Пхеньян хочет стабильных отношений с Москвой
Александр Жебин, кандидат политических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН
В ноябре в Пхеньяне пройдет 10-е заседание межправительственной комиссии (МПК) по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству между Россией и КНДР. Работа этого совместного органа будет иметь особое значение, так как он призван рассмотреть и одобрить практические меры по реализации договоренностей, достигнутых на российско-северокорейском саммите, прошедшем в сентябре на космодроме «Восточный».
Особый интерес в мире вызвали причины, по которым Ким Чен Ын отправился в Россию. Состоявшийся ранее, в июле, визит в КНДР министра обороны РФ Сергея Шойгу и его посещение выставки северокорейской военной техники побудил многих обозревателей предположить, что в центре встречи Кима с Владимиром Путиным окажется «оружейная сделка».
Дело в том, что на протяжении почти всего нынешнего года западная пресса рассуждает о «нехватке» некоторых видов вооружений, в первую очередь артиллерийских снарядов, у российских подразделений, задействованных в специальной военной операции (СВО) в Украине. С учетом того, что северокорейский ВПК в свое время создавался при помощи СССР, калибр многих типов снарядов, выпускаемых в обеих странах, одинаков. Следовало простое заключение – Россия получает недостающие снаряды взамен технологий (конечно же, военных) и продовольствия, в которых нуждается КНДР. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что сообщения о поставках боеприпасов из КНДР в Россию не имеют под собой доказательств.
«Линейная» логика Запада совершенно не учитывает те глубокие, во многом драматические перемены, произошедшие и продолжающиеся в мире, особенно после начала СВО. Новая ситуация позволила не только нам понять, перефразируя слова Владимира Высоцкого, «кто друг, кто враг, а кто так», но и заставила многие страны определиться: готовы ли они безропотно следовать за единственной державой, претендующей на руководство миром.
К концу 2019 года, после безрезультатного саммита с Дональдом Трампом в феврале в Ханое, в Пхеньяне, по-видимому, окончательно поняли, что в Вашингтоне не собираются нормализовать отношения с КНДР и соглашаться на устраивающее ее урегулирование так называемой ядерной проблемы.
Более того, с приходом к власти в США администрации Джозефа Байдена, а в Южной Корее – Юн Сок Еля КНДР столкнулась не только с нарастающими угрозами своей безопасности и санкционным давлением, но и стала объектом заметно активизированной Вашингтоном и Сеулом кампании по вопросу соблюдения прав человека.
Заявленная еще на апрельском 2019 года саммите с Путиным «незыблемая позиция» КНДР в пользу «развития и укрепления стратегических традиционно дружественных отношений» в последующие годы неоднократно подтверждалась в посланиях Кима российскому лидеру по случаю ряда знаменательных дат, чтобы, в конце концов, быть отлитой в ставшую почти крылатой фразу его сестры: «Мы в одном окопе с Россией».
В свою очередь, в Москве, конечно же, не могли не оценить должным образом смелую и принципиальную позицию КНДР, которая в отличие от некоторых наших «записных» друзей открыто поддержала нас при голосовании в ООН по Крыму и Украине.
Кроме того, совместного обсуждения и реакции на них требовали перемены не только в Европе, но и в Восточной Азии. Саммит США–Япония–Республика Корея (РК) 18 августа 2023 года в Кемп-Дэвиде привел к закладке союза, который, как отмечалось в южнокорейской печати, «во всем, кроме названия, представляет собой военный альянс». Уже наблюдаются усиление военной активности США и их союзников вблизи нашего Дальнего Востока, проведение трехсторонних военных учений, участившиеся заходы американских атомных авианосцев и подводных лодок в южнокорейские порты и, наконец, первое появление американского стратегического бомбардировщика – носителя ядерного оружия на аэродроме в РК.
Помимо чисто военного ответа на наращивание милитаристских приготовлений у границ России на Дальнем Востоке (как сообщалось, Шойгу предложил подумать о проведении трехсторонних военных учений совместно с КНР и КНДР) вполне естественным стало бы и возрождение экономических связей с Северной Кореей, которые в последние годы, скажем откровенно, упали «ниже плинтуса».
Одобрить практические, согласованные с корейскими партнерами меры по решению задач в данной области как раз и предстоит на заседании МПК в Пхеньяне. Подготовка к нему идет полным ходом. На встрече в Москве сопредседатели МПК, министр природных ресурсов и экологии РФ Александр Козлов и министр внешнеэкономических дел КНДР Юн Чжон Хо, обсудили вопросы, которые будут вынесены на рассмотрение комиссии: сотрудничество в сельском хозяйстве и геологоразведке, поставки энергоносителей, культурные, образовательные и спортивные обмены, туризм.
