Рост с опорой на все хорошее в государстве

Олег Сапожков

“Ъ” ознакомился с аналитической запиской ЦМАКП о макроэкономическом эффекте налоговых изменений, которые сейчас рассматриваются Госдумой. По оценкам центра, расширение прогрессивной шкалы НДФЛ, повышение налога на прибыль, акцизов, НДПИ и порогов уплаты НДС в 2025–2027 годах даст совокупный прирост ВВП на 1 процентный пункт (0,35 п. п. в год). Модель ЦМАКП предполагает, что полученные от компаний и населения ресурсы будут через госрасходы полностью возвращены в экономику и эффективно поддержат спрос — как государственный, в виде госинвестиций, так и частный, со стороны населения с низкими доходами, которые планируется нарастить. Предложение же должно будет увеличиваться за счет частных инвестпроектов на базе новой государственной инфраструктуры и технологий.

Численные расчеты Центра макроэкономического анализа и долгосрочного прогнозирования (ЦМАКП) (.pdf), посвященные влиянию изменений налоговой системы (см. “Ъ” от 4 и 21 июня), близки к оценкам Минфина:

• дополнительные поступления от НДФЛ в центре оценивают в 0,54 трлн руб. в 2025 году и в 1,72 трлн за три года (в Минфине — в 0,53 трлн и 1,4 трлн соответственно);
• повышение налога на прибыль даст 1,64 трлн руб. в 2025-м и 5,61 трлн руб. за три года (Минфин ждет 1,6 трлн руб. и 5 трлн руб.);
• сборы НДС вырастут на 0,39 трлн руб. за первый год и на 1,31 трлн за три (0,35 трлн и 1,1 трлн соответственно);
• рост акцизов и НДПИ добавит бюджету 190 млрд руб. в 2025-м и 740 млрд руб. за три года (Минфин ждет 170 млрд и 570 млрд руб.).

Отличия от ожиданий Минфина в центре объясняют предположениями об опережающем официальные прогнозы росте ВВП.

Основными же эффектами растущего государственного перераспределения доходов, по предположениям ЦМАКП, должны стать экономический рост за счет расширения конечного потребления государства — на 2 п. п. в год и на 6,1 п. п. за трехлетку.

Поддержку ему окажет снижение нормы сбережения и рост нормы потребления населения (авторы ссылаются на практически полное отсутствие сбережений у низкодоходных групп населения и предполагают, что полученные новые доходы также будут полностью потрачены, что даст заметный рост совокупного спроса). Дополнительный прирост реальных зарплат оценен ЦМАКП в 1,6% за три года (в силу кадрового дефицита и конкуренции за работников), что даст рост реальных располагаемых доходов населения на 0,1 п. п. за три года и увеличит потребление населения на 0,2 п. п. за тот же период.

У тех же, за чей счет будет достигнут этот эффект, предполагается «снижение динамики предпринимательских доходов и торможение частных инвестиций». Последнее авторы оценивают в половину допдоходов от повышения налога на прибыль (2,3 трлн руб. за три года). «В сторону снижения инвестиционной активности будет действовать уменьшение объема ресурсов для инвестиций вследствие повышения налога на прибыль предприятий. С другой стороны, ухудшения инвестиционного климата не ожидается. Кроме того, заметного влияния на реализацию уже начатых инвестиционных проектов изменение налогового законодательства не повлечет»,— отмечают аналитики. В качестве обоснования роста ВВП в таких условиях используется предположение о том, что сумма выбытия частных инвестиций на три четверти замещается государственными, и в итоге «суммарно за 2025–2027 годы накопленное уменьшение темпов прироста капвложений… составит умеренные 1,2 п. п. (чуть менее 0,4 п. п. в год)».

Ведущий автор расчетов, руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов ЦМАКП Дмитрий Белоусов подчеркивает: условие экономического роста при увеличении налоговой нагрузки — это «полное и эффективное использование полученных государством дополнительных доходов на декларируемые цели, "изоляция" их от процесса накопления резервов в рамках соблюдения действующего бюджетного правила и тщательная балансировка интересов государства и бизнеса при расширении госинвестиций в инфраструктуру и технологическое развитие. Последние, в свою очередь, должны обеспечивать мультипликативный эффект для опирающихся на такие проекты частных инвестиционных проектов».

На вопрос “Ъ” о том, почему прогноз ограничен периодом 2025–2027 годов и нет ли риска того, что расширение госинвестиций за счет роста бюджетных доходов на начальном этапе впоследствии будет компенсировано долгосрочными эффектами снижения частных инвестиций за пределами прогнозного горизонта, господин Белоусов признал, что такие риски существуют, но оценить их с приемлемой точностью на нынешнем этапе сложно.

«Масштабы эффектов на инвестиции будут определяться равнодействующей из снижения их доходности в силу роста налоговых изъятий, при этом пока неизвестны параметры инвестиционных льгот, которые войдут в пакет налоговых изменений (они готовятся в виде поправок ко второму чтению, одна из версий вчера стала публичной, однако, по данным “Ъ”, еще будет дорабатываться.— “Ъ”), и возможным положительным эффектом от поддержания потребительского спроса и, главное, госинвестиций. Тут ключевое — удастся ли правительству полностью и эффективно реализовать намерения по возврату полученных дополнительных ненефтяных доходов в экономику и обеспечить достаточную координацию "опорных" госинвестпроектов с частными вложениями».

Несколько сгладить оптимизм предположений о высокой эффективности госинвестиций, замещающих частные, в записке призвано соображение о том, что эффективность трансформации прибыли частного бизнеса в капвложения тоже невысока (коэффициент 0,3–0,4), а также отказ учитывать в расчетах «фактор возможной активизации инвестиционной активности в частном секторе вследствие государственных инвестиций в инфраструктуру».

Коммерсантъ. 27.06.2024