, и российские граждане, которые приняли совместную декларацию о дружбе между народами наших стран.

Дам кратко свою оценку экономики Германии. Что касается семейных бизнесов, они очень сильно пострадали от экономических санкций, которые были введены в отношении России. В Германии у многих складывается впечатление, что эти санкции наложены не на российских граждан, а на немцев. Энергия стала для наших компаний очень дорогой, поэтому многие большие фирмы перемещаются в США и Китай.

Сейчас доминируют наши «зеленые» политики. Если раньше они заявляли себя пацифистами, то сейчас они, наоборот, – партия войны. Они говорят только о вооружениях, больше ни о чем. Имеет место деиндустриализация, которую инициировали «зеленые» в нашем правительстве, и она быстро прогрессирует. Другими словами, «зеленые» становятся стороной, которая тормозит бизнес.

К сожалению, мы утратили дипломатические связи. Да и наши мейнстрим СМИ находятся на стороне правительства, настраивают немцев против россиян, хотят разрушить экономические связи между Россией и Германией. ФРГ теряет собственные интересы. Нас втягивают в конфликт в основном США и другие европейские страны, да и СМИ внесли в это большой вклад.

Считаю, что во времена конфликтов нам особенно нужны дипломатические связи, связи между предприятиями на разных уровнях. Мы все очень взаимосвязаны в экономическом плане, и нам всем нужна деэскалация, а не эскалация.

Поверьте, немцы хотят миролюбивого общения и развития экономических связей. Меньшинство граждан Германии поддерживает правительство, большинство же хочет мира. И сейчас нам нужно прекратить военные действия в Европе и сплотиться вокруг дела мира, как уже предлагали многие страны БРИКС. И мы, в Германии, понимаем, что должны восстановить мировую репутацию. К сожалению, Запад полностью забыл одну вещь за последние 30 лет, что Россия постоянно стремится к безопасности и запрашивает архитектуру безопасности, которая необходима для всех европейцев, включая и Россию. И Россия принимает во внимание все интересы. Нам нужен диалог на самом высоком уровне.

В завершение хотел бы привести две цитаты О. фон Бисмарка. Во-первых, он сказал, что, когда Германия и Россия – друзья, у Европы все хорошо. И, во-вторых, – «Любой, кто хочет постоянного мира, должен принимать во внимание интересы других». Я также работаю над этим в Германии.

А. Широв (директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент РАН, специалист в области обоснования экономической политики): Я бы вернулся к тому, что говорил А. Галушка по поводу новых принципов управления. Считаю, проблема не в том, что мы не можем перейти к режиму планирования, неважно, к какому – индикативному, неиндикативному...

Проблема в том, что даже если правительство и готово гибко менять механизм управления и внедрять новые модели этого самого управления, то аппарат, министерства, ведомства и так далее к такому повороту пока не готовы. Как это произошло, почему текущее качество российского аппарата стало столь низким? Видимо, это проблема системы образования.

Но, как бы то ни было, если мы ничего не сделаем с нашим аппаратом управления на всех уровнях – региональном, правительственном, – то, к сожалению, все предложения по изменению в области планирования, стратегирования, скорее всего, не будут восприниматься как инструменты к действию.

Очень важно понимать, что экономика – это наука, в которой невозможны доказательства. А это значит, что вся та цифровизация, объемы новых данных, которые мы делаем, модели и другие предложения, к сожалению, не являются истиной в последней инстанции. Ни одна модель не является абсолютным доказательством, и в конечном счете решение принимает человек, который облечен властью. Таким образом, существуют естественные ограничения на пути к абсолютной цифровизации принятия решений. Качество управления все равно будет впереди.

На самом деле в нашей экономике в 2023 г. произошел масштабный структурный сдвиг, которого мы не видели за последние 20–25 лет. Фактически главным драйвером стала обрабатывающая промышленность. При этом темпы роста в таких видах деятельности, как производство готовых металлических изделий, допустим, в оборонке, – 30–35%. В других машиностроительных видах деятельности – 25–30%. Понятно, что такие темпы роста означают очень быструю загрузку производственных мощностей, из чего следует – мы очень быстро из одной стадии (которая связана с использованием имеющегося потенциала) подходим к стадии, когда этот потенциал будет задействован и потребуется новое решение. И вообще, все развитие нашей экономики в ближайшие 10–15 лет – это история, когда надо будет очень быстро менять модель управления и модель развития, потому что факторы, которые будут развивать нашу экономику, начнут очень быстро меняться.