Задачи, стоящие перед сторонами, весьма непросты. Одним из главных препятствий на пути развития торгово-экономических связей являются разного рода санкции. Одни из них абсолютно нелегитимны, поскольку введены США и их союзниками в одностороннем порядке. Ситуация здесь осложняется тем, что Вашингтон помимо мер, направленных непосредственно против КНДР, все активнее стал прибегать к так называемым вторичным санкциям против компаний и физических лиц третьих стран, в том числе России и Китая, даже просто заподозренных в ведении каких-либо дел с КНДР.
Россия всегда рассматривала такие действия как незаконные, хотя и была вынуждена учитывать наличие подобной практики со стороны США и их союзников.
Гораздо сложнее обстоит дело с санкциями, введенными Советом Безопасности ООН в отношении КНДР в 2009–2017 годах в связи с реализацией ею ракетно-ядерной программы. Эти «беспрецедентно жесткие» в истории ООН меры практически заблокировали всю внешнюю торговлю КНДР и ее доступ к системе международных расчетов. Под запрет попало, по разным оценкам, около 90% традиционного экспорта КНДР, в том числе сельхозпродукция и даже текстиль.
Увы, Россия и Китай оказались в числе тех, кто тогда поддержал эти, даже по характеристике западных СМИ, «драконовские» меры. Предпринятые в последние годы наши попытки хотя бы частично «открутить» ситуацию назад не дали результата. США и их союзники, идя на отдельные, разовые изъятия из режима санкций для неправительственных организаций, желавших оказать гуманитарную помощь КНДР, заблокировали все попытки даже частичной отмены санкций, касающихся экономики. Между тем почти все санкционные резолюции СБ ООН по КНДР содержат специальный пункт, гласящий, что меры, введенные этими документами, «не призваны иметь негативные гуманитарные последствия для гражданского населения КНДР или ограничить или отрицательно повлиять на осуществление видов деятельности, включающих экономическую деятельность и экономическое сотрудничество, …предоставление продовольственной и гуманитарной помощи».
В то же время доклады ряда неправительственных организаций, в том числе американских, неопровержимо свидетельствовали о снижении жизненного уровня простых граждан КНДР, свертывании экономической активности в ряде отраслей экономики страны.
Все эти годы мы занимались преимущественно тем, что опровергали исходящий от США бесконечный поток обвинений о якобы нарушениях резолюций СБ ООН вместо того, чтобы занять гораздо более наступательную позицию, поставить во главу угла приведенные выше «гуманитарные» положения этих документов и потребовать их выполнения. Если США и их союзники, что было вполне ожидаемо, делали упор на запретительные пункты резолюций, то нам стоило бы более решительно напоминать партнерам, что резолюции СБ ООН должны выполняться во всей их совокупности, а не только те их положения, которые устраивают США.
О том, как американцы относятся к решениям СБ ООН, утратившим для них актуальность, свидетельствуют события 2019 года. Тогда КНДР после неудачного саммита с США в Ханое возобновила пуски ракет малой и средней дальности. Некоторые члены Совбеза заговорили о принятии новой резолюции – ведь любые пуски с использованием «технологий баллистических ракет» КНДР были запрещены. Однако Трамп заявил, что в Сингапуре он получил обещание Кима только насчет приостановки ядерных испытаний и пусков МБР, способных достичь территории США, а остальное, мол, его не волнует. Говорят, в кулуарах американские дипломаты благодарили российских коллег за то, что они не стали ставить их в неудобное положение и «раскручивать» этот вопрос.
Не пора ли и России, наконец, воспользоваться кое-чем из арсенала мировой дипломатии, оказавшегося поистине неисчерпаемым в отношении КНДР? Благодарности от американцев ожидать не приходится, но появится повод напомнить о том, что в резолюциях СБ ООН все пункты одинаково важны и несоблюдение даже одного из них (например, касающегося гуманитарных вопросов) дает повод для игнорирования других.
Принимая недавно в Пхеньяне главу МИД РФ Сергея Лаврова, северокорейский лидер выступил за то, чтобы, как сообщило официальное агентство КНДР ЦТАК, «выстроить стабильные на долгие времена и устремленные в будущее корейско-российские отношения». Слово «стабильнось», которое Ким Чен Ын использовал впервые, говоря о наших двусторонних связях, пожалуй, самый прозрачный намек на то, что в Пхеньяне не забыли и о нашей поддержке антисеверокорейских резолюций ООН, и о «стратегическом партнерстве» с Южной Кореей. Возможно, нынешняя осень ознаменует новый старт «устремленным в будущее» отношениям России с КНДР.
НГ-Дипкурьер. 29.10.2023
