Реиндустриализация нефтяной отрасли ЕАЭС все более востребована

Алексей Балиев

Ситуация на мировом нефтяном рынке остается непредсказуемой. Цены на нефть все чаще диктуются геополитическими факторами вкупе с новым этапом развития этого рынка – растущим экспортом США нефти и сжиженного газа. Схожие тренды – у Австралии и Канады, союзников США в энергоэкспорте. Свои расчеты – у Саудовской Аравии и других стран ОПЕК, с которыми России не всегда удается договориться.

Естественно, что в таких условиях растет востребованность комплексной межгосударственной индустриализации нефтяной индустрии стран ЕАЭС. Особенно РФ и Казахстана, издавна выступающих на мировом нефтяном рынке в качестве поставщиков сырья.

На решение важной стратегической задачи – развитии интеграции в нефтепереработке и, соответственно, в экспорте продуктов высоких технологических переделов сырья – нацелено недавнее, от 3 ноября, решение Евразийской экономической комиссии. Оно предусматривает формирование единой базы предприятий Евразийского союза, готовых к кооперации и планирующих ее в нефтепереработке и нефтедобыче.

Комиссия предложила создание такого реестра, что было одобрено профильными энерговедомствами и бизнес-структурами стран Союза. Как уточнила Дина Акпанбаева, замдиректора департамента промышленной политики ЕЭК, «мы видим широкий потенциал развития сотрудничества в этой отрасли. Уже обозначен первый возможный кооперационный проект – по поставкам казахстанских инновационных комплектующих на российские НПЗ» (для расширения выпускаемого ими ассортимента продуктов нефтепереработки. – Ред.). Обозначена также, по словам Д.Акпанбаевой, перспектива развития экспорта совместно произведенной готовой продукции этой отрасли.

Такой подход вполне закономерен. Ибо в современных, да и в перспективных мирохозяйственных условиях для РФ и Казахстана едва ли возможно обеспечивать стабильные «нефтедоходы» регулированием объемов добычи и/или экспорта сугубо нефтяного сырья. Тем более что этот рынок, повторим, коллективно прессингуют поставщики.

Причем прессингуют и политически: по оценкам ОАПЕК (Организация арабских стран-экспортеров нефти)*, на рубеже 2010- 2020-х годов не менее 80% в динамике мировых нефтяных цен составляют факторы геополитики против примерно 55-60% в конце 1970-х. Вдобавок транснациональные энергокомпании и подчиненные им основные нефтяные биржи, сконцентрированные на Западе, по-прежнему занижают – в политических целях – цены на нефтяное сырье из стран экс-СССР (как и, например, из Сирии, Судана, Мьянмы, Венесуэлы, Албании, Румынии, Ливии, Ирака, Ирана, Малайзии, Восточного Тимора). Напомним, что та же практика в отношении сырья из СССР и ряда других не прозападных стран применялась еще с 1960-х.

А в совокупности эти обстоятельства предопределяют необходимость не только координации странами ЕАЭС, да и СНГ их нефтедобывающей и особенно нефтеэкспортной политики, как это практикуется, например, в той же ОАПЕК, но и переориентации их нефтяной индустрии, а, стало быть, нефтеэкспорта на продукты с высокой добавленной стоимостью. Тем более что, во-первых, мировые цены на эти продукты минимум на треть выше в сравнении с сырьем, а во-вторых, общемировой спрос на нефтепродукты остается более стабильным, чем на нефтесырье.

Что же касается пропорций нефть/нефтепродукты, к настоящему времени доля нефтепродуктов в стоимости экспорта продукции нефтяной отрасли Казахстана и РФ поныне невысока: в диапазоне от 20 до 35%. Максимальная планка в Белоруссии свыше 85%, правда, нефтепродукты вырабатываются почти исключительно из российского сырья. Армения остаётся нетто-импортером этой продукции (преимущественно из РФ). А Киргизия обеспечивает совокупный внутренний спрос на нефть и нефтепродукты как минимум на 75% за счет импорта из других стран ЕАЭС (еще примерно 15% – из КНР).

Словом, упомянутые пропорции сырье/готовая продукция в ЕАЭС-регионе не способствуют укреплению коллективной позиции стран Союза на мировом рынке продуктов нефтепереработки.

Изменение данной ситуации востребовано еще и потому, что, по данным российского аналитического портала «Бурение & Нефть» (2020 г.), в регионе Союза с начала 2010-х наблюдается тенденция сокращения доказанных запасов нефти в РФ и их стагнации в Казахстане:

То есть дальнейшее, во всяком случае, ускоренное наращивание добычи для увеличения экспортных объемов навряд ли может считаться оптимальным и в связи с ситуацией с доказанными нефтересурами. Но также и с учетом известных тенденций в общемировом спросе, ценах на нефть.

Эти факторы отражены в исследовании «Коронакризис: влияние COVID-19 на ТЭК в мире и в России» Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» (апрель с.г.): «Если в 2019 г. доходы РФ от экспорта нефти составили 124 млрд долл., то в 2020 году – при самом оптимистичном сценарии (замедленное снижение мирового спроса. – Ред.) – они могут снизиться до 49 млрд долл.».