Мне кажется, геополитическая ситуация, в которой мы сегодня находимся, в значительной степени была спровоцирована тем, что в течение более десяти лет наша экономика росла очень медленно. Наш рынок стал менее значимым для мировой экономики, в том числе для европейской, и партнеров, которые в значительной степени потеряли интерес происходящему в России. И это выключение России из лидеров экономического роста стало важнейшим фактором нарастания геополитической напряженности. Отсюда простой вывод: усиление мощи нашей экономики будет способствовать тому, что мы сможем наладить отношения в том числе с нашими традиционными партнерами. Конечно, после того, как произойдет определенная деэскалация. Мы видим, многие крупные европейские компании уже пожалели, что они ушли с нашего рынка.

Ключевые проблемы нашей экономики связаны с низкой эффективностью производства. И они никуда, к сожалению, не ушли. И если мы говорим про инвестиции и что на самом деле никаких вариантов, кроме как увеличивать вложения в основной капитал, не существует, то все силы правительства и бизнеса должны быть направлены на то, чтобы как-то изменить ситуацию с эффективностью.Что здесь у нас ключевое? Мы все время говорим, что у нас дефицит трудовых ресурсов. Да, в краткосрочной перспективе дефицит квалифицированных кадров является проблемой. Но в реальности 30% рабочих мест в нашей стране – низкоквалифицированные, с низким уровнем оплаты труда. И если не изменить эту ситуацию, то так и останется динамика, когда 20 млн рабочих мест – это рабочие места со средним или выше среднего уровнем зарплаты, а 50 млн рабочих мест – с зарплатой ниже или на уровне средней.

Понятно, что в этих условиях возникают проблемы не только со стороны предложения. Президент на ПМЭФ-2023 совершенно справедливо говорил об экономике предложения. Но у нас проблемы и на стороне спроса: несмотря на двукратный рост доходов населения за последние 15 лет, фактически доля потребления первичных товаров и услуг, продовольствия, услуг ЖКХ, общественного транспорта вообще не изменилась. Она остается на одном и том же уровне. То есть рост доходов не приводит к улучшению качества потребления. Это парадокс, которого не было в современной истории крупных стран. И с этим нужно бороться.

Но если мы говорим, что у нас проблемы и на стороне спроса, и на стороне предложения, возникает вопрос налоговой системы. Президент в своем послании Федеральному собранию 29 февраля 2024 г. обозначил эту проблему, объявив, что дискуссия о налогах начинается.

У нас налоги воспринимаются Минфином прежде всего как фискальная функция, как обеспечение доходов государства. Но не включена другая и очень важная функция налогов – стимулирующая. Если уж мы говорим о росте налога на прибыль, то нужно говорить и о пропорциональном росте налогового вычета за инвестиционные вложения. А если мы говорим о прогрессивной шкале НДФЛ, то надо предусмотреть серьезные вычеты для тех людей, которые потребляют отечественные товары и услуги, продвигают высокотехнологичное производство.

Вот об этом нужно думать – об эшелонировании экономической политики. Иначе решения, которые мы можем принять сейчас, уже завтра могут оказаться неэффективными. Нужно смотреть на экономику в динамике и определять, какие меры экономической политики являются эффективными в тот или иной момент развития.

К. Бабкин: Действительно, это очень важный посыл: налоговая политика должна носить не ситуативный характер, а смотреть на мир в комплексе и видеть не только фискальную, но и стимулирующую функцию. Но, отмечу, вся экономическая политика должна видеть мир в комплексе. И Центробанк должен отвечать не только за инфляцию и финансовую стабильность. И Минфин – не только за накопление денег. И Минпром – не только за промышленность. И Минсельхоз – не только за сельское хозяйство...

Правительство должно работать как единый механизм, видеть картину в целом и работать на общий результат – на то, чтобы в России было выгодно созидать, чтобы страна уверенно двигалась вперед. Вот этого, наверное, сегодня недостаток. Однако именно в комплексном подходе к экономической правильной стратегии – ключ к успеху и развитию.

Д. Кривцов (генеральный директор машиностроительного завода «Тонар». За 30 лет «Тонар» стал крупнейшим в России производителем прицепной и полуприцепной техники, внедорожных самосвалов и автопоездов. Завод достиг самого высокого уровня роботизации в отрасли):Когда иностранные компании ушли с рынка, общественность справедливо сказала промышленности: хотели импортозамещение – ваш выход, покажите, на что вы годны. И, конечно, мы начали расти, загружать имеющиеся мощности, стремительно создавать новые...Но, несмотря на то что мы выросли в 2023 г. практически на 50% (как и многие другие), ограничения нам так просто не снять. Это ограничения и по оборудованию, и по материалам, и по комплектующим. Впрочем, с этим мы как-то научились справляться. А вот основное ограничение – нехватка работников, над нами всеми довлеет. И не так просто решить эту проблему в одиночку.

Как и любой директор, вижу – людей не хватает. В 2023 г. мы увеличили численность с полутора до двух тысяч сотрудников. Но надо гораздо больше.

