План и рынок - не враги
В дни 100-летия образования СССР захотелось поразмышлять о том, какой опыт из советских времен мог бы пригодиться нам сейчас. Мазать Советский Союз только черной краской – значит не понимать сути вещей. В советской системе, в принципе репрессивной и антигуманной, все-таки было немало и хорошего, что признавали даже ее самые суровые критики. Мы никогда не сможем количественно определить, насколько советская модель повлияла на весь мир, но влияние это весьма заметно. Государственное регулирование, социальное страхование, бесплатные медицина и образование – все это стало частью жизни многих стран. Мы же сами, однако, все это не ценили.
Что имеем, как говорится, не храним, потерявши – плачем. Такова особенность российского менталитета.
А еще нам свойственно бросаться из одной крайности в другую, середины не ведаем. Так, в 1990-х годах после развала СССР мы не просто с легкостью, а с какой-то дикой радостью начали отказываться от всего советского, выплеснув с грязной водой и ребенка и с головой окунувшись в свободный рынок. И все это явилось, на мой взгляд, проявлением так называемого магического мышления, столь присущего многим из нас.
В чем магия? А в том, что мы, не особо размышляя, исключительно на эмоциях, поверили, что свободный рынок принесет нам изобилие: 80 сортов колбасы и сыра! То же самое, кстати, было в 1917 г. после Октябрьской революции, когда в стране царила магическая, слепая уверенность, что, если «взять все и поделить», как выражался булгаковский Шариков, в стране наступит всеобщее процветание. Пожертвовав ради псевдосправедливости свободой, мы в итоге потеряли и справедливость, и свободу.
Конечно, значительную роль в нашем магическом стремлении к свободному рынку сыграли западные советники, которые окружали Б. Ельцина. Но не надо думать, как это принято сегодня, что таким образом западные экономисты желали нам навредить, уничтожить Россию – это чушь. Наоборот, они действительно хотели ей помочь, искренно считая, что такая помощь будет тем эффективнее, чем меньше государство будет участвовать в становлении новой рыночной экономики. Так что жертвами магического мышления были тогда не только те, кто внимал советам, но и те, кто их давал. А случилось так потому, что в последней четверти прошлого века в мире царил, как говорят немцы, Zeitgeist, – дух времени, в основе которого была установка на индивидуализм, безграничную свободу и тотальную демонизацию государственной активности. Мы тоже стали его жертвой, искренно поверив: чем больше будет рыночной свободы, тем больше в стране будет колбасы и сыра. Приблизительно так.
И это было ужасной иллюзией. Ярким примером обожествления «свободного» рынка стал развал отечественного самолетостроения. Это очень символично, потому что наши самолеты были качественными и надежными – и Ту, и Илы. Да, были проблемы с экономичностью двигателей, но их можно было решить. Мы вполне могли бы конкурировать с самолетами Boeing и Airbus, если бы не безоговорочная преданность модной доктрине и готовность реализовать ее максимально быстро и любой ценой. Причем попал под ее обаяние весь народ, включая даже образованных людей. В результате Россия очень быстро оказалась в классическом капитализме… XVIII – XIX вв., когда немногие стали сверх богачами, а бóльшая часть населения погрузилась в бедность.
Почему-то принято думать, что в СССР все советские люди были едины в нищете. Я категорически против такого толкования. На бедность в СССР надо смотреть в динамике. Да, она была в тяжелейшие послереволюционные 1920–1930-е годы, и то по бóльшей части в деревне. В 1950–1960-е годы же в стране, считаю, был сделан большой скачок в динамике жизненного уровня народа. Сегодня трудно в это поверить, но уже в начале 1960-х годов в Москве и Вене был примерно одинаковый набор товаров и услуг, полки столичных магазинов ломились от продуктового разнообразия высокого качества. В других населенных пунктах страны было, конечно, хуже, но везде материальное положение людей улучшалось. Во всяком случае говорить о нищете в СССР уже было нельзя. И достигнуты эти успехи, кстати, были не только благодаря экономическому росту, но и своего рода культурофилии – любви к культуре, науке, всему прекрасному. Эта культурофилия, помноженная на светлую веру, что мы строим новое, самое лучшее общество на земле, порождала удивительный оптимизм («завтра будет лучше, чем вчера») и позволяла мириться с личной несвободой сегодня и разочарованием из-за неисполнимости коммунистической идеи завтра.