Аналогичный прогноз и для Казахстана. По данным казахстанского аналитического портала «Международные ведомости» (17 мая с.г.): сохранение нынешнего низкого уровня мировых цен на нефть «может привести к падению ВВП Казахстана по итогам года на 1,1-1,3%, а по оценке ЕБРР, даже на 3%. И к росту дефицита госбюджета страны с 2% до 3,5% от ВВП. А доходы казны от экспорта нефти и газа сократятся втрое».

Словом, наращивание экспорта сырой нефти, что было характерно для Казахстана и особенно для РФ на протяжении всех 2010-х, способно в сложившихся условиях не только не добавить доходов, а, наоборот, увеличить общеэкономический ущерб.

Между тем в контексте намеченной кооперации ЕАЭС в нефтепереработке нелишне отметить следующие стратегические тренды. Во-первых, за 2018 – первое полугодие 2020 г. объем совокупного экспорта нефтепродуктов из стран ОАПЕК возрос примерно на четверть, из стран ОПЕК – на столько же. Не первый год этот тренд характерен и для «нефтегазовых» стран, например Норвегии, Малайзии, Брунея, Мексики, Ирана, Колумбии, Габона, Тринидада и Тобаго. Поскольку общемировой спрос на нефтепродукты, повторим, более высокий и предсказуемый, чем на сырье.

Поэтому тем же странам удалось, по имеющимся оценкам (национальным и международным), на 35-60% скомпенсировать финансовые потери, включающие потери в курсах нацвалют, от резкого снижения мировых нефтяных цен за 2019-2020 годы.

Во-вторых, в ОАПЕК-регионе большинство стран-участниц участвуют в программах по совместному производству и экспорту нефтепродуктов, а к 2023 году такое сотрудничество охватит все страны этой ассоциации.

На стимулирование того же тренда как раз и нацелено вышеупомянутое решение ЕЭК по созданию интеграционного реестра предприятий нефтепереработки Союза. Что тем более актуально, поскольку, по оценкам профильных ведомств и энергетических бизнес-структур стран ЕАЭС (2019-2020 гг.), в двух- и многосторонних проектах в рамках Союза пока участвуют лишь не более чем 20% всех нефтеперерабатывающих мощностей стран ЕАЭС.

По тем же оценкам, наиболее перспективные сегменты кооперации в нефтепереработке Союза – производство/экспорт высококачественных, в том числе экологически малоущербных моторных нефтетоплив и смазочных масел; присадок к этим топливам; продуктов нефтепереработки для нужд нефтегазохимии. Но пока эти направления в нефтепереработке, отражающие общемировые тенденции производства и спроса в этой сфере, в наибольшей мере характерны лишь для Белоруссии и не более чем примерно для половины НПЗ-мощностей в РФ.

Развитие же этих интеграционных направлений не может не включать кооперацию в производстве всей цепочки соответствующего оборудования. Потому что, во-первых, доля производственно-технологических цепочек из дальнего зарубежья по региону ЕАЭС – минимум 50% в общей стоимости основных фондов нефтепереработки-нефтегазохимии Союза. А во-вторых, вовсе не факт, что ввиду известных геополитических обстоятельств поставляемое «дальнезарубежное» оборудование (не только для нефтегазовой индустрии) способно обеспечивать выпуск в ЕАЭС продукции, конкурентоспособной на мировом рынке.

Представляется также, что «нефтеперерабатывающая» кооперация в Союзе не может не сопровождаться межгосударственными балансами спроса-предложения нефтепродуктов на внутреннем рынке ЕАЭС. Что позволит, помимо всего прочего, развивать их экспорт не в ущерб внутреннему спросу.

Словом, в контексте вышеупомянутых приоритетов, тенденций и факторов вполне можно согласиться с мнением Кирилла Молодцова, помощника главы администрации президента РФ по вопросам ТЭКа, экс-замминистра энергетики РФ (в 2013-2017 гг.): «Один из приоритетов ЕАЭС в долгосрочной перспективе – устойчивое обеспечение нефтепродуктами рынка Союза». В связи с чем находится «в завершающей стадии согласования программа формирования общих рынков нефти и нефтепродуктов ЕАЭС. Общий рынок позволит снизить в Союзе цены на нефтепродукты, обеспечить рост объемов потребления, а также расширить рынки сбыта этой продукции для членов Евразийского союза».

А в более широком контексте ЕАЭС «может и должен стать платформой для производственной кооперации в сфере технологий для нефтегазового комплекса Союза».

Что же, давно пора...

­_________________________

* Страны-участницы: Алжир, Бахрейн, Египет, Ирак, Кувейт, Ливия, Катар, Саудовская Аравия, Сирия, Тунис и ОАЭ;              в 2021 г. планируется вступление Омана, Мавритании, Судана и Эритреи.

Ритм Евразии. 13.11.2020