Первый условный рефлекс – повысить зарплату. Каково же было мое удивление, когда это не сильно помогло. Отдел кадров мне сказал – нет людей. Как нет?! Вот, у нас есть деревня Кабаново, там железнодорожная станция, и каждое утро толпы народу ездят на электричке работать в Москву. Говорю отделу кадров: «Когда электрички будут пустые, вот тогда, значит, действительно людей нет».

Другими словами, люди есть. Но почему они к нам не идут? Быстро стало понятно – это не наш контингент. Люди, которые привыкли работать сутки через трое за 50 тыс. руб., не очень-то хотят идти на завод и работать по-настоящему. И неважно, будете платить ему 100, 150 или 200 тыс. Тут уже поздно что-то менять. Надо воздействовать на их детей, сделать для них привлекательной работу на заводе.

Хотя сейчас мы понимаем, что это выглядит не столь уж привлекательно, как молодежь привыкла думать. Для них престижнее работа в офисе, банке, еще где-то. Такую картинку им нарисовали медиа. Посмотрите, ведь любой комик, стендапер и т. д. рассказывает: будете плохо учиться – пойдете работать сварщиком на завод.

Не спорю, во многом виноваты и мы, промышленники, – платили людям по 30 тыс. руб., они света белого не видели. Немудрено, что создался такой непривлекательный образ работы на заводе. Настало время эту картину менять, иначе молодежь никогда к нам не пойдет.

Любой руководитель предприятия сейчас поднимает зарплату. Причем сильно прибавили. Знаете, у нас по городу раньше везде была реклама каких-то магазинов, окон, еще чего-то, а сейчас каждый щит, баннер – «Приходи работать на завод». Все заводы в округе рекламируют себя… Ну и что это за реклама? Почему молодой человек, который еще пока в школе учится, вдруг должен захотеть прийти на завод? Ему даже уровень зарплаты, в принципе, сейчас ни о чем не говорит.

Мы для молодого человека должны нарисовать такую картину, что по-другому он свою жизнь и представить не сможет. А это отдельное жилье – в 25 лет у человека должно быть отдельное жилье. Какая-никакая машина, независимость. 35 лет – уже солидный человек, значит, ему нужен дом, чтобы, скажем, трое детей там могли спокойно поместиться. Мое личное видение – в России должны быть одноэтажные дома, а не вот эти вот человейники. Одна или две машины. Нормальное, доступное образование, ведь человек не должен думать, как почку продать, чтобы дать детям образование...

И если человек будет понимать: эта картина у него реализуется, если он пойдет на завод, – его выбор будет очевиден. Мы живем при капитализме, и эту картину можно нарисовать с учетом ипотеки, заемных средств, но мы должны сделать это вместе, чтобы мечта не стала утопией, а оказалась доступной и реализуемой.

Наверное, я бы все-таки дал еще шанс капитализму: прибыль не так уж плоха, если она реинвестируется в производство и делает предприятие более устойчивым, более конкурентоспособным, инновационным. Соответственно, и налоговая политика должна быть такой, что стимулировала бы инновации, инвестиции и, наоборот, дестимулировала вывод прибыли.

Если молодой человек будет вот таким образом представлять жизнь, думаю, у нас очередь будет выстраиваться из желающих работать на производстве. Уверен, спрос на такой образ жизни, который я обрисовал, затронет не только человека труда, завода или сельского хозяйства, но и всех вокруг, – и работников образования, медицины и т. д., тех людей, которые должны составлять основу среднего класса.

К. Бабкин: Уважаемые друзья, нас смотрит в Интернете около двух тысяч человек. И они присылают вопросы. Вот меня спрашивают: «Г-н Бабкин, почему вы боретесь именно за снижение ключевой ставки, если есть Фонд развития промышленности, который выдает кредиты под 1–3%?»

Это аргумент правительства – зачем вы критикуете ЦБ, если вам доступны кредиты под 1–3% в Фонде развития промышленности (ФРП). Да, компания «Ростсельмаш» пользуется поддержкой ФРП. Благодаря этой поддержке мы можем развиваться и инвестировать в производство. Но комбайн состоит из 20 тыс. деталей – прокладки, резиновые шланги, жидкости... И эти 20 тыс. деталей невозможно производить в одной компании. Невозможно иметь все компетенции в одной фирме. При больших компаниях должен быть огромный подлесок из небольших, которые производят специализированные продукты.

А минимальный кредит в ФРП – 100 млн руб. Это значит, что 90% компаний просто не могут воспользоваться поддержкой фонда. К тому же в России сегодня нужны сотни тысяч проектов развития. Однако из одного фонда невозможно все эти проекты администрировать. Не получится всем раздавать деньги, имея один-единственный эффективный механизм поддержки инвестиций. Нужна комплексная политика. Нужны дешевые кредиты.