И все же нет никакого смысла ностальгировать по советскому строю, в котором хватало своего бреда, да еще какого! Чего стоит, например, гиперцентрализм, существовавший в СССР. Михаил Сергеевич Горбачев рассказывал мне, что, будучи первым секретарем Ставропольского крайкома партии, был вынужден просить разрешения Москвы даже на то, чтобы построить туалет на железнодорожном вокзале города. И, конечно, его перестройка вела к тому, чтобы подавляющее большинство экономических вопросов решалось самими союзными республиками. В своих руках центр должен был сохранить только вопросы обороны и внешней политики. Уверен, если бы страна пошла именно таким путем, путем построения не имитационной, а реальной федерации или даже конфедерации, прежний Союз, став демократическим и рыночным, не только не развалился бы, но и превратился бы в образец равноправного многонационального общежития для других народов.
Что еще однозначно вредило советской экономической системе, так это директивное планирование, которое почему-то и сегодня считается необходимым средством хозяйственной политики. Если по плану ты должен был сделать 100 гвоздей, то вынь да положь. Иначе тебя накажут. Если же перевыполнял план, сделал, допустим, 105 гвоздей, то тебя хвалили, давали премию, грамоту, переходящее знамя победителя социалистического соревнования. Но в таком случае на следующий год ты был уже обязан изготовить 110 гвоздей, в противном случае тебя посадят или исключат из партии. Поэтому нормальные хозяйственники заботились, чтобы план был поменьше – чтобы его не перевыполнять. Словом, все хитрили, занимались очковтирательством.
В чем действительно нуждается Россия сегодня, так это не в директивном, а в индикативном планировании. Суть его в том, что вначале формулируются экономические приоритеты, а затем государство не заставляет предприятия производить в соответствии с ними то или иное количество нужной в данный момент продукции, а стимулирует ее выпуск с помощью субсидий, налоговой и таможенной политики. Только при таком подходе и проявляется взаимодополняемость рынка и плана.
Мы же бросились в рынок, оставив на произвол судьбы даже те предприятия, где производились изделия, которые вполне могли конкурировать с мировыми аналогами. Тогда, собственно, и началась, как я не раз писал, стремительная примитивизация российской экономики. К чему это привело, известно – мы разучились сами производить даже гвозди. Грустно и смешно: до последнего времени их делали для нас (из российской, между прочим, стали), например в Финляндии.
Восстанавливать сейчас все будет крайне сложно. При теперешних суровых ограничениях геополитического характера говорить о каких-либо существенных экономических прорывах в ближайшие годы не приходится. Санкции, эмбарго на нефть и газ все-таки работают, нас душат потихонечку. Это уже чувствуется. Дальше будет лишь хуже. Кстати, я совсем не верю в так называемый поворот на Восток. Россия все-таки европейская страна, азиатская культура нам, по сути, чужда. Интересна лишь как экзотика. Да и евразийская доктрина, на мой взгляд, ведет страну к архаике. Словом, оставаясь в геополитическом одиночестве, у нас нет никаких перспектив для развития.
Выход? Надо восстанавливать отношения с Западом. В этом я нисколько не сомневаюсь. Но теперь все будет зависеть от продолжительности конфликта России с Украиной. Военное противостояние нужно прекратить как можно скорее. Также необходимо ограничить монополизм исполнительной власти, давая больше прав законодательной, что, как правило, существенно сужает зону ошибочных решений при отборе государственных приоритетов в экономической области. Кроме того, практика индикативного планирования в принципе не может применяться в нерыночной экономике. Так что частная собственность и рыночная конкуренция в стране не имеют альтернативы.
Не дай нам Бог вновь возвратиться к лозунгу «Все взять и поделить». Подобные голоса, к сожалению, все чаще раздаются в России, что чрезвычайно опасно. Также, впрочем, опасны и иллюзорные мечтания о восстановлении СССР. Лучшее высказывание об этом: «кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, а кто думает, что его возможно воссоздать, у того нет ума». И, наконец, пора понять, что план и рынок – не враги. В сущности, они союзники. Главное здесь – найти равновесие между ними. Банальность? В каком -то смысле, да. Но разве не самую высокую цену нам приходится платить за пренебрежение именно банальностями?
Руслан Гринберг