И необходимо прекратить эту порочную практику, что правительство соберет побольше денег и потом кому-то будет их раздавать... Давайте просто выстроим налоговую систему так, чтобы она стимулировала и направляла развитие экономики, общества, производства в тех сферах, которые необходимы сегодня.

Выдержки из сессии «Многополярный мир и цивилизационный подход»

А. Кобяков (кандидат экономических наук, эксперт и член международного комитета Московского экономического форума, доцент МГУ им. М. В. Ломоносова): МЭФ уже стал традиционной площадкой для общения не только российских экспертов и политиков между собой, но и для формирования дружественного международного экспертного сообщества. На международных сессиях уже не первый год обсуждаются альтернативы существующему миропорядку. И хотелось бы надеяться, что МЭФ вносит свою лепту в запуск процесса формирования многополярного мира – на уровне общественной и экспертной дипломатии. Сегодня мы обсуждаем связанный с цивилизационным подходом аспект проблем многополярного мира.

Напомню, долгое время после Второй мировой войны мы жили в условиях биполярного мира. Мир разделился на два полюса – капиталистический, лидером которого выступали США, и социалистический во главе с СССР. Конструкция, может быть, была не совсем равновесная, но в целом сбалансированная. Капстраны под руководством США организовали глобальные управляющие институты: Международный валютный фонд, Всемирный банк, Всемирную торговую организацию и так далее. Советский Союз изолировался от капиталистического мира и создал собственную международную систему – Совет экономической взаимопомощи. Системы конкурировали за влияние в третьем мире, но мало пересекались между собой.

После распада СССР осталась только одна сверхдержава. Она перехватила функции управления в глобальном масштабе и стала контролировать все существующие институты практически в одиночку. Образовался так называемый однополярный мир. США, как мы знаем, пытались использовать даже институцию ООН, чтобы прикрывать многие свои агрессивные планы по захвату территорий или военных операций в различных регионах: в Югославии, Афганистане, Ираке, Сирии и т. д. Противопоставить этому сильному полюсу было нечего, поэтому гегемон просто игнорировал разрозненные голоса государств, продолжая свой диктат.

Но за последнее десятилетие ситуация существенно изменилась. У США появился сильный конкурент в экономике. Если считать по паритету покупательной способности валюты, Китай – уже первая экономика мира по абсолютному масштабу. Выросли и альтернативные геополитические игроки, сильные региональные державы. Они начали активно сопротивляться доминированию США, перестали бояться... Каждый их шаг сейчас обнажает истину, что однополярное мировое устройство завершается.

Появились возможности обходить диктат США. Это видно и на примере России, ведущей специальную военную операцию. Несмотря на все усилия, Западу не удалось установить экономическую блокаду нашей страны. Да и такие крупные и претендующие на самостоятельность державы, как Китай, Индия, Индонезия, Бразилия, Турция, Аргентина, ЮАР, Иран, Саудовская Аравия, и другие отказываются подчиняться диктату США.

Противоречия между старым порядком вещей, старыми глобальными институтами и новой реальностью накапливались постепенно, но неуклонно. А события последних пары-тройки лет послужили триггером, если хотите, катализатором, который ускорил этот процесс. Можно сказать, что мир стал изменяться с резким ускорением. Причем мир меняется объективно. Но в каком именно направлении пойдет запущенный процесс, пока неизвестно.

Нельзя исключить, что дело идет к какой-то новой биполярной конструкции. Но хотелось бы надеяться, что все-таки это будет более диверсифицированная и многополярная конструкция. Тем не менее она возникает без какого-то четкого организационного плана. К тому же существующие противоречия между альтернативными игроками тоже препятствуют формированию объективной позиции.

Но все же многофакторному и в то же время неуправляемому действию пытаются придать форму. В качестве примера достаточно привести БРИКС. В рамках этого объединения основные игроки – претенденты стать полюсами многополярного мира – вырабатывают согласованные позиции.

Какую роль может сыграть цивилизационный подход в формировании концепции многополярного мира? Кажется, что это в чем-то сходные и родственные понятия – многополярный мир и разнообразие цивилизации. Но это не совсем так. Последние 400–500 лет, до середины XX в., весь мир формировался на ценностях западной цивилизации, прежде всего англосаксонского мира. В основу глобальных институтов и международных принципов легли римское право и лозунги эпохи Просвещения – свободы, равенства, братства, справедливости. Конечно, они не до конца учитывали специфику неевропейских регионов мира, но в целом эти принципы были по своей природе прогрессивными.

Однако, начиная где-то с последнего десятилетия XX в., ценности западной цивилизации стали резко мутировать. Социальная справедливость превратилась в покровительство меньшинств. В повестку мировых организаций вошли идеи глобальной экологической катастрофы, отказа от промышленного развития, враждебных экспериментов с собственным полом и прочее. Стало очевидно, что измененные ценности вступили в стадию острого конфликта с общечеловеческими и цивилизационными.

В условиях однополярного мира противопоставить постмодернизму было нечего, так как иностранные инвестиции, кредиты, международные контракты, договоры, – все они обуславливались обязательным признанием постмодернистских ценностей и глобализационной повестки. Здесь мы видим взаимосвязь как раз цивилизационного аспекта и многополярности, которая становится возможной в современных условиях, поскольку именно она и позволяет сопротивляться западной повестке.

Многополярность только зарождается. Неизвестно, что станет ее основой. Может, она будет строиться на тех же западных ценностях, которые вернутся к идеям эпохи Просвещения, очистившись от модных веяний, или (что, думаю, произойдет скорее всего) появится попытка нащупать новые общие принципы из разных цивилизаций. Это перспективный, но сложный путь, так как некоторые ценности различных цивилизаций противоречат друг другу. Поэтому особенно важно найти механизмы поиска и согласования общих представлений. Надежду дает нынешний состав лидеров будущих полюсов. Кого ни возьми, это все сильные, решительные, принципиальные политические фигуры. Возможно, им удастся выработать консенсус и построить новые институты многополярного мира.

Одной из наиболее перспективных площадок для этого является БРИКС. Правила игры там только вырабатываются, противоречия разрешаются в диалогах. Это протоплазма новых глобальных международных институтов. На мой взгляд, приоритетным направлением в рамках БРИКС может стать конструирование новых финансовых институтов и коллективной расчетной валюты, поскольку глобальное доминирование доллара имеет все еще большой запас прочности. Мне кажется, Россия могла бы в год своего председательства в БРИКС выступить с этой инициативой и начать хотя бы с разработки институциальных основ платежной системы БРИКС.

С. Пандит (Индия, доктор экономических наук, профессор, ректор Университета Джавахарлала Неру в Нью-Дели): Всегда говорю, что мы отстаиваем семь основных принципов: демократия, развитие, обсуждение, дискуссия, дебаты, разнообразие и несогласие. И мне кажется, что мировой порядок не может основываться на каком-то едином подходе. Если у вас только один гегемон, который стремится только к демократии, это не может быть отражением ситуации, которая сложилась после 1945 г. Ситуация в мире изменилась. Однополярный мир закончился.

Считаю, есть три основные державы – Россия, Китай и США. Индия может стать еще одной такой державой и оказаться на той же арене, где работаете вы. Конечно же необходимо выработать экономическую архитектуру нового мира. Ведь мы по-прежнему имеем дело с Бреттон-Вудской системой, которая, на мой взгляд, также находится в состоянии упадка. И страны БРИКС действительно могли бы выработать платежную систему, которая стала бы альтернативой существующей.

Действительно очень важно выработать правильную архитектуру нового многополярного мира, очень важны отношения между крупными странами, в том числе и между образовательными организациями, между лидерами стран. Очень важно, что в школьных и институтских учебниках пишут наши специалисты… Сейчас в Индии о нынешней эпохе говорят так: это холодная война 2.0. И очень важно, в каких выражениях и оценках мы ее описываем. Вырабатывая совместно новые идеи относительно того, как развиваться, мы могли бы выработать пути решения существующих проблем.

Индия верит в мультиполярный мир, который должен быть свободным от врагов. Крупные державы обычно собирают вокруг себя партнеров, но мы бы хотели, чтобы у нас был максимально широкий выбор и чтобы этот выбор шел на благо всех государств, которые делают этот выбор. Вместе мы должны выработать мир, который будет более благоприятным для всех.

Индия, Россия, Китай – это цивилизационные государства, и важно, чтобы мы смогли объединить традиции с современностью, продолжение традиций – с изменениями, а то, что уникально для каждой из стран, – с универсальным. Ну и, конечно, локальное совместить с глобальным. Все это очень важно.

Так как на наш взгляд выглядит цивилизационный мир, основанный на мультиполярности? Индия всегда верила в мультиполярность. В индуизме несколько миллионов богов. Мы не выбираем каких-то конкретных богов и идеологии, поэтому наш идеал заключается в панчамбрас – это то, о чем говорил Н. Моди: главное, чтобы были достоинство и честь. Каждая страна нуждается и в достоинстве, и в чести.Второй принцип – самват (диалог и вовлеченность). Это очень важно, особенно в формате БРИКС+. И третий принцип – самруди (объединенное благосостояние). Другими словами, раз мы вместе, мы выйдем из этой ситуации.

И, безусловно, мы должны заботиться о региональной и глобальной безопасности. БРИКС+ должен ориентироваться на мягкую силу, и, благодаря председательству России в организации, я надеюсь, что в ее деятельность будут привнесены новые парадигмы.

Ж. Граса Лима (Бразилия, дипломат высшего ранга, вице-председатель Бразильского центра международных отношений – крупнейшего think-tank в области международных отношений страны, в прошлом дважды замглавы МИД Бразилии): Что касается Бразилии, наша страна в определенной степени является региональным лидером, при этом мы сталкиваемся с более очевидными вызовами на своей территории, чем на международной арене. Бразилия в течение долгого времени работала над закреплением границ – у нас большое количество соседних государств.

Как выглядит современная цивилизация? Пока еще мы не пришли к многополярному миру. Пока еще у нас, скорее, плюриполярный мир, сильно отличающийся от того мира, который существовал по итогам Второй мировой войны.

С точки зрения интеграции и обеспечения независимости отдельных государств, важную роль играет торговля. Мы все должны соблюдать правила торговли. И это позволяет нам цивилизационно сохранять лицо. Однако по итогам исследований мы увидели, что целый ряд международных организаций работал над тем, чтобы утвердить односторонний, однополярный мир. В этом состояла определенная мечта. Тем не менее такие правила игры не были приемлемы для всех.Приходилось принимать во внимание мнения различных стран, во все большей степени развивающихся стран, которые появились на экономической арене. И только в 1990-х годах появились новые ожидания…

Но что произошло в течение первых лет существования БРИКС? Мы гораздо в большей степени столкнулись с проблемами конфронтации, чем с вопросами сотрудничества. И сегодня, в XXI в., мы находимся в ситуации, когда снова питаем новые надежды и прилагаем максимальные усилия, чтобы организация БРИКС+ смогла стать действенным средством, верным своим идеалам, и могла бы оказывать поддержку формированию нового порядка.

Безусловно, мы не должны оказывать поддержку одностороннему миру, причем не только в торговле, и в коммерческих отношениях.

Г. Ле Пере (ЮАР, внештатный профессор Университета Претории): Хотел бы обратить внимание на две книги – С. Гамильтона «Крах цивилизации» и Ф. Фукуямы «Конец истории». Это противоположные точки зрения на международный порядок. У Ф. Фукуямы мы видим нотки триумфа, а у С. Гамильтона это, скорее, разговор о культурной идентификации и самоидентификации. У Ф. Фукуямы мы видим взгляд на глобальный Юг, глобальный Север, методологию, которая применяется, эпистемологию...

И, когда мы говорим о многополярной многоцивилизационной архитектуре, начавшей формироваться после окончания холодной войны, мы можем проследить, как меняются структура мира, международный порядок и этнос, который доминирует в мире. Мы увидели, каким образом формируется эпоха, как происходит трансформация глобального общества.

Сегодня мы можем говорить уже об изменениях в культурном и идеологическом контексте современного общества. Мы видим, что глобальный вектор сдвигается с Запада в сторону других сообществ. Новый локус цивилизационной политики ориентируется в культурном и идеологическом контексте на многополярность. Мы видим, как меняется международный ландшафт…

И все это происходит так, как невозможно было представить в конце холодной войны. Мы видим новую цивилизационную политику и многополярность. Брошен вызов либеральному западному миру. Мы наблюдаем теории и споры, ведь существует парадигма великих держав, что они должны находиться в западном полушарии мира и возглавляться США.

Мы видим, каким образом многополярные синергии могут существовать в этом мире. Сегодня огромную роль имеют инновации, демократические тенденции, которые поддерживаются культурными и религиозными традициями ислама, индуизма, христианства в двух основных формах, конфуцианством. Мы видим, что палитра политических взглядов в мире варьирует, и зачастую она важна нам для понимания явлений. Мы видим тенденции, ориентированные на взаимозависимость на региональном и глобальном уровне... Сегодня человечество объединено благодаря цивилизационной и культурной матрице.

Мы находимся в волатильном геополитическом периоде. Мы видим конфликты и огромные угрозы нашей безопасности. И поэтому вопрос решения цивилизационного и многополярного мирового порядка должен рассматриваться в контексте логики. Мы должны обеспечить мир, безопасность и процветание всем странам. Мир нужно рассматривать в контексте гармонии, солидарности и сочувствия друг другу.

В контексте сегодняшних напряжений мы, как глобальное общество, движемся в сторону напряженной фазы глобальной политики, которая будет определена необходимостью большего сотрудничества в сфере многополярности, цивилизационной политики и наличием новых альтернатив в глобальной архитектуре.

Н. Вавилов (Россия, китаевед-публицист, автор книг «Некоронованные короли красного Китая: кланы и политические группировки» и «Китайская власть» – по сути, энциклопедия современной политической жизни Китая): Объем экономики Китая пока не позволяет КНР заменить США и диктовать свои условия, то есть Пекин физически не может повторить ту модель, которая существует у Вашингтона сегодня, а значит, он вынужден сотрудничать.

В отличие от Средних веков, от экономической истории Китая предыдущих периодов, Пекин очень сильно завязан на импорт в первую очередь углеводородов (хотя пытается от этого уйти), различных металлов, в том числе редкоземельных (хотя сам является их экспортером), продовольствия и т. д. Две эти новые парадигмы будут определять, как Китай будет себя вести.

Что касается более широких вещей, мы все являемся участниками и свидетелями очень большого экономического разворота, трансформации глобальной экономической системы. В 2019 г. наметился тренд на смещение экономического центра мира на Восток. Индия вытеснила свою бывшую метрополию – Великобританию – с пятой позиции среди крупнейших экономик мира. Что это означает? С 2019 г. мировой экономический центр из Атлантики переместился в Индо-Тихоокеанский регион. Из пяти крупнейших экономик мира три – это Китай, Япония и Индия (экономики Индо-Тихоокеанского региона). Кстати, среди региональных экономик США крупнейшая – штат Калифорния. Это тоже Тихий океан, 4 трлн долл., если не ошибаюсь.Так, с 2019 г. произошел разворот исторической макроэкономики, смена парадигмы. И то, что мы наблюдали с 2000-х годов – про БРИКС, про ШОС, сейчас обретает формы. И слава Богу, что у России есть выход в Тихий океан. Спасибо всем предыдущим руководителям, что мы себе это обеспечили.

Мы все являемся заложниками западной модели цивилизационного подхода С. Хантингтона («Столкновение цивилизаций»), который пишет, что исламская и христианская цивилизации должны обязательно конфликтовать. Это тоже западный подход. Думаю, мы можем подискутировать на эту тему.

Тем не менее важный культурологический, или цивилизационный, вывод, который можно сделать, изучая Китай, – в целом весь спектр многочисленных цивилизаций можно объединить в две: индоевропейскую, или индоарийскую (в которую вплетены и семитские цивилизации, и авраамические религии), и китайскую.

Что будет отличать новый многополярный мир от того, что был? Мир с абсолютным гегемоном, США, – это был мир несправедливый, жестокий, с большим количеством противоречий, но он был понятный. А новый многополярный мир, скорее всего, будет преодолевать все эти несправедливости – экономические, гуманитарные и т. д., но – абсолютно непонятный. Он сейчас лишь формируется.

Что такое Китай с точки зрения мировой истории экономики? Мы привыкли, что Китай – во многом отсталая страна, все время сотрясаемая какими-то политическими катаклизмами... Но есть вполне верифицированные исследования, которые свидетельствуют, что всю экономическую историю человечества Китай занимал от 20% мирового ВВП. Еще во времена Римской империи (тогда правила династия Цинь, потом Хань). А по некоторым исследованиям – об этом говорит нидерландский историк экономики А. Мэдисон, – до 80% в эпоху Сун.Процветающая Европа (как ее привыкли называть, этот «сад», который Ж. Боррель пытается оградить) в это же время занимала всего 2%. Представляете, на весь Запад приходилось всего 2% мировой экономики.

Что это значит? Глобальный разворот мирового центра из Атлантики в Тихий океан, который мы сейчас видим, – это, скорее, возвращение к норме, поскольку на Восток всегда приходилась большая часть мирового ВВП. Какова будет доля современного Китая в этом ВВП? Сейчас это 18%.

Кстати, Китай уже вытеснил США с позиции крупнейшего торгового партнера ЕС, и это тоже весьма серьезный фактор.Определенные изменения мы наблюдаем в том числе и в валютном мире: с июня прошлого года доля юаня во внешней торговле самого Китая стала доминирующей. То есть впервые юань вытеснил доллар внутри собственной китайской торговли.

Такие эпохальные изменения. Как это будет отражаться в политике?

Кстати говоря, первое масштабное расширение членства в БРИКС произошло после кризиса 2008 г. И хотя по сути БРИКС не является панацеей от кризиса Запада, но, видимо, заменяет западные организации по мере ухудшения их положения. Второе расширение связано с СВО – серьезнейшим ударом по гегемонии Запада. Думаю, наши успехи – и дипломатические, и в специальной военной операции – были серьезно подкреплены усилиями наших партнеров из Китая и Индии. Как востоковед, не могу не заметить важный момент: СВО – это не просто борьба России против Запада, это глобальное возрождение Востока, его попытка показать: Запад, мы к вам прислушиваемся, но вы не можете нам больше диктовать. Это в глобальном измерении показали и специальная военная операция, и, как следствие, сразу же расширение членства БРИКС, которое продолжится.

Многие присутствующие, кто знаком с повесткой различных западных институтов, знают, что тема БРИКС табуирована в обсуждении Запада. Идет невидимая война. Одновременно происходит политическое оформление подъема глобального Юга и глобального Востока. Скорее всего, мы видим именно такие изменения: БРИКС как замена G20, а ШОС – как замена ООН. Мы уже слышим такие разговоры в Нигерии, Мексике и т. д. Процесс пошел очень активно.

Двигателем создания структуры нового многополярного мира является комбинированный центр – Россия, Китай и присоединившаяся к ним Индия (не будем скрывать, что между Китаем и Индией есть существенные противоречия, но их может погасить – и гасит – Российская Федерация). И, зная, как сложно транслируется закрытая китайская культура, а также проблемы «мягкой силы» Китая за рубежом, понятно, что без России создать новый многополярный мир (с условным центром в Китае) практически невозможно. Потому что главная задача нового справедливого мира – погасить противоречия, которые обязательно возникнут в отсутствие абсолютного гегемона, коим в данный момент пока еще являются США.

К. Нугманова (Казахстан, доктор политических наук, профессор, президент Международного центра геополитического прогнозирования «Восток-Запад», директор Ассоциации политических исследований, г. Астана, член Общественного совета МИД РК): Думаю, многополярный мир не может существовать без цивилизационного подхода. Почему? Потому что цивилизационный подход должен разрешить вопросы дипломатического характера, придать культурную окраску и ценностные основания. Многополярный мир может быть признан только в той стране, где есть традиционные ценности, объективация общечеловеческих ценностей в национальной этнической культуре. Только так может быть обеспечен переход от однополярного мира к многополярному.

Казахстан и Россия – это стратегические партнеры надолго. Сейчас у нас очень много общего в атомной и космической энергетике, кибербезопасности. Очень много соприкосновений именно в космической энергетике. Казахстан – цивилизованное государство, с 2013 г. у нас ежегодно проходит съезд лидеров мировых и традиционных религий, локализуя дух толерантности и высших ценностей.

Россия сейчас сделала поворот на Восток, вспомнив о своих корнях. Вообще, РФ – это ведь и азиатская страна, где сплетаются и тюркские, и кавказские, и алтайские религии. И если данный фактор мы рассматриваем как мост между странами Центральной Азии и многонациональной Россией, то Казахстан выступает как сердце большой Евразии и как колыбель евразийской цивилизации.Казахстан впитал в себя традиции разных цивилизаций, культур и религий. Нарратив единства в многообразии для Казахстана является на сегодня основополагающим.

Хочу сказать о точке соприкосновения. Политика России и Казахстана ориентирована на защиту цивилизационных и национальных ценностей. Объективно эта тенденция противоречит глобалистам, которые хотят сохранить глобальный контроль со стороны Запада.

Думаю, Россия сегодня бросает вызов этой системе, создавая по-настоящему многополярный мир. Новый мировой порядок должен прийти на смену уже изжившему себя либеральному универсализму. Но нельзя не учитывать, что достижение этой цели может принести большие проблемы. Будут большие трудности геополитического и геостратегического характера, поскольку геополитическая программа евразийского пространства сегодня неустойчива. Между тем либеральная модель – все мы за этим наблюдаем – продвигается, как некий нарратив и как идеологическая мерка, по всей нашей стране.

А так называемый «золотой миллиард» держит под контролем не менее 6 млрд населения планеты с помощью гибридных и прокси-войн, разрушая при этом монополии и ведя весь мир к глобальной стагнации. Это происходит и в геополитическом, и в экономическом, и в военном, и в культурном плане. И все это делается по принципу мягкой силы. Как мы наблюдаем, многие страны и народы устраивает такое положение, но они не понимают, что со временем могут потерять и субъектность, и суверенитет. Поэтому-то нам нужно сообща сохранить наши традиционные ценности.

Сегодня стало актуальным, чтобы был медиатор. Это некая институциональная форма, которая создает пространство, где бы обсуждались все имеющиеся противоречия и конфликты. Пример подобной площадки – ООН. Но в ООН ключевые решения сегодня принимаются пятью постоянными членами Совбеза, поэтому они часто неэффективны. Мое предложение – чтобы статус медиатора в будущем принадлежал России. РФ, которая сохраняет традиционные ценности, должна укрепить свои позиции на международной арене и выступить в качестве медиатора не только в странах постсоветского пространства, но и мирового большинства. Маркером того, чтобы именно Россия выступила медиатором, могут послужить традиционные цивилизационные ценности и культурное разнообразие российского пространства.

Для укрепления своих позиций на международной арене от России сегодня требуется столь высокий уровень терпимости, выдержки и стратегического видения, который в будущем позволит избежать эмоциональной реакции на западные провокации. России нужно воспользоваться происходящими процессами для отстаивания своей позиции медиатора.

Казахстан хочет больше России и меньше Запада. Сегодня нашей стране удается сохранить баланс и идти по тонкой грани, филигранно нанизывая свою помощь в рамках санкционного противостояния,
и поддерживая своего ближнего соседа. Время покажет, насколько все стратегии могут аутентично отобразить транснациональную картину, динамику развития мирового пространства. Миру еще предстоит развязать этот гордиев узел.

Подготовила Е. Скворцова.